Archive of Our Own ^beta

Chapter Text

Всем привет! Надеюсь, вы полюбите эту работу также сильно, как и я! Здесь будет довольно много ангста, но в конце вас как следуют закомфортят и ваши страдания окупятся. Да и кто же в нашем фд не любит стекло?

“Гэгэ, посмотри на меня. Посмотри на мое лицо.” Шепот Хуа Чэна совсем близко, перекрывая шум бури.“Я вернусь к тебе, Гэгэ, Ваше Высочество. Мой возлюбленный. Я вернусь к тебе”.

Коттедж содрогается от ветра и Се Лянь просыпается.

“Сань Лан..”

Он лежит неподвижно, ощущая как трясется земля.

Се Лянь все еще ощущает вкус их последнего поцелуя. Он вернется, потому что Хуа Чэн обещал ему.

Вздох Се Ляня повисает перед ним в ледяном воздухе, замирает на мгновенье в полной темноте. Он дрожит, натягивая на лицо одеяло, и колючая ткань впитывает тепло дыхания. С новым порывом ветра, снежинки проникают под дверь, и рассыпаются по деревянному полу. Это не очень хорошая дверь. Хуа Чэн сделает новую, когда вернется. Се Лянь подождет. Он ждет год - больше года - он будет ждать еще 800, еще 1000 лет. Он будет ждать. Фестиваль Шанъюань прошел, лето наступило и подошло к концу, Праздник середины осени пролетел мимо. Зима накрыла землю.

Се Лянь ждет, на сердце холодно, словно в гробнице.

В полудреме он надевает кольцо с прахом на палец, подносит руку к лицу и наблюдает, как оно переливается в свете звезд. Кольцо слишком большое, для его пальца, но Се Ляню хочется ощущать его вес, ощущать вес жизни Хуа Чэна. Ему хочется видеть его постоянно, и никогда не отводить взгляд.

Се Лянь нежно улыбается, и его губы трескаются. Воздух вокруг сухой. Холод пробрался глубоко внутрь, до самого сердца. Он вжимается в бамбуковую циновку. Она не очень удобная, но Се Ляню нравится. Она почти такая же, как та, на которой они спали с Хуа Чэном. Да и сам коттедж так похож на тот, в Деревне Водных Каштанов, что заледеневшее сердце болит. Он закрывает глаза, чтобы снова заснуть.

Ему снятся родители, и он зовет их, заставляя просыпаться в своих постелях.

Ему снятся белые цветы, лепестки кружатся как снежинки, обдающие холодом его босые ступни.

Когда он снова просыпается, день уже в самом разгаре, и Се Лянь совсем выпадает из реальности. Горячее и прерывистое дыхание срывается с губ, и он вздрагивает. Он мечется, обшаривая глазами пустую хижину.

Не сразу, но он вспоминает, где находится. Лучи серого солнечного света высвечивают пылинки. Огонь в камине потух, остались только тлеющие угли.

Се Лянь начинает осознавать более тихие звуки вокруг себя: тихий бег времени; кристаллики льда, образующиеся на скелетообразных ветвях деревьев; медленный гул вселенной. Вскоре его дыхание снова успокаивается, а сердцебиение замедляется.

Некоторые дни похожи на эти. Так легко вернуться к старым привычкам без Хуа Чэна рядом. Он легко забывает. Забывает есть, поддерживать тепло, говорить вслух. Забывает как ощущаются прикосновения. Это не плохо. Совсем не плохо - забыть. Забывать - это как заснуть. Это заставляет время расплываться. Его сердце застывает.

Чайник кипит на потрескивающем огне, но Се Лянь за ним не следит. Он смотрит как тонкая красная нить обвивает его палец, словно алый вьюрок разбрасывает перья, сидя на тонкой ветке. Хуа Чэн привязан к нему этой нитью. Он реален, и он вернется.

Его чай сгорел.

Дневной свет меркнет, пока принц копается в своем мешке рухляди. Наконец, он достает кусок дерева. Самый совершенный кусок старинного дерева, с выступами в нужных местах, прямой и гладкий. Ему повезло, что он нашел его. Поджав под себя замерзшие ноги, Се Лянь начинает вырезать, весело напевая себе под нос. Радостная мелодия звучит фальшиво даже для его собственного слуха, поэтому он вызывает в памяти приятные воспоминания о теплых весенних днях, о Хуа Чэне, подметающем двор, и о том, как он украдкой бросает на принца взгляды из-под ресниц. Ах, какие приятные воспоминания.

Се Лянь снова засыпает. Он боится своих снов, того что живет там в глубине, закопанное под грудой прожитых лет.

Его чай превратился в лед.

Ветер завывает вокруг.

Несколько дней спустя, шторм заканчивается, и Се Лянь направляется в лес на поиски дров. Стоит ясная погода. Морозный воздух щиплет нос, небо такое ярко-голубое, что на него больно смотреть. Бог замирает, взгляд блуждает среди деревьев. Сверкающий дневной пейзаж ошеломляет, и к горлу подкатывает ком. Он не двигается, не дышит, боясь спугнуть хрупкую красоту. Он закрывает свой разум. Никакие мысли не могут проникнуть внутрь. Холод сковывает его сердце, и это прекрасно, это прекрасно, это прекрасно.

Яркий день превращает его отчаяние в острое облегчение, а одиночество насквозь пронзает сердце. Его мысли коварны — они пытаются утянуть его вниз, в клубящуюся тьму. Хуа Чэн не вернется. Хуа Чэн никогда не вернется, и теперь его жизнь такова. Холодные серые пейзажи. Замерзшие вены и замерзшие кости. Хуа Чэн мертв.

Нет, нет, нет, нет! Ах! Он сжимает кольцо с прахом дрожащими пальцами, слезы замерзают на щеках. Хуа Чэн вернется, он обещал! Нужно просто еще немного подождать.

Се Лянь бредет по сугробам, его ресницы покрылись изморозью. Он на мгновение останавливается, запрокинув голову и закрыв глаза. В лесу тихо. Немая тишина зимы оглушает, и дыхание вырывается пышными белыми облачками. Подходящее дерево свалило ветром на тропинку.

Хруст эхом разносится сквозь заросли папоротника. Это хруст шагов. Се Лянь замирает.

Искорки надежды робко зажигаются в его сердце, и прежде чем он успевает подумать, все вокруг обретает краски, наполняя его чистым счастьем.

Хуа Чэн!

Должно быть, это Хуа Чэн!

Кто еще решит посетить одинокую Гору Тайцан сейчас, когда временная Небесная Столица вернулась на свое исконное место - высоко в облаках? Му Цин и Фэн Синь всегда предупреждают о визите, а Ши Циньсюань не смог бы забраться в гору по снегу. Это должен быть он!

Се Лянь бросает найденное дерево, и спешит вернуться к коттеджу. Он задыхается от переполняющей его надежды, находясь на грани истерики.

Он давится вдохом, когда видит Цюань Ичжэня, стоящего у двери, волосы торчат во все стороны, а широкие плечи покрыты снежной пылью.

- Ваше Высочество! - Цюань Ичжэнь кричит, активно размахивая руками.

Они садятся выпить чаю, но Цюань Ичжэнь поглядывает на чашку с недоверием. Он вздрагивает и осматривает помещение.

- Здесь холодно.

Се Лянь делает глоток чая. Он пытается взглянуть на коттедж глазами Цюань Ичжэня. На полу искрятся снежинки, стены черные от дыма. Внутри не сильно теплее чем снаружи. Обстановка выглядит скудной, но он к такому привык. Иногда, он подумывает о том, чтобы временно перебраться в Призрачный Город - поспать неделю, а может и две, в роскошной кровати Хуа Чэна в Доме Блаженства. Но он этого не делает. Хуа Чэн будет искать Се Ляня здесь. Поэтому, он остается.

- Ваше Высочество, у Вас есть еда? Я не вижу здесь ничего съедобного. И здесь действительно холодно.

Се Лянь краснеет. Он не помнит, когда ел в последний раз. Наверное, ему нужно приготовить что-нибудь к возвращению Хуа Чэна. Ох, ему так хотелось бы снова приготовить что-нибудь для своего возлюбленного. Слышать его нежные поддразнивания, когда он склоняется над кипящей кастрюлей: ”Потрясающе, Гэгэ. Возможно, чуть меньше соли в следующий раз”.

- Ах, я боюсь мне пора выбраться за продуктами, - говорит Се Лянь, надеясь, что его улыбка выглядит убедительно.

Только теперь Се Лянь замечает, что Цюань Ичжэнь не выглядит счастливым. Уголки его губ опущены, а в глазах не достает привычного сияния.

- Как поживает Инь Юй?

Цюань Ичжэнь наконец делает глоток, но тут же выплевывает чай обратно. Уставившись в кружку, он наконец отвечает: ”Шисюн вернулся в Призрачный Город. Говорит, что раз теперь он призрак - его место среди них. Он даже больше не посещает Небесную Столицу. Возможно, потому что Князь Демонов загружает его работой”.

- Конечно, конечно, - Се Лянь не сразу понимает, о чем идет речь, но все равно кивает. Циину определенно нужен кто-то, кто его выслушает.

Поднимается ветер, сотрясая коттедж. Снег яркими искорками бьется в заиндевевшее окно. Се Лянь поеживается и делает глоток чая. Ой. Кажется, это не слишком хорошо, да?

Когда Се Лянь поднимает голову, его встречает хмурый взгляд Цюань Ичжэня. Он вскакивает на ноги и сбрасывает с плеч свою позолоченную мантию. Он накидывает ее на плечи Се Ляня, как одеяло. Мантия теплая и мягкая. Се Лянь сглатывает, часто моргая. К горлу подступают жгучие эмоции.

Се Лянь открывает рот, чтобы поблагодарить Цюань Ичжэня за его доброту - сказать, что все в порядке и не нужно беспокоится, ему не холодно - как вдруг слова застревают в горле.

Цюань Ичжэнь проводит пальцами по своей львиной гриве волос: "Собственно, поэтому я здесь. Сегодня утром я ездил в Призрачный Город, чтобы повидаться с ним, но ему это не очень понравилось”.

- Оу, - Се Лянь вздрагивает под теплом плаща.

Он пытается собрать мысли в кучу. Его глаза горят.

- Да, шисюн не хочет, чтобы я крутился рядом. Сказал, что он слишком занят. Но это не удивительно. Странность в том, что когда я сказал, что собираюсь к Его Высочеству Наследному Принцу Саньлэ, он не понял о ком я говорю.

Се Лянь молчит какое-то время, пытаясь понять, что Цюань Ичжэнь имеет ввиду.

- Хах? О чем вы? Ха-ха-ха! Конечно, Инь Юй знает кто я такой. Я думаю, он просто водил Вас за нос , Ваше Высочество Циин!

- Он совсем не трогал мой нос! Он вообще до меня не дотрагивался! - Цюань Ичжэнь делает еще глоток и снова морщится. Он ставит чай на стол и отодвигает в сторону.

- Я напомнил ему, что это Вы победили Небесного Владыку, и он сказал, что слышал об этом, но никогда не встречался с вами лично.

- Я… Хах?

Что—то странное скребется у Се Ляня в животе. Хотя нет. Это странное "что-то" было там с самого начала. Принц замечает это только сейчас, когда немного согрелся. Он зарывается в мантию, стуча зубами. Ветер завывает у двери маленького домика. В камине вспыхивают яркие искры.

- Хуа Чэн в курсе, что Вы живете в таком месте? Без еды и в холоде? У Вас вообще есть одеяла?

- А? Хм. Я полагаю, мы будем жить здесь вместе, когда он вернется. И здесь не так плохо, правда! Здесь уютно! В конце концов, мы жили вместе в Храме Водных Каштанов.

- Но Хуа Чэн уже вернулся, - Цюань Ичжэнь хмурится.

Это странное нечто в животе Се Ляня скручивается в узел. Что-то давит ему на грудь, не давая дышать.

- Что Вы имеете в виду? Он пока еще не вернулся. Я уверен, что ходят разные слухи, чтобы поддерживать порядок в Призрачном Гор…

- Я видел его сегодня утром в Игорном Доме. Он вышвырнул меня, и сказал оставить Инь Юя в покое.

Несмотря на разожженный огонь, на мантию Цюань Ичжэня на плечах, холод вновь окутывает Се Ляня. Он пронизывает до самых костей, замораживая кровь в венах. Он сильно дрожит.

- Это не мог быть он.

- И все же, я видел его принимающим ставки. Довольно крупные. И его аура, такая тяжелая! Я иногда задыхаюсь под ней. Мне не нравится находиться рядом, когда он такой.

Чай Се Ляня остыл.

- Ха-ха-ха, может быть еще чаю, Ваше Высочество, Циин?

Он смотрит на почти полную чашку Цюань Ичжэня и качает головой. Все вокруг плывет. Ему кажется, что он не до конца проснулся. Возможно, он на самом деле еще спит.

- Это наверное… Ах, ха-ха-ха, ах… Я могу заново заварить чай!

- Наверное, вам стоит спуститься в город и купить немного еды. Вы похудели, с тех пор как мы виделись в последний раз.

- Да, я пожалуй так и сделаю! Вы правы! Конечно! Схожу за покупками! Какая чудесная идея! - суетится Се Лянь, улыбаясь изо всех сил, но в голосе все равно звучат нотки истерики.

Хуа Чэн не мог вернуться. Это ужасная ошибка. Когда Хуа Чэн вернется, он сначала придет к Се Ляню.

- Ваше Высочество, Вы не знали, что он вернулся?

Мысли Се Ляня разбегаются, дрожащими руками он пытается натянуть сапоги. К горлу подкатывает ком, когда он протягивает мантию Цюань Ичжэню.

- Не нужно. Даже боги могут замерзнуть, Ваше Высочество.

Се Лянь кивает, неспособный даже поблагодарить кудрявого юношу. Его взгляд направлен на красную нить на пальце. Кольцо с прахом Хуа Чэна прижимается к груди.

“Любому пиршеству настает пора завершиться. Но я никогда не покину тебя”.

Се Лянь прерывисто выдыхает.

“Но я вернусь, Ваше Высочество, верь мне”.

- Я уверен, что он просто разбирается с делами в Призрачном Городе. Мы скоро увидимся.

- Он вернулся на фестиваль Шанъюань. Прошло уже девять месяцев.

Паника вспыхивает сквозь холод, яркая и горячая. Горло Се Ляня сжимается, а живот будто наполнился кислотой. Чувствуется что-то неправильное. Хуа Чэн действительно вернулся много месяцев назад? Но почему же он не разыскал Се Ляня?

- Ох, так долго? Хм-м-м… Он очень занят, как видите. Управлять городом - нелегкая задача! Ха-ха-ха!

Мог ли Хуа Чэн передумать? Мог ли решить, что 800 лет - слишком долго? Или, может, тот кем Се Лянь стал - скромный сборщик мусора, живущий в хижине, неловкий, постоянно болтающий - совсем не тот Бог, которого он искал? Возможно, та идеальная картинка Се Ляня, та, что он бережно хранил в своем сердце, рассыпалась? Возможно, Хуа Чэн не захотел искать его. Не захотел жить в потрепанной хижине и есть ужасную еду. Возможно, Хуа Чэн не захотел… его?

Цюань Ичжэнь только хмурится.

Когда Бог Войны Запада уходит, Се Лянь еще долго сидит у затухающего огня, прижимая прах Хуа Чэна к сердцу. Вокруг воет ветер, совсем как его сердце.

Се Лянь делает глубокий вдох и шепчет этот кошмарный пароль от сети духовного общения.

Chapter Text

- Я не буду повторять эту грязь! В этот раз, давай ты!

- Я уже дважды пробовал! Ты говори!

- И если у тебя ничего не вышло, то какой в этом смысл?! Он очевидно поменял пароль, если даже Его Высочество не может с ним связаться!

- Ну и зачем Хуа Чэну вдруг менять пароль?

- Разве это не очевидно? - закатывает глаза Му Цин, - Его прокляли, и теперь он усилил меры безопасности, пока не найдет причину. Ставлю на то, что теперь только самые доверенные лица его знают.

Се Лянь все это время наблюдает за воротами Призрачного Города, привычно пропуская мимо ушей перепалку Му Цина и Фэн Синя. Деревья вокруг них протяжно скрипят, сгибаясь под весом заснеженных крон. Подлесок усеян костями и зубами, разлагающиеся тела животных впитываются в покрытую инеем грязь, как сироп.

Они глубоко в горах: лунный свет едва достигает земли, темное небо покрывается рябью, бездна гудит, пульсируя светом звезд.

Се Лянь моргает, холодок пробегает по телу. Жое сжимается на предплечье.

Ворота Призрачного Города всегда казались ему пугающими - грозные, жуткие, заставляющие сердце трепетать - теперь это чувство усилилось во много раз. Се Ляню кажется, будто они нависают над ним. Он чувствует себя таким маленьким, незначительным. Он идет сюда как посторонний, туда, где чувствовал себя как дома. Его место было здесь, в Призрачном Городе, в объятиях Хуа Чэна. Теперь он больше не знает, где его место.

- Где Цюань Ичжэнь? Этот идиот забыл про нас, это очевидно! Слишком занят, бегая за своим шисюном, - ворчит Му Цин.

- Его нет всего час, может уже успокоишься, - Фэн Синь расхаживает туда-сюда, бормоча что-то себе под нос. Се Лянь не видел его таким, с тех пор как впервые появилось Поветрие Ликов - больше восьмисот лет назад.

Принц поворачивается к богам юго-востока и юго-запада, с удивлением обнаруживая, что они оба смотрят на него, но тут же отводят взгляды в сторону. Он прочищает горло.

- Вы оба уверены, что хотите пойти со мной?

- Как-будто мы собираемся отпустить тебя в Игорный Дом одного, - Му Цин выпячивает подбородок, скрещивая руки на груди.

- Я был там много раз без сопровождения, - замечает Се Лянь.

Желудок Се Ляня сжимается от отчаяния, но он не обращает на это внимания, нацепив на лицо безмятежную улыбку. Он делает глубокий вдох колючего от мороза воздуха, ощущая запах влажной коры, терпенов и слушает, как звенят падающие с деревьев льдинки. Может быть это все таки сон?

- Это было раньше, - отвечает Му Цин, разглядывая красные бумажные фонарики покачивающиеся над воротами, - Теперь ты такой же мусор, как и все остальные. Если он не помнит тебя, то не стоит ожидать ковровую дорожку. Тебе стоит быть осторожным.

Се Лянь вежливо улыбается. Конечно, Му Цин прав. Да, разумеется. Он готов признать, что доброта Хуа Чэна редко распространялась на кого-то, за исключением самого Се Ляня, что вполне понятно, ведь мир редко был добр к нему в ответ.

Но если Се Лянь - его причина существовать, то даже если Хуа Чэн забыл об этом, он ему все равно не навредит. Что-то глубоко внутри должно воспротивиться этому. Разве нет? Так что, все будет хорошо. И кто знает, возможно увидеть Се Ляня - это и есть толчок для восстановления воспоминаний? Разве это не логично?

Маленькая, но очень громкая часть сознания боится, что он уже потерял Хуа Чэна навсегда. Что это проклятие нельзя обратить вспять. Что их хрупкое, едва обретенное счастье - потеряно, повисло на волоске и готово исчезнуть. Руки Се Ляня безвольно свисают по сторонам.

Хуа Чэн не помнит его.

Хуа Чэн не знает, кто он такой.

Се Лянь тяжело дышит и содрогается под тяжестью своего горя. Ах... ах... ему следовало бы что-нибудь съесть. Или, по крайней мере, попытаться хорошенько выспаться, прежде чем отправляться в Призрачный Город. Возможно, теперь, когда проклятые канги исчезли, ему больше не нужно много спать, но сон, безусловно, помогает улучшить настроение.

Все что необходимо - это дышать. Медленно. Вдох, выдох, теперь еще один… Все будет хорошо.

- Ваше Высочество, ты уверен, что справишься с этим? - Фэн Синь наконец останавливается. Его глаза полны беспокойства и сомнения, когда он смотрит на Се Ляня.

- Разумеется! - отвечает Се Лянь с улыбкой, - Нет причин для волнения.

- У тебя есть план на случай, если Хуа Чэн тебя не узнает? Потому что, скорее всего, так и будет, - нахмурившись спрашивает Фэн Синь.

- Мгм, да, есть.

- Хорошо, ну и что ты планируешь делать? - закатывает глаза Му Цин.

- То что необходимо.

- Ну и что это, блин, значит? - спрашивает Фэн Синь с трудом сдерживая эмоции.

- Спокойно, все будет в порядке, - примирительно поднимает руки Се Лянь.

- Ничего не в порядке! - хором кричат генералы.

- Расслабьтесь, я…

- Ваше Высочество!

Цюань Ичжэнь проходить через ворота Призрачного Города. Его щеки и нос раскраснелись на морозе, влажные волосы торчат в беспорядке. Он энергично машет головой, когда видит Се Ляня.

- Он в Игорном Доме, принимает ставки, но вам нужно поспешить. Инь Юй сказал, что он планирует уходить. И еще сказал не беспокоить его, потому что он в очень плохом настроении.

- Потрясающе. Нам так повезло, - закатывая глаза, комментирует Му Цин.

- Чудесно, - Се Лянь складывает руки, пытаясь успокоиться. Нужно приготовиться к худшему. Не важно как, но он найдет способ вернуть Хуа Чэну воспоминания. Что бы не потребовалось, каким бы безнадежным все не казалось, он сделает это. Даже если потребуется 800 лет, он будет пытаться. В конце концов, Хуа Чэн 800 лет не сдавался и искал Се Ляня, теперь он должен сделать то же самое.

- Давайте не будем тратить время и пойдем. Но вы можете уйти в любой момент, я все понимаю.

Вместо ответа Му Цин и Фэн Синь превращаются в Фу Яо и Нань Фэна. Руки скрещены на груди, взгляды направлены куда угодно, только не друг на друга.

- Эм, возможно, вам стоит принять другие формы? Есть вероятность, что Хуа Чэн помнит эти облики и узнает вас. Похоже на то, что единственный, кого он забыл, это я, - Се Лянь надеется, что сумел скрыть отчаяние в голосе.

Фэн Синь морщится, но все же принимает другую форму, которую Се Лянь раньше не видел. Пониже ростом, но все еще выше Се Ляня, голубые глаза и короткие черные волосы. Му Цин фыркает и тоже превращается в худощавого юношу с длинной рыжеватой косой и пронзительными черными глазами. Его новое лицо с острым подбородком довольно красивое.

- Что насчет тебя? Ты не собираешься маскироваться, Ваше Высочество? - спрашивает Фэн Синь.

Начинается снег, мягкие снежинки запутываются в их волосах, покрывают плечи.

- Эм-м, нет. Я надеюсь, что Хуа Чэн меня узнает.

Умин когда-то давно сказал Се Ляню, что узнал бы его в любом случае, по голосу, фигуре или походке. А Се Лянь очень хочет, чтобы его узнали.

- К тому же будет возможность проверить, узнает ли меня кто-нибудь из жителей Призрачного Города.

- Но тебе все еще нужно скрыть свою божественную ауру, - говорит Му Цин, разглаживая шелк своих серых одежд, - Хуа Чэн не очень любит принимать богов в своем городе. И не забудь спрятать прах на своей шее.

Се Лянь замирает. Он удивлен, что Му Цин в курсе, чем является кольцо.

- Ах, да, ты прав. Полагаю, если он меня не узнает, ему будет довольно неприятно увидеть свой прах у меня на шее, не так ли?

Взмахом руки, Се Лянь скрывает кольцо с прахом Хуа Чэна, используя заклинание древней магии, снять которое может только он сам. Но теперь и сам принц не чувствует знакомого веса кольца. Его пульс ускоряется, горло сжимается от горя, когда наиболее важная часть его существования скрывается из виду. Но прах все еще здесь, даже если он больше не может его почувствовать. Он всегда будет с ним.

Се Лянь ненадолго замирает, а затем проводит ладонью и над красной нитью судьбы, которую Хуа Чэн лично завязал на его пальце. Нить тоже становиться невидимой. Наконец он скрывает и свои духовные силы, чтобы даже отголоска нельзя было ощутить.

- Ты закончил?

- Оу, да, спасибо, Му Цин. Ты действительно обо всем подумал, - отвечает Се Лянь, поворачиваясь к воротам.

- Неважно, - бросает Му Цин, следуя за ним, - Но меня интересует другое: если он не помнит тебя, получается он вообще не знает где его прах. Он, наверное, в панике.

- И не только это, он должно быть не понимает, что делал последние полтора года, - добавляет Фэн Синь, догоняя Се Ляня.

- И он не знает, что держит его в этом мире, - продолжает Му Цин.

- О да… - Цюань Ичжэнь почесывает затылок, - Это наверное одна из причин его ужасного настроения.

- Ты думаешь? - фыркает Му Цин, - Вот вам еще одна причина, почему Его Высочеству не стоит сейчас появляться рядом с ним. Он будет выглядеть ужасно подозрительным, даже спрятав свои духовные силы.

- Я могу позаботиться о себе, Му Цин.

- Ага, а если Хуа Чэн нарушит твой путь самосовершенствования, и твои духовные силы, накопленные за 800 лет исчезнут? Тоже сможешь позаботиться о себе? Ты не представляешь, с кем будешь иметь дело. Он Непревзойденный Князь Демонов, а ты как раз в его вкусе. Не думаю, что какое-то проклятие может это изменить, даже если он не знает кто ты такой.

Се Лянь терпеливо делает вдох. Его щеки горят, и он отворачивает голову разглядывая город.

- Я, эм, изменил мой путь совершенствования.

- Ты сделал что!?

- Ну это не такое уж и большое событие.

Се Лянь принял решение примерно год назад. Ради Хуа Чэна. Он думал, что когда его возлюбленный демон вернется, ему захочется проявить свою любовь всеми способами, и сам принц все больше и больше мечтал о поцелуях Хуа Чэна, его запахе и вкусе его губ. О звуках, которые он издает во время поцелуев. Его прикосновениях. Мурашки пробегают по спине, и это совсем не от холода.

- Ваше Высочество…

- Я голоден! - в отчаянии выпаливает Се Лянь, пытаясь избежать продолжения темы.

- О, Ваше Высочество, вот, возьмите, - Цюань Ичжэнь протягивает ему булочку. Она все еще теплая, - Я принес это для Вас. Ешьте. Даже богам нужна пища, а я знаю, что вы игнорируете эту часть.

Се Лянь принимает подарок. Он смотрит на нее несколько мгновений, чувствуя сухость во рту. Его глаза тоже сухие, но при этом все кажется размытым. Он осознает, что отвык от доброты без Хуа Чэна рядом.

- Ваше Высочество, Циин, благодарю Вас.

- Может начнешь есть ее, или ты собираешься сохранить ее в памяти на веки вечные? - усмехается Му Цин, но Се Лянь слышит нотки беспокойства в его голосе.

Он не находит сил ответить, но вместо этого кусает булочку. Она очень вкусная, с начинкой из грибов со специями. В животе у него бурлит, кожу покалывает от холода, и он боится, что не сможет это проглотить, поэтому быстро откусывает еще кусочек и переключает свое внимание на что-то другое.

Они проходят сквозь ворота, и Призрачный Город предстает перед ними в своем ярком, красноватом мареве. Се Лянь моргает, когда знакомый хаос накрывает его с головой. Алые фонарики раскачиваются над гладкими мощеными улицами, крупные снежинки кружатся в неизвестном танце. Это все равно, что оказаться в демоническом снежном шаре - причудливом и зловещем. Они проходят мимо знакомых прилавков. Призраки, которых Се Лянь помнит, те самые, что называли его “Старшим Дядюшкой”, расхваливают свои товары и рычат на покупателей. Никто не узнает его. Никому нет дела до их компании, разве что иногда их окидывают подозрительным взглядом.

Они проходят мимо ресторанчика, где Се Лянь однажды ел вместе с Хуа Чэном. Се Лянь тогда сидел с полным ртом рисовой каши, а собравшаяся вокруг толпа обсуждала его “недуг”.

Се Лянь краснеет и мягко улыбается, отворачиваясь от богов, идущих рядом. Он был так счастлив тогда. Купаясь в обожании и внимании Хуа Чэна, ему казалось, что так будет всегда. Когда Хуа Чэн вернет свои воспоминания, было бы здорово сходить сюда еще раз. Или Хуа Чэн сводит его в новое место. На самом деле, у него было не так много возможностей для изучения города.

Воздух пропитан запахом крови и спиртного... и другими сомнительными ароматами. Но еще по городу разносится аромат цветов. Он всегда здесь. Это знак качества. Цветочный город.

Все вокруг именно такое, каким должно быть. Все на своих местах, как он и запомнил. Призрачный Город изменчивый, беспокойный, яркий… И живой. Жизнь бьется у них под ногами и витает в воздухе. Жизнь, страсть и хаос. Это фирменные черты Призрачного Города. И его построил Князь Демонов Хуа Чэн. Собиратель Цветов Под Кровавым Дождем. Сань Лан.

Его возлюбленный.

Се Лянь прижимает кончики пальцев туда, где должно находиться кольцо с прахом, так близко к его древнему сердцу. Он все еще здесь, невидимый, неосязаемый, но все еще на своем месте, в безопасности. Просто Се Лянь больше не может его чувствовать, но это и не нужно. Он все еще здесь.

Игорный Дом возвышается над городом, величественный, грозный, подавляющий своей зловещей аурой. И Се Лянь поддается, позволяет себе стать частью этого места. Шум, запахи, краски - все это слишком много для того, кто месяцы провел в оцепенении. Его дни были серыми и бессмысленными. Пустыми.

И теперь всего слишком много. И недостаточно. Ему нужно увидеть Хуа Чэна - обнять его, прижать к себе и слышать, как он шепчет: “Гэгэ”. Се Лянь теперь знает какого это, быть в центре внимания Хуа Чэна, чувствовать его нежную заботу. Теперь, когда он знает, он уже не может… не знать.

Рядом с Хуа Чэном он больше не был одинок. Он чувствовал, что его видят. Никто никогда раньше не видел его, не в полной мере. Возможно, другие не поймут, что он имеет в виду, но это не страшно. Им и не нужно.

И вот теперь Се Лянь стоит у дверей Игорного Дома, снежные вихри кружатся вокруг него. Сердце бешено стучит в груди, дыхание прерывается, застревая между ребрами. Каждая клеточка его тела искриться от напряжения.

- Дышите, Ваше Высочество, - шепчет Фэн Синь, сжимая его плечо, и Се Лянь вздрагивает от неожиданности.

- Ваша еда, - напоминает Цюань Ичжэнь тихим голосом. Его почти не слышно за шумом музыки и голосов.

Се Лянь опускает глаза на забытую булочку в своей руке. Он слишком сильно сжал пальцы, и теперь грибная начинка капает на мостовую у него под ногами.

- Ах… Ха-ха-ха, простите, совсем забыл! - торопливо говорит Се Лянь, запихивая остатки в рот и вытирает руку о край одежды.

Му Цин закатывает глаза.

- Уф, Ваше Высочество, - говорит Цюань Ичжэнь, - Мне не следует заходить внутрь. Хуа Чэн сказал, что заставит меня умолять о смерти, если увидит снова.

- Все в порядке, Ваше Высочество Циин. Спасибо за вашу помощь! - широко улыбается Се Лянь, смотря по очереди на Му Цина и Фэн Синя, - Чтож, чего же мы ждем?

Не дожидаясь ответа генералов, принц быстрым шагом преодолевает ступеньки и заходит внутрь. Хуа Чэн действительно здесь? Это точно он? Он узнает Се Ляня, когда увидит?

Внутри Игорного Дома царит атмосфера веселья и порока. Ароматы города здесь более яркие - концентрированные и густые. Се Лянь еще не видел, чтобы здесь было так многолюдно, а посетители сходили с ума от безумного восторга и бешенной ярости. Полы залиты кровью, и минимум две драки развлекают толпу. Все вокруг подернуто легкой красноватой дымкой.

Все было бы иначе, если бы Хуа Чэн не присутствовал. Князь Демонов всегда вызывает бурю эмоций у своих подчиненных. Они бояться и восхищаются своим градоначальником. Он их спаситель и их господин. Он их Божество.

Блестящие мраморные ступеньки ведут к возвышению, где колыхаются алые занавески. Се Лянь пытается разглядеть, что они скрывают, но это бесполезно, хотя он все еще может чувствовать подавляющую ауру Хуа Чэна, от которой волосы встают дыбом. Он чувствует присутствие Князя Демонов всем своим существом, его сердце возбужденно стучит. От горя. От ужаса. Его тело гудит, и он снова чувствует себя живым, каким не был уже год и девять месяцев.

“Сань Лан,” - Се Лянь шепчет едва слышно. Только для себя. Ему так хочется, чтобы Хуа Чэн увидел его, стоящего здесь, внизу, совсем рядом. Чтобы Хуа Чэн узнал его, заметил в толпе.

“Господин, пожалуйста!” - вопит призрак за главным столом, пока два здоровенных призрака в униформе сотрудников Игорного Дома окружают его. Он падает на колени, в отчаянии устремляя взгляд на красные занавески, и кричит: “Позвольте мне попробовать снова! Умоляю! Я отдам все что угодно! Моя… Моя жена! Она красавица! И очень хороша в постели! Она сможет удовлетворить ваш зверский аппетит! Ха-ха-ха-ха!”

К горлу Се Ляня подступает желчь. Какой еще зверский аппетит?

Хуа Чэн презрительно смеется, и Се Лянь давится собственным вздохом - этот бархатный звук посылает мурашки по его позвоночнику, а ноги превращает в желе. Все его тело наполняется горем и эйфорией… и еще каким-то незнакомым чувством, которое он не может определить. Один только смех Хуа Чэна делает странные вещи с его телом. Эта непонятная жажда была с ним еще на горе Тайцан, а теперь она только усилилась, наполнила все его естество чем-то ярким и горячим.

- И что же заставило тебя вообразить, будто меня заинтересуют твои жалкие объедки?

- Пожалуйста! - стонет призрак, - Градоначальник! Я умоляю Вас…

Он замолкает под давлением двух охранников, которые поднимают его, кричащего и брыкающегося. Они оттаскивают его подальше от главного стола и с громким хрустом отрывают ему голову. Кровь брызгает на пол, разливаясь словно река, едва не касаясь ботинок Се Ляня. Никто не обращает на случившееся никакого внимания.

- Мы уходим. Сейчас, - лицо Фэн Синя бледное, а плечи напряжены.

- Все в порядке, Фэн Синь, все в порядке, - мягко успокаивает его Се Лянь.

Фэн Синь каким-то образом становится еще бледнее. “Дянься, ты не понимаешь. Ты не знаешь эту сторону Хуа Чэна так, как мы. Оглянись вокруг! Без своей преданности он сожрёт тебя живьём, и не побеспокоится об этом ни одной гребаной секунды! Все не в порядке! Это твою голову могут оторвать! Это случиться с тобой, если ты сейчас же не уйдешь с нами!"

- Хорошо, я не буду использовать свою голову в качестве ставки, - успокаивает его Се Лянь, неловко улыбаясь. На самом деле, он немного волнуется, на спине выступает пот, а от запаха железа в воздухе сводит живот. Но его друзья неправы. Даже если Хуа Чэн не помнит его, он ему не навредит. Если его не спровоцировать, конечно. Но Се Лянь хорошо знает где проходят границы его возлюбленного.

- Его Высочество не послушает тебя, идиот, - фыркает Му Цин. Его глаза при этом с ужасом направлены на обезглавленное тело, а губы побелели как мел. Забавно, что даже в этой маскировке Се Лянь отлично различает его эмоции, - Он теряет остатки разума при одном упоминании своего дорогого Сань Лана. Это безнадежно. Думаю, мы можем начинать готовить похороны.

- Благодарю вас обоих за беспокойство, но я боюсь, что на самом деле, это вы не понимаете ситуацию. Что-то случилось с Сань Ланом. Насколько сильным должно было быть проклятие, чтобы стереть память Непревзойденному Князю Демонов? Здесь происходит что-то опасное, и я не могу оставить его. Только не так.

- Ваше Высочество…

- Я ему нужен, и простите, но я должен это сделать. Если для вас двоих это слишком, то пожалуйста, не нужно заставлять себя. Вы можете уйти в любой момент.

Отчаяние постепенно заполняет Се Ляня. Руки трясутся, он с трудом сглатывает скопившуюся слюну. Если бы все повернулась наоборот, Хуа Чэн сжег бы весь мир дотла, чтобы вернуть память Се Ляню. Он был бы рядом и сражался бы за Се Ляня. Как он и делал все эти годы. И теперь его очередь сражаться за своего возлюбленного.

- Тогда какой у тебя план? - шипит Му Цин, - Ты же не можешь просто подняться к нему и поболтать!

Фэн Синь и Му Цин синхронно уставились не него, требуя ответа.

Се Лянь делает глубокий вдох и поворачивается к главному столу. Ему необходимо собраться с мыслями. Он ничего не чувствует. Или он чувствует все сразу: ужас, ярость, ревность, скорбь, замешательство, страстное желание… Ох. Это нормально чувствовать все эти вещи в такой момент. Он просто обессилен и ошеломлен. Все будет хорошо.

- Хуа Чэнджу, - зовет Се Лянь, и его голос звучит увереннее, чем он смел надеяться, - Я бы хотел сыграть с вами.

Фэн Синь и Му Цин ахают.

Игорный Дом погружается в тишину. Се Лянь чувствует, как на задней части шеи волоски встают дыбом.

Молчание.

- Неужели? И что же достопочтенный даочжан желает получить? Как я могу воплотить его мечты?

Се Лянь не может удержать себя от дрожи. Бархатный голос Хуа Чэна пронизан насмешкой и сочиться снисходительностью. В нем нет ни мягкости, ни узнавания. Никогда раньше он не говорил так с Се Лянем. В то время, как сердце Се Ляня разрывается от тоски, его тело реагирует совсем по-другому. Он дрожит, но совсем не от страха, а на щеках выступает румянец. Он собирает всю свою храбрость, сжимая кулаки так сильно, что боится, как бы у него не хрустнули кости.

Это рискованно, но Хуа Чэн всегда вдохновлял его быть смелее. Поднимать ставки. Се Лянь делает глубокий вдох.

- Ходят слухи, что Хуа Чэнджу носит в волосах красную коралловую бусину, и она приносит своему владельцу удачу. Я хотел бы получить эту бусину.

Коралловая бусина.

Если Хуа Чэн действительно потерял свои воспоминания, значит он понятия не имеет, почему носит ее, но он должен чувствовать, что бусина имеет значение, что-то важное, связанное с его прошлым. Так что, даже если Се Лянь проиграет - а он абсолютно точно проиграет - этого будет достаточно, чтобы заинтересовать Хуа Чэна. Это привлечет его внимание, вызовет вопросы и сомнения. Хуа Чэн точно захочет присматривать за ним, держать поближе к себе. Если повезет, то достаточно близко, чтобы разрушить проклятие.

Да, это рискованный, даже опасный план, но Хуа Чэн говорил ему не сомневаться в себе, и он послушается.

В Игорном доме все еще царит напряженная тишина.

Се Лянь смотрит на возвышение, на красный полог. Хотелось бы разглядеть за ним Хуа Чэна, вдохнуть его запах. А длинные пальцы Хуа Чэна запутались бы в его волосах, пока другой рукой он бы сжимал Се Ляня в объятьях. Хуа Чэн сказал бы, что все будет хорошо. Се Лянь отгоняет фантазии прочь.

- Любопытный выбор, - даже если Хуа Чэн удивлен его ставкой, он этого не показывает. Он вообще знает, что бусина важна? У него уже звенят тревожные колокольчики в голове? Лицо Се Ляня кажется ему знакомым? - А теперь, уважаемый даочжан должен озвучить свою ставку. Что произойдет, если он проиграет?

Взгляды всех присутствующих устремлены на Се Ляня, как-будто пытаются прожечь в нем дыру. Он делает вдох, чтобы успокоиться.

- Ах, ха-ха, у меня не так уж много ценностей, которые я мог бы поставить. Но я могу предложить пятьдесят лет моей службы Хуа Чэнджу, если он, конечно, примет ее.

- Пятьдесят лет? - Хуа Чэн щелкает языком, - Разумеется, даочжан не может быть старше семнадцати. Двадцать лет, самое большее. И тем не менее, он хочет отдать всю свою жизнь за глупую побрякушку? Тц, тц.

- Я старше, чем выгляжу. И это ведь мои годы жизни, чтобы использовать их так, как считаю нужным.

- Хм-м, скоро они станут моими, чтобы использовать так, как я считаю нужным. Разве это не пугает тебя, даочжан?

Се Лянь снова начинает дрожать. Хорошо бы, Хуа Чэн принял его дрожь за страх. Вообще-то, он совсем не против принадлежать Хуа Чэну. Чтобы он использовал его так, как считает нужным. Хотел бы Князь Демонов, чтобы они оказались за пологом вместе?

- Вы предлагаете мне отменить мою ставку, Хуа Чэнджу?

- Уже слишком поздно для этого, благородный даочжан. Делай свой ход.

- Уф, хорошо, - Се Лянь вздыхает.

- Хорошо - повторяет Хуа Чэн.

Крупье подходит к Се Ляню. Это та самая девушка, которая встретила его в дверях в самое первое посещение Игорного Дома. Она настороженно поглядывает на него, передавая ему стаканчик с кубиками. Се Лянь трясущимися руками сжимает стакан, зажмуривает глаза, и умоляет свою ужасную удачу, не подвести его. Ему необходимо проиграть. Ему необходимо проиграть эту ставку, больше чем он нуждался в чем-либо за всю свою жизнь. Ему нужно попасть к Хуа Чэну.

Се Лянь бросает кости.

Глаза змеи.

Он сглатывает, с трудом сдерживая улыбку.

Хуа Чэн выбрасывает две шестерки. Ожидаемо. Хуа Чэн не оставит историю с бусиной так просто. Она - ключ к его забытому прошлому, как и Се Лянь теперь.

Игорный Дом погружается в хаос. Краем глаза, Се Лянь видит приближающихся к нему охранников. Он морально готовиться к боли, к тому что его потащат из Игорного Дома с ненужной силой. Но два огромных призрака едва прикасаются к нему. Они неторопливо сопровождают принца к выходу, толпа расступается перед ними. Он мельком замечает в море лиц Фэн Синя и Му Цина.

Се Лянь оборачивается через плечо, чтобы взглянуть на трепещущие алые занавески. Сквозь них по прежнему не видно Градоначальника, никто не произносит прощальных слов.

Охранники проводят его через главный зал в темный коридор, где Се Лянь еще никогда не был.

Се Лянь слегка дезориентирован. Живот скручивает от волнения, во рту появляется горький привкус. Внезапная тишина прохода, после шума главного зала, темнота, после яркого света, все это заставляет его дергаться в руках призраков. Он подмечает, что теперь они держат его увереннее, но все еще без чрезмерной силы.

- Глупый мальчишка, - бормочет один из них, когда они сворачивают в другой, такой же темный проход.

- Слишком тощий. Зато симпатичный как девчонка. Интересно, не по этой ли причине он нужен боссу. Ты же знаешь, какой он, - отвечает второй.

Се Ляню снова кажется, что он во сне. Что это должно значить? И какой же Хуа Чэн?

- Эй, мальчик, ты в порядке? Хочешь съесть что-нибудь?

Се Лянь открывает рот, чтобы ответить, но не может произнести ни слова. Он отстраненно рассуждает, ведут ли его к Инь Юю. Какую работу он получит? Главное, чтобы его не отправили на кухню. Может уборка? Или охрана? Разумеется, не в Дом Блаженства, это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но может его разместят где-то поблизости?

Они делают еще поворот и спускаются по каменной лестнице в темноту. Куда же они направляются? Сердце Се Ляня бешено колотится, и он спотыкается, но охранники

крепко держат его. Теперь их пальцы впиваются в его руки, как будто они ждут, что он попытается сбежать.

Воздух здесь внизу спертый и неподвижный. Пахнет сырой землей и застарелой кровью. Узкий каменный коридор освещен канделябрами по бокам, а потолок такой низкий, что охранникам приходится нагибаться.

Это темница…

Се Лянь постепенно начинает паниковать. Сердце бешено колотиться, кровь приливает к голове и стучит в ушах. Он снова спотыкается, и охранники снова его удерживают.

Принца подводят к камере в самом конце коридора. Капающая с потолка влага, превращается в грязные лужи под его дрожащими ногами. Охранники отпускают его, и Се Лянь падает на колени.

- Ну что, парень, мы можем сделать это по-хорошему или по-плохому. Какой способ выбираешь?

- Ох, давайте сделаем по-хорошему? - отвечает Се Лянь. Собственный голос звучит словно сквозь толщу воды. - И, я так понимаю, я не буду работать на кухне?

- Руки, - громко командует первый охранник, но его голос звучит устало.

Се Лянь послушно протягивает обе руки, и охранники застегивают кандалы на его запястьях. Настоящие оковы - те, которые подавляют духовные силы. Они не сильно затянуты, так что если сильно постараться, он сможет от них избавиться. Но он не станет.

Кандалы присоединяются к длинным цепям, а те в свою очередь к потемневшей каменной стене. Здесь также есть бамбуковая циновка в углу. На ней аккуратно сложено холщевое одеяло. Кувшин с водой и пустая керамическая миска. Маленькое полотенце.

В подземелье стоит полная тишина. Образы проносятся в его сознании, рассеиваются и формируются заново. Что если Хуа Чэну он больше не нужен? Что если проклятие стерло его воспоминания безвозвратно? Что если Хуа Чэн начнет рассеиваться без своего якоря? Что… Что если…

Он в отчаянии закрывает уши и дрожит от натиска собственных мыслей. Он просто устал. Он знал, что такое могло произойти. Было несколько вариантов развития событий, и темница - один из них. Хуа Чэн сейчас очень осторожен, он потерял память, не помнит почему решил остаться на этом свете, не знает где его прах… А тут появился Се Лянь и подсказал ключ к разгадке. Конечно, он оказался здесь. Это все временно. Хуа Чэн скоро придет к нему за ответами.

Все в полном порядке. Если подумать, крепкий сон должен помочь скоротать время, здесь так тихо и спокойно, особенно после шумного хаоса Игорного Дома. Самая сложная задача выполнена! Се Лянь добился своей цели, проник в Призрачный Город, попал к Хуа Чэну. Теперь можно и немного отдохнуть!

- Попробую прислать кого-нибудь с едой для тебя, - говорит один из охранников, задумчиво оглядывая Се Ляня. Он пожимает плечами, и они уходят, оставляя пленника в одиночестве.

Се Лянь не добирается до циновки в углу. Каменный пол приятно холодит горящие щеки. Он лежит неподвижно и чувствует, как земля уходит из-под ног. Его сердце никак не может успокоиться, и все же усталость оказывается сильнее. Тьма поглощает его.

“Любому пиршеству настает пора завершиться. Но я никогда не покину тебя” .

“Я вернусь, Ваше Высочество, верь мне”.

“Гэгэ…”

Chapter Text

Однажды, много сотен лет назад, Се Лянь вернулся к жизни.

В тот раз он умер от голода. Или его закололи - там было так много крови на песке вокруг. А возможно, он просто утонул, ведь он очнулся на пляже с полным ртом соленой воды.

Нет, он все таки умер от голода. Се Лянь уверен, потому что помнит, как очнулся с ощущением пустоты внутри. Он был обнажен, а ребра походили на песчаные дюны, перекатывающиеся в металлическом свете этого одинокого дня.

Больше всего о той смерти он помнит голос своей матери. Именно он заставил его пробудиться от мрачного сна. Он почувствовал, как ее длинные пальцы нежно перебирают спутанные волосы. Он почувствовал запах ее жасминовых духов.

"Мой маленький принц, посмотри на воду. Смотри какой она стала. Она ждет своего часа"

Се Лянь пролежал там три дня, уставившись в блеклое небо, пока его сердце неровно билось внутри - пульсирующее, скользкое существо, запутавшееся в гладких венах и сухожилиях.

Он надеялся вновь услышать мамин голос, но это снова оказалось сном - слуховая галлюцинация, порожденная его умирающим мозгом. Его мать забрала свою жизнь столетия назад, и ее душа не задержалась в этом мире. Зачем ей было медлить, когда она так отчаянно хотела забрать свою жизнь, чтобы избежать позора своего сына? Низвергнутого бога, с сердцем полным ярости и отчаяния?

Его кости заскрипели, когда начался прилив. Волны окутали его, унося в даль, на выдохе, слетевшем с губ его матери.

Се Лянь больше не слышит шум прибоя. Не слышно ни плеска бесконечных волн, ни скорбных криков чаек. Но зато он снова слышит свою мать.

"Мой маленький принц, Звезда Одиночества не одинока. Посмотри вдаль... Посмотри..."

Се Лянь ищет утешение в ее голосе, сердце тревожно бьется в груди. Ему снова снится кошмар. И ему так холодно, словно он промерз до самых костей. Дрожь сотрясает все тело.

Перед глазами расстилается унылый бело-серый пейзаж, снег клубится вокруг него. Вдалеке вспыхивает алое пятно.

Се Лянь открывает глаза.

Серебристые бабочки освещают маленькую тюремную камеру, наполняя подземелье мерцающим светом, похожим на лунный. Они беззвучно порхают над его головой, касаясь изогнутых камней стен.

Хуа Чэн приседает напротив, опираясь локтем на колено. Се Ляню знаком этот облик - это тот самый юноша из повозки - бледная кожа, блестящие волосы цвета вороного крыла. Нет коралловой бусины. Нет повязки. Сердце Се Ляня пропускает удар, когда он осознает, что на него смотрят два глаза - один чернее ночи, а второй кроваво-красный.

Се Лянь не может перестать пялиться, его разум затуманен сном и усталостью, и мгновения растягиваются. Красный глаз. Се Лянь никогда...

Усилием воли он заставляет туман сна рассеяться. С резким вздохом он принимает вертикальное положение. Сердце бьется с перебоями, а рот приоткрывается, как у выброшенной на берег рыбы. Се Лянь с трудом удерживается от желания броситься в объятия Князя Демонов, роняя слезы на шелк его алых одежд, прижимаясь со всей страстью, накопленной за 800 лет ожидания.

Хотя, это не совсем верно. Се Лянь ничего не ждал эти 800 лет, это был Хуа Чэн. Се Лянь в полусне бродил по свету. Это Се Лянь на самом деле был призраком, одетым в траурные белые одежды, отстраненный от мирских удовольствий, а Хуа Чэн был ярким и полным жизни в своих по свадебному красных одеждах.

В глазах Хуа Чэна царит хаос.

Это реальность. Это не очередной сон в маленьком коттедже на горе Тайцан, где единственная компания - вой ледяного ветра. Он в Призрачном Городе и Хуа Чэн здесь.

Се Лянь душит надежду, расцветающую в груди. Он хотел дать себе время, чтобы подготовиться, собраться с духом, прежде чем встречаться с Хуа Чэном после стольких месяцев. Тем не менее, он все равно не смог бы подготовиться к холодному взгляду Князя Демонов — к тому, что красный глаз, который его обладатель так ненавидел при жизни, будет так смотреть на Се Ляня. В его взгляде нет узнавания. Нет тепла. Нет преданности.

Хуа Чэн склоняет голову набок и наблюдает за Се Лянем, как за уродливым насекомым. Наследный принц давно привык к таким взглядам. Но только не этих глаз. Его сердце сжимается от боли. Ах, он ведь знал, что так будет! Хуа Чэн лишен своих воспоминаний, но это все еще его Хуа Чэн. Нужно просто играть свою роль и не терять бдительность, чтобы не упустить подсказку.

- Даочжан все еще с нами. Хорошо, - голос Хуа Чэна как бархат, мрачный и роскошный. Ох, как же Се Лянь скучал по голосу своего возлюбленного. Его воспоминания не отдавали ему должное - насыщенные нежные тона, мягкая интонация, глубина и уникальность...

Но в этом голосе не достает привычного тепла.

- Сань... - Се Лянь кашляет. Во рту сухо, когда он пытается сглотнуть, - Господин Градоначальник.

Несколько бабочек опускаются на плечо Хуа Чэна, отбрасывая серебристые отсветы на его бледную щеку. Се Лянь внимательно наблюдает за бабочками. Их вид оказывает на него успокаивающее воздействие, хотя, вероятно, так не должно быть.

Хуа Чэн его не знает. Он не помнит ничего о своем боге. Что конкретно он помнит о своем прошлом? О смертной жизни, о Сяньлэ? Се Ляня начинает трясти, и он даже не пытается это скрыть.

- Даочжан слышал что-нибудь об этих бабочках?

Они - угроза.

По телу Се Ляня пробегает странная дрожь.

Неужели это страх?

- Да, - говорит Се Лянь, - этот человек слышал о призрачных бабочках Собирателя Цветов Под Кровавым Дождем.

- Хорошо. Тогда, начнем, пожалуй, - Хуа Чэн наклоняется немного вперед, странно улыбаясь. Кончик острого клыка прикусывает нижнюю губу.

Се Лянь сглатывает. Он уже целовал эти мягкие губы. Чувствовал вкус языка Хуа Чэна, и даже поранил свои собственные об этот клык.

- Что именно даочжану известно о коралловой бусине, которую он так хотел получить сегодня?

Се Лянь знал, что бусина привлечет внимание Хуа Чэна. Если он ничего не помнит о Се Ляне, то бусина будет для него загадкой. Но действовать нужно осторожно - нужно чтобы Хуа Чэн заинтересовался, а не разозлился. Проклятье украло его воспоминания. Для Се Ляня теперь не безопасно быть узнанным. Раскрытие его личности может привести к насилию - насилию, о котором Хуа Чэн пожалеет, когда к нему вернется память. В данный момент Се Лянь не в лучшем положении, и, возможно, просто верить, что Хуа Чэн ни за что не причинит ему вреда - глупо.

- Эм, - принц с трудом сглатывает, - В ордене, где я совершенствовался, ходили слухи, что эта бусина является источником удачи Князя Демонов. И тот, кто завладеет бусиной, получит неиссякаемый источник удачи. Как глупо с моей стороны было пытаться выиграть у ее владельца.

Взгляд Хуа Чэна тяжелеет. Похожими взглядами его иногда одаривают Му Цин или Фэн Синь. Или Ци Жун. Холодный. Нетерпеливый. Равнодушный.

- Даочжан только теперь осознал свою глупость?

- Я никогда не отличался гениальностью, - с неловким смешком отвечает Се Лянь.

- В это легко поверить.

Эх, ну вот, опять. Се Лянь правда привык к таким комментариям. Он столько раз притворялся дураком, что это вошло в привычку. Он игнорирует жгучее покалывание в глазах, и продолжает изучать лицо Хуа Чэна, выискивая любые видимые симптомы проклятия.

- Я часто попадаю в подобные ситуации, - решает прояснить Се Лянь.

- В это я тоже верю, - Хуа Чэн скользит взглядом по его фигуре в поношенной одежде, задерживаясь на выпирающих ключицах, - Но во что я поверить не готов, так это в маленького глупого даочжана, который услышал глупый слух и пришел в Призрачный Город, чтобы проиграть свою жизнь. В этой истории есть что-то еще, и я хочу это услышать.

Се Лянь кивает, выравнивая дыхание, - Я отвечу на любые вопросы Господина Градоначальника. Я не имел намерения создавать проблемы.

Взгляд Хуа Чэна потяжелел, но по выражению лица ничего не прочитать. Се Лянь не может уловить никаких следов проклятия. Никакой негативной энергии. Хотя, он бледнее чем обычно. Невероятно бледный. Может ли это быть следствием того, что он рассеялся на горе Тунлу? Что если без своего якоря Хуа Чэн начнет исчезать? Нет! Се Лянь не станет даже думать об этом! Нужно просто сосредоточиться.

- Кто ты такой? - спрашивает демон.

- А? - Се Лянь дергается, вырванный из собственных мыслей.

- Есть ли у симпатичного, пустоголового даочжана имя?

Се Лянь открывает рот, чтобы назвать один из своих псевдонимов и замирает. Он определенно не может назвать имя "Хуа", хотя в глубине души, ему бы этого хотелось. На самом деле, он даже не задумывался, какое имя назовет Хуа Чэну. Обычно он гораздо лучше импровизирует, но сейчас комната перед глазами кружится, все вокруг расплывается, а сердце сжимается от холода.

- Ну же, даочжан, придумай уже что-нибудь. Быстрее.

- Умин, - выпаливает Се Лянь, и тут же по коже пробегают мурашки. Зачем он это сказал?

- Да чтоб тебя. Ладно, если ты так говоришь, Умин, - со смешком отвечает Хуа Чэн.

Горло Се Ляня сжимается и в этот раз ему приходиться постараться, чтобы сдержать слезы. Его мысли подобны листьям во время бури, которые подбрасывает и рассеивает ветер. Умин? Умин? Что вообще...

- И в каком же ордене совершенствуется Умин?

- Я...я...ах...

- Да твою мать, просто выбери один!

Он не может назвать никакой из орденов. Хуа Чэн, конечно же, отправиться к ним чтобы допросить, особенно если поверит, что сможет получить ключ к восстановлению воспоминаний. Его пропавший прах. Его цель существования. Се Лянь что, на самом деле, ничего из этого не продумал? Он что, настолько надеялся, что Хуа Чэн его узнает, что совсем забыл про детали? Да, он действительно пустоголовый, прямо как предположил Хуа Чэн.

- Я... Я уже давно не совершенствуюсь. Этот недостойный просто сборщик мусора.

Обе прекрасные брови Хуа Чэна поползли вверх, - Сборщик мусора?

- Да. Я собираю мусор. Всякий хлам. Вещи, которые никому не нужны. Я чиню их или переделываю. Даю им новую жизнь. А потом я их продаю.

- О, но Умин так хорошо говорит. Прекрасная дикция. Необычный акцент аристократа. Мне трудно поверить, что он не ученый. Или хотя бы не благородный господин. Как же такой человек может заниматься сбором мусора?

Се Лянь заламывает руки. Он вспотел, и теперь прохладный воздух подземелий приятно ласкает кожу, - Это долгая история.

- Расскажи мне короткую версию, - серебряный свет бабочек танцует в глазах Хуа Чэна - красном и черном.

- Хорошо. Я принадлежал к... к одному ордену, но они...эм...изгнали меня. За некоторые... ошибки, которые я совершил.

- Хм-м-м. Даочжан облажался. Продолжай.

- Все в моей семье мертвы. И у меня ничего не осталось. Но я хорошо вижу потенциал в брошенных, никому не нужных вещах.

Хуа Чэн смотрит на него без выражения. Се Лянь сражается с подступающими мрачными мыслями. Ему нужно сохранять разум.

- В любом случае, - продолжает Се Лянь, - Я очень неудачлив. Мне совсем не везло долгое время. Я потерял все и всех о ком когда-либо заботился. Вот. Поэтому, когда я услышал, что у Собирателя Цветов есть бусина приносящая удачу...я...ха-ха-ха. Мне уже было нечего терять.

- Кроме всей своей жизни.

Се Лянь пытается сохранить невозмутимое выражение лица. Конечно, он знал, что с Хуа Чэном трудно иметь дело. Все в порядке. Просто, сталкиваться с этим в полную силу немного тяжелее, чем он ожидал. Он чувствует себя глупо, и его руки трясутся, - Не всей жизни. Всего пятьдесят лет.

- Ты действительно рассчитываешь прожить так долго?

- Хах, да, я, - Се Лянь потер точку между бровей, и цепи звякнули от этого жеста, - Я хорош в выживании. Одна из немногих вещей, в которых я смыслю.

Еще несколько бабочек садятся на плечи Хуа Чэна, мягко хлопая своими прозрачными крылышками. Несколько из них приземляются на рукав Се Ляня. Еще одна остается в его волосах. Он чувствует как крошечные лапки щекочут кожу сквозь скользкие пряди. О, как он скучал по этим бабочкам. Он приносят мир и покой. Принц не может не улыбаться, когда бабочка переползает на костяшки пальцев. Он подносит руку к лицу, цепь тянется за ней по холодному каменному полу.

Когда Се Лянь поднимает взгляд, Хуа Чэн награждает его нечитаемым взглядом. Его красный глаз слегка светится, а губы сжаты в тонкую линию, - Ты кажешься мне странным.

- Странным?

- Мгм. Я боюсь, что не существует слухов о моей коралловой бусине, Даочжан. Знаешь почему?

- Мм... Почему?

- Потому что почти никто не знает о ее существовании. Я не использовал этот облик больше ста лет. Я слежу за подобными вещами, потому что, конечно, я должен это делать. Если бы такой слух существовал, я бы о нем слышал.

- Ах...хорошо, возможно...

- Давай-ка проясним, верно ли я все понял: у Даочжана нет имени, нет семьи, он не состоит в ордене, и зарабатывает на жизнь сбором мусора.

Тревожный колокольчики оглушительно звенят в голове Се Ляня, - Иногда, я даю уличные представления.

- Иногда ты даешь уличные представления.

- Угу.

Хуа Чэн в мгновенье ока оказывается рядом и берет Се Ляня за подбородок. Бабочки кружатся вокруг серебристым облаком. Их лица разделяют несколько дюймов, в глазах Хуа Чэна ярость: один чернее ночи, второй кроваво-красное пламя.

Сердце Се Ляня стучит уже где-то в горле, и он задыхается в отчаянной попытке сделать вдох. Они так близко, что он чувствует сладкий запах дыхания Хуа Чэна. Его холодное прикосновение на разгоряченной коже - не тот тип касания, но это все еще необходимая близость. Хуа Чэн трогает его, кожа касается кожи, и Се Лянь дрожит от нетерпения. Ему приходиться сдерживаться, чтобы не льнуть к этой руке - остановиться, чтобы не закрыть глаза и не наслаждаться. Хотя бы, его дрожь можно принять за страх.

Хуа Чэн сжимает подбородок Се Ляня между большим и указательным пальцами. Это не больно, но в этом движение чуть больше силы, чем необходимо, больше, чем он когда либо применял, касаясь Се Ляня. Его зловещая аура нависает над принцем, подавляя, отнимая возможность дышать. Хуа Чэн действительно впечатляет! Такая аура отправила бы сильнейших богов войны в полет! Даже Жое извивается на его запястье!

- Неужели даочжан думал, что может прийти сюда, сверкнуть своими чудесными глазами и обыграть Князя демонов? - воркует Хуа Чэн.

- Чудесными... ах-хах... - у Се Ляня стучат зубы.

- Я давно не видел подобного представления! Даочжан, должно быть, привык добиваться своего, просто взмахнув ресницами. Но неужели он действительно настолько глуп, чтобы поверить, что и на меня это подействует? Неужели он думает, что я попадусь на его уловки?

- Я...нет! - румянец вспыхивает на щеках принца, и он больше не может смотреть Хуа Чэну в глаза, - Я не...

- Я чувствую твою ложь, Умин. Я всегда знаю, когда мне врут. И только грязная ложь льется из твоего рта!

Глаза Хуа Чэна полны ярости и...страха. Это может быть страх? Се Лянь моргает, и он исчезает из глаз, сменяется нетерпением и презрением. Перед Се Лянем находится демон. Прекрасный и ужасающий. Его улыбка режет как кинжал. Вся ледяная ярость ищет выхода. Он - сила притяжения, привлекающая все к себе.

Что же он наделал? На что Се Лянь рассчитывал? Конечно, Хуа Чэну страшно! Он не знает, где его прах. Он не знает, что держит его в этом мире. Не знает, кому можно доверять. Возможно, Инь Юй, да, но в конце концов, он совсем одинок без своих воспоминаний. И Се Лянь пришел сюда и запутал все еще больше. Заставил чувствовать себя уязвимым. Может не стоило приходить вовсе?

Может, стоило сказать правду?

Нет. Правда сделала бы только хуже. Се Лянь хорошо знаком с природой проклятий, и тут никогда не бывает легких решений. С чего бы Хуа Чэну верить ему? Лучшим решением будет разрушить проклятие. Подобраться поближе, чтобы найти подсказки. Найти, что вызвало проклятие, и разобраться, как его разрушить.

- Простите, я...я не знаю...

Жое, почувствовав разрастающуюся тревожность Се Ляня сильно дергается, и прежде, чем он успевает ее остановить, лента отпускает его запястье и летит в сторону Хуа Чэна.

Се Лянь с трудом обрывает крик, а усмешка Хуа Чэна только становится шире. Он отпускает подбородок принца, и ловит кончик ленты в воздухе, прям как сделал Умин 800 лет назад. Жое извивается, пытаясь освободиться, но демон крепко сжимает ее длинными пальцами.

- Даочжан не упоминал о своем маленьком друге, - с ухмылкой тянет Хуа Чэн, - Довольно сильный демон, полный энергии обиды. Хм-м-м. Странно, для культиватора иметь такой козырь в рукаве.

- Пожалуйста, Сань...Чэнджу...прошу Вас...

- Скажи мне, Умин, где ты нашел эту вещь? Она кажется привязанной к тебе. Похоже, что она пыталась защитить тебя от Непревзойденного Князя Демонов.

Се Лянь открывает рот, но слова застревают в горле, он начинает паниковать.

- Чэнджу, - доносится голос со стороны. Знакомый голос.

Инь Юй.

Се Лянь сдерживает желание позвать старого знакомого, но уже знает, что произойдет. Инь Юй тоже его не помнит. И все это только увеличит подозрения по отношению к Се Ляню, а он и так уже в сложной ситуации.

Улыбка сходит с лица Хуа Чэна, но он продолжает смотреть на Се Ляня.

- Что?

- Извиняюсь, что приходиться вас прервать, но я не мог связаться по духовной сети.

- Хм, - Хуа Чэн встает в полный рост, Жое все еще дергается в его руках. Он связывает несчастную ленту в морской узел и поворачивается к Инь Юю, - И?

- Черновод здесь. У него есть некоторые...интересные новости. Вам захочется это услышать.

Без единого слова или взгляда, Хуа Чэн и Инь Юй исчезают в темном коридоре, серебряные бабочки следуют за ними по пятам.

Се Лянь снова остается один в темноте. Вес последствий наконец обрушивается на него, глаза наполняются слезами, а живот скручивает. Отчаянный всхлип срывается с губ, и он дрожит все сильнее и сильнее.

Без Жоэ, он теперь по-настоящему одинок, больше чем когда-либо, с тех пор как умерли его родители. 800 лет совместной жизни не прошли бесследно, и отсутствие привычного шелка на запястье, заставляет чувствует себя потерянным. Хуа Чэн ведь ничего не сделает с Жоэ? Жоэ такая милая и совсем не опасная. Он надеется, что маленький демон не будет доставлять проблем Хуа Чэну. О, Жоэ!

Отчаяние постепенно заполняет его мысли. Очередной всхлип отражается эхом от каменных стен, вызывая мурашки на спине. Это что он издал этот нечеловеческий звук? Такой одинокий и дикий. Ох, ему действительно нужно взять себя в руки. Да, он в темнице, и да, Хуа Чэн может оставить его здесь на все 50 лет, но бывало и хуже! В любом случае, он на шаг ближе к своей цели - разрушить проклятие. Он не подведет своего возлюбленного! И не важно какой ценой!

Се Лянь роется в кармане в поисках единственного предмета утешения, который позволил себе взять. Единственного предмета, не скрытого заклятьем. Его единственная связь с Хуа Чэном и собственным прошлым.

Красная коралловая бусина, холодная и тяжелая, в самой глубине ткани. Пара той бусины, в волосах Хуа Чэна, одна из тех срежек из далекого прошлого. Это было несколько жизней назад. Се Лянь не расставался с ней с тех пор, как Лан Цанцю вернул ее ему. Принц достает ее из кармана и прижимает к сердцу, чтобы унять дрожь. Он наконец затихает, сидя в глубокой темноте, тяжело дыша от поглотивших его тяжелых мыслей.

Се Лянь не знает, сколько времени он так просидел. Его разум опустел, а сердце успокоилось. Тело гудит, но он неподвижен, словно божественная статуя.

Он слышит шаги и смех. Скрежет и лязг. Се Лянь напряженно вглядывается в темноту.

Свет приближается к нему, мягко покачиваясь, постепенно освещая коридор.

- Почему ты так в нем заинтересован? - раздается скрипучий голос, со свистом заканчивая каждое слово.

- Я не так заинтересован, - этот голос глубже, но тоньше, - Просто хочу взглянуть еще разок, вот и все. Чэнджу уже закончил с ним, так что теперь наша очередь.

- Тебя не должно быть здесь в это время, - раздается третий голос.

- А? Хватит ныть! Мы просто принесли заключенному немного еды. От всей души. Бедняжка выглядит оголодавшим.

- Мы попадем в неприятности если тронем его! Я не хочу пострадать ради удовлетворения твоих извращенских желаний!

Смех. Еще голоса. Всего их около пяти.

Се Лянь вздрагивает. Ему не нравится, как это звучит. Он прячет коралловую бусину обратно в карман, и садиться обратно, крепко сжимая длинные цепи в руках.

Группа призраков появляется из-за угла, и маленькая камера Се Ляня наполняется теплым светом.

Среди них нет тех охранников, которые привели его сюда. Три из них выглядят абсолютно одинаково. Похожи на людей, с запавшими черными глазами и дикими вьющимися белыми волосами. Возможно, тройняшки. Мускулистые и гибкие.

У другого призрака блестящая серая кожа и тысяча крошечных глаз по всему мокрому скользкому лицу.

Последний - неуклюжий звероподобный призрак с редкими клочьями розового меха на бугристом теле, с загнутыми черными рогами, торчащими изо лба.

- Посмотрите-ка, наш узник уже встал и ждет меня, - говорит один из тройни гуманоидов с белыми кудрями. В его руках деревянный поднос с миской супа и булочка, - Мы принесли тебе еды, даочжан.

Он швыряет в принца поднос, но Се Лянь успевает увернуться. Поднос ударяется в стену за его спиной, и суп разбрызгивается во все стороны.

- Упс! Надеюсь, ты был не сильно голоден, - призрак делает шаг вперед, ставя фонарь на пол у своих ног, - Мы решили прийти посмотреть, только и всего. Хотели узнать, что за симпатичный смертный мальчишка посмел играть с нашим Чэнджу. Пришлось поторопиться, пока его совсем не съели!

Два его близнеца рассмеялись. Зверь с розовым мехом и тот, другой, с множеством глаз стоят молча.

Се Лянь не смотрит на них. Возможно, если он не станет на них реагировать, они уйдут?

- Ай, яй. Что за личико! Глаза цвета золота, такой хорошенький маленький ротик. М-м-м. Интересно, каков он на вкус, как ты думаешь?

Се Лянь вздрагивает, но не отвечает. В таких ситуациях он тоже бывал. Они должны скоро уйти, когда вдоволь насмеются.

- Ух-х-х, ребят? - призрак-зверь с розовым мехом неуютно ежится. Его голос звучит странно, со свистом заканчивая каждое слово, - Серьезно, Чэнджу убьет вас, если узнает, что вы сюда спускались.

Призрак с белыми кудрями делает еще шаг в сторону Се Ляня, садясь на корточки перед ним, прямо как до этого делал Хуа Чэн.

- Со всем уважением, - начинает Се Лянь, - Я бы рекомендовал вам не трогать меня. Это ваше единственное предупреждение.

Призрак снова смеется, его черные глаза как-будто проваливаются глубже, - Я буду трогать тебя, если захочу. Что ты мне сделаешь?

Чтобы продемонстрировать, он берет прядь волос Се Ляня и дергает.

Се Лянь слышит шум волн, и его разум пустеет. Он прикусывает щеку, пока не чувствует вкус крови. Он приходит в себя от звука ломающейся кости, и пронзительных воплей.

- Он сломал мне руку! Этот ублюдок! Убейте его! - один из тройни с белыми кудрявыми волосами кричит, приживая к груди покалеченную руку.

- Убьем ублюдка! - в унисон кричат двое оставшихся.

Призрак с множеством глаз и тот, что с розовым мехом, куда-то исчезли.

Се Лянь вскочил на ноги, чуть освобождая цепи. В голове по прежнему пусто. Он собирается позвать Жоэ, но вспоминает, что его духовное оружие забрали. Его божественные силы также подавлены. Он не может ими воспользоваться, чтобы не раскрыть себя.

Не важно, его кулаки все еще при нем.

Странная ярость поднимается внутри - ярость, которую он не чувствовал со времен своего второго вознесения, хотя в этот раз он не может найти ее источник. Обычно, он не испытывает таких сильных негативных эмоций, но в этот момент у него нет иного выбора.

Первый призрак бросается на него, несмотря на сломанную руку. Он все еще кричит в агонии, его глаза сияют лихорадочным блеском. Из его здоровой руки вырастают длинные черные когти. Се Лянь блокирует смертельный удар, и взмахивает цепью.

Цепь наматывается призраку на шею, и Се Лянь тянет, все сильнее и сильнее, пока голова не отделяется от туловища, и зеленая кровь не окрашивает стены. Совсем как суп до этого, каплями падая со стены. Голова призрака с громким звуком летит на пол и трескается как дыня, мозги сочатся сквозь белые кудряшки. Тело призрака падает на колени и оседает на пол целиком.

Два других призрака застывают на минуту, их лица серее пепла. Они пялятся. И пялятся. И пялятся.

Наконец, один из них смотрит на Се Ляня из глубины своих черных глазниц. Он обнажает зубы, и с рычанием нападает.

Се Лянь отбивает удар с грацией танцора и скоростью бога войны, и призрак отлетает на другой конец камеры, с хрустом врезаясь в стену. Другой призрак не отстает, и Се Лянь еле успевает увернуться от очередного взмаха когтей. Призрак разворачивается, снова занося когтистую руку для удара, но Се Лянь отскакивает назад, отталкиваясь от стены и вращаясь в воздухе. Он наносит ответный удар, и призрак с бульканьем в горле оседает на пол.

Внезапно, цепи на запястьях бога войны сильно натягиваются, и он едва успевает увернуться от удара, хотя когти все же успевают рассечь ему щеку. Се Лянь пытается освободиться, но призрак крепко держит цепи, и подтаскивает его поближе, для очередного удара. Призрак снова атакует, и Се Лянь, собравшись с духом, наносит ему сильный удар ногой в живот. Он уже собирается освободиться от цепей, когда острый коготь проходит прямо через его плечо, чуть не задев сердце, и выходит из груди.

Горячая кровь брызгает из его рта и плеча, разливаясь у его ног. Се Лянь задыхается, зрение расплывается. Удар по затылку - и он видит звезды.

Или это не звезды?

Он оседает на пол, но думает только о том, что они похожи на бабочек.

А после - темнота.

Chapter Text

Панические вопли заставляют Се Ляня пробираться сквозь тьму.

- Чэнджу! ЧЭНДЖУ! Пожалуйста, он - он убил нашего брата! Мы всего лишь мстили за его смерть, как и должны были!

- Неужели? И как же смертный мальчишка сумел убить вашего бесполезного брата, если он не был на смене сегодня!

- О-о-он просто помогал нам, раз уж мы были так заняты здесь! Принес мальчишке немного еды, вот и все. Мы видели его в Игорном Доме и подумали, что он выглядит голодным!

- О! Так это все?

- Раз уж вы заговорили об этом, то после того, как мы уже спустились, мы подумали, что можем попробовать немного. Чуть-чуть лизнуть, это все!

- Вы подумали, что можете немного попробовать моего пленника?

- Мы не хотели никому навредить, клянемся!

- Да, как мы должны были узнать, что он дерется как псих, даже закованный в цепи? Этот мальчик ненормальный! Это не нормально, драться как он!

Перезвон колокольчиков. Они звенят, звенят, звенят.

Свист обнаженного клинка, и перед мысленным взором Се Ляня предстает красивый алый глаз Эмина, смотрящий на него в ответ.

Леденящий холод каменного пола проникает до самых костей, и он вздрагивает. Его мысли словно сироп, заставляют тонуть в густой тьме.

- Хм. Как давно вы трое служите в моей охране? Пардон. Вы двое.

- С-с-сорок лет, Чэнджу.

- Не так уж и много, получается. Вы случайно не помните условия контракта, запрещающие вмешиваться в дела с заключенными? Вы случайно не помните, что вы передали мне, когда подписывали контракт?

- Стойте! СТОЙТЕ! Чэнджу! Я..я...мы...конечно, мы помним! Но мы просто принесли ему немного еды! Он первый на нас напал! Мы не вмешивались, клянемся!

- Травмы заключенного говорят об обратном.

У Се Ляня звенит в ушах, и с каждым криком, звон усиливается. Его веки дрожат, и кровь булькает в горле. Он слышит Хуа Чэна. Хуа Чэн рядом. Где они находятся? Все еще в Пещере Десяти Тысяч Божеств? Они...ах... где же они? Он не может вспомнить...

...и кто это кричит? Не Му Цин и не Фэн Синь, это точно. Выкрикнутые слова вырваны из контекста, и Се Лянь не может разобрать их смысл. Он пытается вернуться к реальности, но его веки такие тяжелые, и его тело тоже. В голове пульсирует, повторяя ритм его сердца. Темнота утягивает за собой. Он слегка стонет.

- Чэнджу, - другой голос звучит совсем рядом. Чистый и спокойный. - Он все еще жив.

- Вот видите! Мы не так уж и навредили ему! П-п-пожалуйста, мы думали, что вы с ним уже закончили! Я бы никогда не тронул то, что принадлежит Чэнджу, клянусь! Мы никогда не трогали заключенных, ни разу за все сорок лет, милорд!

Нежные пальцы ощупывают затылок принца:

- У него серьезные раны. Мы можем потерять его, если не будем действовать быстро.

- Забери его, - голос Хуа Чэна прорывается к нему сквозь темноту, бальзамом ложиться на раненное сердце, - Осмотри его раны. И, Инь Юй?

- Чэнджу?

Длинная пауза. Тишина проникает в самые темный уголки сознания Се Ляня. Кажется, что она длится вечно, и он навсегда застрянет в этой тьме, в тоске по голосу своего Сань Лана.

- Не запачкай ковры кровью.

- Разумеется, Чэнджу.

Се Ляня аккуратно поднимают на руки, его голова опирается на костлявое плечо. Это не плечо Хуа Чэна. Запах не правильный. И эти руки тоже не правильные - эти руки держат аккуратно, но не правильно.

- Сань Лан, - тихо бормочет он, тоска сжимает горло.

Шаги эхом разносятся по коридору. Мягкое покачивание в такт движениям. Откуда-то издалека доносятся вопли кричащих в агонии призраков. Затем - тишина.

Темнота наконец затягивает его полностью.

Неясное сияние дня просачивается в уголки его сознания. Бесцветного и заброшенного. Приглушенного. Глухая тишина глубокой зимы давит на виски. Глаза болят, а кончик носа горит от холода. Все болит, но странным образом - боль как будто нереальная. Ах, это просто сон, так ведь?

Се Лянь пытается сесть, но он связан белой шелковой лентой - крепко привязан к алтарю, он не может пошевелить ни рукой ни ногой. Паника растекается по телу, яркая и горячая, и он отчаянно дергается, сопротивляясь внезапному жару.

Алтарь.

Его глаза адаптируются к яркому свету, к блеску матового белого мрамора, искоркам снега и пыли, висящим в воздухе. Бай Усянь, его изображение искажается, словно в тумане. Его наполовину смеющаяся-наполовину плачущая маска тоже искрится в инее.

Черный меч вонзается в его тело, исчезая из виду, и возвращается обратно, покрытый блестящей темной жидкостью. Жидкость выливается на белый алтарь, беззвучно капая на заснеженный пол. Все перед глазами заменяется белым, боль доходит до отметки - невыносимо.

Се Лянь кричит, но вокруг тишина - тяжелая, как снежное одеяло, заглушающее все звуки. Его легкие горят, и в уголках глаз появляются слезы. Безликие люди вонзают меч в его горло, сердце, живот, они тоже кричат. Их рты широко распахнуты, глаза полны злобы и отвращения, и Се Лянь больше не человек. Он просто куча внутренностей - белых костей и черной, черной крови, и серой плоти. Он больше не человек.

Он сплошная агония. Ох, эта агония.

"Умин. Успокойся."

Черный меч вонзается в него снова и снова. Черная кровь булькает и льется, перерезанные вены покрывают белые кости. Его сердце больше не бьется. Оно просто лежит там, как слизняк, до тех пор, пока кто-нибудь не достанет меч и не проткнет его насквозь.

"Умин!"

Се Лянь больше не человек.

Он - ничто.

Он - ничто.

И все-таки, он кричит.

Его горло горит.

Его глаза горят.

Он - ничто.

"Умин, проснись!"

Он кричит в тишину: "Помогите мне! Помогите, помогите, помогите! ПОМОГИТЕ, ПОМОГИТЕ, ПОМОГИТЕ, ПОМОГИТЕ, ПОМОГИТЕ, ПОМОГИТЕ, ПОМОГИТЕ! БОЛЬНО, БОЛЬНО, БОЛЬНО, БОЛЬНО, БОЛЬНО!

"Умин!"

"Почему я не могу умереть!? ПОЧЕМУ Я НЕ МОГУ УМЕРЕТЬ? БОЛЬНО, БОЛЬНО, БОЛЬНО!"

Кто-то берет его за подбородок, довольно сильно, чтобы отвлечь от кошмара. Се Лянь задыхается, его тело дрожит, сердце бьется о ребра, с каждым ударом.

- Инь Юй, расстегни ремни.

- Чэнджу.

Мучительный вопль сотрясает барабанные перепонки и разрывает горло, - и, о, как же болит все тело. Он с трудом делает вдох, и его глаза распахиваются.

И затем замирает, его тело мгновенно обмякло.

Эхо от его собственных криков звенит в ушах. Здесь нет крови, нет меча. Бай Усянь - Цзюнь У - заперт под горой Тунлу.

Это был сон.

Это был сон.

Это был сон, но сердце все еще заполошно бьется, дыхание прерывистое, а взгляд наконец встречается со знакомым ониксовым глазом. Такой красивый, глубокий глаз, блестящий и сияющий как ночное небо, и Се Лянь пойман между приливом восторга и острой печалью. Сань Лан. Его возлюбленный. Его благородная ветвь с яшмовыми листьями.

Хуа Чэн в своем истинном облике: красная коралловая бусина вплетена в тонкую косу, черная повязка, украшенная серебристыми бабочками, закрывает отсутствующий глаз. Иссиня-черные волосы каскадом спадают на плечи, бледная кожа сияет в полумраке. Он прекрасен, как мечта, и опасен, как ночной кошмар. Се Лянь не может восстановить дыхание. Томление внутри осязаемое, и живот горит.

Длинные элегантные пальцы, держащие его подбородок, разжимаются, и он сожалеет о потере контакта. Его тело опускается на алтарь. Нет, не алтарь, это что-то вроде раскладушки. Более удобная, чем бамбуковая циновка на горе Тайцан, но все еще довольно жесткая.

Хуа Чэн осторожно наблюдает за ним оценивающим взглядом, - Ты был прав в одном, Даочжан. У тебя есть способности к выживанию. Отдаю тебе должное.

Комната расширяется вокруг него. Тихая, темно-красная, окутанная тенями. Это маленькая комната. Кресло и низкий стол. Подсвечник. Длинное узкое окно, покрытое мерцающим снегом, яркий индиго сумерек освещает подоконник. Снег мягко оседает на деревья за окном.

Желудок Се Ляня сводит судорогой. Последние ремни сняты, и он резко садится, в голове царит хаос. Сон об алтаре все еще остается где-то на периферии, и он дрожит, вцепившись пальцами в одеяло, чтобы успокоится. Но все бесполезно. Инь Юй появляется как раз вовремя, чтобы его вырвало кровью в деревянный таз.

Я, - Се Лянь давится кровью. Его снова тошнит, и когда поток наконец заканчивается, Инь Юй вытирает кровь с его рта платком, и затем помогает опустить голову обратно на кушетку.

- Тш-ш-ш. Не пытайся говорить, - произносит Хуа Чэн, и Се Лянь ищет тепло и заботу в его голосе. Но там нет ни капли. Разумеется, нет. Хуа Чэн его не помнит. Хуа Чэн не... не помнит... ах... ему нужно держать себя в руках! Нужно сосредоточиться. Он больше не в темнице! Это очень хорошо! Большой прогресс!

- Спасибо небесам, крики прекратились, - мрачный голос доносится из угла комнаты. Хэ Сюань опирается на стену со скрещенными на груди руками. Черные одежды демона блестят в блеклом свете фонарей. Он кажется худым, почти истощенным, как одна из костей его рыб, а полные губы отливают синевой.

Хах, - Хэ Сюань бросает на Се Ляня хищный взгляд, в его водянистых голубых глазах плещется злоба. Но Се Лянь видит его держащим голову Ши Уду, окутанного волнами негативной энергии, и волоски на затылке бога войны встают дыбом.

- У этого идиота умные глаза. Удивительно. Совершенно точно смертный. Никаких духовных сил, если только они не скрыты кем-то очень могущественным. Но принимая во внимание его исключительные боевые навыки и знания о твоей бусине, я могу только предположить, что Небеса послали его сюда шпионить.

Ах, Хэ Сюань тоже его не узнает. Не то чтобы Се Лянь ожидал иного. Получается, что все призраки забыли его. Но почему так произошло? Если Хуа Чэн проклят, то почему все остальные призраки тоже не помнят Се Ляня? В голове пульсирует, и он до сих пор чувствует фантомные когти, словно меч пронзающие его грудь. Чем больше Се Лянь пытается сосредоточиться, тем больше болит голова.

- Я... Я не шпион, - слабым голосом отвечает Се Лянь.

- Я сказал тебе молчать, Умин, - говорит Хуа Чэн, нахмурившись.

- Умин, - хмыкает Хэ Сюянь, - Серьезно?

Инь Юй вздыхает. Его маска съехала набок, лицо бледное, глаза уставшие. Он отжимает окровавленную ткань в ведре с водой, затем начинает промывать уже затянувшуюся рану на груди Се Ляня.

- На Небесах сейчас хаос. В данный момент им нет дела до Князей Демонов. Им нужно избрать нового Небесного Императора. Никто не соглашается.

- Они выберут этого Бога Войны В Короне Из Цветов. Он победил Цзюнь У в конце концов, - сказал Хэ Сюань.

Се Лянь резко поднял голову. Он пытается выглядеть незаинтересованным.

- Бог Войны В Короне Из Цветов отказался. У него нет никакого желания садиться на трон, и он почти не бывает в небесной столице, - голос Инь Юя звучит так, будто он с трудом выносит присутствие Хэ Сюаня.

- Да? Это твой глупый шиди тебе сказал? Не самый надежный источник информации.

- Может и нет, но Цюань Ичжэнь предоставляет информацию без фильтров и домыслов. И кроме него у нас все равно нет других источников на небесах - больше нет. Но в любом случае, мне очень любопытно услышать мнение Черной Воды Погибели Кораблей, зачем Небесам отправлять смертного мальчишку шпионить в Призрачный Город.

- Прошу простить мою паранойю, но Бог Войны В Короне Из Цветов победил Бай Усяня, самого древнего и сильного из бедствий, без особых усилий. Это известное посмешище, как минимум - подозрительно. Я буду следить за ним, особенно, пока ситуация с Кровавым Дождем...

- Тихо, вы оба, - обрывает Хуа Чэн, - Не открывайте ваши рты, если не можете сказать ничего полезного. Вы двое ругаетесь как заскучавшие любовники.

Хэ Сюань раздраженно фыркает, а Инь Юй наоборот странно замолкает.

Хуа Чэн резко поднимает взгляд. Он прищуривается, глядя на Посланника Убывающей Луны, - Что?

- Ничего особенного, Чэнджу. Только... это касается Бога Войны В Короне Из Цветов. Цюань Ичжэнь настаивает, что я знаю его лично, что мы друзья. Были и другие, более дикие заявления, которые не хочется повторять. Но это показалось мне странным.

Се Лянь с трудом втягивает воздух. Он прячет свои трясущиеся руки под одеялом.

Хэ Сюань мрачно смеется, - Твой шиди точно чокнутый.

- Я бы хотел немного поболтать с твоим шиди, - Хуа Чэн изучает свои аккуратные черные ногти с легкой усмешкой.

Инь Юй заметно напрягается, - Чэнджу...

- Расслабься, Инь Юй. Я и пальцем его не трону, - усмехается Хуа Чэн, - Я просто хочу немного послушать те дикие слухи. Те, которые не хочется повторять.

Инь Юй хмурится, и возвращается к наблюдению за Се Лянем.

Одним яростным движением Хэ Сюань бросается вперед и сжимает когтистые холодные пальцы на горле Се Ляня. Принц вскрикивает от неожиданности, подавляя инстинктивное желание дать отпор.

- Кто ты блять такой? - рычит Хэ Сюань, - Ты шпион с Небес? Если ты не начнешь отвечать, я сожру тебя живьем!

Прежде чем Се Лянь успевает ответить, Хэ Сюань отлетает на другой конец комнаты короткой черной вспышкой. Он врезается в стену, деревянные щепки дождем сыплются вокруг него. Аура Хуа Чэна пульсирует вокруг него, его растрепанные волосы развеваются по плечам. Воздух настолько переполнен жаждой убийства, что Се Лянь с трудом может дышать.

Инь Юй прижимается к стене, как если бы он пытался сделаться невидимкой.

- Я думал, что ясно выразился. Никто не смеет трогать то, что принадлежит мне, - Хуа Чэн с презрением смотрит на Хэ Сюаня.

Мурашки пробегают по спине Се Ляня, и он не может сопротивляться волнам надежды окутывающим его сердце.

Лицо Хэ Сюаня расплывается в усмешке, он показывает зубы, словно акула. Это все еще лицо Мин И - сверкающие бирюзовые глаза и недобрая улыбка, красивый и холодный, в сочетании с черной аурой демона - он поражает воображение.

- Да, я должен был догадаться, что Кровавый Дождь оценит свою новую игрушку. Просто держи это в штанах, пока не поймешь, что ему нужно.

Держи это в штанах... Что это значит? У Се Ляня снова скручивает живот, и он боится, что его снова вырвет. Хуа Чэн, он...он...у него были любовники за эти девять месяцев? Глаза печет, и с трудом удается вдохнуть, потому что чудовищность этих мыслей непреодолимым весом давит на грудь. Хуа Чэн очевидно сексуальный мужчина. Просто все эти 800 лет, все его желания были направлены на Се Ляня, даже если Се Лянь не знал о его существовании. А теперь? Конечно... Конечно, у Сань Лана есть...ммм...потребности. И он не знает никакого Се Ляня.

Хуа Чэн его не знает.

Он не...ах, но даже если к нему вернутся воспоминания, теперь, когда он знает каким может быть мир без Се Ляня, кто знает, захочет ли Хуа Чэн быть с ним?

Хэ Сюань продолжает, - Если бы я был на твоем месте, я бы все делал по-другому. Гребаный псих, - он поднимается на ноги, подбрасывает кости - кости, определенно подаренные Хуа Чэном, и исчезает в портале. Наверняка он вернулся на свою территорию, где бы она теперь не находилась.

Инь Юй закатывает рукава и возвращается к своим обязанностям, вытирая оставшуюся кровь. Он ловко перевязывает рану на груди, вытирает кровь с подбородка Се Ляня, который нервно трясется.

- Я...спасибо, - Се Лянь сглатывает подступающие слезы, - Я мог бы сам это сделать.

Инь Юй игнорирует его, - Чэнджу не считает его шпионом?

Хуа Чэн окидывает Се Ляня мрачным взглядом. Се Лянь не может избежать этого взгляда, рот непроизвольно приоткрывается.

- Он что-то утаивает, но он не шпион с Небес. Верно, Умин? - лениво произносит Хуа Чэн.

- Если господин Кровавый Дождь, так считает, значит, так и есть, - Се Лянь задыхается, когда рану на груди больно дергает. Она снова начинает кровоточить. Это так похоже на боль в его сердце, что на мгновение все вокруг расплывается. Он распадается на части. Ему нужно собраться. Срочно.

- Чэнджу, нужно больше духовной энергии.

Хуа Чэн отталкивается от стены, на которую опирался и предлагает Се Ляну свою ладонь, - Твою руку, Умин.

Се Лянь уставился на предложенную ладонь, тратя больше времени, чем необходимо, чтобы вложить в нее свою, вздрогнув от прикосновения чужих пальцев. Инь Юй неловко смотрит в сторону. Ладонь Се Ляня такая же бледная как и у Князя Демонов. Кожа Хуа Чэна даже кажется теплее, по сравнению с его собственной, и Се Лянь дрожит, его сердце бьется быстрее. Ладонь Хуа Чэна такая большая, и Се Лянь может только смотреть на их соединенные пальцы.

Духовная энергия наполняет принца, и его тело реагирует на нее также, как тело любого смертного: энергия струится по меридианам, грудь согревается, раны заживают.

Инь Юй вытирает руку о полотенце и исчезает не говоря ни слова. Инь Юй оставляет их одних, потому что... Инь Юй думает, что они...

Хуа Чэн не отводит взгляда от принца, даже когда Инь Юй уходит. Он отпускает ладонь Се Ляня и садится в кресло рядом с кушеткой. Он заполняет всю комнату своим присутствием. Его длинные конечности должны быть неуклюжими, но он напротив похож на дикую кошку - грациозный и опасный. Он продолжает осторожно изучать Се Ляня.

- Даочжан готов говорить?

- Оу, эм. Конечно. Хотя я вряд ли смогу сказать что-то новое. В любом случае, я буду рад ответить на любые вопросы, которые господин Собиратель Цветов Под Кровавым Дождем хочет задать.

Хуа Чэн подпирает рукой подбородок, - Ничего нового, говоришь? Я не припоминаю, чтобы даочжан рассказывал о своих боевых навыках.

- Ох, но господин Кровавый Дождь не спрашивал.

- Осторожнее с дерзостью, Умин. Я бы предпочел больше не беспокоится о том, как ты поживаешь в темнице, - он скрещивает свои невозможно длинные ноги и вновь пронзает Се Ляня взглядом. - Сколько же даочжану лет, хм-м? Он упоминал что старше, чем выглядит.

- Да. Намного старше, на самом деле.

- Старше чем я? - Хуа Чэн довольно ухмыляется.

- Я не знаю, сколько лет Князю Демонов, - шепчет Се Лянь.

- Ого, Гэгэ. Я думал, что с возрастом приходит мудрость. Врать Князю Демонов. Тц, тц.

Гэгэ.

Хуа Чэн назвал его...Гэгэ.

Сердце Се Ляня пропускает удар и он прячет слезы, выступившие в уголках глаз. Зубы снова начинают стучать. Хуа Чэн подшучивает над ним. Хуа Чэн думает, что Се Лянь глупый смертный мальчишка. Называет его "Гэгэ" чтобы смутить, но это все равно согревает.

- Я...я...

- Что-то не так, Гэгэ? Не привык врать на ходу? - взгляд Хуа Чэна упирается во что-то на полу, и он пинает это носком отполированного ботинка, - Твой мешок сокровищ, я полагаю?

Ах. Его мешок с хламом очень грязный и с дыркой в углу. Щеки Се Ляня заливаются легким румянцем, особенно, когда Хуа Чэн с пренебрежительным взглядом бесцеремонно высыпает содержимое на пол.

Се Лянь ерзает на кушетке, - Ах, ха-ха-ха, я... пожалуйста, тут немного грязно, как видите. Возможно, мне стоит...

Хуа Чэн просматривает содержимое мешка рассыпанное по полу. Две старые вазы, которые Се Лянь собирался отполировать и продать. Ржавый нож с прекрасной гравировкой, который Хуа Чэн убирает в карман. Свитки, статуэтки, которые Се Лянь вырезал из дерева... Не так уж много. Если говорить честно - это была довольно жалкая коллекция, и щеки Се Ляня покраснели еще сильнее. Хуа Чэн никогда раньше не рылся в его вещах. Се Ляню стыдно. Его пожитки смотрятся нелепо, вот так разбросанные по полу. Он и сам нелепый. Все его существование нелепо.

- Гэгэ, мне неловко говорить такое, но это действительно мешок с мусором.

Се Лянь в растерянности прижимает ладони к своим пылающим щекам. Хуа Чэн смеется, его серебряные украшения сверкают в свете фонарей. Его красные одежды сделаны из дорогого шелка, волосы мягкие и блестящие, пахнущие розовым маслом.

- Ах, но Господин кровавый Дождь, требуется немалый талант, чтобы отличить спрятанное сокровище от мусора, - наконец отвечает Се Лянь, не сумев скрыть горечь в голосе.

- Конечно, - что-то в глазах Хуа Чэна темнеет и он встает, обходя груду вещей на полу, - Что ж, Гэгэ, по очевидным причинам, я не могу держать тебя в темнице все 50 лет. Так что я решил держать тебя поближе. Ты так эффектно создал брешь в моей охране, что теперь кому-то надо ее заполнить, и раз уж Гэгэ так хорошо дерется... - Князь демонов широко ухмыляется, и его улыбка режет не хуже ножа, - Я буду держать тебя рядом. Но если я узнаю, что ты лжешь, не беспокойся о том, что Черновод тебя проглотит. Я сам съем тебя живьем.

Едва подавленная дрожь снова проносится по позвоночнику - странное ощущение, горячее и холодное одновременно, жидкое и тяжелое - омывает его сверху вниз.

- Я могу оставить Гэгэ не связанным, кажется ранее ему это не понравилось?

Се Лянь кивает.

- Замечательно. В любом случае, попытаешься сбежать, я найду тебя. Я загоню тебя как хищник жертву. И что тогда случиться, Гэгэ?

- Вы... вы съедите меня живьем.

- Быстро учишься, - усмехнулся Хуа Чэн, - Такой послушный.

Се Лянь закрывает глаза, но в темноте своего сознания, все что он видит - это Хуа Чэн исчезающий в облаке серебряных бабочек. Он вздрагивает. Когда Се Лянь открывает глаза, Хуа Чэн уже ушел. Его единственная компания, это дрожащее пламя лампы, и воющая за окном вьюга.

"Гэгэ, я вернусь к тебе. Пожалуйста, верь мне."

Горячая слеза скатывается по щеке, и он резко утирает ее.

Когда Инь Юй возвращается, он не кажется удивленным, застав Се Ляня в одиночестве.

- Идем. Я покажу тебе твою комнату. Ты можешь поесть и подойдешь ко мне утром. Ты можешь ходить?

Се Лянь кивает и встает с кушетки.

Он удивлен, когда понимает, что они находятся в Доме Блаженства, возможно в крыле для прислуги. Но они не задерживаются здесь надолго. Инь Юй ведет его сквозь маленький двор, прямо к Игорному Дому. Снегопад усиливается, и Се Лянь обнимает себя руками, пока они поднимаются по ступенькам к главному входу.

Сейчас около двух часов ночи, но Игорный Дом как всегда шумный и оживленный. Се Лянь уже проходил через двери для слуг, но сейчас все иначе. Никто его не знает. Никто не зовет его "Старший Дядюшка", и не дарит подарки. Они, конечно поглядывают на него, но их взгляды скорее подозрительные, чем приветливые.

На одном из верхних этажей находится широкий холл, освещенный фонариками. Свет проникает сквозь бумажные двери комнат. Инь Юй ведет его до самого конца, останавливаясь у последней двери.

- Это твоя комната. Еду скоро принесут, - он окидывает Се Ляня взглядом, с ног до головы, отмечая его грязную, рваную и окровавленную одежду, - униформу тоже принесут. И Умин? Постарайся не умереть. Смертные не на самой вершине пищевой цепочки здесь.

Се Лянь снова устало кивает.

Инь Юй со вздохом разворачивается и исчезает в конце холла. Се Лянь открывает дверь в свою новую комнату.

Она небольшая, внутри есть лампа. Две узкие кровати на разных сторонах комнаты, и окно открыто навстречу снежной буре.

У окна стоит его сосед по комнате. Их взгляды с удивлением встречаются.

- Даочжан все же остался жив, - резюмирует призрак с серой кожей, покрытой сотнями глаз.

Chapter Text

Chapter Text

Ах, нужно держать себя в руках. Давать своим мыслям свободу – не лучшая затея.

Порыв ветра со звоном сдувает сосульки с края крыши.

Се Лянь тяжело вздыхает. Его тело ощущается таким тяжелым от истощения, а время движется скачками. Звуки музыки и свет фонариков погружают его в полусонное состояние, толпа и здания вокруг размываются по краям.

Несмотря на свое летаргическое состояние, Се Лянь не может игнорировать доносимый ветром запах крови. Что-то в глубине его сознания ощущается таким неправильным. Он оглаживает рукояти клинков, висящих на бедрах – стандартное оружие службы безопасности, но все еще очень хороших клинков. Се Ляню не терпится испытать их в деле.

- Умин так глубоко задумался, - Ин Ин полулежит на спине на покрытой льдом крыше, фиолетовые волосы красиво рассыпаны по плечам. Он подносит к губам сигарету и глубоко затягивается. Его сияющий сиреневый взгляд ни на мгновение не покидает лица Се Ляня.

- Прости, прости, Ин Ин. - Так о чем ты говорил?

Ин Ин смеется, его длинные черные ресницы дрожат. Он снова задерживает взгляд на Се Ляне, намного дольше, чем это необходимо, и медленно облизывает губы, демонстрируя кончик розового языка. Се Лянь отводит взгляд, заливаясь румянцем. С ним много раз пытались флиртовать, но за долгие 800 лет, Ин Ин, возможно, самый бесцеремонный. Кроме Сань Лана, разумеется.

- Эй, вы двое! – раздается возглас откуда-то снизу. Инь Хай и Могуай стоят в толпе прямо напротив Игорного Дома.  Их клинки спрятаны в ножнах за спиной, а руки на груди скрещены в неудовольствии.

Ин Ин садится, наконец-то отводя взгляд от Се Ляня. Он делает еще одну длинную глубокую затяжку, выдыхая облачко дыма, и наконец лениво отвечает: «Что?»

- Тех двух дурацких генералов снова видели на рынке, - поясняет Инь Хай.

- Они просто не в состоянии держаться по дальше. - маска оленя на лице Могуая отсвечивает красным в свете фонарей, - Пора за покупками!

Тревожность Се Ляня возрастает. Фэн Синь и Му Цин похоже переживают за него, раз продолжают прятаться в Призрачном Городе. Главное, чтобы они не сделали ничего глупого и не раскрыли его прикрытие.

Се Лянь и Ин Ин спрыгивают вниз. Несколько продавцов за прилавками окидывают их заинтересованными взглядами.

- Мы разделимся, - командует Инь Хай, сотни глаз на его лице блестят в свете фонариков, - Первый, кто поймает богов, сразу же должен привести их к нашему господину.

- Ты в деле, - говорит Ин Ин, переплетая пальцы с Се Лянем. Он уверенно тянет принца сквозь толпу в таком темпе, что Се Ляню приходится послушно следовать за ним.

Он вздрагивает. Ладонь Ин Ина небольшая, похода на его собственную. Это неправильная рука. Все неправильно.

Се Лянь специально спотыкается, используя это как оправдание, чтобы выдернуть руку из чужой хватки.

- Ха-ха-ха, с чего начнем поиски, Ин Ин?

Ин Ин окидывает его оценивающим взглядом, - Мы поищем после. Я голоден.

Се Лянь пытается протестовать, но Ин Ин покупает им обоим по миске горячих сочных дамплингов. Они обильно начинены свининой с имбирем. Они чудесно пахнут, но у Се Ляня совсем нет аппетита.

- Они безопасны для смертных, - подбадривает Ин Ин, - Нам нужно немного откормить тебя, Умин.

Се Лянь натягивает на лицо улыбку.

Но это больно.

Это больно, потому что он сидит на рынке Призрачного Города не с Хуа Чэном. Это его возлюбленный должен показывать ему чудеса мира призраков, покупать сладости с прилавков, выбирая более привлекательные для Се Ляня, а затем отвести его в Дом Блаженства и…ах…его воображение не может зайти так далеко. Или все дело в его ограниченных знаниях, а не в отсутствии фантазии.

Но он все еще помнит какого это, лежать под весом Князя Демонов. Ощущать его прикосновения на… везде. Включая опасные места, о которых Се Лянь не смеет думать. С Хуа Чэном Се Лянь испытал нужду и желание, которых никогда прежде не ощущал.

Он все еще заливается краской от смущения, думая об этом.

- А что это за очаровательный румянец, мм? – хихикает Ин Ин, поджигая очередную сигарету. – Я заставляю тебя нервничать?

Он выдыхает дым из своего хорошенького носа и взмахивает длинными ресницами. В свете красных фонариков его волосы кажутся еще ярче.

- Ах, ха-ха-ха-ха! – Се Лянь неловко почесывает лоб, - Нам стоит продолжить поиски. Возможно, мы будем теми, кто найдет генералов и произведем хорошее впечатление на Хуа Чэнджу.

- В данный момент, меня больше волнует, как впечатлить тебя, - подмигивает Ин Ин, пододвигая миску ближе к Се Ляню. – Сначала, поешь. Охотиться будем после.

Закончив с едой, бог и призрак начинают поиски на рынке. Красные бумажные фонарики раскачиваются на ветру, отбрасывая свет на заледеневшие под ногами камни. Воздух наполнен ароматами масел и ладана. Продавцы кричат со всех сторон, толпа окружает их, сжимая и растаскивая в разные стороны.

Се Лянь достает вазы из мешочка цанькунь, и успешно продает в одной из лавок за большую сумму, чем рассчитывал. Возможно, получится купить подарок Хуа Чэну. И вручить после возвращения воспоминаний. Ему также удается ухватить несколько тонких тросиков из кучи хлама за прилавком, которые он прячет в мешочек. Они пригодятся после.

Когда он заканчивает со своими делами, Ин Ина нигде не видно. Инь Хая и Могуая тоже нет в зоне видимости. Он не может разглядеть никого из охранников в толпе.

Он поворачивается в другую сторону, скользя взглядом по улице. Несколько призраков танцуют под аккомпанемент хлопков и стука тарелок вместо музыки. Се Лянь продвигается дальше, поворачивает за угол и замирает не в силах сделать вдох.

В конце улицы возвышается Храм Тысячи Фонарей. Он выглядит довольно просто, по сравнению с некоторыми более вычурными зданиями города, но при виде его перехватывает дыхание. Он простой и в то же время элегантный в своей простоте. Конечно, Хуа Чэн знал, что такой храм подойдет Се Ляню. Хуа Чэн всегда понимал его. Намного лучше, чем сам Се Лянь.

А сейчас… сейчас никто его не понимает.

Его ноги двигаются сами по себе, подводя его к ступеням храма, построенного для него. В знак преданности. В знак любви. Какие мысли теперь приходят к Хуа Чэну, когда он смотрит на храм? Он смотрит с холодным безразличием? Недоумением? Страстью, источник которой не ясен? Его пугает мысль, что это он его построил, сам не зная для кого?

Се Лянь уже на полпути обратно, когда кто-то хватает его запястье. Се Лянь тут же оборачивается, сталкиваясь лицом к лицу с темноглазым призраком с зелеными губами и колючим ежиком волос.

- Ваше Высочество, - шепчет призрак, и мурашки бегут по спине Се Ляня. Призрак. Призрак его узнал? Но как? Проклятие… - Что? Ты теперь работаешь охранником в Призрачном Городе?

Ах.

Не важно.

Се Лянь узнал бы этот тон где угодно.

Принц вырывает запястье из хватки Му Цина.

- Чтож, вообще-то, все идет хорошо. Но что вы двое здесь делаете? Я в данный момент занимаюсь вашими поисками.

- А чего ты ожидал? От тебя не было вестей. Все что мы слышали – это то, что тебя заперли в темнице.

Се Лянь не упоминает тот факт, что его действительно заперли в темнице.

Му Цин поджал свои зеленоватые губы:

- Какого черта, Хуа Чэн все еще ненавидит нас, хотя он даже тебя не помнит?

- Понятия не имею. – Се Лянь тоже думал об этом, но скорее всего ярость Хуа Чэна по отношению к его старым друзьям просто продолжалась, не имея на то особых причин. Могло ли быть так, что эмоции сохранялись независимо от воспоминаний? Тогда, возможно, Хуа Чэна все еще сильно тянет к Се Ляню?

Глаза начинает жечь, и он поспешно прочищает горло.

- Есть какие-нибудь новости? – спрашивает принц с надеждой. – Вам удалось узнать что-нибудь о проклятии?

- Ничего конкретного. Но мы посещали Повелительницу Дождя, чтобы встретиться с Баньюэ.

Се Лянь удивленно распахивает рот, - Подожди, что? Вы виделись с Баньюэ?

- Ну да. Что? – Му Цин продолжает осматривать улицу на предмет опасностей. Или ищет Фэн Синя. – В любом случае, Баньюэ сказала, что никогда не слышала ни о каком Генерале Хуа, и помнит только как Кровавый Дождь убил всех призраков в Яме Грешников.

Се Лянь тяжело вздохнул. Разумеется, она тоже его не помнит. Никто из призраков.

- Ладно. Что еще она помнит?

- Она сказала, что понимает, что что-то забыла. Помнит, что там был кто-то еще, но никак не может вспомнить, что ее довольно сильно раздражает.

Се Лянь задумывается ненадолго, почесывая щеку. Сильно раздражаться – это не очень похоже на Баньюэ, и возможно, Му Цин слегка приукрасил, - Мне нужно встретиться с ней и поговорить. Правда непонятно, когда мне удастся выбраться отсюда.

- А ты не думал просто рассказать ему правду? Кто ты на самом деле, - предлагает Му Цин. - Это бы все упростило.

Се Лянь, конечно, думал о такой возможности. Но еще он понимал, что все не будет так просто. Хуа Чэн не склонен доверять всем подряд, как и следует Князю Демонов. Потребуется убедительная аргументация, чтобы заставить Хуа Чэна хотя бы обдумать объяснения Се Ляня, и в процессе он может применить насилие. А может и пытки. И если для Се Ляня это не представляет большой проблемы, то для Хуа Чэна, когда он вернет воспоминания, это будет травмирующим опытом. Так что, зачем рисковать? Лучше просто разрушить проклятие.

- Такой упрямый, - вздохнул Му Цин, - Всегда думаешь, что твой путь – самый лучший.

Се Лянь открывает рот, чтобы ответить. Оглушительный шум сотрясает землю, вспышка раскалывает небо на две части. Пыль и дождь из камней обрушивается на рынок, призраки с криками разбегаются прочь, прикрывая головы. Огромное грибовидное облако красного дыма накрывает крыши домов на нескольких улицах. Се Лянь, не останавливаясь, прыгает по крышам к эпицентру взрыва, Му Цин что-то кричит ему вслед.

В ушах звенит от взрыва, сердце бешено колотится, мешая дышать, но он все равно движется стремительно как ветер, прыгая с крыши на крышу с грацией танцора и скоростью бога. Се Лянь не плох в акробатике. За свою долгую жизнь он вытворял и не такое. Правда, чаще всего, он убегал от разъяренной толпы с вилами и факелами, но тут уж ничего не поделаешь.

Улицы внизу окутаны дымом, в нескольких местах видны всполохи огня. Крики и приглушенный плач слышаться отовсюду.

Разум Се Ляня яростно работает: Кто организовал атаку? Тот, кто стоит за проклятием Хуа Чэна наконец решил показать лицо? Хуа Чэн был в городе? Он в безопасности?

Он летит по воздуху, с крыши на крышу, ветер путается в волосах. Он приземляется на крышу книжного магазина. Ин Ин тут же оказывается рядом, с клинками в руках. Инь Хай приземляется на крышу над ними, прижимая серые пальцы к виску.

- Это Зеленый Фонарь Блуждающий в ночи, - кричит он. – Со своей армией головорезов. Гребаный придурок!

Се Лянь делает глубокий вдох. Ци Жун? Серьезно? Но в последний раз, когда он виделся со своим младшим кузеном, тот был всего лишь призрачным огоньком.

Ин Ин смеется:

- У-у-упс! Он не учится на ошибках, не так ли? Тогда нам повезло, сможем повеселиться!

Они снова двигаются, и наконец подбираются к эпицентру взрыва. Здесь, внизу, среди огня и обломков, расположилась небольшая армия призраков с зелеными огоньками над головами. В самом центре, в развевающихся зеленых одеждах отдает приказы Ци Жун. Его лицо скрыто под демонической маской.

Большая часть службы безопасности уже прибыла. Призраки расположились на крышах вокруг, вооруженные до зубов, с клинками наготове. Се Лянь видит зверя из темницы, того, с розовым мехом и рогами, стоящего с клинками в руках и презрительной улыбкой.

- Ци Жуна взять живым! – командует Инь Хай, вытаскивая клинки и освобождая демоническую энергию, - Чэнджу уже в пути!

- Мы застигли вас в расплох, жалкие куски дерьма! – вопит Ци Жун. Он скрещивает руки на груди, чувствуя себя в безопасности в окружении своих слуг. Он действительно настолько глуп? В открытую напасть на Призрачный Город, устроить хаос и угрожать охранникам, которых отобрал лично Хуа Чэн? – Я покажу вам, что может сделать настоящий Князь Демонов!

Инь Хай приседает, готовясь к прыжку:

- Ждите мою команду!

Странный свист привлекает внимание Се Ляня. Шипение в ночной темноте, летящее прямо к ним. Его инстинкты предупреждают об опасности, и он тут же кричит:

- Осторожно!

Се Лянь бросается вперед и сбивает Ин Ина с ног. Острый укол боли ощущается на задней стороне шеи. Он вздыхает, выдергивая дротик, застрявший между позвонками. Он совсем крошечный, с зеленым кончиком. Кожу на месте укола начинает жечь, и перед глазами все расплывается. Мысли замедляются, тело сотрясает дрожь.

Новая волна дротиков движется к ним, пронзая каждого члена службы безопасности.

Нет.

НЕТ!

Только теперь Се Лянь замечает зеленых призраков, стоящих на высоких крышах позади них. До этого их скрывал дым, а теперь огоньки над их головами дрожат от сотрясающего их смеха.

Очередной дротик вонзается Се Ляню в спину, и он сжимает челюсти так сильно, что боится раскрошить зубы.

Ах.

Се Лянь узнает это ощущение. Такое с ним уже случалось. Это яд, сделанный из Цветка Дракона – довольно редкий в настоящее время, но очень эффективен, как для смертных, так и для призраков. Даже для богов! Он полагает, что сумел выработать иммунитет к этому яду, пару раз испытав его воздействие в, к счастью, не смертельных дозах. Пассивный митридатизм (постепенное приучение организма к яду последствием приема малых доз), так ему нравится считать. Сейчас, это очень кстати!

Ин Ин рычит и ударяется о черепицу, медленно сползая к самому краю крыши. Се Лянь с трудом успевает поймать его в последний момент. Се Лянь с трудом сглатывает и пытается избавиться от тумана в голове, с трудом подтягивая Ин Ина ближе к себе.

К счастью, Ин Ин довольно миниатюрный мужчина. Он совсем немного выше Се Ляня и слегка шире в плечах. Он потерял сознание, и принц переворачивает его на спину. Ах, но это было до того, как Инь Хай покатился вниз, и Се Лянь успел ухватить лишь его запястье, прежде чем тот рухнул вниз. Помощи от других охранников ждать не приходится, они все давно или лежат на крыше, или вовсе упали на землю.

- У…Умин… - шепчет Инь Хай.

- Держись! – в отчаянии кричит Се Лянь, пока с другой стороны на него давит Ин Ин. Розоволосый демон становится тяжелее с каждой минутой!

Кряхтя, обливаясь потом под тонкой униформой, Се Лянь каким-то невероятным образом затаскивает огромное тело Инь Хая обратно на крышу. Сотни глаз Инь Хая закатываются, тело обмякает.

Под ними зеленые демоны разоружают неподвижные тела охранников Призрачного Города. Нужно действовать быстро! Убедившись, что его товарищи не соскользнут с крыши, Се Лянь спрыгивает вниз, не элегантно ударяясь о землю.

Все вокруг плывет, взгляд не желает фокусироваться ни на чем конкретном. Земля качается под ногами, ком поднимается в горле, и сглотнуть не получается – язык неприятно онемел. Вспышки света появляются на глубине сознания, и он боится, что скоро тоже потеряет сознание.

Сквозь туман он слышит крики Ци Жуна, пока его слуги обыскивают лежащих на земле охранников. Машинально, Се Лянь обнажает клинки.

Он не помнит момента, когда пустил их в дело. Одно мгновенье – и он летит в воздухе, приземляясь с другой стороны здания, другое – и кровь брызгает на его лицо. Голова зеленого призрака катится по земле у его ног, дымок поднимается от потухшего фитиля зеленой свечи.

И Се Лянь снова летит. Его клинки разрезают грудь другого призрака, разбрызгивая кровь повсюду. Он отрубает голову очередному призраку. Затем еще. И еще. Он уклоняется от небрежного удара. Уходит от другой плохо спланированной атаки. Зеленая кровь и внутренности окрашивают мостовую, и Се Лянь сглатывает неприятный привкус во рту, вращая клинками, он никого не щадит на своем пути. Несмотря на головокружение, он не забывает о своих товарищах, следя за тем, чтобы враги не добрались до их бессознательных тел. Он знает ту боль, которую те сейчас ощущают, – знает какие лихорадочные кошмары им сейчас снятся. Приятного в этом мало.

- Убейте его, вы, бесполезные куски дерьма! Сделайте что-нибудь! – вопит Ци Жун, и внезапно, Се Лянь вновь окружен его армией.

- Мы покажем тебе, что иногда живые завидуют мертвым, красавчик! – кричит один из призраков.

- Да, уже поздно бежать! – плюет ему под ноги другой.

- Попытаешься бежать – мы сдерем с тебя кожу!

Земля вращается под ногами, его тошнит, но Се Лянь игнорирует неприятные эффекты яда и готовиться к битве. Он делает глубокий вдох, концентрируясь. Он может это сделать. Он бесчисленное количество раз сражался отравленным, и головорезы Ци Жуна неумелые бойцы.

Один из призраков делает выпад, оставляя себя незащищенным. Се Лянь пронзает его мечом в мгновенье ока. Он уворачивается от летящего в горло клинка, используя это движение, чтобы убрать призрака сзади.

А затем что-то колет его в шею. В этот раз с другой стороны.

- Не останавливайтесь на одном, вы, идиоты! Стреляйте в него! Воткните в него как можно больше дротиков! – командует Ци Жун.

- Д-д-да, босс!

Еще больше отравленных дротиков летит в его сторону. Большинство отскакивает от одежды, другие он успевает отбить мечом. Те три, что все же попали ему в шею, он выдергивает рукой.

Окружающая действительность обрушивается на принца хаотичным облаком цветов и запахов, он чувствует вкус смерти на кончике языка – кислотный и темный.

Се Лянь покачивается.

Рты призраков вокруг открываются и закрываются, как у выброшенных на берег рыб. Они что-то говорят ему, но он не может разобрать слов. Се Лянь идет шатаясь, ему то холодно, то жарко. То снова холодно. О, нет. Это…это плохо.

- Хватайте его! – снова кричит Ци Жун, и призраки бросаются к принцу с оружием наготове.

Все что Се Лянь слышит – это шепот призраков и стук собственного сердца. Но он все еще может сражаться!

Шепот становится то громче, то тише, приглушенный ропот приближающейся бури. Голова кружится так сильно, что он сам не понимает, как движутся его клинки. Он стискивает зубы, но кровь все равно льется изо рта и носа, стекая по подбородку.

Последний призрак падает к его ногам, его тяжелое тело громко ударяется об окровавленные булыжники. Окинув быстрым взглядом бессознательные тела охранников, Се Лянь повернулся к своему кузену.

- Ци Жун, только ты можешь быть достаточно глуп, чтобы атаковать Призрачный Город. Я бы сказал, что разочарован, но я никогда не ждал от тебя многого.

- Что за херню ты несешь? - глаза Ци Жуна удивленно распахиваются под маской, и он делает шаг назад. Он постепенно приходит в себя, выпуская на свободу длинный хлыст. – Подожди-ка, смертный мальчишка защищает Призрачный Город? – Ци Жун снова начинает смеяться, - Хуа Чэн похоже совсем в отчаянии. Как может ничтожество вроде тебя противостоять самому могущественному демону во всех трех мирах? Я собираюсь сделать твой труп таким уродливым, что никто его не захочет!

Отравленному мозгу Се Ляня требуется время, чтобы осознать, что Ци Жун тоже его не помнит. Но они выросли вместе. Ци Жун погиб из-за ошибок Се Ляня. Интересно, что осталось в его памяти?

- Твой акцент звучит знакомо, - Се Лянь пошатывается, сжимая кулаки так сильно, что ногти вонзаются в ладони, но боль помогает оставаться в сознании. – Ты из Саньлэ?

- Хах? Не верю своим ушам! Что смертный тупица вроде тебя может знать о Саньлэ?

Мысли Се Ляня текут медленно как сироп. Яд распространяется в его крови, и сердце замедляет свое биение. – Ничего, ничего. Просто подумал, что ты можешь знать что-нибудь о Принце Угодившем Богам.

В том состоянии, в котором Се Лянь сейчас находится – это просто чудо, что он смог уловить нервную дрожь в тоне Ци Жуна, вспышку неуверенности в глазах. Это недостаток воспоминаний? Или его сознание дописало историю само, чтобы заполнить пробелы?

- О, я вижу, - выплевывает Ци Жун, - Ты знаешь о планах Хуа Чэна? Это жалкое ничтожество думает, что может наложить на меня проклятие? Украсть мои воспоминания? Иначе зачем тебе спрашивать про Саньлэ? Он утонет в дерьме! Весь его город превратиться в пыль!

Ах. Он в курсе. Тогда и Хуа Чэн знает, что потерял память.

Се Лянь смеется, - Ци Жун, возможно, тебе даже лучше без своих воспоминаний. Они не очень приятные.

Его кузен маниакально смеется в ответ, но его глаза наполнены яростью. Он делает выпад, взмахивая хлыстом.  

Немного трудно разбираться с Ци Жуном под действием яда и без духовных сил, но ничего невыполнимого. Он знает все о технике боя Ци Жуна, все его трюки и работу ног. Се Лянь был тем, кто учил его. А Ци Жуну всегда нравились кнуты.

Проходит совсем немного времени, и Ци Жун оказывается лежащим на спине с клинком у горла. Он продолжает безумно хохотать, отголоски смеха звенят у Се Ляня в ушах.

- Ручной пес Хуа Чэна поверил в себя? Ну и что ты сделаешь, мм? Отрубишь мне голову? – он снова заливается смехом, и звучит так уверенно, что Се Лянь начинает сомневаться.

Вдруг, прямо перед ним появляется Инь Юй. С ним еще двое охранников, те самые, что отводили Се Ляня в темницу. Они надевают на Ци Жуна кандалы сдерживающие духовные силы, застегивая обручи на его шее, запястьях и лодыжках.

Ци Жун все еще смеется, когда их накрывает облако серебряных бабочек.

- Хуа Чэн, ты, псина! Этот предок знает, что ты задумал! ВЕРНИ МНЕ МОИ ВОСПОМИНАНИЯ, УБЛЮДОК!

Се Лянь покачнулся. Он с трудом осознает окружающую действительность, но похоже, что драться больше не нужно. У Инь Юя все под контролем.

- Ты один пропустил, Гэгэ, -холодные пальцы касаются шеи принца, осторожно выдергивая отравленный дротик.

Се Лянь вздыхает. Он поворачивается слишком резко и практически падает на Хуа Чэна. Князь Демонов осторожно подхватывает его за талию, помогая удержаться на ногах. Он в своем истинном облике, возвышается над Се Лянем, в единственном глазу полыхает пламя. На его лице спокойная улыбка, и смотрит он на Се Ляня. Но за безмятежным выражением лица можно разглядеть смятение. Хуа Чэн держится с трудом.

- Сань Лан, - шепчет Се Лянь и его рвет кровью прямо на отполированные до блеска ботинки Хуа Чэна.

Chapter Text

Се Лянь давится привкусом меди на языке. Живот скручивает, и новая порция крови вырывается изо рта. Он успевает отвернуться от Хуа Чэна, как раз вовремя, чтобы его стошнило на мостовую. Он ожидает, что Хуа Чэн теперь отпустит его - не захочет пачкать свои шелковые одежды, - но Хуа Чэн наоборот усиливает хватку.

Отрубленные головы солдат Ци Жуна смотрят на него со всех сторон. Их рты двигаются, и он может различить их тихий шепот:

«Вы ненавидите?»

Се Лянь вздрагивает, тело покрывается мурашками и горло горит огнем. Ему кажется, что снова пошел снег, но это пепел мягко опускается ему на плечи.

«ХУА ЧЭН, ТЫ СУЧИЙ ВЫРОДОК! ВЕРНИ МНЕ МОИ ВОСПОМИНАНИЯ, ИЛИ Я ЗАСТАВЛЮ ТЕБЯ УМОЛЯТЬ О СМЕРТИ! – вопит Ци Жун срывающимся голосом. – КТО, БЛЯТЬ, ТАКОЙ БОГ ВОЙНЫ В КОРОНЕ ИЗ ЦВЕТОВ?

- Не надо… Сань Лан…Я… - поток слов прерывает новый поток крови в горле.

- Т-ш-ш, Умин, не шевелись, - голос Хуа Чэна посылает мурашки по его спине. Се Ляню хочется прижаться к любимому и никогда не отпускать. Ему хочется плакать, дрожать и кричать, спрятавшись на широкой груди Хуа Чэна, хочется ощутить тепло и комфорт его объятий. Но…ах…он не заслуживает этого. Он даже проклятие разрушить не может! Такой бесполезный. Неудачник.  

С того места, где они находятся, Се Лянь видит Инь Хая и Ин Ина с остальными членами службы безопасности. Они плачут и стонут под воздействием яда. У них тоже начались галлюцинации. Их сны спутаны и полны кошмаров. Инь Хай отчаянно зовет своего отца.

Медики уже направляются к ним. Они слаженно работают, вводя шприцы с ядовито-зеленой жидкостью поверженным охранникам, и вскоре стоны прекращаются. Се Лянь не сразу замечает, что один из врачей уже возле него, освобождает его руку от окровавленных одежд.

- Ему нужно увеличить дозу, - говорит Инь Юй доктору. Огни отбрасывают странные тени на его белую костяную маску, - Он получил большую дозу яда, чем остальные.

- Нельзя, Посланник Убывающей Луны, Сэр. Большая доза антидота убьет его быстрее, чем сам яд.

Призрак вводит иглу в руку Се Ляня, и ярко-зеленая жидкость исчезает в его кровеносной системе. Наследный принц никак не реагирует на процесс.

- Тогда что можно сделать?

Се Лянь отключается от их голосов, его вниманием завладевают отрубленные головы призраков, лежащие в лужах собственной крови. Их зеленые губы странно двигаются – слишком медленно или слишком быстро, чтобы это было реальным. Страх и отчаяние поднимаются в нем бурлящим потоком.

- Вы ненавидите? – они стонут.

Вы ненавидите?

Вы ненавидите?

- Я не ненавижу! – кричит Се Лянь срывающимся голосом, - Я не ненавижу!

Хуа Чэн сжимает его чуть крепче, - Спокойно, Умин. Все в порядке. Ты в порядке.

Ци Жун все еще кричит и ругается. Он полностью потерял контроль над собой и впал в полноценное безумие. Двое огромных охранников из Игорного Дома держат его за цепи, таща за собой.

- ВЕРНИ МНЕ МОИ ВОСПОМИНАНИЯ! ВЕРНИ МНЕ МОИ ВОСПОМИНАНИЯ! ВЕРНИ МНЕ МОИ ВОСПОМИНАНИЯ!

- Проследите, чтобы этот мусор хорошо провел время в темнице, - Хуа Чэн звучит скучающе. И Се Лянь знает, что если Хуа Чэну скучно, всем остальным стоит бояться. – Я с удовольствием побеседую с ним, когда закончу здесь. Инь Юй. Со мной.

Без лишних церемоний, Хуа Чэн берет Се Ляня на руки. Сердце принца пропускает удар, а зачем начинает биться в бешеном темпе, ударяясь о грудную клетку от нахлынувших эмоций. Хуа Чэн держит его на руках. Но он этого не заслуживает. Он этого не заслуживает!

- Вы ненавидите? – шепчет голова призрака.

Вы ненавидите?

Вы ненавидите?

- Я не ненавижу, - шепчет Се Лянь, утыкаясь в грудь Хуа Чэна. Самое безопасное место на земле. Единственное, где он хочет находиться. – Я не ненавижу. Я не ненавижу.

- Хорошо, ты не ненавидишь, - в голосе Хуа Чэна слышна насмешка, но там есть и что-то еще. Что-то неуверенное и уязвимое.

Несмотря на введенный ранее антидот, яд циркулирует по венам Се Ляня так, будто никакого противоядия не было вовсе. В голове стучит, в желудке снова полыхает пожар. Се Лянь поворачивает голову и его снова тошнит кровью. Его воспоминания переписывают сами себя в реальном времени. Он видит серое небо. Бесконечный океан серости. Мягко кружатся снежинки.

Он видит своих родителей, свисающих с потолочной балки. Их глаза открыты, а губы шевелятся.

Он видит себя самого, похороненного в гробу. Он окружен белыми цветами. В его глазах пустота.

Он видит заснеженное поле битвы, белые осколки костей торчат из сугробов.

Это все не по-настоящему. Эти видения не реальны. Он это знает. Он был отравлен достаточное количество раз, чтобы это понимать.

Его зрение затуманено, словно он смотрит сквозь тонкую пленку, язык распухший и липкий. Скоро он поддастся мании яда. Надо убедиться, что он не скажет ничего лишнего и не выдаст себя. Он уже с трудом сдерживается. Ему нужно спрятаться. Зализать свои раны и вернуть трезвость ума.

- Ах, ах… - Се Лянь давится кровью, наполнившей его рот. – Я в порядке. Все хорошо, правда. Хуа Чэнджу, Вы можете уже отпустить меня… Я просто…

Хуа Чэн смеется, но в этом звуке нет радости. – Умин, ты на пороге смерти. Ты слышал доктора. Тебе нельзя ввести еще антидота. Если я отпущу тебя, ты умрешь прямо на этой улице. И я не думаю, что смерть освободит тебя от долга службы.

- Я очень хорош в выживании. Я вернусь к работе завтра.

- Хах, ну да.

Крики и плач звучат в воздухе, пока жители Призрачного Города раскапывают руины, обнажая тела своих близких. Пожары продолжают бушевать.

- Инь Юй, докладывай. Сколько убитых?

- Из свиты Ци Жуна? Все, кроме него самого. Никто не смог сбежать. 138 убитых. Все одинаковыми клинками. Его клинками.

Се Лянь может только предположить, что Инь Юй говорит о нем, но он не может заставить себя отвести взгляд от бледной шеи Хуа Чэна. Одинокая косичка лежит на груди, заканчиваясь прямо под ключицей. И на конце блестящих черных прядей висит красная коралловая бусина. Се Лянь тянется к ней, сжимает между большим и указательным пальцем. Табун мурашек пробегает по спине, от осознания, что ее пара спрятана в его собственных волосах.

Он рискует взглянуть на лицо Хуа Чэна. Князь Демонов наблюдает за ним с нечитаемым выражением. Его эмоции тщательно замаскированы под насмешку. Но в его глазу можно прочитать другое выражение – что-то похожее на восхищение. Это знакомое выражение, и сердце Се Ляня с надеждой замирает.

Взгляд его единственного глаза прожигает. Он горит, горит, горит, и его черные волосы дико развеваются, обрамляя его широкие плечи. Хуа Чэн весь в огне, и это пламя искрится на краях его одежд. Се Лянь понимает, что огонь не настоящий. Это галлюцинация, вызванная ядом. Но он чувствует жар на своих щеках – он растапливает лед, покрывающий его кости. Он согревает его сердце. Такой горячий. Ему так жарко. Се Лянь покрывается потом.

- Этот мусор, - Хуа Чэн отвечает Инь Юю – не то чтобы Се Лянь помнил, о чем шла речь. – И с нашей стороны?

- Те, кто пострадал от взрыва – погибли. Но других потерь нет, благодаря Умину. Те, кто получил антидот скоро придут в себя. Но что будет с самим Умином сказать сложно. Он получил 8 доз. Он вообще-то уже не должен быть жив. Антидот не сработает против такой большой дозы яда.

- Что это был за яд?

- Цветок дракона, - хором отвечают Се Лянь и Инь Юй.

Хуа Чэн щелкает языком, - Умин, Умин. Не хочешь объясниться? Как тебе удалось не только остаться на ногах, но и уничтожить всю армию Ци Жуна, как и его самого? Ци Жун может и идиот, но он все еще призрак высокого уровня.

«Вы ненавидите?» - шепчет голова призрака, но его голос теперь мягче.

«Вы ненавидите? – зовут обиженные души павших солдат.

«Вы ненавидите?» - спрашивают его родители сквозь обвивающую их шеи белую ленту.

Рот Се Ляня наполняется кровью, соленой и неприятной. Он с трудом сглатывает:

- Конечно, конечно, я…ах… Ха-ха, на самом деле, меня часто отравляли. Случайный митридатизм, как видите. Мой организм выработал иммунитет к…ах… - Его зрение расплывается. Ночное небо наполнена тысячами фонариков, и он смотрит с трепетом, - Ох, так много…

Инь Хай и Ин Ин появляются рядом с Инь Юем. Они оба чрезвычайно бледны, лица покрыты потом. Глаза Ин Ина пустые, розовые волосы уныло лежат на плечах.

Не реагируя на галлюцинации и тошноту, Се Лянь очень рад их видеть.

- Ин Ин, Инь Хай, вы в порядке! Я так рад!

Хуа Чэн улыбается, и эта улыбка, скорее всего, будет преследовать их в кошмарах. Возможно, Ин Ин и Инь Хай предпочли бы кошмары, вызванные ядом.

- Инь Хай, Ин Ин, как мило, что вы решили присоединиться.

- Вы двое свободны от службы на сегодня, - говорит Инь Юй, - Возвращайтесь к себе и отдыхайте.

- Со всем уважением, Чэнджу. Я бы хотел сопроводить Вас и Умина обратно в Игорный Дом.

- Делай что хочешь, мне плевать, - отвечает Хуа Чэн. – Хотя разве вы оба сейчас в праве что-то просить? Только благодаря Умину вы живы. Я бы назвал это эпичным провалом, хах? Как унизительно – проиграть Ци Жуну.

- Сэр, - Инь Хай и Ин Ин оба опускают головы и следуют за Князем Демонов и Посланником Убывающей Луны.

Цепочки звенят на сапогах Хуа Чэна, пока они идут по лабиринту улочек Призрачного Города, тут и там в небо поднимаются струйки дыма. Плавные покачивания туда-сюда успокаивают разум Се Ляня, и он позволяет своей щеке прижаться к алым одеждам. Его кожу покрывает холодный пот, и он стонет. Ах, яд быстро действует. И то, что он так истощен, совсем не помогает бороться. Но может ему и полегчает быстрее? Он хорошо знает, что будет дальше. Мания, истерика, галлюцинации. Агония. Он только надеется, что будет достаточно тихим, чтобы не вызвать еще больше подозрений.

- С ним все будет хорошо? – тихо спрашивает Инь Хай.

Никто ему не отвечает.

- Да, но кто мог предположить, что он так сражается? Я никогда не видел ничего похожего! Он просто игнорировал яд. Это не нормально!

Се Лянь снова стонет, но в этот раз звук заглушают одежды Хуа Чэна. Он играет с коралловой бусиной в его волосах, и она согревается от прикосновений.

- Сань Лан, - шепчет принц. Он лежит на пляже. Холодная вода омывает ступни и солнечный свет согревает его тело. Холодная вода омывает ступни и солнечный свет согревает его тело. Его легкие наполнены морской водой, его кожа перламутровая, словно раковина, морские водоросли обвивают его руки. Но если содрать кожу, он знает, внутри будут белые кости и алая кровь.

- Сань Лан, - желудок скручивает, тошнота накрывает с головой, - Сань Лан, я сейчас…

И снова Се Лянь извергает поток крови изо рта. Она стекает с подбородка как кислота, течет вниз по груди и капает на одежду Хуа Чэна. Он вздрагивает, когда подступает новая волна тошноты. Новый поток крови, в этот раз она выходит еще и через нос. Кровь течет из ушей, льется вниз по шее, пока он сжимает челюсти.

Черное лезвие меча вонзается между ребер. Оно протыкает на сквозь, затем выходит обратно. Се Лянь задыхается, всхлипы звенят в ушах. Меч вонзается в него снова и снова. Он извивается в руках Хуа Чэна.

- Чэнджу… Лента, - он слышит Инь Юя, - Она взбесилась.

- Развяжи ее.

- Чэнджу, вы уверены? Мы все еще не…

- Развяжи ее.

Гладкий шелк отчаянно извивается вокруг шеи Се Ляня, обвивает запястья, впитывая кровь и прячась у него на груди. Лента настолько активна, что вырывает Се Ляня из ядовитого тумана.

- Жое! – радостно вскрикнул Се Лянь, - Жое! – он смеется и задыхается, слезы текут по щекам. – Жое, ты в порядке!

- Что за хрень здесь происходит? – спрашивает Инь Хай. – Эта штука пропитана негативной энергией?

Дрожащими руками, Се Лянь оглаживает гладкий шелк, и лента льнет к его прикосновениям.

- Это демон, - говорит Инь Юй, - Очень древний и опасный демон. Я пытался выяснить его происхождение.

- Ох, Жое, ты совсем не опасная, - воркует Се Лянь сквозь слезы. Зубы стучат, и кровь течет из носа, но он улыбается с облегчением. – Ты очень милый и хороший демон. Такой хороший!

- И как же Гэгэ заполучил такого хорошего демона? – спросил Хуа Чэн низким голосом. Се Лянь никогда не слышал такой интонации от него.

«Лянь-Лянь. Мой маленький принц», - шепчет его мать.

Се Лянь стоит в их обветшалой хижине. Его руки трясутся. Горький аромат стряпни его матери витает в воздухе. Ледяная вода капает с его одежды. Его кости сделаны из кораллов. Рыбы плавают между его ребер.

Шелковая лента свисает с балки. Две неподвижные фигуры свисают с нее. Эти тела давно окоченели.

Кто-нибудь! Кто-нибудь, убейте меня!

- Это шелковая лента на которой повесились мои родители, - говорит Се Лянь ледяным голосом, его разум колеблется как морские волны.

Вдалеке виднеются покатые крыши Дома Блаженства, бумажный серпантин, развеваясь, опускается на них, все яркое и красочное.

Он видит океан, распростертый перед ними, снежинки растворяются в серых волнах.

- Я тоже пытался. Но ничего не вышло.

Молчание.

- Блять, - бормочет кто-то, Се Лянь не может определить, кто именно.

- Это невозможно, - говорит Инь Юй, но голос звучит неуверенно. – Это очень старый демон. Я полностью в этом уверен. К тому же, потребовалось бы намного больше смертей, чтобы создать такого демона.

Снова молчание.

Хуа Чэн вздыхает, и его вдох похож на шум прибоя. – Умин, что же мне с тобой делать?

Где-то вдали волны врезаются в прибрежные скалы. Он слышит жалобный вой чаек. Он слышит шум прибоя.

Ляньлянь. Зловещая звезда сияет для тебя.

После этого воспоминания обрываются. Он помнит только бесконечные кошмары, сменяющие друг друга. Он скорее всего кричали плакал. Умолял. Стонал.

Он в гробу.

А теперь он тонет.

Он сгорает в огне, кожа и плоть тает на костях.

Он смотрит в серое небо.

Он один, один, один.

Боль острая и неумолимая, он будто гниет изнутри. И всегда, всегда, он слышит шум серых волн. Гудение глубин океана. Всегда, всегда, он видит бесцветное холодное небо.

И ледяной ветер гудит.

Когда он просыпается, кажется, что он снова умер, но тут нельзя быть уверенным. Все болит. Се Лянь открывает глаза, чтобы увидеть море красного, яркое и живое. Яростный контраст с бесконечной серостью его снов. Ему тепло и уютно в этой мягкой постели.

Это не Игорный Дом. Не его комната. Он определенно в Доме Блаженства, а не в темной комнате для прислуги. Постельное белье мягкое, кровать роскошная – этого достаточно, чтобы заставить его плакать. Почему Хуа Чэн принес его сюда?

За красным пологом постели слышны голоса.

- Каждый раз, когда я вижу твоего маленького раба, он в худшем состоянии. Как вышло, что он все еще жив? – доносится знакомый голос, наполненный тьмой и опасностью. Черная Вода Погибель Кораблей.

- Ты просто бесишься, что я не пускаю тебя к Ци Жуну. У тебя будет возможность поболтать с зеленым дураком. После того как я с ним закончу, - едко отвечает Хуа Чэн.

- Ты не можешь просто забрать его себе.

- Он взорвал мой город. Я могу делать все, что захочу.

- Ци Жун кричал о Боге Войны В Короне Из Цветов, Кровавый Дождь. Это он играется с нашими воспоминаниями. У кого еще хватит могущества на подобное? – пламя свечей дрожит. Все погружается в тишину. – Это хреново, что ты не относишься к ситуации серьезно, с учетом того, что ты даже не знаешь, где твой прах.

- Ты снова не следишь за своим языком. Ты вообще думаешь, прежде чем говоришь?

Инь Юй прочищает горло, - Я слышал, что Бог Войны В Короне Из Цветов избран новым Небесным Императором в его отсутствие. Храмы в его честь появляются по всей стране. Он становится могущественнее с каждым сиченем.

У Се Ляня горят уши, и он пытается сесть, но его мускулы отказываются шевелиться, а голову как-будто пробили насквозь. Они сделали что? Его избрали императором? Он сжимает зубы, и голова снова взрывается от боли.

- Они не могут выбрать кого-то без его согласия, - сказал Хуа Чэн.

Инь Юй вздохнул, - Прошу простить мне мои допущения, но не может ли быть, что Наследный Принц Сяньлэ уже согласился?

- Вот видишь! – воскликнул Хэ Сюань, - Это демонстрация силы. Он взошел на трон и уничтожает Князей Демонов. Он хочет править без соперников. Он уже уничтожил Цзюнь У.

- Бай Усянь. Цзюнь У был Бай Усянем.

- А Бай Усянь был кем? Князем Демонов. – ответил Хэ Сюань.

- Только дурак приходит к выводам, не имея доказательств. Тц, тц, Хэ Сюань. Я думал, ты выше этого.

- Это ты будешь дураком, если не начнешь действовать. Если у Ци Жуна пропали воспоминания, у тебя пропали воспоминания, есть вероятность, что и со мной случилось то же самое.

- Хм, - задумчиво говорит Хуа Чэн, - А ты не замечал?

Следует долгая пауза.

- Помнишь, - неохотно начинает Хэ Сюань, - Мы играли в кости на раздевание со мной и Циньсюанем? В заброшенном Храме Повелителей Воды и Ветра?

Се Лянь ахает. Он задерживает дыхание, сердце яростно стучит в груди. Тело дрожит, перед глазами образуется белая пелена. Он открывает рот, чтобы закричать, но с его губ не срывается ни звука. Боль охватывает все тело. Он покачивается на волнах боли. Его сознание тоже уплывает.

- Я помню, - осторожно отвечает Хуа Чэн. Его голос доносится откуда-то издалека.

Инь Юй неловко кашляет.

- Кто, блять, снял с тебя твое верхнее одеяние? Кого раздевал ты? Кто еще был с нами?

- А то ты не знаешь? – отвечает Хуа Чэн потяжелевшим голосом.

- Я знаю, что там был кто-то еще. Но я не могу вспомнить кто. Это как… как черная дыра в моей памяти. И есть еще. Еще больше черных дыр.

- Приведи сюда своего маленького питомца, - требует Хуа Чэн, - Бывшего Повелителя Ветра.

В комнате темнеет, и по спине Се Ляня бегут мурашки.

- Нет. Я сам поговорю с ними(оригинал использует they/them для Ши Цинсюаня) – отвечает Хэ Сюань.

- Я не собираюсь вредить твоей болтливой игрушке. Они работают на меня, и я могу с ними разговаривать в любое время.

- Кровавый Дождь…

- Уходи. Сейчас. И не возвращайся без них.

Резкий взмах ткани и удаляющийся шум шагов.

- Чэнджу? Какие будут указания? – спрашивает Инь Юй.

- Добудь мне больше информации о том, что происходит на Небесах.

Наступает тишина. Се Лянь балансирует на грани сна и реальности, боль от яда то отступает, то накрывает его с новой силой. Он слышит, как отодвигается занавеска, чувствует чье-то тяжелое присутствие рядом.

Он пытается открыть глаза, но не может выбраться из своих снов. Он замерз. Погребен под тяжелыми волнами скорби и печали.

Чьи-то пальцы бережно оглаживают его щеку – убирают прядь волос за ухо. Нежные движения, пальцы поглаживают слипшиеся от крови пряди волос.

Томление, которого он еще никогда за свои 800 лет не испытывал, окутывает сердце принца. Сердце колотится в груди с неистовой силой. Горячая слеза течет по щеке, и холодный палец бережно ее утирает.

- Умин,- вздыхает Хуа Чэн.

«- Ваше Высочество, я все понимаю…»

Се Лянь цепляется за этот момент. Он тянется за нежными прикосновениями Хуа Чэна. Но прилив тянет слишком сильно, и он снова тонет.

Chapter Text

Чудесное, ах, чудесное небо. Черное бархатное небо. Оно простирается до самых дальних уголков Вселенной. Звезды пульсируют и рокочут. Ветки деревьев трещат под весом снега, их черные стволы сгибаются, скрывая горизонт.

Се Лянь стоит посреди широкого поля позади своего коттеджа на горе Тайцань. Дыхание вырывается изо рта облачком пара, под босыми ногами хрустит снег.

Вокруг тишина.

И спокойствие.

От яркой голубизны всего вокруг болят глаза. В его груди дыра - зияющая пасть - и в глубине его грудной клетки пульсируют те же звезды. Бездна. Пустота. Бесконечная и ужасная. Его открытое сердце гудит. Его кости блестят, длинные и тонкие, и красная коралловая бусина сияет, вплетенная в сеть его ребер. Она ярко алая, яростно выделяющаяся на фоне белизны его костей. Ах, никто не найдет ее здесь. Это секрет.

- Сань Лан, Сань Лан, - шепчет Се Лянь.

Нежные пальцы перебирают его волосы, - Да, Умин?

- Я больше не хочу быть здесь один.

- Умин не один. Умину скоро станет лучше.

- Я…я…ах, Сань Лан, не называй меня так. Я не заслуживаю этого имени. Я не заслуживаю…

- Не заслуживаешь чего?

- Тебя, - со всхлипом отвечает Се Лянь.

Внезапно ветер поднимается над полем, поднимая снежинки ввысь, сгибая деревья своей силой.

Т-ш-ш, Гэгэ, отдыхай.

В ушах звенит, тьма снова поглощает его.

Он стонет дни на пролет, яд циркулирует в крови, отравляя его сны и наполняя их кошмарами. Он не может дышать, не может дышать, не может…и, ах, и вес увиденного придавливает его к земле. Вес совершенных ошибок. 800 лет скитаний по серой земле под светом серого неба. Все краски оставили его воспоминания, оставив только костяной белый.
Иногда он просыпается, но мало обращает внимание на окружающую действительность. Серая земля исчезла. Исчезло и серое небо. Все яркое и полное жизни.

- Дайте мне умереть! - он шепчет. - Дайте мне умереть! Почему я не могу умереть?

- Ты поправишься, Гэгэ. Ты поправишься. - что-то красное и серебряное мелькает где-то совсем рядом. Так близко. Так необходимо.

- Действие яда идет своим чередом, - говорит незнакомый голос, источник которого Се Лянь не может определить. - Осталось недолго. То, что он все еще жив - это очень хороший знак. Очень хороший.

- Все вы, гребаные доктора, говорите одно и то же. Никакой пользы.

*:･ﾟ✧*:･ﾟ

Когда Се Лянь наконец просыпается, он больше не чувствует яд. Его вены больше не горят. Остались только отголоски боли. Он теперь может мыслить ясно. Он моргает, смотря на красный балдахин над своей кроватью.

Мысли медленно приходят в порядок - крыши, безумие в глазах Ци Жуна, отравленные дротики - и он задыхается, подскакивая на постели. Дыхание остается хриплым, пот течет по спине.

- Ха-ха-ха, Умин! Ты напугал меня! Ты в порядке? Ха-ха-ха!

Се Лянь вздрагивает. Он поворачивается, чтобы встретиться со взглядом знакомых зелено-голубых глаз. Бывший Повелитель Ветра сидит на краю его кровати, одетый в пурпурные одежды сотрудников Игорного Дома.

- Цинь… - его голос срывается, во рту ощущается вкус пепла. - Старина Фэн, я ах…

- Я принесу Вам немного воды. - Цинсюань исчезает за пологом и появляется снова с водой в руках. Он помогает Се Ляню попить.

Как только прохладная жидкость касается языка - принц полностью теряет контроль, выхватывая чашу из рук Цинсюаня и жадно осушает. Дрожь сотрясает все его тело.

- Ай-я, Умин! Медленнее. Ты же не хочешь отправить ее обратно?

Цинсюань снова наполняет чашу, и в этот раз Се Лянь заставляет себя пить медленно.

- Как долго я… - приступ кашля заставляет Се Ляня прерваться. Да, видимо прошло немало времени. Но хотя бы боль прошла.

- Вы были без сознания восемь дней. Все думали, что Вы умрете.

Се Лянь кивает. В прошлый раз он провел без сознания примерно столько же. Хотя, в тот раз он выздоравливал лежа на лесной поляне, а не на мягком матрасе.

- А…Где…эм…Хуа Чэнджу?

- Он и Хэ-сюн куда-то ушли вместе, - Цинсюань опускает взгляд. - Ваш Хуа Чэнджу оправдывает свою репутацию. Он действительно может выглядеть угрожающе. Ха-ха-ха-ха! У меня не было иного выбора, кроме как ответить на его вопросы!

Се Лянь чувствует резь в глазах. В глубине сознания всплывают обрывки, подслушанных во время ядовитых кошмаров, фраз. - О чем он вас спрашивал?

- Я совсем не знал, что делать! Хуа Чэн спрашивал меня об игре в кости! Я запаниковал! Ха-ха-ха-ха-ха, Ваше Вы…

- Все хорошо, Цинсюань, все хорошо. Просто расскажите, что вы ответили.

- Хуа Чэнджу спросил, кто играл с нами, кто посмел снять с него верхнее платье. Я… У меня не было выбора! Я сказал, что это был Его Высочество Наследный Принц Саньлэ. Но он ведь не знает, что это Вы, верно? Это, ха-ха-ха-ха-ха, Умин, Я все испортил, да? Просто он всегда понимает, когда я лгу, этот ваш Князь Демонов. Такой сообразительный.

Мысли Се Ляня полностью смешались. Он не может думать. И дышать. - Нет, нет, все в порядке. Что еще Вы могли ответить? Все будет хорошо. Вы правы, он не знает, что это я.

- Они ушли сразу после этого, Хуа Чэн и Хэ-сюн. Я думал, допрос продолжится, но они ушли. Я думаю - искать Бога Войны В Короне из Цветов. Ваше Высочество, как Хуа Чэн умудрился попасть под такое мощное проклятие? Вас не просто забыл он сам, но и весь мир призраков! Никто из них не помнит! Такое сильное проклятие!

Молчание. Се Лянь собрался с мыслями и ответил:

- Если только… - он с трудом слышит свой голос сквозь стук своего сердца. - Что если Хуа Чэн не тот, кто проклят на самом деле?

Он был таким дураком! Он так внимательно искал следы проклятия, но их не было. Эта мысль формировалась на глубине его сознания уже некоторое время.

- Если только, это не я на самом деле проклят.

- Ваше Высочество, - прошептал Цинсюань в ответ, - Как же такое могло случиться? Кто настолько силен, чтобы проклясть Вас?

Се Лянь покачал головой, - Понятия не имею.

- Есть еще одна вещь. Я подслушал кое-что не предназначенное для моих ушей. То есть Хэ-сюн пил и… ах-ха-ха-ха! Хорошо, - Ши Цинсюань прикусил губу, - Хуа Чэн думает, что Бог Войны В Короне Из Цветов рассеял его на Горе Тунлу. Он думает, что Вы хотели его убить. Хэ-сюн думает, что Вы хотите уничтожить всех непревзойденных демонов.

Се Лянь закрыл глаза. Ну чтож, это имеет смысл. Бог Войны В Короне Из Цветов побеждает Цзюнь У. Затем, он обращает свой взор на Алое Бедствие. Логично, логично. Кто еще настолько могущественный, чтобы одолеть Собирателя Цветов? А для Хуа Чэна, его воспоминания о Горе Тунлу - чистый лист.
Се Лянь никак не может выровнять дыхание.

- Все будет хорошо, Ваше Высочество. Мы со всем разберемся. Если это Вы на самом деле прокляты, то это проще исправить, верно? Вам стоит выбираться от сюда и вернуться на Небеса.

Но Се Лянь отрицательно покачал головой:

- Нет, я останусь. Я хочу присмотреть за ним. Если он не помнит, что держит его в этом мире, он может начать исчезать. Или совсем рассеется. Я смогу разобраться со всем и отсюда.
Только сейчас, Се Лянь заметил, что одет в шелковые черные одежды, а его волосы чистые и гладкие. Он замирает.

Кто-то отмыл его.

Кто-то промыл его волосы.

Красная коралловая бусина была вплетена в его волосы.

Паника накрывает его с головой.

- Нет… нет, нет, нет, не, нет! - он прячет лицо в ладонях и с трудом делает короткие вдохи. Все хорошо. Если Хуа Чэн нашел бусину, он бы не ушел просто так.

Жоэ отпускает его запястье, кружась в воздухе вокруг них. Шелковая лента в панике сжимается и разжимается, и Се Лянь замечает, что ее тоже кто-то отмыл. Она блестит и пахнет жасмином.

Ши Цинсюань смотрит на Жое широко раскрытыми глазами:

- Этот ваш демон… Он действительно нечто.

Жоэ снова обвивает запястье Се Ляня, оставляя кончик болтаться. На свободном конце ленты небольшой узел. Се Лянь подставляет ладонь, и Жоэ роняет в нее что-то маленькое.

Красная коралловая бусина.

Се Лянь с облегчением улыбается. Жоэ успела спрятать ее. - Ох, Жоэ! Ты такая, такая хорошая!

Он снова вплетает бусину в волосы, связывая их в плотный узел, скрывая ее от чужих глаз.

*:･ﾟ✧*:･ﾟ

Он много спит следующие несколько дней. Хуа Чэн больше не приходил, и после финального осмотра доктора, который проверил, что организм Се Ляня полностью очистился от яда, он наконец смог забрать свои испорченные одежды и испачканные в крови ботинки.

Инь Хая не оказалось в комнате, когда Се Лянь вернулся. Кровать Се Ляня аккуратно застелена, и небольшой моток проволоки, купленный в день атаки, аккуратно лежит на прикроватной тумбочке. Также на тумбочке лежит множество сладостей, мыло в красивой упаковке, и другие маленькие подарки, не говоря о букете огромных черных цветов. Там же лежит записка, подписанная всеми членами службы безопасности - некоторых он знает, других он лишь видел издалека. Эти демоны действительно особенные. Он рад, что они в порядке.

Призрачный Город снова накрыл снегопад. Крупные снежинки стучатся в оконное стекло, и накрывают крыши белым одеялом, сверкающим в красноватом свете огней города. Пламя свечей колышется, когда Се Лянь проходит мимо них по коридору к ванной комнате, держа в руках чистую одежду и мыло, найденное в куче подарков.
В ванной нет других посетителей в это время, и Се Лянь со вздохом опускается в горячую воду, вдыхая ароматы жасмина и цитруса. Он осторожно промывает волосы, чтобы не потерять бусину, и разрешает себе ненадолго расслабиться, просто лежа в воде и смотря в потолок.

- Умин? Ты здесь? - звучит голос Ши Цинсюаня.

- Угум. Я тут.

Ши Цинсюань оставляет одежду на полу и тоже погружается в воду. Его тело покрыто укусами и фиолетовыми синяками, и Се Лянь покрывшись румянцем отводит глаза.

- Хуа Чэн вернулся.

Се Лянь сглатывает и кивает.

- Я подумал, что стоит Вас предупредить. Кто-то искал вас. Я не знаю, кто это был, но его аура… была странной. Даже не могу вспомнить его лицо, хотя я смотрел прямо на него.

- Да? - Се Лянь поднимает глаза. Кто мог искать его в Призрачном Городе? - Это не Фэн Синь и не Му Цин?

- Нет. Хотя они тоже пытались узнать о Вас. Я ответил, что Вы в порядке, но они совсем не слушали! Ха-ха-ха, ну Вы знаете, какие они.

Се Лянь не может сдержать смешок, несмотря на напряжение. - Да уж. А тот, со странной аурой, не сказал, что ему нужно?

- Нет никого, кто стал бы искать его здесь. Призраки и демоны забыли о нем, и никто на Небесах не знает, что он здесь, кроме Фэн Синя, Му Цина и Цюань Ичжэня.

Он сказал… - Циньсюань хмурится.

- Умин!

Оба небожителя подпрыгивают.

Инь Хай проходит по кафельному полу и опускается на колени у бортика ванны. Сотни глаз мелькают сквозь завесу пара. Ин Ин и Могуай следуют за ним.

- Выглядишь здоровым, - сказал Инь Хай, - Слегка бледный, но ты всегда такой.

- Я в порядке, спасибо, Инь Хай, - с улыбкой ответил Се Лянь.

- Хорошо. Отлично… - начинает Инь Хай.

- Мы организовали для тебя вечеринку, - влезает в разговор Ин Ин. Его фиолетовые глаза блестят, а волосы собраны в высокий пучок, демонстрируя цветочные узоры выбритые по бокам головы.

- Да, Спасибо-Что-Живой, и Спасибо-Что-Спас-Нас вечеринку, - добавил Могуай. - Я взял на себя смелость пригласить очень талантливых демониц только для тебя, Умин.

Ин Ин наградил Могуая взглядом.

У Се Ляня в животе закручивается узел. Не то чтобы он не был благодарен за их усилия, но его ужасает сама идея находиться в толпе - необходимость улыбаться всем вокруг. Ему никогда не нравилось быть в центре внимания. Когда он все еще был принцем, он особо не обращал на это внимание. Это просто было частью его жизни, что-то что всегда было с ним. Но теперь? Теперь, он совсем не тот человек, который заслуживает праздника в свою честь. Ему просто повезло с ядом, это все.

Ин Ин скрестил руки на груди и взмахнул своими длинными ресницами, - Просто приходииии, позволь нам позаботиться о тебе, а потом сбежишь домой. Звучит неплохо?

Се Лянь так устал от всего.. Все, что он хочет - это отмокать в ванне несколько часов и ни о чем не думать. Его трясет от нервов, но он все равно улыбается, - Звучит отлично.

Инь Хай кивает и протягивает ему полотенце. Се Лянь вылезает из ванны, не обращая внимание на протесты своих мускулов. Щеки Ин Ина немного розовеют в цвет его волос, и он поспешно отворачивается от Се Ляня.

- Поторопись, - говорит Инь Хай, - Все уже начали.

*:･ﾟ✧*:･ﾟ

Вечеринка проходила в одной из приватных комнат на третьем этаже Игорного Дома. Длинный деревянный стол скрипит под тяжестью еды и кувшинов с напитками. Фонарики покачиваются над столом, пламя свечей колеблется, заставляя капельки воска стекать на деревянную поверхность. За заледеневшими окнами продолжается снегопад, мягкий и сказочный.
В противоположность ему, внутри комнаты очень оживленно. Здесь собралось около сотни призраков - членов службы безопасности, работники кухни, с кем Се Лянь успел познакомиться, и некоторые сотрудники Игорного Дома. Все кричат, смеются, опустошают стаканы с выпивкой и тарелки с едой.

Се Ляня сажают в самый центр стола, вручают стакан с какой-то жидкостью. Напиток пахнет приятно, и Се Лянь осторожно делает небольшой глоток. Вкус раскрывается на языке, и тело немедленно расслабляется. Кажется, ему достаточно одного глотка. Нельзя терять бдительность.

Ин Ин падает на соседний стул и укладывает подбородок на плечо Се Ляня. - Почему Умин стесняется? Или у него не было возможности ходить на вечеринки?

Се Лянь неловко смеется, - Думаю, я давно не ходил на такие мероприятия.

- Да? И насколько давно? Умин ведь совсем молод, не так ли?

Се Лянь рассматривает содержимое стакана, осторожно уходя от прикосновений Ин Ина, - Я старше, чем выгляжу.

- М-мм. Тогда будь осторожен с этим, - он указывает на стакан в руке Се Ляня, - Не пей слишком много, если меня нет рядом, чтобы присмотреть за тобой.

Се Лянь заливается румянцем, ставя стакан на стол, - Не беспокойся обо мне. Я не любитель выпить. Один глоток - более чем достаточно для меня.

- Неужели? Тогда как Умин развлекается, м-м-м? - фиолетовые глаза Ин Ина игриво сверкают. - Может я могу что-нибудь сделать, чтобы помочь тебе расслабиться?

- Ум-м-м-...

Все крики и смех внезапно затихают. Волоски на задней части шеи Се Ляня встают дыбом, когда легкий перезвон наполняет воздух.

Се Лянь оборачивается, чтобы увидеть Хуа Чэна, облокачивающегося на стену дверного проема. Он в своем истинном облике, высокий, с острыми чертами лица. Его бледная кожа и блестящие черные волосы создают прекрасный образ существа из иного мира. Божественный. Завораживающий. Что-то внутри Се Ляня обрывается, когда Хуа Чэн смотрит на него.
Тишина держится до тех пор, пока это не становится невозможным, и комната вновь наполняется смехом и веселыми возгласами.

- ВАШЕ ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО! ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!

- ЧЭНДЖУ, РАЗРЕШИТЕ ВАС УГОСТИТЬ?

- Ох, Хуа Чэн здесь, как я выгляжу? Моя кожа в порядке?

Хуа Чэна буквально поглощает толпа.

Прибыл Ши Цинсюань. Он пришел под руку с Хэ Сюанем, и они занимают места напротив Се Ляня. Ши Цинсюань громко смеется, когда Хэ Сюань проглатывает индейку целиком. По крайней мере, Се Лянь думает, что это индейка, она казалась довольно большой. Вообще, он не слишком хорошо осведомлен о предпочтениях Демона Черных Вод в еде.

Хуа Чэн занимает место в конце стола, и очень симпатичный призрак садится рядом с ним. У этого юноши длинные темно-русые волосы и большие глаза. Необыкновенно длинные ресницы и мягкие пухлые губы. Он очень элегантный, с яркой улыбкой и не отрывает взгляда от Князя Демонов. Он наливает Хуа Чэну чай, взмахивая ресницами.
Се Лянь сглатывает. Горло сжимается, и он чувствует себя глупым. Таким глупым. Вот она, жизнь, которая могла быть у Хуа Чэна. Вместо этого, он сотни лет ждал своего забытого бога. Бога Неудачи. Бога Поветрия. Сборщика хлама. Ах, но Се Лянь не хочет лишать Хуа Чэна счастья. Если ему хочется лечь в постель с симпатичным призраком, то он заслуживает этого. Он заслуживает счастья и всех удовольствий.

Хуа Чэн заслуживает любви. Его подданные поклоняются ему, восхищаются им. Как и должно быть. Его прекрасный Умин, его Хун-хун-эр заслуживает все счастье этого мира. И пока он счастлив и в безопасности, Се Лянь тоже будет счастлив. Он похоронит свои чувства. Он будет приглядывать за ним издалека. Он разрушит проклятие и исчезнет.

- Что-то не так? - Ин Ин наклоняется к нему, и Се Лянь чувствует сладкий запах его дыхания. - Умин внезапно стал таким грустным.

Се Лянь моргнул. Он не привык, чтобы кто-то так пристально за ним наблюдал, - Оу? Ах… ха-ха-ха! Нет, ничего такого! Я просто… ах… немного устал.

- Если ты так говоришь, - нахмурившись отвечает Ин Ин.

- Ин Ин! Иди и сразись со мной, ты, ублюдок! - кричит кто-то, и Ин Ин широко улыбается. Он встает на ноги и пробирается сквозь толпу.

Как только он уходит, Се Лянь снова смотрит на Хуа Чэна. Симпатичный призрачный мальчик положил голову на плечо Князя Демонов, его длинные пальцы выбирают ягоды с тарелки и подносят их к губам Хуа Чэна. Се Лянь тут же отводит взгляд, сдерживая вздох. Он чувствует себя больным. Он допивает остатки своего напитка, который теперь обжигает горло изнутри.

Кто-то занимает место Ин Ина, и Се Лянь поворачивается к нему.

Рядом с ним сидит тот, кого он не ожидал увидеть снова когда-либо. Ему на секунду кажется, что это галлюцинация. Или действие выпитого.

- Гуоши! - хрипло шепчет Се Лянь.

Мэй Няньцин тихо сидит рядом с Се Лянем, попивая свой чай. Он оглядывает комнату и вздрагивает, - И в этом месте ты хочешь находиться, Ваше Высочество? Здесь нет и проблеска культуры.
Се Лянь так удивлен, что не может думать! Советник Саньлэ сидит рядом с ним, в Призрачном Городе, пьет чай прямо перед Князем Демонов! Он чувствует, как паника расползается по его телу, но он никак этого не показывает. Любое резкое движение привлечет внимание.

- Гуоши, Хуа Чэн Вас увидит!

- Ерунда! - отмахивается Мэй Няньцин, как-будто Се Лянь неразумный ребенок. - Никто не сможет меня увидеть. Разве твой друг не предупредил тебя, что я приду?

- Мой друг?

Мэй Няньцин наклоняет голову в сторону Цинсюаня, кто кажется не замечает, что Се Лянь с кем-то разговаривает. - Я сказал бывшему Повелителю Ветра, что я приду. Этому глупому ребенку ничего нельзя доверить!

Се Лянь трясет головой, в отчаянной попытке привести мысли в порядок. - Но, Гуоши! Что вы здесь делаете? Вам нельзя тут находиться!

- Поверь мне, Маленькое Высочество, я и сам не собираюсь оставаться. Я пришел, чтобы попросить тебя о помощи.

- О помощи? - странное чувство пустоты появляется в его животе, но Се Лянь усилием воли заставляет свое тело расслабиться.

- Цзюнь У забыл тебя. Он… - Мэй Няньцин молчит, - Он увядает.

- Оу, - холодок пробегает по телу Се Ляня.

Они оба некоторое время молчат, и никто не решается нарушить тишину. Се Лянь представляет Цзюнь У, лежащего на Горе Тунлу с торчащим из груди черным мечом. Старая бамбуковая шляпа накрывает его лицо. В видении Цзюнь У почти прозрачный. Тонкий как бумага. Почти исчезнувший.

Мэй Няньцин берет принца за руку, - Я знаю, что мы с тобой не во всем согласны, но, пожалуйста, Маленькое Высочество, приходи и поговори с ним. Напомни ему о себе, чтобы он смог продолжить. Я все еще верю, что он найдет путь к искуплению, но сейчас… сейчас он не в себе. Он устал. Без тебя у него нет смысла жить дальше.

- Он тоже меня забыл, - Се Лянь совсем не думал о Цзюнь У. Но, конечно, Цзюнь У - Бай Усянь, и все призраки забыли Се Ляня.

- Он не продержится долго, Маленькое Высочество. Пожалуйста, окажи мне услугу, умоляю тебя! Встреться с ним. Только ты сможешь помочь ему.

Се Лянь чувствует внезапную грусть. Цзюнь У - Бай Усянь - уничтожил его королевство, пытал его, манипулировал им. И все же… все же, Се Лянь не желал его страданий. Он надеется - надеялся - что Цзюнь У сможет примириться с самим собой, найти путь к искуплению. Что он, Се Лянь, почувствует, если Цзюнь У не станет? И если Цзюнь У рассеется без своего якоря, то что произойдет с Хуа Чэном?

Се Лянь снова смотрит на Хуа Чэна сквозь толпу. Он откинулся на спинку стула, вытянув свои длинные ноги, как капризный подросток. Он потягивает полупрозрачную жидкость в стакане, жестоко посмеиваясь над чем-то, что шепчет ему на ухо, сидящий рядом призрак. Кажется, что так было всегда. Хуа Чэн не подает никаких признаков рассеивания. Но это все еще может случиться. Если Се Лянь срочно что-нибудь не предпримет, то Хуа Чэн может…ах…он может…

Или нет.

Или нет, если Се Лянь на самом деле не является его якорем.

Может быть, Хуа Чэну будет лучше без него?

- Я не могу. Не могу оставить его. Я пытаюсь все исправить.

- Я вижу. - говорит Мэй Няньцин. - Получается, ты не знаешь, что вызвало проклятие?

- Понятия не имею, - со вздохом отвечает Се Лянь.

- Правда? На самом деле не знаешь?

Се Лянь ловит взгляд Мэй Няньцина. Что-то блестит в глубине его лавандовых глаз, и Се Лянь выпрямляется:

- Что, что вам известно?

- Цзюнь У так сильно хотел забыть тебя. Ты терзал его столетиями. Его идеальный ученик - протеже - его наследник. Умный. Амбициозный. Красивый. В его глазах ты был всем. Он не мог даже думать о случившемся. Как он мог смириться с разрушением всех его планов? Он потерял все. Разве не проще было бы обо всем забыть? И тогда он мог бы просто… отпустить?

Цзюнь У так сильно хотел забыть тебя.

Се Лянь снова посмотрел на Хуа Чэна. Это словно гравитация - сила, которой ты не можешь сопротивляться.

Красивый призрак с длинными волосами и чудесными оленьими глазами задирает подбородок, нежно улыбаясь Князю Демонов.

- И ради этого ты остаешься здесь? Пф-ф, Маленькое Высочество, этот демон так легко забыл тебя! Просто из-за какого-то проклятия?

Се Лянь вскакивает со стула. Голова кружится, сердце бешено стучит, не давая думать. Он пробирается сквозь толпу, не разбирая дороги. Горло сжимается, и глаза жгут подступающие слезы.

Хуа Чэн не заметит, что он ушел. Сегодня он пригласит этого симпатичного призрака в свою постель. И Се Лянь… Се Лянь ах…ах…он..ха-ха-ха! О чем он думает? Наверное, яд еще не до конца вышел из организма. Что ему нужно, так это хорошенько выспаться! Он проснется утром, и с новыми силами продолжит искать решение. Все хорошо! Все просто замечательно!

- Эй! Смотри куда идешь! - кричат вслед принцу призраки, но он уже скрылся за дверной аркой.

За окном завывает ветер, заметая стекло снегом. Огоньки свечей дрожат внутри фонариков. Струйки дыма неспешно кружатся по коридору, и их запах удушает.

Пробравшись сквозь толпу, Се Лянь прислоняется спиной к стене. Он дышит с трудом, в попытках сдержать слезы, и проваливается, когда капелька влаги все же стекает вниз по щеке. Ему холодно. Так холодно, что даже горячая скорбь внутри не может согреть его. Ему кажется, что он может умереть от отчаянного желания - такого острого и тяжелого.

Сань Лан.

Сань Лан.

О, Сань Лан.

Се Лянь делает глубокий вдох и затем медленно выдыхает, продолжая медленно двигаться по коридору. В голове немного гудит от выпитого. Он ненадолго останавливается у окна, чтобы взглянуть на город. Видимость затрудняет снегопад, но даже так можно увидеть непривычно пустые улицы внизу. Все попрятались по домам, пережидая бурю, в кругу своей семьи, попивая горячий чай.

Еще одна слеза катится по щеке. И еще.

Что-то щекочет его голову. Краем глаза он подмечает серебряную вспышку.

Он завороженно смотрит на танцующую вокруг него призрачную бабочку, осторожно протягивая ей руку. Но она не приземляется на нее.

- Гэгэ так быстро ушел с праздника? Он даже не позволил своему Чэнджу выразить благодарность за спасение города.

Се Лянь тут же обернулся, чтобы увидеть, как Хуа Чэн стоит посреди коридора, спрятав руки за спину. Повязка на глазу скрыта каскадом черных волос, зато второй глаз смотрит на принца с озорством.

Се Лянь вежливо кланяется, несмотря на бешено колотящееся сердце, и пот, стекающий по бокам.

- Прошу прощения, Чэнджу. Я не любитель вечеринок.

- Я вижу. - Хуа Чэн приближается к нему, звеня цепочками на сапогах. Длинные холодные пальцы берут Се Ляня за подбородок, заставляя поднять голову. - И по этой причине ты ушел? Или была другая?

Се Лянь пытается поймать взгляд Хуа Чэна. Пытается, и не может. Сердце выпрыгивает из груди, а во рту совсем сухо. Слезы вновь подступают к глазам, и если он простоит так еще немного, он уже не сможет их сдержать.

- Да, разумеется, Чэнджу. К тому же, этот Умин еще не до конца выздоровел и хотел бы отдохнуть.

- Хм-м. - Хуа Чэн все еще держит его подбородок. Он делает еще шаг к Се Ляню, прижимая его к стене. - Уверен, что так и есть. Гэгэ заслужил отдых. Но я никак не могу понять…

Их взгляды наконец встречаются. Се Лянь смотрит в глаза Князю Демонов и ждет, игнорируя шум в ушах.

- Что в тебе такого особенного? - продолжает Хуа Чэн, и он звучит так, будто…

Се Лянь давится собственным вздохом.

Хуа Чэн проводит подушечкой пальца по щеке Се Ляня, легко касается ресниц, нижней губы.

Се Лянь покрывается мурашками.

- Я бы хотел, пригласить Гэгэ в Дом Блаженства сегодня вечером, - он широко улыбается, показывая зубы, - Как ты на это смотришь?

Chapter Text

Челюсть Се Ляня непроизвольно падает вниз в изумлении. Он не может перестать смотреть на Хуа Чэна, не в силах справиться с бушующими внутри эмоциями. Он… Хуа Чэн…это то, о чем он подумал? Он действительно пригласил Се Ляня заняться…этим?

Принц весь покрылся мурашками. Ох. Одна его часть - большая часть - хочет принять приглашение. На несколько часов он сможет забыться в объятиях Хуа Чэна, снова почувствовать вкус губ своего возлюбленного, сдаться его умелым рукам.

Се Лянь отчетливо помнит, как прекрасны поцелуи Хуа Чэна, какими горячими и нуждающимися могут быть его прикосновения, созданные для того чтобы разрушать его снова и снова. И хотя его воображение не может предоставить ему много деталей, сама мысль о близости с Хуа Чэном заставляет его сердце замирать, это безусловно было бы приятной передышкой. И на секунду, Се Лянь может притвориться, что ничего не изменилось. Что его Сань Лан вернулся к нему, и все так, как и должно быть.

Но усталость и жалость к себе наваливаются непреодолимым весом на плечи, оседают кислотой на языке. Он истощен эмоционально, и его сердце сжимается само по себе. Хуа Чэн утекает от него, словна вода сквозь пальцы. Возможно, он уже потерял его, и это к лучшему.

Се Лянь видит перед собой симпатичного призрака, выбирающего лучшие ягоды для Хуа Чэна, смотрящего на него с обожанием в своих оленьих глазах. Вот кого Хуа Чэн мог выбрать, если бы не отдал всего себя своему богу? Кого-то утонченного и элегантного? Заботливого и невозможно красивого?

Се Лянь пытается улыбнуться, но губы не желают двигаться. Он пытается прогнать неприятные мысли, но они остаются. Что-то поднимается внутри, какое-то горячее и тяжелое давление… Ах, ему нужно уйти отсюда! Нужно бежать, пока Хуа Чэн не увидит…пока не поймет…пока…пока не стало слишком поздно.

Но уже слишком поздно.

Он всхлипывает. Глаза застилает пелена, красноватый свет фонарей расплывается неясными пятнами. Он не может сдержать слезинку, скатывающуюся по щеке вниз, разбиваясь о каменный пол у его ног.

- Нет, благодарю, - наконец отвечает Се Лянь. От фальшивой радости в голосе ему самому становится тошно.

Он отворачивается от Хуа Чэна и идет дальше по коридору. Он не бежит, но движется очень быстро, подгоняемый тоской вперемешку с адреналином. Или это паника? Отчаяние? Он дрожит, его зубы стучат. Нужно сбежать, спрятаться где-нибудь, в комнате, или на крыше, где угодно! Ему нужно успокоиться, привести мысли в порядок. Он позволил своим эмоциям отравить его разум, и теперь он разрушается. Он не может думать, не может дышать, не может думать!

Он почти достиг лестницы, когда длинные пальцы смыкаются на его запястье, разворачивая обратно.

Се Лянь вскрикивает, задыхаясь в отчаянных попытках получить немного кислорода. Когда он наконец собирается с силами и поднимает голову на Хуа Чэна, он замирает.

Выражение в глазу демона останавливает его сердце, замораживает воздух в легких.

Исчезло насмешливое высокомерие и дьявольская усмешка. Им на место пришел взгляд, который Се Лянь видел лишь однажды - В Пещере Десяти Тысяч Божеств.

Неуверенность.

Уязвимость.

Паника.

До Се Ляня наконец доходит, что Хуа Чэн в ужасе. Самоуверенность и дерзость были лишь маскировкой, отвлекающей от страха и подозрений под ними.

Хуа Чэн не знает, где его прах.

Хуа Чэн потерял часть своих воспоминаний.

Хуа Чэн даже не знает, что держит его в этом мире.

А когда Хуа Чэну страшно - он несет чистый хаос, выпускает клыки и когти. Хуа Чэн, известный своей силой и безжалостностью, не может быть самим собой, пока ищет лекарство от своего недуга.

Единственное, что спасает его - это то, что никто не знает, что он потерял память, и он продолжает охранять свои тайны, переходя в наступление, сверкая острыми как ножи зубами и усмешкой еще острее. Угроза в его глазах заставляет всех в страхе держаться подальше. Никто не подозревает, что скрывается за этим фасадом.

Се Лянь так сильно погрузился в собственные переживания и ревность, что совсем не заметил, что происходит с Хуа Чэном. Он был так занят тоскуя по своему возлюбленному, что ничего не сделал, чтобы избавиться от проклятия.

Внезапно, его охватывает непреодолимое желание все рассказать Хуа Чэну. Он хочет рассказать ему, кто он на самом деле. Сказать ему, что волноваться не о чем - его прах у Се Ляня, и он в безопасности. Что он найдет способ разрушить проклятие. Но один взгляд в охваченный хаосом глаз Хуа Чэна, в клубящуюся тьму его ауры, и Се Лянь снова паникует.

Если он сейчас расскажет правду, Хуа Чэн ему не поверит. Кровавый Дождь непредсказуемый и жестокий. Се Лянь снова окажется в темнице, где не сможет ничем помочь. Или Хуа Чэн может причинить ему боль. Пытать его. Не то чтобы Се Лянь не мог вытерпеть немного боли, но когда к Хуа Чэну вернутся воспоминания, он сам себя уничтожит, за то что обидел своего бога.

Это слишком большой риск. Сейчас ему стоит сосредоточиться на разрушении проклятия.

- Гэгэ, - выдыхает Хуа Чэн, с нечитаемым выражением лица - уязвимость сменилась ледяным безразличием. - Я устал от этих игр. Я спрошу еще один раз. Кто. Ты. Такой.

- Я…Я никто.

- Никто, - повторяет Хуа Чэн, его взгляд тяжелеет, - Ни имени, ни прошлого. Культиватор без ордена и духовных сил. Глупый смертный мальчишка, появившийся из ниоткуда, но дерется как демон.

В голове Се Ляня зазвенели тревожные колокольчики. Он пытался вспомнить что делал и говорил, пока был отравлен, но это не так важно, ведь теперь он в любом случае будет под подозрением, показав свои боевые навыки. Такой глупый. Такой невероятно глупый.

- Ты знаешь, - продолжает Хуа Чэн с усмешкой, - я наблюдал за битвой снова и снова глазами своих клонов. Получив восемь доз яда, и все равно… - он качает головой. Его пышные черные волосы рассыпались по плечам, скользкие, как шелк, и красная коралловая бусина покачивается под ключицей. - И все равно, твои движения были смертоносным танцем, каждый взмах меча был несравненным, многие боги пытаются и не могут достичь такого мастерства. Такая хитрая, и в то же время любопытная тактика. Где же Гэгэ всему научился?

Се Лянь неловко смеется, слезы стекают вниз по подбородку. Он осторожно утирает их рукавом, и Хуа Чэн провожает взглядом это движение:

- Я… ох, хорошо, тут, и там.

- Ложь и увертки продолжаются, - Хуа Чэн щелкает языком. - Черновод считает, что ты шпион посланый Богом Войны В Короне Из Цветов, можешь себе представить?

- Хуа Чэнджу тоже думает, что я шпион? - неуверенно спрашивает Се Лянь, паника снова жжет изнутри. Напряжение продолжает нарастать. Голова гудит, и глаза горят.

Хуа Чэн поднимает черную бровь. Он выглядит таким спокойным. Пугающе спокойным. Но Се Лянь чувствует исходящие от него волны напряжения:

- Я только что пригласил тебя в мою постель, и ты отказался. Зачем шпиону упускать такую возможность, хм? Получить доступ к информации. Может даже оказаться достаточно близко, чтобы нанести ущерб?

Так все это было проверкой. Конечно, Хуа Чэн не заинтересован в нем на самом деле. Конечно, теперь, видя Се Ляня таким…

- Особенно, - продолжил Хуа Чэн, - после того как весь вечер не сводил с меня глаз. Гэгэ был таким соблазнительным.

- Не сводил глаз… Я…ах, ха-ха-ха! Соблазнительным? Я удивлен, что Чэнджу вообще заметил меня, он ведь был так занят своим спутником. - эти жалкие слова срываются с его губ быстрее, чем он успевает подумать и накрыть рот ладонью. Щеки горят от смущения, и он поспешно опускает взгляд, разглядывая их ботинки. Но Хуа Чэн не дает ему сбежать так легко. Одним элегантным движением длинного пальца он поднимает подбородок Се Ляня, заставляя посмотреть на себя.

- Ох, так Гэгэ ревновал?

Се Лянь снова чувствует жжение внутри, новая слеза скатывается по щеке - горячая и соленая. Он пытается отвернуться, но Хуа Чэн крепко держит его.

- Гэгэ, Гэгэ, Гэгэ. Я смотрел на то, как ты смотришь на меня своими золотыми глазами полными желания. То как уголки твоего рта опускаются вниз, когда ты расстроен, как дрожат твои длинные ресницы. Безупречная игра! Точнее, я так думал. - Он замирает, странно напрягая плечи. - Теперь, я начинаю подозревать, что это не было игрой вовсе.

- Сань Лан, я - во рту тот же пересыхает, и глаза Се Ляня расширяются от ужаса, - Я имею в виду… ах, ха-ха, Хуа Чэнджу.

Се Лянь не может не заметить неконтролируемую дрожь Хуа Чэна - не может игнорировать мурашки появившиеся на открытых частях тела. Но Хуа Чэн быстро приходит в себя. Его усмешка становится шире и он наклоняется ближе к нему - достаточно близко, чтобы они дышали одним воздухом.

- Нет, продолжай, - произносит демон, его сладкое дыхание касается губ Се Ляня. - Гэгэ может звать этого демона Сань Лан, если хочет. Ничто не доставило бы мне большего удовольствия.

Се Лянь вырывается из хватки Хуа Чэна. Он отворачивается, обнимая себя руками, в попытке взять себя в руки - защитить себя от чужих насмешек.

- Я, я… - он с трудом делает вдох, сжимая кулаки, - Я здесь не для того, чтобы шпионить за Вами. Или навредить каким-либо образом. Я бы никогда… Я бы не смог…

После этого коридор погружается в тишину.

- Гэгэ…

- Я бы никогда.

Снова долгая пауза. Хуа Чэн пододвигается ближе к нему.

- И что бы Гэгэ сказал, если бы я решил освободить его? Аннулировал его долг и отправил его обратно в мир смертных? Возможно даже с коралловой бусиной, в качестве подарка.

Се Ляня снова накрывает паника, и он снова разворачивается лицом к Хуа Чэну. Ледяной ветер воет на задворках его сознания, холод распространяется по всему телу: от головы до кончиков пальцев. Он представляет, как возвращается на гору Тайцан в одиночестве, чтобы смотреть на пустое заснеженное поле с коралловыми бусинами свисающими с ушей.

- Но ты не можешь! - задыхаясь выкрикивает Се Лянь. Его зрение сужается и он чувствует головокружение. - Я… Я проиграл ставку! Сань Лан, я должен… Мне нужно остаться здесь! Ты не можешь! Я проиграл!

Хуа Чэн предлагает ему бусину? Это прощание? Это конец истории?

Рот наполняется кислотой, и он с трудом стоит на ногах. Как он умудрился так эффектно облажаться? Если Хуа Чэн прогонит его, то как же он снимет проклятие? Как он узнает, если с Хуа Чэном что-то случиться? Если он, как Цзюнь У, начнет увядать? Какие есть признаки? На что нужно обратить внимание?

Се Лянь дрожит, не в силах побороть охватившую его панику. Он покачивается, практически падая, но Хуа Чэн успевает его подхватить, и вдруг, он оказывается в холодных объятьях Князя Демонов, прижавшись лицом к красному шелку.

И Се Лянь больше не может сдерживаться.

- Тише, Гэгэ. Тише. Я бы не позволил тебе сбежать так легко. Ты теперь принадлежишь мне.

Длинные пальцы мягко массируют кожу головы, перебирая волосы. Совсем как когда-то делала его мать. Се Лянь продолжает дрожать, не в силах отказаться от этого внезапного комфорта. Он эгоистично позволяет себе наслаждаться объятиями возлюбленного. Но Хуа Чэн не знает кто он такой. Он обнимает Се Ляня не потому что дорожит им. Хуа Чэн не чувствует того же, что чувствует Се Лянь, переполненный любовью и преданностью. Теперь он наверняка подозревает, что Се Лянь связан с его прошлым. Наверное, это хорошо.

Се Лянь не может дышать из-за судорожных, всепоглощающих рыданий. Хуа Чэн сжимает его сильнее, и Се Лянь трясется, прижимаясь к груди демона. Хуа Чэн едва слышно что-то говорит ему в волосы, щекоча дыханием кожу головы.

Кажется, они стоят так целую вечность, и в то же время недостаточно долго. Медленно, Се Лянь приходит в себя. Его лицо влажное от пролитых слез, но дыхание нормализовалось. Одинокий ритм сердца успокоился и он расслабляется в объятиях Хуа Чэна. Такой бесстыдный. И нуждающийся. Ах, но он ничего не может с собой поделать.

Ветер снова заметает окна по сторонам коридора, и Се Лянь вздрагивает.

- Гэгэ все еще не до конца оправился от яда. - тихий голос Хуа Чэна - рокот в его груди. Это напоминает Се Ляню ночи в Храме Водных Каштанов на бамбуковой циновке. - Идем со мной.

Се Лянь, все еще немного дрожа, кивает, уткнувшись в грудь Князя Демонов. Он не хочет отпускать его - как он может отпустить?

Когда он наконец неохотно отдаляется, холодный воздух окутывает влажные щеки и шею. Он не может заставить себя посмотреть на Хуа Чэна.

Хуа Чэн переплетает их пальцы. Се Лянь снова вздрагивает, пока его ведут вниз по тайной лестнице для прислуги на нижние уровни Игорного Дома.

- Куда… Куда мы идем? - спрашивает Се Лянь, но Хуа Чэн только сильнее сжимает его ладонь.

Никто не обращает на них внимания, пока они движуться сквозь наполненные суетой залы, и Се Лянь задается вопросом, может ли в принципе кто-то увидеть их сейчас. Обычно, Хуа Чэн окружен вниманием своих подданых, куда бы он ни шел, но сейчас они проходят через главный зал, и никто даже не провожает их взглядом.

Князь Демонов ведет его сквозь кухни, сквозь дым и жар, между загруженных работой призраков, в дальнюю часть, где находится глиняная печь. Там тепло и влажно, воздух наполнен запахом свежих трав и испеченного хлеба.

- Я не собираюсь сбегать, ты ведь знаешь? - спрашивает Се Лянь, пытаясь снять градус напряжения. Мысли вяло текут в его голове, а тело расслаблено от выпитой байцзю. - Ты все равно решил меня съесть?

В глазу Хуа Чэна появляются опасные искорки:

- Не стоит испытывать меня, Гэгэ. Ты был бы отменным лакомством, нет сомнений.

Се Лянь заливается краской, сам не зная почему, что-то горячее и тяжелое скручивается в животе.

Без лишних церемоний, Хуа Чэн подхватывает его под бедра и усаживает на столешницу. Се Лянь не может скрыть удивление, непроизвольно распахнув глаза. Но ему так чудесно тихо. Он наполовину спит. И наполовину живой. Голова ощущается тяжелой, будто обмотана марлей, а глаза щиплет от слез. Он мог бы уснуть прямо на этой столешнице.

Миска горячего чая появляется в его руках, и он поднимает глаза. Хуа Чэн смотрит на него со странным выражением. Он выглядит отстраненным, но в то же время решительным.

- Когда Гэгэ ел в последний раз? И прежде, чем ты спросишь, нет, байцзю не считается.

- Я… Я не помню, - хмурится Се Лянь. Его мысли все еще такие медленные. Он делает глоток чая. Хм-м, но это не чай. Это какой-то бульон со вкусом лекарства. Лимон, имбирь, масло. Куриные дамплинги. Он вкусный. Он согревает его изнутри, и Се Лянь поспешно делает новый глоток. Дамплинги просто восхитительные!

Хуа Чэн снимает свой верхний халат, и набрасывает его на плечи принца. Он мягкий, пахнет дымом, кровью и цветами. Запахом Хуа Чэна.

Такое случалось и раньше, Хуа Чэн укрывал его своей одеждой. Если Се Лянь подавал хоть малейшие признаки, что он замерз, Хуа Чэн всегда предлагал ему свою мантию. Или подкладывал свои одежды ему под голову, вместо подушки. И сейчас Се Лянь глубоко вдыхает запах своего возлюбленного, сдается мягкости шелка его одежд, печаль окутывает его сердце. Сердце ноет в груди. Тоска становится невыносимой.

Он этого не заслуживает.

Не заслуживает Хуа Чэна.

Се Лянь делает еше глоток супа, но он сыт.

- Еще немного, Гэгэ. Ради своего Сань Лана? - Хуа Чэн опирается на столешницу, положив голову на руки, смотря на Се Ляня из под ресниц.

Принц с трудом борется с оцепенением, но делает как его просят. Он делает еще несколько глотков под взглядом Хуа Чэна.

- Хорошо, - комментирует он, после того, как Се Лянь делает еще два больших глотка. - Жди здесь, - и исчезает на кухне.

Се Лянь вздыхает. Он ставит полупустую миску рядом, и откидывается спиной на стену, закрывая глаза.

На кухне так тепло, приглушенный звон горшков и сковородок, шипение гриля, потрескивание огня в печах… Все эти звуки гипнотизируют Се Ляня, погружая в транс. Тело гудит от байцзю и усталости, но внутри тепло от съеденного, а снаружи его окутывает халат Хуа Чэна.

Завтра он выследит Мэй Няньцина. Он точно не покинул город. Се Ляню нужно больше узнать о состоянии Цзюнь У, понять почему он стал увядать именно сейчас. Его старый Учитель может знать как снять проклятие.

Мог ли Цзюнь У проклясть его? Возможно, это был случайный эффект от желания забыть Се Ляня, что затронул не только Цзюнь У, но и всех призраков?

Или же это было нарочно. Если Цзюнь У хотел изолировать его. Но зачем? Если он хотел избавиться от своих воспоминаний, если хотел забыть Се Ляня, почему он просто не рассеялся?

Постепенно, приглушенный шум с кухни, сливается в один звук, погружая его в узкий туннель. Тело тяжелеет, в глаза будто насыпали песка. На задворках сознания он, кажется, чувствует как его поднимают и куда-то несут. И все вокруг исчезает.

Се Лянь просыпается в своей постели, совсем не помня, как он сюда попал. Он все еще завернут в халат Хуа Чэна.

На улицах Призрачного Города царит хаос. По ночному рынку движется странное шествие: воют и звенят жуткие инструменты, призраки кричат и смеются. Они намотали на шеи веревки как диао си гуй

Существо из китайского фольклора, призрак повешенного с очень длинным языком, свисающим из вечно открытого рта.

Фейерверки гремят и сверкают, окрашивая небо в золотой и красный.

Се Лянь больше не спрашивает, что именно они отмечают. Каждый раз, когда он это делал, он получал в ответ странные взгляды. Разве нужна причина для праздника? Каждый день - это праздник! Предавайся страстям, уступай своим желаниям, живи одним днем! Не трать свою жизнь попусту.

Инь Хай и Могуай сидят на краю крыши, недалеко от них Мао Вэй и Фан Ли ожесточенно о чем-то спорят. Снежинки путаются в их волосах, тонким слоям ложась на плечи. Рога Могуая похожи на танхулу, блестящие под тонким, словно сахарная глазурь, слоем льда.

Ин Ин, как обычно, лежит на спине, подложив одну руку под голову. Снежинки путаются в его розовых ресницах. Он ест персик, и сок стекает вниз по его подбородку. Это выглядит почти непристойно, то как он облизывает фрукт своим ловким языком.

Внезапно, он поднимает глаза, и ловит взгляд Се Ляня на себе, в его фиолетовых глазах мерцают насмешливые искорки. Се Лянь заливается краской, и быстро отводит глаза.

Се Лянь достает из мешка кусок дерева, который уже начал обрабатывать. Он поднимает его повыше, на свет, чтобы оценить резьбу и гладкость.

Удовлетворенный, он протягивает проволоку через отверстия.

- Это правда! - говорит Могуай. Он достает фляжку из рукава и делает большой глоток, - Бог Войны В Короне Из Цветов - новый Небесный Император!

Се Лянь с трудом сдерживает вздох. Он напрягает слух, притворяясь, что сосредоточен на работе.

- Откуда ты знаешь? - рычит Инь Хай. - Ты никогда не покидал Призрачный Город.

- Завидно, что я знаю больше тебя? - фыркает Могуай. - Знаешь, Инь Хай, то что ты такой жалкий, не значит, что и все остальные такие же. Ты что не слышал о тысячах храмов построенных по всей стране? Чего ты ожидал? Он победил Цзюнь У. Только этого достаточно.

- Я слышала, что он прекрасен, - добавляет Фан Ли. Ее длинные золотистые волосы заплетены в косу и закручены вокруг шеи, как аркан. Она смотрит на Се Ляня через плечо, и снова отворачивается. - Он идеальный баланс между инь и янь, с безупречным телом. Его глаза похожи на жидкое золото.

- Пф-ф-ф. Никто не знает, как он выглядит.

- В каждом храме стоят божественные статуи. Сходи и взгляни на них, Могуай. Смотри хорошенько!

Инь Хай заливисто смеется, а Могуай пытается столкнуть Фан Ли с крыши.

- Смертные глупцы! Божественные статуи не имеют ничего общего с реальностью, - фыркает Могуай, скрещивая руки на груди. Сквозь костяную маску не разглядеть его выражения лица, но Се Лянь подозревает, что он надувает губы.

- Все равно взглянуть стоит, - настаивает Фан Ли с невинной улыбкой.

Се Лянь снова заливается краской. Не важно, что они говорят о нем. Что бы они не думали - это не имеет ничего общего с реальностью.

Но он не может не думать о том, что видит Хуа Чэн, когда смотрит на его божественные статуи, а Се Лянь знает, что их много скрыто в одном только Доме Блаженства. Конечно, Хуа Чэн задумывался о них. Знает ли он, чьи это статуи? Может ли он узнать в них его лицо? Се Лянь подозревает, что даже если они окажутся в Пещере Десяти Тысяч Божеств, Хуа Чэн не увидит никакого сходства. Никто из призраков бы не смог. Проклятие не даст им и шанса.

- Но смертные говорят, что у него есть демон-любовник, - с готовностью делится сплетнями Мао Вэй.

- Ну да, разумеется. Разве он не должен быть чистым белым лотосом?

- Думаю, мы скоро узнаем, - отвечает Могуай, - Я слышал, что он охотится на Собирателя Цветов Под Кровавым Дождем. Он хочет уничтожить всех бедствий, чтобы править без соперников.

- Зачем ему это? Непревзойденные демоны создают баланс сил. Если он их уничтожит, на смену придет другое зло.

- Он не сможет добраться до Кровавого Дождя. Никому это не под силу. - шепчет Мао Вэй. Он до хруста сжимает кулаки.

Могуай отпивает из фляги еще немного, - Бог Войны В Короне Из Цветов может. Он намного могущественнее, чем Цзюнь У когда-либо был. Не удивительно, что босс усилил меры безопасности, с сумасшедшим богом на хвосте.

Сумасшедший бог? Се Лянь прячет улыбку. Если бы они только знали, насколько “на хвосте” он на самом деле.

Ин Ин присаживается рядом с Се Лянем, скрещивая ноги так, что одно его колено касается принца. Он поджигает сигарету, покручивая ее между пальцев. Затем достает баоцзы из рукава и протягивает Се Ляню.

- Спасибо, - принц берет булочку, откладывая в сторону.

- Над чем Умин работает? - Ин Ин выдыхает дым из ноздрей, наклоняясь ближе к Се Ляню.

Се Лянь как раз заканчивает прикреплять последнюю проволоку к деснам дракона и привязывает ее вдоль деревянного корпуса к юэшаню.

- Это будет гуцинь, когда я закончу.

- Да? Это та проволока, которую ты нашел на рынке?

- Ага.

Ин Ин присвистнул и придвинулся ближе, притворяясь, что хочет рассмотреть работу получше. Их бедра вплотную прижимаются друг к другу, и Се Лянь делает вид, что ищет что-то в мешке, отодвигаясь от призрака.

-:Выглядит прекрасно. Что ты с ним сделаешь, когда закончишь? - спрашивает он, сверкая фиолетовыми глазами.

- Продам его, конечно. Случайно не знаешь, кто из продавцов может заинтересоваться? - дерево из которого Се Лянь вырезал гуцинь очень хорошего качества. Он мог бы продать его с большей выгодой, чем обычно.

Ин Ин усмехается, поднимая розовую бровь - Наш Чэнджу коллекционирует инструменты.

Се Лянь хмыкает, чувствуя волну тепла по всему телу.

- Что за выражение, Умин? Резьба по дереву - это искусство. Окажешь честь этому недостойному, сыграв для него, прежде чем продашь инструмент? - Ин Ин хлопает ресницами.

Все вокруг тут же замолкают. Се Лянь и Ин Ин смотрят по сторонам.

Инь Хай поднимается на ноги, прижимая серые пальцы к виску, его сотни глаз моргают.

- Фан Ли, Мао Вэй, вы будете патрулировать. Могуай, Ин Ин, Умин, нас вызывает Чэнджу.

- Черт возьми, да! - Могуай прижимает меч к груди и бросается вперед.

Се Лянь убирает незаконченный инструмент в мешок с хламом и следует за Ин Ином в окно. Он убирает мешок под кровать, заменяя его клинками.

- Куда мы идем? - спрашивает Могуай, пока они спускаются вниз по лестнице.

- В темницы, - отвечает Инь Хай, - Думаю, нанесем визит Ци Жуну. Надеюсь, все взяли беруши.

Муршаки бегут по спине Се Ляня в предчувствии беды. Зачем привлекать их к допросу Ци Жуна? Хуа Чэн до сих пор не закончил с ним?

Они спускаются в темноту подземелий. Каменный потолок такой низкий, что Могуаю приходится наклоняться, чтобы не зацепить его рогами. Влага капает с потолка и стен узких туннелей, эхом разносясь по всему подземелью. Вдалеке Се Лянь слышит приглушенные крики.

Очень знакомые крики.

Его сердце камнем опускается вниз.

Крики становятся все громче, и Се Лянь съеживается.

- Какого хрена? - удивленно спрашивает Могуай. - Это не Ци Жун.

Они доходят до конца туннеля, ведущего к большой камере. Две фигуры прикованы цепями к дальней стене, из их ртов стекает кровь, глаза наполняет ярость и паника. Хуа Чэн стоит напротив, привалившись плечом к стене, его руки скрещены на груди, а на губах играет жестокая усмешка.

Как только Се Лянь входит в камеру, Му Цин и Фэн Синь синхронно поднимают головы, встречаясь с ним взглядами.

Chapter Text

Это плохо.

Это очень плохо.

Се Лянь быстро отвернулся от испуганных взглядов Фэн Синя и Му Цина, чтобы скрыть эмоции. Если он не сможет замаскировать свой ужас, он закончит прикованным у этой же стены, рядом со старыми друзьями.

Как они вообще здесь оказались? Ему казалось, что он понятно объяснил, почему им необходимо держаться подальше. Они что, не понимали, что этим все и закончится? Разве они не знали, что напуганный Хуа Чэн - опасный Хуа Чэн? И что без своих воспоминаний, единственные чувства, которые он испытывает к генералам юга, это презрение и обида? Если Хуа Чэн будет их пытать, Се Лянь не сможет вмешаться, чтобы не раскрыть свое прикрытие.

Но если все зайдет слишком далеко, ему придется рискнуть. Если это случится, он может потерять Хуа Чэна навсегда. Возможно, он уже его потерял. Возможно, проклятие необратимо. Возможно, воспоминания Хуа Чэна никогда не вернутся.

Громкий смех Могуая эхом разносится по каменным коридорам темницы:

- Ну наконец-то! Два идиота-генерала зашли в гости!

- Заткнись, Могуай, - обрывает его Инь Хай, верно улавливая атмосферу в камере.

Се Лянь молчит, пытаясь понять, зачем Хуа Чэн позвал их всех сюда. Какую роль должен сыграть Се Лянь? Ему придется применять насилие к своим друзьям? Пытать их? С этой стороной Хуа Чэна он никогда не имел дела. Он, разумеется, знал, что у Хуа Чэна есть темницы - он сам их исследовал вместе с Ши Цинсюанем, когда искал пропавшего небожителя. Он знает, что Хуа Чэн 800 лет создавал себе репутацию жестокого и неумолимого демона, который не прощает обид. Но насколько правдивы слухи? Насколько сильно стоит переживать сейчас? Если считать вербальные сигналы Му Циня и Фэн Синя индикатором, то… очень сильно.

Хуа Чэн, тем временем, не произнес ни слова. Он стоит в облике паренька, встретившего Се Ляня в телеге - молодой господин с конским хвостом, в дорогой одежде, с цепочками опоясывающими тонкую талию. Он выглядит потрясающе. И снова, один его глаз черный, как ночь, а второй горит красным пламенем Горы Тунлу. Он непринужденно достает Эмина из ножен.

Се Лянь задерживает дыхание. Это первый раз, когда он видит саблю, с тех пор как вернулся в Призрачный Город. Алый глаз вращается в глазнице на рукояти, крутясь все быстрее и быстрее, пока не останавливает свой взор на Се Ляне, вибрируя в экстазе. Жое в нетерпении дергается на его запястье. Се Лянь успокаивает ленту мягкими поглаживаниями пальцев.

В комнате висит тяжелая тишина, она давит, и давит, и нервы Се Ляня натягиваются словно струны гуциня. Напряжение нарастает, но Хуа Чэн продолжает молчать.

Наконец, Фэн Синь не выдерживает:

- Ты, блять, не можешь просто держать нас здесь! Мы ничего не сделали! - он дергается в цепях. Его запястья уже стерты до кровавых синяков.

- Неужели? - Хуа Чэн отталкивается от стены, лениво покручивая Эмина на ладони. Он выглядит скучающим, но Се Ляня это не обманывает. Жажда крови висит в воздухе, - Просто случайно забрели в Призрачный Город на прогулку?

- Не твое ебаное дело! - выплевывает Фэн Синь.

- Мой город, мое дело, - с усмешкой отвечает Хуа Чэн, ненадолго показывая зубы. - Я полагаю, что вы будете убеждать меня, что вы здесь не по приказу Небесного Императора? Чтобы шпионить за мной.

Му Цин закатывает глаза, точнее, Се Лянь так думает. Его лицо опухло и в синяках, так что сложно определить, - У нас нет Небесного Императора.

- Я слышал иное. Что Бог Войны В Короне Из Цветов получил титул.

- Как он может принять титул, если никто, блять, не знает, где он! - кричит Фэн Синь.

Се Лянь вздыхает, маскируя свою реакцию кашлем. Все, что он до этого слышал о своем избрании, было слухами. Конечно, они просили его стать Императором по многим причинам, но он был в этом совершенно не заинтересован, о чем неоднократно говорил.

Краем глаза Се Лянь замечает, что Ин Ин все это время наблюдал за ним. Симпатичный розоволосый призрак смотрит на него с легкой улыбкой на губах. Се Лянь быстро отводит взгляд.

Хуа Чэн задумчиво кивает.

- Любопытная ложь, но это я уже слышал. Интересно, почему вас это волнует. Кто-то вроде Наследного Принца Сяньлэ не стал бы просто исчезать, после победы над Бай Усянем. Его действия последовательны и просчитаны. Он сумел привлечь мое внимание.

Фэн Синь что-то шепчет сквозь зубы.

- Что-что? - Хуа Чэн приподнимает его подбородок кончиком лезвия Эмина, и Се Лянь с трудом сдерживает себя.

- Я сказал, что ты еще хуже, чем я думал. - он уворачивается от проклятого ятагана, оставляя кровавый след на подбородке.

Нет! Нет, нет, нет, нет, нет! Се Лянь мысленно умоляет Фэн Синя замолчать. Чем больше он говорит, тем меньше шансов избежать насилия.

- Все вот-вот наладится, - негромко комментирует Могуай.

Внешне Се Лянь полностью спокоен. На его лице маска полнейшего безразличия. Но внутри нарастает волна паники. Также было в Пещере Десяти Тысяч Божеств, когда Му Цин и Фэн Синь приклеили ему на спину талисман, уводя его от испуганного Хуа Чэна. Сейчас он также обездвижен и беспомощен.

Хуа Чэн наклоняет голову в сторону, злобная усмешка не покидает его губ. Он берет лицо Фэн Синя одной рукой, и с невероятной силой бьет его затылком об стену, оставляя в ней вмятину. Стена трясется, пыль сыпется с потолка.

- Хуже, чем ты думал, говоришь?

- Какого хрена, Хуа Чэн! Какого хрена! - в панике кричит Му Цин. - Почему ты вообще так сильно нас ненавидишь?

- А разве нужна причина? Вы бесполезный мусор. Мне нужно еще что-то сказать?

- О чем ты вообще говоришь? Просто отпусти нас!

- Нет, - отрезает Хуа Чэн, его глаза мерцают красным. Он снова бьет Фэн Синя головой об стену, прикладывая еще больше силы, поднимая новую порцию пыли в воздух. - Я думаю, я оставлю вас здесь. Позволю вашему принцу прийти и спасти вас.

Взгляд Фэн Синя расфокусированный, по затылку течет кровь, но он все еще в сознании. Хуа Чэн, кажется, потерял к нему интерес, и теперь смотрит на Му Цина. Тот, в свою очередь, отклоняется назад, побледнев.

- Зачем вы прятались в Призрачном Городе? Отвечай, быстро!

- Мы искали кое-кого! - отвечает Фэн Синь, сплевывая кровь.

- Кого вы искали?

- Не твое гребаное дело!

Голова Фэн Синя снова встречается со стеной. В этот раз его глаза закатываются и голова безжизненно свисает на грудь.

Му Цин сглатывает, в панике извиваясь в оковах. Его волосы тоже испачканы кровью.

- Ты собираешься начать войну с Небесами? Потому что именно это и произойдет, если ты не выпустишь нас отсюда.

- Пусть приходят. Вы даже не можете найти своего императора. А прошлый оказался непревзойденным демоном, и никто не замечал этого. Так что, чего мне бояться?

- Всегда такой заносчивый. Некоторые вещи никогда не меняются, - Му Цин пытается сохранить отстраненное выражение, но его голос чуть дрожит от ужаса.

Фэн Синь стонет, поднимая голову, кровь капает изо рта, и взгляд все еще не может сфокусироваться.

Хуа Чэн приторно улыбается:

- Хорошо. Раз уж вы заглянули в гости, может быть расскажете, с чего вдруг ваш все-еще-не избранный император решил охотиться на непревзойденных демонов? Зачем ему уничтожать нас? Это ваш последний шанс начать говорить. Отвечайте, или я вас заставлю.

- Ему нет дела до непревзойденных демонов! О чем ты вообще говоришь? - отвечает Му Цин.

- И это я думал, что ты здесь за умного. Давайте проясним: сначала Его Высочество побеждает Бай Усяня, затем развеивает меня на Горе Тунлу.

Инь Хай и Могуай обмениваются взглядами. Они явно не знали, почему Чэнджу отсутствовал год. И они, конечно же, не знали о проклятии.

- Мне потребовался целый год, чтобы вернуться. Так что, я спрошу вас еще раз. Зачем Бог Войны В Короне Из Цветов уничтожает непревзойденных демонов?

- Тебе действительно стоит еще раз проверить свои данные. Я думал Собиратель Цветов Под Кровавым Дождем знает все обо всем. Но оказывается, он просто такой же высокомерный как и все мы, - выплевывает Му Цин.

Бам!

Кулак Хуа Чэна врезается в его челюсть, и его голова откидывается назад под неестественным углом.

- Мое терпение не безгранично. Итак, отвечай на счет три: один, два…

К чему такая спешка!

- Какого, блять, хрена! Какого хрена! Я уже сказал тебе! Его Высочество не рассеивал тебя!

В глазах Хуа Чэна мелькает опасное выражение, его аура темнеет.

- Думаешь твоя грязная ложь спасет тебя?

- Так в этом дело? - презрительно фыркает Му Цин. - Ты думаешь, что он рассеял тебя? И что теперь, попытаешься убить его?

- Именно так. Это ваш последний шанс. Где Бог Войны В Короне Из Цветов, Его Высочество Наследный Принц Сяньлэ?

Се Лянь не может контролировать дрожь, пробежавшую по телу, при звуке собственного имени слетевшего с губ Хуа Чэна, еще и произнесенного с такой злобой. С такой яростью. Ему хочется плакать. Ему хочется сказать Хуа Чэну, что он никогда не причинит ему вреда. Что он все понял неправильно. Все так запуталось, и становиться только хуже.

Его мозг напряженно пытается придумать выход. Может стоит рискнуть, и закончить этот жестокий допрос? Иначе его друзья могут выдать его, или хуже - их просто убьют. Его сердце бешено бьется, головная боль усиливается, делая желание обхватить ее руками невыносимым.

Он поднимает глаза, и снова встречается взглядом с Ин Ином, который все еще наблюдает за ним своими лиловыми глазами.

- К черту тебя, Хуа Чэн!

Хуа Чэн смеется, поднимая Эмина:

- Могуай, Инь Хай, сопроводите этого болтливого генерала на самый нижний уровень и хорошенько повеселитесь с ним. Я скажу, когда закончу общаться с этим тупицей, и тогда его бойфренд сможет отдохнуть.

Тысячи радужных глаз Инь Хая мерцают на свету, когда он выходит из тени, гремя связкой ключей. Могуай подходит с другой стороны, обхватывая тонкое запястье Му Цина когтистой ладонью.

- Не трогай меня! - шипит Му Цин, дергаясь и извиваясь.

Но они грубо волокут его по каменному полу, оставляя за ним кровавый след.

- Хуа Чэн, твоя татуировка! Что там написано? - кричит Фэн Синь, обессилено повиснув на своих цепях, смотря в пол остекленевшим взглядом.

Му Цин перестает сопротивляться.

Все замолкают.

У Се Ляня перехватывает дыхание.

Хуа Чэн замедляется. Он в сомнении поднимает бровь, но Се Лянь чувствует его неуверенность.

- Моя татуировка? Хм-н. Ты слишком сильно ударился головой, Генерал Дерьмо-Вместо-Мозгов?

- На предплечье. Там есть слова, - настаивает Фэн Синь. - Что там написано?

Хуа Чэн закатывает рукава своих алых одежд, открывая взору демонические каракули. Имя Се Ляня. Он торжествующе улыбается, - Видите, никаких татуировок! Попробуй снова.

- Ты что, слепой? Вот она, прямо на твоей руке! Невероятно уродливая! - влезает в разговор Му Цин.

Что-то темное мелькает в глазах Хуа Чэна.

- Инь Хай. Ты видишь татуировку на моей руке?

Инь Хай хмурится, ослабляя хватку на Му Цине, как-будто генерал юго-востока не 800-летний Бог Войны, который может разорвать его на кусочки в мгновенье ока.

- Чэнджу, здесь ничего нет.

- Могуай?

- Нет, Чэнджу. Я ничего не вижу.

- Конечно, они не видят, они же призраки! - глаза Му Цина сияют в темноте, он дрожит.

Хуа Чэн поворачивается к Се Ляню, поднимая обе брови на этот раз.

- Гэгэ, ты единственный живой человек здесь. Что ты видишь?

Се Лянь тяжело сглатывает, с трудом сдерживая охватившую его панику. Он не сможет солгать. Если он солжет, Хуа Чэн скоро это выяснит, и хрупкое доверие между ними будет потеряно. Но открыть правду о татуировке, приведет к еще большему количеству вопросов - вопросов к Фэн Синю и Му Цину. И им придется либо на них ответить, либо умереть.

- Здесь есть татуировка, - осторожно говорит Се Лянь. Он чувствует на себе взгляды Му Цина и Фэн Синя.

- Неужели. Как интересно. И что там написано?

Се Лянь кусает нижнюю губу, делая шаг ближе, его взгляд блуждает по бледной коже Хуа Чэна - по едва читаемым иероглифам собственного имени. Ох, когда Хуа Чэн вернет воспоминания, им придется всерьез заняться его каллиграфией.

- Тут…ммм…ах, ха-ха, это действительно нелегко разобрать.

Хуа Чэн смотрит на него еще немного, затем поворачивается к Ин Ину, - Найди смертного в Игорном Доме, и приведи его сюда.

Ин Ин кланяется, и без единого слова исчезает в темном коридоре.

Хуа Чэн наклоняется, поднимая подбородок Му Цина, заставляя посмотреть себе в глаза:

- Отвечай немедленно. Что написано на моей татуировке?

- Там написано: Се Лянь, - Му Цин сплевывает кровь на ботинки Хуа Чэна.

У Се Ляня звенит в ушах, сердце вот-вот пробьет грудную клетку. Горький вкус собирается на языке, и он весь охвачен тревогой. Что они делают? Они не только навлекут собственную смерть, но и утащат Се Ляня за собой! Сколько еще скажет Му Цин? Он раскроет личность Се Ляня?

Это не важно. Это все не важно. Они уже сказали слишком много. Теперь уже поздно. Му Цин и Фэн Синь думают, что знают Хуа Чэна, но они ошибаются. Они попались в его ловушку, и дают ему необходимую информацию, но это их не спасет. Не сейчас. Больше нет.

В темнице становится темнее, тени на стенах дрожат. Темная аура Хуа Чэна наполняет собой все пространство. Его волосы частично скрывают лицо, но его глаза все еще горят как угли. Жажда убийства, висящая в воздухе, становится удушающей.

- Его Высочество это сделал? Прежде чем стереть мои воспоминания и рассеять меня? Вывел свое имя чернилами под кожей?

- Нет! - отчаянно выкрикивает Му Цин, осознав свою ошибку. - Ты сам это сделал! Сам!

- Я сделал это сам, - повторяет Хуа Чэн. Его слова острые, как ножи.

Напряжение в воздухе такое сильное, что даже Могуай начинает нервничать.

- Ты, - продолжает Хуа Чэн, - Говори. Где прячется Бог Войны В Короне Из Цветов? Ответишь сейчас, и возможно, я тебя не убью.

Му Цин смотрит на Се Ляня, затем отводит взгляд в сторону, - Я не знаю.

- Ты не знаешь. Как убедительно, - в воздухе формируется облако серебряных бабочек, которые облепляют Му Цина и Фэн Синя со всех сторон, садясь на их плечи и руки.

- Хуа Чэн! Блять! - кричит Фэн Синь, когда бабочки опускаются на его шею и лицо, уничтожают броню на груди. - Отвали от меня! Ты сам не понимаешь, что творишь! Его Высочество не рассеивал тебя! И не уничтожал твои воспоминания! Ты все не так понял!

- Где он?

- Он… - Фэн Синь давится новой порцией крови и падает на пол.

- У него есть коттедж на горе Тайцан, - говорит за него Му Цин. - Он должен быть там.

Ин Ин появляется в дверном проеме, за его спиной стоит худощавый человек с пепельными волосами. Он дрожит, заламывая руки на груди.

- Чэнджу, я привел смертного.

- Веди его сюда.

Ин Ин заводит несчастного в камеру. Смертный мужчина приближается, трясясь от страха в присутствии разъяренного Князя Демонов.

Хуа Чэн не тратя время на лишние разговоры, закатывает рукав.

- Здесь есть какая-нибудь надпись? Говори правду, или я выслежу и уничтожу всю твою семью, после того как закончу здесь с тобой.

Даже в тусклом свете подземелья, Се Лянь видит как расширяются в ужасе зрачки мужчины, как он в страхе открывает рот.

- Д-д-д-да, Хуа Чэнджу. Здесь… з-з-здесь что-то написано.

- Что. Здесь. Написано? - Хуа Чэн хмурится, его аура становится еще тяжелее.

- Я… Я-я-я не могу прочитать! Пожалуйста, простите меня! Я не знаю, что там написано! Это похоже на другой язык!

Хуа Чэн смотрит на него еще некоторое время. Затем, он достает мешочек монет из кармана.

- Ты не запомнишь ничего из произошедшего. Ты выиграл в казино, ты уйдешь и никогда больше сюда не вернешься.

- Д-д-да, Чэнджу. Спасибо, Чэнджу!

Хуа Чэн еще долго рассматривает свое предплечье, после ухода смертного. Его кулак сжимается и разжимается сам по себе.

- Снимите с них цепи, - он смотрит на Инь Хая. - Я уверен, что я не должен напоминать вам, что если вы кому-нибудь расскажете, что здесь произошло, я вас рассею?

- Да, Чэнджу. Я имею ввиду, нет Чэнджу.

- Что из этого?

- Мы поняли. Мы никому не скажем ни слова.

Разноцветные глаза Хуа Чэна находят Се Ляня, осматривая его с головы до ног. Он легко касается его, проходя к выходу. Момент проходит, и Хуа Чэн исчезает в темном коридоре, прежде чем Се Лянь успевает понять, что произошло.

Только спустя несколько дней Се Ляню предоставляется возможность снова проникнуть в темницы. Ши Цинсюань сообщает ему, что Хуа Чэна нет в городе, и Се Лянь не тратит время попусту.

Проскользнуть мимо охранников Хуа Чэна - не самая легкая задача. Их так много! Когда ему нужно пройти мимо восьмого патруля, ему не остается ничего другого, кроме как позволить Жое ослепить их, после чего он наконец смог их вырубить. Нельзя чтобы кто-то увидел Умина в темнице в тот день, когда генералы юга сбежали.

Се Лянь прячется в тени, его шаги беззвучны словно у призрака, когда он спускается по узкой лестнице в самую глубь подземелий, где Му Цин и Фэн Синь закованы в цепи. К счастью, после 800 лет выживания с запечатанными духовными силами, он легко может обходиться без них, поэтому его боевые навыки все так же хороши.

Пламя свечей едва колеблется, когда он проходит мимо. Единственный шум, это капли влаги стекающей с потолка в небольшие лужицы. Тишина давит на него, плотная и тяжелая, создавая неприятный шум в ушах. Он делает прерывистый вдох спертого воздуха.

Когда Се Лянь доходит до конца коридора, мимо той камеры, где и сам успел побывать, он слышит приглушенные голоса. Ну, хотя бы они в порядке.

Му Цин и Фэн Синь смотрят на него удивленными глазами, когда он входит в их камеру.

- Ваше Высочество, - шепчут они в унисон.

- О боже, спасибо! Вытащи нас отсюда! Скорее! Охранники приходят проверить нас каждый шичэнь! У нас мало времени!

Се Лянь подавляет свое раздражение и принимается за их кандалы.

- Вы ведь знаете, что мне бы не пришлось спускаться сюда, рискуя всем, чтобы вытащить вас отсюда, если бы вы просто меня послушались? Что произошло?

Фэн Синю хватает такта, чтобы выглядеть виноватым:

- Ваше Высочество, мы беспокоились. Мы не хотели, чтобы этот псих навредил тебе потому что потерял воспоминания.

- Да. Мы слышали, что ты взорвал город и почти умер, - Му Цин морщится, и только теперь Се Лянь замечает, что его рука сломана.

Се Лянь вздыхает, открывая мешочек цянькунь в поисках чего-нибудь подходящего для вскрытия замков.

- Все было не совсем так, я в порядке. Вам не стоило приходить.

- Ты всегда говоришь, что в порядке, даже когда это не так, - Му Цин закатывает глаза. - И ты абсолютно точно не в порядке. Как ты можешь быть худее, чем когда сюда прибыл? Ты вообще спишь? Ну что за дурак.

Се Лянь оторвался от своего занятия, и с удивлением поднял взгляд вверх. Вес 800 лет одиночества заставляет его сердце болеть. Он сглатывает подступающие слезы, улавливая скрытое значение грубых слов Му Цина. В горле формируется ком. Он не помнит, когда в последний раз ел или спал. Все так, когда Сань Лана нет рядом. Но сейчас нет времени на это! Ему нужно освободить своих друзей, пока никто ничего не заметил!

Он делает глубокий вдох - Спасибо, за то что пришли. Я вам очень благодарен.

- Ага, в любое время.

Фэн Синь стряхивает пыль с одежды, вместе с которой на землю падают капли крови.

- Ваше Высочество, удалось что-нибудь выяснить о проклятии?

- Ах, пока нет. Но теперь я думаю, что на самом деле это я проклят, а не Хуа Чэн.

- Что? - они снова шепотом кричат в унисон.

Се Лянь вздыхает. Если проклят Хуа Чэн, то детали перестают сходиться. Никто из призраков - Хуа Чэн, Цзюнь У, Инь Юй, Хэ Сюань - никто не помнит его. Если проклятие направлено на Хуа Чэна, то почему оно поглотило и воспоминания других призраков?

Но все они знают, кто такой Бог Войны В Короне Из Цветов. Хуа Чэн знает, что Се Лянь был на горе Тунлу, когда он рассеялся в облаке серебряных бабочек. И почему тогда никто из призраков не видит татуировку на руке Хуа Чэна? Часть его жалеет, что ни Му Цин ни Фэн Синь не упомянули статуи, но скорее всего, Хуа Чэн не узнал бы его лицо и на них, если бы вообще смог его увидеть.

Причина в том, что татуировка и статуи связаны с воспоминаниями? Если бы Хуа Чэн сейчас сделал статую Умина, смог бы он узнать это лицо? Возможно.

Се Лянь наконец находит то что искал в мешочке цянькунь - серебряный инструмент для открытия неисправных замков. Теперь можно снять кандалы с Му Цина.

- Никогда не хотел снова побывать внутри темниц Хуа Чэна, - ворчит Фэн Синь.

- Ты каждый раз это говоришь, - закатывает глаза Му Цин, потирая запястья, освобожденные от цепей.

- Вы были здесь и раньше? - удивляется Се Лянь.

Прежде чем Му Цин успевает ответить, в коридоре раздаются шаги.

Волоски на спине Се Ляня встают дыбом, волна адреналина резко окутывает все тело, вызывая головокружение. Страшное осознание накрывает с головой: они в самом конце коридора, здесь нет укромных уголков, чтобы спрятаться.

Се Лянь освобождает руку Фэн Синя, и генерал юго-востока, наконец, тоже свободен. Темная фигура появляется в дверном проеме.

Се Лянь задерживает дыхание. Му Цин и Фэн Синь синхронно загораживают его собой, приготовившись к атаке.

Тишина.

Никто не двигается.

Се Лянь слышит только оглушительный стук собственного сердца.

Фигура делает шаг под свет фонаря, и это никто иной как Мэй Няньцин!

- Пф! Я мог бы дважды сломать ваши шеи, прежде чем вы, глупцы, заметили бы мое присутствие! Столько лет тренировок, и все напрасно. Маленькое Высочество действительно думает не о том.

- Гуоши! - с облегчением восклицает Се Лянь. - Что вы здесь делаете?

Мэй Няньцин разглаживает несуществующие складки на своих голубых одеждах, блестящих в тусклом свете фонаря:

- Я все эти дни пытался застать тебя в одиночестве, и наконец-то мне это удалось.

- Чего вы хотите? - недовольным тоном спрашивает Му Цин. Он немного ослабляет свою боевую стойку, но его руки все еще сжаты в кулаки.

- И так ты разговариваешь со старшими? Такое неуважение! 800 лет, и все еще не научился себя вести. Какой позор.

Се Лянь не может в это поверить. Его учитель ведет себя так, будто они не спасают заключенных из темниц непревзойденного демона, а вернулись во времена обучения в Сяньлэ.

- Эм, ладно, Гуоши… Нам стоит выбираться отсюда. Хуа Чэн может вернуться в любой момент. Это неподходящее место для разговоров.

- Это отличное место. Тебе нужно выслушать меня, Маленькое Высочество. Времени почти не осталось. Цзюнь У осталось всего несколько недель, и он совсем меня не слушает.

- О чем вы говорите? - спрашивает Му Цин.

- Его Высочество проклял Маленькое Высочество, - со вздохом поясняет Мэй Няньцин. - Он был в агонии, не мог простить себе свои ошибки. Не мог обрести покой. Ему хотелось обо всем забыть.

- Что? Цзюнь У проклял Его Высочество?

Мэй Няньцин хмурится, отбрасывая темные волосы назад. Он игнорирует вопрос Фэн Синя.

- Вы уверены, что это Цзюнь У меня проклял? - неуверенно спрашивает Се Лянь, вздохнув.

- Конечно. Только очень могущественный призрак может создать такое проклятие. Кто еще мог бы сделать такое? И у кого еще есть для этого причина?

- А бог мог наслать такое проклятие? - спросил Фэн Синь. - На Небесах сейчас царит хаос, все хотят, чтобы Бог Войны В Короне Из Цветов занял трон. Мир смертных тоже молится Его Высочеству, после того как он победил Бай Усяня.

- Да, - хмыкает Му Цин, - Далеко не все этому рады. Есть боги, которые хотели бы сами занять трон. Если бы кто-то из них проклял Его Высочество, это имело бы смысл.

Смех эхом разносится по коридору, сопровождаемый скрипом железной двери. Затем снова становится тихо.

- Совершенно точно, нет, - шепчет Мэй Няньцин. - Это был призрак. Ты что, совсем не слушал? Ты думаешь я не могу отличить проклятие, насланное призраком, от божественного? Дети в эти времена, просто невыносимы!

- Нам по 800 лет! - рычит Му Цин.

- Так ведите себя соответствующе!

- Ах, ах, хорошо, ладно. Давайте все успокоимся! - Се Лянь поднимает руки. Если они начнут драться, их всех поймают. - Гуоши, как нам снять проклятие?

- Вернуться на гору Тунлу вместе со мной. Попробуешь поговорить с Цзюнь У - напомнишь ему, кто ты. Все еще есть надежда, что он сможет искупить свою вину и начать заново. Он слишком легко сдался. Сейчас он увядает. Он все время повторяет как сильно устал, как он стар. Он обрел покой, лишившись своих воспоминаний о тебе, Маленькое Высочество. И у нас мало времени. Без тебя, ему незачем жить.

- Если он хочет уйти, разве мы не должны позволить ему? - спросил Му Цин.

- Если ты хочешь, чтобы Маленькое Высочество так и остался проклятым, то разумеется.

Се Лянь бледнеет, мысленно представляя Хуа Чэна, лежащего на бамбуковой циновке в Храме Водных Каштанов, смеющегося и сияющего счастьем.

Ваше Высочество! Я никогда вас не забуду!

- Хорошо, я пойду с вами на гору Тунлу, - Се Лянь смотрит на Му Цина и Фэн Синя, чувствуя как его постепенно охватывает отчаяние. - Это единственная зацепка, которая у нас есть. Я должен проверить.

- Ваше Высочество, мы пойдем с тобой, - тут же заявляет Фэн Синь. Он выглядит таким искренним и решительным, что Се Лянь не знает плакать ему или смеяться.

- Да. Потому что я не доверяю Цзюнь У, - говорит Му Цин.

- Спасибо. Это много значит для меня, - хрипло отвечает Се Лянь.

- Отправляемся завтра, - говорит Мэй Няньцин. - Встречаемся у ворот Призрачного Города на рассвете.

- Договорились.

Убедившись, что его друзья успешно покинули подземелья, Се Лянь вернулся в свою комнату. Инь Хай отсутствовал, у него сегодня патрулирование с Могуаем. Се Лянь взял все необходимое, и направился в купальни, где вымыл свои длинные волосы, снова спрятав в них коралловую бусину. Переодевшись в одежду для сна, он вернулся обратно в комнату, чтобы лечь спать.

За окном завывает ветер и кружатся снежинки. Убаюканный этими звуками, Се Лянь быстро засыпает.

Ему снится гора Тайцан. Он стоит в одиночестве, смотря в ночное небо, моргая от яркого света звезд. Его легкие замерзли, и кожа покрылась льдом. Он вдыхает влажный запах хвои и снега. Время остановилось. Вдалеке, среди деревьев, стоит фигура в наполовину смеющейся, наполовину плачущей маске. Фигура не двигается. Вокруг тишина.

Все погрузилось в тишину.

В его ладони что-то горячее. Что-то красное. Коралловая бусина. Она бьется в унисон с его сердцем, кровь стекает по запястью, пачкая снег у его ног.

Он навсегда потерял Сань Лана.

Он потерян.

Он потерян.

Он его не заслуживает.

Никогда не заслуживал.

Вот, что он заслужил.

Это его судьба.

- Гэгэ, - слышится мягкий шепот, - Гэгэ, проснись.

Се Лянь моргает, пробудившись от сна, пытаясь привыкнуть к темноте. Инь Хай храпит в своей постели, на другой стороне комнаты, за окном идет снег.

Хуа Чэн наклоняется над его кроватью, его лицо скрыто в тени, но Се Лянь чувствует его запах - хвоя, цветы и дым.

Се Лянь ахает, и садится на постели, сбрасывая одеяло.

- Сань Лан.

Хуа Чэн прижимает указательный палец к его губам, - Ш-ш-ш. Одевайся. Мне нужно, чтобы ты пошел со мной кое-куда.

Се Лянь быстро надевает одежду, отчаянно краснея в темноте, не смотря на то, что Хуа Чэн повернулся к нему спиной. Как только он надел не себя свою черную униформу, Хуа Чэн подошел к нему и накинул на плечи Се Ляня теплую мантию.

- Гэгэ нужно тепло одеться. Там куда мы идем холодно.

Се Лянь хочет спросить, куда они отправляются, но не в силах произнести ни слова, когда Хуа Чэн притягивает его ближе к себе, приобнимая за талию. Он покрывается мурашками, когда Хуа Чэн сжимает его бедро.

- Гэгэ - шепчет Хуа Чэн ему в волосы, - Держись крепче.

Он достает пару красных игральных костей из рукава, и бросает их.

Се Лянь зажмуривается. Когда он снова открывает глаза, они стоят у подножия горы Тайцан. Вдалеке, сквозь снег, Се Лянь может разглядеть дорогу к своему коттеджу.

От шока его горло сжимается, волна ужаса прокатывается по всему телу.

Хуа Чэн знает.

Хуа Чэн знает.

ХУА ЧЭН ЗНАЕТ!

Хуа Чэн смотрит на него, его темный глаз блестит в темноте, черные волосы развеваются на ветру.

- Гэгэ, ответь мне честно. Ты знаешь больше, чем говоришь, верно?

Chapter Text

Завывает ветер, и его вой так похож на человеческий, что становится жутко. Легкая снежная дымка висит поперек тропинки, сделанной Се Лянем. Он позволяет тоске сковать свое тело, пока его воспоминания не сформируют узкий ледяной туннель. Если закрыть глаза, то может показаться, что он снова в своем одиноком коттедже, смотрит на давно остывший очаг.

Ночная темнота окутывает их молчанием. Хуа Чэн стоит прямо перед ним, словно во сне. Идеальная линия подбородка, тонкая колонна шеи, молочно-белая кожа, чернильно-черные волосы - его красота божественна, и его глаза сияют в полумраке. Смотреть на него почти больно.

Се Ляню часто снился Хуа Чэн. Вот, он появляется у дверей его коттеджа, его рот движется, но Се Лянь не может разобрать слов. Одного взгляда в глаз Хуа Чэна достаточно, чтобы знать. Его взгляд яркий, наполненный жаром, и пониманием. Пьянящий. Это знание покалывало в кончиках пальцев и растекалось по коже. В тех снах Се Лянь таял в объятиях Хуа Чэна.

Се Лянь ищет это выражение в глазу Хуа Чэна и сейчас. Изображение Хуа Чэн из его снов наложилось на того, стоящего перед ним, как двойная экспозиция.

Он как будто стоит на берегу каньона с повязкой на глазах. В животе урчит, по спине бегут мурашки в предчувствии опасности - ощутимый прилив эндорфинов. Иногда, сложно отличить одно от другого.

Что бы не выяснил Хуа Чэн, он все еще не навредил Се Ляню. Он не запер его в темнице, не пытал его. Скорее, наоборот, он закутал его в теплый плащ, прижал к себе, и говорит с ним мягко.

Как много знает Хуа Чэн? К каким выводам он пришел?

Он знает.

Хуа Чэн знает.

Но что конкретно? Се Ляню нужно больше информации.

Хуа Чэн не может увидеть татуировку на своем предплечье. Если никто из смертных не смог прочитать, что там написано, Хуа Чэн поверил, что это его почерк? Что он собственными руками вырезал на себе “Се Лянь”? Такое действие не может быть ничем иным, кроме как актом преданности?

Слышал ли он истории о третьем вознесении Мусорного Бога? Он получил информацию от Ши Цинсюаня, или нашел Цюань Ичжэня, которого Му Цин и Фэн Синь пытались держать подальше от Призрачного Города?

Ах, ну разумеется. Хуа Чэн очень умный - практически гениальный. Когда он на чем-то сосредоточится, он найдет ответы. И Се Лянь не очень хорошо скрывался. Возможно, Хуа Чэн уже все знает. Или у него есть теория. Се Лянь позволит всему идти своим чередом.

Он не смеет надеяться. Надежда опасна. Она может убить быстрее клинка. Вместо этого, он сосредоточится на уничтожении проклятия. Возможно, все разрешится после визита на гору Тунлу.

Снежные хлопья плавно кружатся вокруг них. Се Лянь сдерживает огонь внутри - огонь слов, которые не может сказать. Коралловая бусина, спрятанная в волосах жжет кожу.

- Где мы? - спрашивает Се Лянь, поплотнее укутываясь в шерстяной плащ. Он пахнет ланолином и сандалом.

- Гэгэ не знает? На мгновенье, мне показалось, что я видел узнавание в его глазах, - Хуа Чэн поднимает бровь. Снег оседает на его плечах, путается в черных локонах. - Это то место, где по словам бесполезных генералов, прячется Бог Войны В Короне Из Цветов. Я подумал, что стоит взять Гэгэ с собой. На случай, если придется драться.

Се Лянь делает судорожный вздох. Это значит, что Хуа Чэн не знает, что он и есть Бог Войны В Короне Из Цветов? Или это проверка?

Ах.

- Или Гэгэ хочет вернуться в свою постель? Я могу отправить его обратно, если таково его желание.

Се Лянь отрицательно качает головой и следует за Хуа Чэном по тропе.

Се Лянь сам сделал эту дорогу. Ему потребовались месяцы, чтобы расчистить путь, и теперь расступающиеся деревья ведут путешественников по белой пустыне. Он часто представлял как Хуа Чэн идет по тропинке, звеня цепочками на ботинках, чтобы найти небольшой коттедж, только для них двоих. Все вышло не совсем так, но в итоге, Хуа Чэн здесь. Хуа Чэн жив, и он здесь.

Если ты хочешь, чтобы Маленькое Высочество так и остался проклятым. Если Цзюнь У исчезнет, проклятие станет необратимым.

Сердце Се Ляня пропускает удар и он сглатывает. Если это действительно был Цзюнь У, то у них почти не осталось времени. Мэй Няньцин, Му Цин и Фэн Синь будут ждать его у ворот города на рассвете. Он отправится на гору Тунлу как только Хуа Чэн закончит с ним здесь. Он успеет. Он… ах…

Но Цзюнь У ведь такой упрямый! Конечно, он сможет продержаться еще немного. Тот Цзюнь У, которого он знает, обладает неукротимой силой духа. Наверняка бывший император просто тянет время, чтобы вернуться. Цзюнь У скорее выбрал бы такую судьбу.

Ах, но это все не так уж и важно. Се Лянь все равно найдет способ заставить его снять проклятие. Ему придется, потому что альтернатива… Даже думать об этом не стоит.

Се Лянь чувствует на себе взгляд Хуа Чэна пока они бредут по глубокому снегу вверх по склону горы, петляя среди деревьев. Его щеки покрываются румянцем, несмотря на холод. Он всегда чувствовал на себе этот взгляд, но теперь ведь все иначе? Или же нет? Все ощущается совсем как раньше, но конечно, теперь, Хуа Чэн не находит его столь интересным, без контекста воспоминаний.

У Се Ляня замерзли пальцы на ногах, ресницы тяжелые от покрывающего их льда, но он все же находит силы спросить:

- Что ты собираешься делать с ним, когда найдешь? С Богом Войны В Короне Из Цветов?

- А что Гэгэ думает, я сделаю? - не дождавшись ответа, Хуа Чэн продолжает, - Мне нужны ответы. И он предоставит их мне, хочет он этого, или нет. Я здесь не для игр.

Деревья расступаются, и сердце Се Ляня замирает при виде одинокого коттеджа. Здесь ничего не изменилось, дрова аккуратно сложены у двери, двор прибран, в окнах нет света и труба холодная.

Снег, залитый лунным светом, аккуратными волнами ложиться на соломенную крышу. Сквозь просвет в облаках, видно пульсирующее сияние рассыпанных по небу звезд, далеких и одиноких. Их свет отражается от снега, как тысячи блестящих фонариков. Это знакомый пейзаж. Пейзаж, который он мечтал разделить с Хуа Чэном. И вот, Хуа Чэн здесь.

Хуа Чэн с нечитаемым выражением оглядывается по сторонам, резюмируя, - Здесь никого нет.

После этих слов, он решительно идет к коттеджу, Се Лянь с трудом поспевает за ним.

Это все ощущается нереальным. Это коттедж, который Се Лянь построил для него. Для них обоих. Чтобы хранить их чувства, и защитить их от ужасов прошлого. Но это место - не их дом. Это пустая, заброшенная ракушка. Это ничто - полуразвалившееся и бедное. Это не стоит внимания.

Его глаза и щеки жжет, когда Хуа Чэн распахивает дверь, впуская снежные хлопья внутрь. Живот жжет от стыда. Он отсутствовал не так долго, но уже ощущает себя так, будто смотрит в прошлое, сквозь темное треснувшее стекло. Его сознание как будто покинуло тело. Он тоже ничто - старый и уставший. Он - ничто.

Как Се Лянь вообще мог подумать, что такое место подходит для его возлюбленного? Его Сань Лан, его Умин, его Хун-эр, который сражался, и трижды умер за него. Кто познал бедность и страдания - кто истек кровью за него, кто преодолел невозможное. И вот это Се Лянь додумался ему предложить? Хуа Чэн заслуживает роскошь и богатства всего мира. Заслуживает намного больше, чем Мусорный Бог, Посмешище Трех Миров, бог, уничтоживший свое королевство. Тот бог, который чуть сам не стал Бедствием, нарушив свое обещание простым людям.

Хуа Чэн осматривает небольшую комнату: брошенную чашку с замерзшим в ней чаем, небольшую циновку, стопки книг, вырезанные из дерева коробки, недоделанные инструменты. Вазы с трещинами, сломанные украшения. Се Лянь смотрит на это его глазами, и холод внезапно становится невыносимым.

- Это место заброшено совсем недавно, - Хуа Чэн хмурится, разглядывая инструменты. Он смотрит на Се Ляня и замирает, - Гэгэ?

- Хм-м, - все, на что хватает принца.

Без лишних слов, Хуа Чэн снимает свою мантию и с невероятной скоростью накидывает ее на Се Ляня. В его глазу появляется странное выражение, когда он завязывает на нем пояс. Только сейчас Се Лянь замечает, что весь дрожит.

- Иди сюда, - Хуа Чэн подтаскивает циновку поближе к печи, и усаживает на нее Се Ляня, накрывая его одеялами. Щелчком пальцев он разжигает в печи огонь. Затем, он встает на колени перед Се Лянем, беря его руки в свои. Он дышит на них своим горячим дыханием.

Се Лянь все еще дрожит. На какое-то время он перестает осознавать реальность. Хуа Чэн ведет себя так, будто и не терял воспоминаний. Можно представить, что они снова в Деревне Водных Каштанов, он почти видит Сань Лана нарезающего овощи или растянувшегося на бамбуковой циновке. Ощущение дежавю накрывает его с головой. Надежда пробивается сквозь стены, защищающие его сердце. Он уверен, что заплатит в десять раз больше за эту надежду, но сейчас он не может сопротивляться, и позволяет ей лечь бальзамом на его измученное сердце. На мгновенье, он может притвориться.

- Ах, но разве Сань Лану не холодно? - спрашивает Се Лянь, вцепившись в красные одежды, точно не собираясь их возвращать.

Хуа Чэн наполняет чайник водой для чая, позвякивая цепочками на ботинках. Он поднимает одинокую черную бровь:

- Гэгэ, я призрак, холод не беспокоит меня.

- Но… ах… Сань Лан не, - он снова вздрагивает, стуча зубами, - Не беспокоится, что Бог Войны В Короне Из Цветов вернется?

- Он этого не сделает. Он уже знает, что его генералы выдали его убежище. Это ничтожество прячется от меня, и я хочу знать причину. Возможно, в этом месте есть какие-нибудь подсказки.

- Похоже, что он покинул коттедж в спешке, - промямлил Се Лянь.

- Угум.

Чайник вскипел, и вскоре Хуа Чэн протянул принцу дымящуюся чашку.

- Пей.

- Благодарю, - Се Лянь принимает чашку с горячим чаем, и кажется, что его замерзшие пальцы потрескаются от тепла.

Ветер завывает снаружи, дрова в печи шипят и потрескивают. Хуа Чэн сидит на циновке рядом с Се Лянем, скрестив ноги, поддерживая рукой подбородок.

- В этом месте есть что-то странное, - негромко говорит он себе под нос. - Что-то случилось здесь. Это место пропитано негативной энергией.

Что? Негативной энергией? Се Лянь закрывает глаза, анализируя окружающую обстановку. Но он совсем ничего не чувствует! Может это побочный эффект от проклятия?

- Гэгэ не чувствует этого?

Се Лянь хмурится:

- Это территория королевства Сяньлэ. Здесь произошло много плохого.

Торжествующая усмешка появляется на губах Хуа Чэна:

- Но Гэгэ сказал, что никогда здесь не был.

Се Лянь бледнеет, мысленно ругая себя за глупость. Если Хуа Чэн до этого не подозревал, что Се Лянь и есть Бог Войны В Короне Из Цветов, то теперь он точно будет думать в этом направлении.

Хуа Чэн, все еще усмехаясь, подбрасывает в огонь дрова.

- Гэгэ абсолютно прав. Мы находимся в бывшем королевстве Сяньлэ. Но обида здесь совсем новая. И очень сильная.

Се Лянь очень увлечен своим чаем. Холод окутывает его сердце, лед покрывает ребра, и дыхание вырывается из его губ облаками белого пара. Но бусина в его волосах ощущается очень горячей. Странно горячей, словно тлеющий уголек. Он не решается распустить волосы, чтобы дотронуться до нее. Она так реагирует на присутствие своего близнеца? Но почему она не делала так раньше?

Заинтригованный, он тянется к коралловой бусине на конце косички Хуа Чэна, осторожно сжимая ее между пальцев. Она холодная, и шелковистые волосы Хуа Чэна приятно щекочут его ладонь.

Когда он поднимает глаза, Хуа Чэн осторожно наблюдает за ним. Се Лянь ахает и отпускает бусину. Косичка на мгновенье зависает в воздухе, прежде чем упасть обратно на грудь Хуа Чэна, покачиваясь под элегантной ключицей.

- Гэгэ так жаждет заполучить мое украшение?

- Хм-н, - невнятно отвечает Се Лянь, краснея, - Она довольно уникальная. Где Сань Лан раздобыл такое сокровище?

- Разве это не подарок от Гэгэ?

Се Лянь удивленно смотрит на него. Он открывает рот, но не находит слов, его мысли путаются между собой. Кровь приливает к голове и в ушах шумит, как во время шторма. Он решает рискнуть:

- Не совсем подарок, - отвечает он шепотом.

- Хм-м. Тогда что это?

Когда Се Лянь не отвечает, Хуа Чэн решает продолжить:

- Гэгэ хранит много секретов. Должна быть причина, почему он не хочет ими делиться.

Се Лянь, с отчаянно бьющимся от волнения сердцем, кивает.

- Я теряюсь в догадках: Гэгэ не хочет делиться потому что не хочет, или он не может? Быть может, кто-то заставил Гэгэ молчать? Могло ли такое случиться?

Се Лянь тяжело сглатывает. Это его шанс. Шанс все рассказать. Стоит ли ему поведать Хуа Чэну правду? Стоит ли ему открыть свои сердце и душу? Все его инстинкты говорят, что Хуа Чэн выслушает его. Возможно, даже поверит ему. Или он просто хочет в это верить?

А что если все пойдет не так? Враждебность к Богу Войны В Короне Из Цветов все еще горит в его глазу. Если Се Лянь скажет правду, а Хуа Чэн на него нападет? Посадит его в темницу? Будет пытать? Возможно, пока стоит повременить, и дождаться разговора с Цзюнь У, подавить желание все рассказать возлюбленному.

- Как интересно, - говорит Хуа Чэн, прищурившись. Се Лянь еще не сказал ни слова, но уже чувствует себя уязвимым. - Есть еще одна вещь, которая не дает мне покоя уже некоторое время. Не уклоняйся от ответа, Гэгэ, скажи правду. Ты пришел в Призрачный Город, чтобы помочь этому Сань Лану вернуть его воспоминания?

И снова Се Лянь так удивлен, что не может собраться с мыслями. Он не знает, чего ожидал, но точно не этого. Не этих небрежных вопросов, заданных таким острым тоном. Не доверяя своему голосу, Се Лянь просто кивает в ответ.

- Так я и думал. И этот Сань Лан немедленно посадил Гэгэ в темницу, где он сильно пострадал, - голос Хуа Чэна не выражает никаких эмоций, но что-то странное прячется за этим спокойным тоном. Это не совсем те же самые ярость и самобичевание, которые он уже видел, когда был ранен Эмином, защищая Лан Цанцю, но что-то очень близкое.

- Конечно, Сань Лан посадил меня в темницу, - протестует Се Лянь, его шок отходит на задний план, уступая негодованию. Он ставит чашку на пол, и взмахивает руками. - Это было очень подозрительно, спрашивать тебя о коралловой бусине, о которой ты ничего не помнишь. Бусина вплетенная в волосы Князя Демонов, должна иметь какое-то отношение к его прошлому, поэтому я решил… Ах… Да, наверное, я сделал не лучший выбор для ставки.

Хуа Чэн ловит его ладонь, и переплетает их пальцы, его матово-черные ногти поглощают сияние огня. Его касание обманчиво теплое, но живот Се Ляня все равно наполняется трепетом. Он делает несколько быстрых вдохов, и зубы вновь начинают стучать.

- Почему Гэгэ просто не сказал, кто он такой?

- Ты бы мне не поверил.

- Хм. Да, скорее всего ты прав. И ты боялся того, что я сделаю, если не поверю.

- Да, - мягко отвечает Се Лянь, поглаживая ладонь Хуа Чэна большим пальцем. Он внезапно находит себя зачарованным бледными длинными пальцами Князя Демонов, гладкими черными ногтями, мягкими подушечками пальцев. У Хуа Чэна очень красивые руки. Ему хочется утонуть в их близости. - Но не за себя. Сань Лан очень… беспокоится о своем Гэгэ. Когда твои воспоминания вернутся, ты был бы очень расстроен, что причинил мне боль.

- И Гэгэ знает, какие именно воспоминания я потерял?

- Что меня выдало? - Се Лянь моргает, чувствуя неуверенность.

- О, ничего конкретного, - Хуа Чэн усмехается, обнажая острые клычки, - У меня были подозрения с самого начала, но я не был уверен, что могу тебе доверять. Возможно, решающим моментом стала искренность в твоих прекрасных глазах. Как будто ты единственный можешь спасти меня, хочешь защитить. Я встречал многих талантливых актеров за мою долгую жизнь, и точно могу сказать, что по-настоящему, и что нет. И с самого начала было очевидно, что Гэгэ знает о моем проклятии.

- Я хочу тебя защитить, - его щеки горят, но это все, что он способен сказать в данный момент.

Хуа Чэн тихонько вздыхает. В печи что-то трескается, и в воздух взлетает несколько искр.

- Получается, Гэгэ пришел в Призрачный Город, чтобы позаботиться о своем Сань Лане.

Се Лянь делает прерывистый вдох. Он не может отвести взгляд от их сцепленных рук:

- Да.

- Но, Гэгэ, если ты здесь, присматриваешь за мной, то кто сейчас заботится о тебе?

- Ты уверен, что твои воспоминания не вернулись? - Се Лянь неловко смеется. - Этот Гэгэ способен позаботиться о себе.

- Уверен, так и есть. Когда Гэгэ этого хочет. Но возможно, он так занят заботой о своем Сань Лане, что совсем позабыл о себе? Нужно что-то с этим сделать.

Се Лянь поперхнулся воздухом. Ему хочется заплакать. Ему хочется забраться на колени к Хуа Чэну и плакать до тех пор, пока он не уснет от усталости. Ему хочется… ах… так хочется…

- Тогда Гэгэ очень хорошо знает этого недостойного демона?

Се Лянь сжимает ладонь Хуа Чэна в своей. Насколько хорошо он знает Хуа Чэна? И очень хорошо, и не знает вовсе. Таинственный и загадочный Князь Демонов, Собиратель Цветов Под Кровавым Дождем.

- Ах, наша история длинная, но мы не были вместе все время. Мы совсем недавно встретились вновь. Я знаю многое о твоем прошлом. Я знаю твое горе и твою боль. Наверное, я могу сказать, что знаю твое сердце. Чтож, это неплохо для начала?

- Гэгэ, - шепчет Хуа Чэн, посылая волну мурашек по спине Се Ляня, - Посмотри на меня.

Ему с трудом удается заставить себя поднять подбородок, и наконец встретиться со взглядом Хуа Чэна. И когда, он это делает, надежда расцветает в его сердце. Хуа Чэн смотрит на него совсем как раньше - с безграничной преданностью.

- Кто ты для меня? Скажи мне, - шепчет Хуа Чэн. Его глаз ярко сияет в темноте.

Се Лянь снова опускает взгляд. Он не может подобрать слова. Кто он для Хуа Чэна? Его божество? Его принц? Его возлюбленный? Был ли он все еще его возлюбленным, если бы не поймал его во время шествия? Если бы Се Лянь эгоистично не сказал ребенку жить ради него? Что бы осталось для Се Ляня? Как бы он смог завоевать сердце кого-то настолько особенного, сильного, красивого и впечатляющего, как Хуа Чэн?

- Гэгэ трудно смотреть этому Сань Лану в глаза. Могу я задать еще вопрос?

Се Лянь кивает.

За этим следует долгое молчание. Се Лянь все еще смотрит на их руки. В какой-то момент, он уже не уверен, что Хуа Чэн заговорит.

Хуа Чэн медленно проводит пальцем по скуле Се Ляня, убирая прядь волос за ухо. Затем, этим же пальцем приподнимает его подбородок, заставляя посмотреть на себя. Губы Хуа Чэна изогнуты в ухмылке, но она не достигает его глаз.

- Я когда-нибудь целовал Гэгэ?

Се Лянь снова покрывается мурашками, но в этот раз, совсем не от холода. Его сердце бьется невероятно быстро, распространяя непонятный жар по всему телу.

- Ох. Да.

- Неужели? - ухмылка Хуа Чэна становится шире. - Тогда это не справедливо, верно, Гэгэ? У этого Сань Лана совсем не осталось воспоминаний о поцелуях с Гэгэ. Может быть ты сжалишься над бедным Сань Ланом, раз уж он потерял воспоминания?

Се Лянь тяжело дышит, не в силах контролировать свои эмоции: панику, желание, горе, нужду. Ему нужно что-нибудь сказать, сделать что-то…

- Гэгэ, могу я тебя поцеловать?

- Д-да.

Губы Хуа Чэна едва касаются его, мягкие и теплые, и Се Лянь застывает. Его губы такие, такие мягкие. Это всего лишь легкое касание. Такое нежное. Се Лянь закрывает глаза. Еще касание, затем еще. Хуа Чэн соединяет их губы и медлит, тяжело дыша. Они остаются так , не двигаясь. И как только Се Лянь не может больше этого выносить, Хуа Чэн отстраняется.

- Гэгэ, - шепчет он, и его сладкое дыхание оседает на губах Се Ляня. Его усмешка исчезла. - Гэгэ, я так хочу тебя. Я так сильно хочу тебя… С тех пор как впервые увидел…

Хуа Чэн снова соединяет их губы, и в этот раз уже с меньшей осторожностью. Се Лянь всхлипывает, когда Хуа Чэн сильнее притягивает его к себе, усаживая на колени. Се Лянь устраивается в новой позе, тая в объятиях демона, чувствуя отчаянное желание стать еще ближе.

- Сань Лан, - стонет он, когда их рты ненадолго разделяются.

- Да, Гэгэ. Я здесь. Я с тобой.

И Се Лянь верит ему. Ему хочется верить, что все по настоящему. Хуа Чэн, его Сань Лан, его возлюбленный! Тугой, горячий узел отчаяния в его груди распутывается, и кровь наполняется желанием. Он отвечает на поцелуй со всей страстью, как не делал никогда раньше. Он не контролирует свои действия, все что он может - это тянуться к этим нежным прикосновениям. Не быть рядом - больно. Это больно. Больно. БОЛЬНО!

И ему остается только сдаться. Сдаться в объятия Хуа Чэна.

Хуа Чэн ведет языком, заставляя его разомкнуть губы, и Се Лянь делает резкий вдох, дергаясь, но его стон поглощен ртом Хуа Чэна. Этого достаточно, чтобы Хуа Чэн перестал сдерживаться. Он исследует рот Се Ляня со всей пылкостью и желанием, их языки сплетаются, и Се Лянь неосознанно сжимает ногами бедра Хуа Чэна.

- Гэгэ, Гэгэ, Гэгэ, - шепчет Хуа Чэн словно мантру, между тяжелыми ненужными призраку вдохами. Он прижимает Се Ляня еще ближе, соединяя их тела вместе, сводя принца с ума движениями своего умелого языка. - Ты такой сладкий на вкус. Наверное, мне все же придется тебя съесть.

Се Лянь вздрагивает, покрываясь новой порцией мурашек. Его наполняют волны адреналина, томление, отчаянная потребность в близости. Его тело тянется навстречу прикосновениям, изнывая от невиданного прежде желания. Это Умин целует его. Это тот юноша из повозки. Непревзойденный Князь Демонов, который разрушил его проклятые канги.

По щекам Се Ляня текут слезы.

Хуа Чэн отпускает его губы, но лишь для того, чтобы сцеловать слезы с его лица. Прикосновения его бархатного языка обжигающе горячие. Затем он снова возвращается к губам Се Ляня, поглощая его рот с безудержным рвением.

Хуа Чэн никогда не целовал его так. Даже во время открытия Тунлу. Какими бы жаркими и головокружительными не были те моменты, то что происходит сейчас, в этом крошечном коттедже, происходит с конкретной целью.

И Се Лянь с удивлением осознает насколько сильно возбужден. Сильнее, чем когда-либо за все 800 лет. Щеки горят от стыда. Он долгое время вообще не имел таких проблем. Пару раз он просыпался со смущающей тяжестью между ног, но это никогда не было таким явным. В те моменты, он мог просто игнорировать свое состояние. Но сейчас, это жидкий огонь. Он такой твёрдый. Его пальцы на ногах поджимаются, и он стонет в рот Хуа Чэну.

Может ли Хуа Чэн ощутить его возбуждение сквозь слой одеял и одежд? Это…это ведь нормально?

Его размышления прерывает Хуа Чэн, который прикусывает его нижнюю губу, затем нежно посасывает ее, освобождая с влажным хлопком, оставляя ниточку слюны между ними. С рычанием, он повторяет движение, отпуская губу Се Ляня уже с более громким звуком. Он полностью поглощен своим занятием, вызывая все более бесстыдные звуки, направляя все новые и новые волны желания к болезненно твердому члену Се Ляня.

Они обмениваются прерывистыми вздохами. Мир переворачивается, и Се Лянь вскрикивает от неожиданности. Он оказывается лежащим на спине, с нависающим над ним Хуа Чэном. Демон развязывает пояс на алых одеждах, затем на теплой шерстяной мантии, пробираясь руками под нижние одеяния Се Ляня. Его ладони оглаживают бока, большие пальцы проводят по мягкому животу, сжимая талию. Мурашки появляются на теле бога вслед за прикосновениями, и он вздрагивает, не понимая почему.

- Сань Лан, - потеряно шепчет Се Лянь, отдаваясь объятиям Хуа Чэна, теряя себя в его вкусе и запахе. - Сань Лан! Это так… Пожалуйста!

Хуа Чэн целует его шею, спускаясь вниз, прикусывает обнажившуюся ключицу. Одним быстрым движением, его нижние одежды распахиваются, и нефритово-белая кожа на груди Се Ляня поблескивает в свете огня. Он практически ожидает увидеть кольцо с прахом на груди, но вспоминает, что оно скрыто заклинанием. Еще ниже, его тонкие штаны уже не могут скрыть эрекцию.

Се Лянь дергается, не в силах вынести смущение. Он пытается прикрыться, но Хуа Чэн ловит его запястья и прижимает над головой.

- Дай мне посмотреть на тебя, - шепчет он, тяжело дыша. Ему ведь даже не нужно дышать! Он выглядит сломленным, - Ты такой красивый. Красота, которую не найдешь нигде в этом мире.

- Я не…- шепчет Се Лянь, - Я никогда… Я хочу сказать… мы… я… ах…

- Ш-ш-ш, Гэгэ. Не бойся. Я позабочусь о тебе.

Полностью потерянный в тумане удовольствия, Се Лянь кивает. Хуа Чэн наклоняется ниже, его блестящие волосы рассыпаются по широким плечам, он целует Се Ляня нежно, мягко, с благоговением. Он ловко снимает с принца штаны, и он остается полностью обнаженным, полностью открытым перед своим возлюбленным в первый раз.

Возлюбленный.

Возлюбленный.

Возлюбленный.

Хуа Чэн оставляет влажные поцелуи на его ключицах, опускаясь ниже к груди. Се Лянь задыхается, когда Хуа Чэн посасывает один из розовых сосков. Он долго не выпускает его из своего рта, и Се Лянь выгибается навстречу, не в силах сдержать низкий стон. Язык Хуа Чэна творит с ним какую-то магию. Он ловко спускается от груди к животу, очерчивая талию. Внезапно колени принца широко раздвигают и прижимают к груди, и Хуа Чэн прикусывает внутреннюю сторону бедра. Се Лянь дергается и извивается, но Хуа Чэн удерживает его на месте.

- Сань Лан! Сань Лан, ты не можешь…

Хуа Чэн оставляет поцелуй на сочащейся головке члена своего бога, слизывая жемчужно-белые капли стекающие по стволу. А затем он полностью взял его в рот, сомкнув губы у основания. Се Лянь громко вскрикнул от неожиданности. Хуа Чэн облизывал и посасывал, прижимаясь и постанывая, словно долго голодал и теперь дорвался до шикарного пиршества. Он отрывается от своего занятия с хлопком и смотрит Се Ляню прямо в глаза.

- Гэгэ такой вкусный. Воистину, нектар богов!

Внизу живота Се Ляня все сжимается, и он чувствует как что-то странное, инородное формируется внутри. Что-то гудящее и горячее. Тяжелое и напряженное. Все вокруг как в тумане, он чувствует себя почти больным, а давление все усиливается, расцветая в глубине. Горячее. Такое горячее.

Хуа Чэн возвращается к своему занятию, обводя языком головку, но затем, он смещает фокус, спускаясь ниже, и ниже между ног Се Ляня. Его язык влажно проходится по чувствительному отверстию, вызвав сдавленный всхлип:

- САНЬ ЛАААААН!

Горячее, тяжелое чувство в животе принца расширяется, поднимается, поднимается и поднимается.

Зрение Се Ляня затуманивается, и тяжелое чувство вырывается на поверхность. Неизведанное до сих пор удовольствие накрывает все тело, сотрясая его волнами одна за другой. Горячие струи рисуют неизвестный узор на его животе. Перед глазами мелькают вспышки, а затем его накрывает темнота.

Его заключают в крепкие объятия и покачивают из стороны в сторону.

Земля гудит под ними. Время замедляется, затем увеличивается, но ничто не нарушает ритм равномерных покачиваний.

Ледяной ветер воет за окном.

- Гэгэ, я убью Бога Войны В Короне Из Цветов для тебя. Я обещаю.

Chapter Text

- Я убью его для тебя, Гэгэ. Я убью его, - шептал Хуа Чэн, обдавая шею Се Ляня горячим дыханием, пуская мурашки по шее бога. - Я убью его за то, что он сделал. Никому не позволю разлучить нас снова.

Что?

Это...хорошо...что?

Се Лянь вздохнул. Это внезапное утверждение заставило его вырваться из приятного тумана и осознать реальность, а вместе с ней вернулся и страх.

В его теле все еще ощущались остатки эйфории, по расслабленным мышцам сиропом разливалось тепло освобожденного желания. Мысли все еще находились в смятении, все же он был совсем новичком в интимных отношениях. Никто и никогда не касался его так. Никогда его тело не лихорадило от тоски и желания. Возбуждение раньше было аморфной концепцией, но теперь, ах, он ощутил, он все еще ощущал...

Но слова Хуа Чэна обрушились на него потоком ледяной воды, гася все еще тлеющие в глубине огоньки желания.

Это неправильно.

Се Лянь думал...разве Хуа Чэн...это неправильно!

Хуа Чэн - Собиратель Цветов Под Кровавым Дождем - всегда знает все и обо всем. Хуа Чэн, тот кто всегда все просчитывает и анализирует, кто приходит к верным выводам, не имея практически никаких подсказок! Се Лянь от первого лица наблюдал как он решал задачи, полагаясь только на свои инстинкты, и разгадывал тайны, которые никто другой бы не смог. Он даже смог докопаться до истинной истории Резни На Золотом Пиру. Его интуиция и сообразительность всегда находились на высочайшем уровне.

Но почему сейчас он не видит никаких подсказок, хотя они лежат на поверхности? Коттедж - эта полуразрушенная лачуга - разве он не видит? Разве не очевидно, кому она принадлежит, со всем этим хламом? Разве он не видит незаконченные инструменты?

И татуировка на его руке с именем Се Ляня, написанная его собственным почерком? Зачем Хуа Чэну писать на своем теле имя своего врага? И не только это. Се Лянь в открытую явился в Призрачный Город и сделал ставку на коралловую бусину, о которой Хуа Чэн ничего не помнит. Разве не подозрительно?

Се Лянь терпеливо ждал, пока Хуа Чэн сделает свои выводы, пока он постепенно позволял Умину стать ближе. Хуа Чэн ведь такой умный, такой внимательный, чтобы пропустить все эти детали. Се Лянь думал...как-бы это сказать...это неправильно.

И сейчас Хуа Чэн цепляется за него, тяжело дышит в его волосы, прижимает к своим шелковым нижним одеждам. Он пахнет так знакомо - древесным дымом, ладаном, цветами и кровью. Он обнимает так крепко, сжимая талию в сильных ладонях, целует закрытые веки Се Ляня, его лоб, уголок губ. Он такой нуждающийся. Горячий. Отчаявшийся.

Это все, о чем Се Лянь мечтал. Все, чего он хотел. Каким-то образом, даже лишившись воспоминаний, Хуа Чэна все еще тянет к нему. Се Лянь не уверен на каком уровне. Возможно, это как мышечная память - эхо былой преданности, которое все еще заставляет биться мертвое сердце демона. Или это вибрации на подсознательном уровне. Все-таки, Хуа Чэн был выкован - разрушен и восстановлен - в пекле Горы Тунлу, и все ради своего возлюбленного. Своего якоря. Своей причины оставаться в этом мире.

Губы Хуа Чэна слишком горячие. Его дыхание прерывистое и частое. Он цепляется за Се Ляня слишком сильно.

- Гэгэ, Гэгэ, Гэгэ, - шепчет он, больше для себя, чем для принца. Его голос звучит откуда-то издалека. - Я не позволю этому ублюдку Се Ляню причинить тебе боль. Не позволю отнять тебя у меня.

Даже объятия Хуа Чэна не спасают Се Ляня от охватившей его паники. Если бы тоску можно было разлить по стаканам, то Се Лянь бы захлебнулся от слишком большого глотка. Постоянные толчки от надежды к отчаянию и обратно изматывали. Они бурлили внутри не смешиваясь, словно вода и масло.

Он мог почувствовать возбуждение Хуа Чэна прижимающееся к его животу, и несмотря на охватившую его тревожность, тело Се Ляня откликается, его мягкий член снова твердеет. Хуа Чэн сжимает его талию чуть сильнее, прижимая принца еще ближе к себе. Се Лянь весь покрывается мурашками, когда Хуа Чэн переплетает их пальцы, целует внутреннюю сторону запястий, затем зарывается лицом в волосы принца.

- У Гэгэ такие красивые волосы. Такие тяжелые и мягкие. М-м-м, - Хуа Чэн вздрагивает и кусает шею Се Ляня сквозь волосы, его дыхание учащается. Он медленно облизывает шею принца, и Се Лянь со стоном выгибается. - Так красиво. Гэгэ такой красивый, что причиняет мне боль. Гэгэ, я не могу отпустить тебя. Не могу оторваться от тебя.

Его обычно прохладная кожа горит, совсем как во время открытия горы Тунлу. Но в этот раз все иначе. Гора Тунлу сейчас неактивна. Се Лянь бы почувствовал. Ибо он тоже вырвался из печи.

Это неправильно.

Се Лянь был недостаточно внимателен? Он что-то пропустил? С Цзюнь У было также? Как долго призрак может существовать без якоря? Если он не помнит ради чего остался в этом мире? Вдруг это начало?

Острая, горячая паника окутывает сердце Се Ляня.

Без воспоминаний, что связывает Хуа Чэна с...

Алая нить.

Мысли Се Ляня замирают посреди свободного падения, а затем вновь летят с бешенной скоростью.

Алая нить.

Се Лянь смотрит на их сплетенные пальцы.

Он ни разу не видел алую нить на пальцах Хуа Чэна, со времен его возвращения. Он спрятал свою собственную, поэтому даже не думал искать ее у Хуа Чэна. Может он ее снял? Нет, он бы не стал! Такой мощный артефакт, он скорее использовал бы, чтобы выяснить, что находится на другом конце. Он бы нашел Се Ляня девять месяцев назад!

Нить исчезла! Она исчезла! Но как...

Стоп.

Стоп.

В тусклом свете затухающего огня, что-то слабо виднеется. Почти тень, такая тонкая словно шелк бабочек.

Се Лянь смотрит снова, и ничего не видит.

Моргает, и она снова там. Нечеткий контур. Алая нить. Все еще завязанная вокруг пальца Хуа Чэна.

- Сань Лан... - Се Лянь выдыхает, снова дрожа и покрываясь мурашками. Он все еще обнажен, его возбужденное естесство прижимается к одеждам Хуа Чэна, но он не может сейчас об этом беспокоиться. - Ты видишь здесь алую нить?

Хуа Чэн смотрит на свои длинные пальцы, переплетенные с пальцами Се Ляня. Его тяжелое дыхание стало резче, а кожа стала обжигающе горячей.

- Я ничего не вижу, Гэгэ.

Не обращая внимание на оглушающий стук собственного сердца, Се Лянь задирает рукав одеяния Хуа Чэна, обнажая предплечье. Татуировка. Она то появляется, то исчезает. Она исчезает, как звезды с рассветом. Се Лянь с трудом может ее разглядеть.

Татуировка. Она... исчезает.

Хуа Чэн наблюдает за ним, в его глазу мерцает свет звезд, но он кажется таким далеким. Он находит в груде вещей нижние одежды принца, и накидывает их ему на плечи. Затем он добавляет еще одно полено в огонь, и несколько раз проводит руками по бокам Се Ляня, согревая.

- Гэгэ холодно. Я позволил Гэгэ замерзнуть.

- Сань Лан. - голос принца чуть громче шепота, дрожит, от наполняющей его паники. Его разум почти полностью погрузился в хаос, и живот сводит от тревоги. - Почему ты так уверен, что именно Бог Войны В Короне Из Цветов украл твои воспоминания? Я имею в виду, а что если проклятие пришло совсем из другого источника?

Волна неуверенности пробежала по лицу Хуа Чэна, и он ненадолго перестал дышать. Что случилось? Почему Хуа Чэн так резко взволновался? Почему его татуировка исчезает? Разве он не был в порядке, когда они сюда прибыли? Или Се Лянь что-то упустил?

- Я просто знаю, Гэгэ. Я чувствую это, это знание горит в самой глубине моего сознания.

- Знание, - повторяет Се Лянь. Это неправильно. Это все неправильно.

- Мгм. Мне не нужны воспоминания, чтобы знать. В глубине души я ненавижу его. Этот мусор украл мои воспоминания, а теперь прячется как ничтожная букашка. Он трус, уничтоживший собственное королевство. Дважды изгнанный с Небес. Такой жалкий. Он знает, чего заслуживает, и знает, что я с ним сделаю, когда найду.

Се Лянь задерживает дыхание, пытаясь не ощущать боль от этих слов.

Голова начинает кружиться от истощения.

Ах, но разве он не заслуживает ненависти? Если бы он не поймал падающего ребенка во время шествия, то вот каким бы он выглядел в глазах Хуа Чэна. Они бы

никогда не смогли разделить комфорт и любовь. Преданность Хуа Чэна родилась из жертвенности и разделенной истории. Из жертвы, которую Се Лянь вызвал своими самонадеянными и эгоистичными словами, повлияв на восприимчивого юношу.

Он никогда не заслуживал этой преданности. И этой любви.

Он заслуживает ненависти. Он заслуживает, чтобы о нем забыли. Он должен нести ответственность за свои ошибки. Мусорный Бог. Бог Поветрия. Бог неудачи, ответственный за тысячи смертей.

Но несмотря на это, он все еще якорь Хуа Чэна. Без своих воспоминаний Собиратель Цветов Под Кровавым Дождем исчезнет из этого мира. А Се Лянь ничего не сделал, только из раза в раз подводил его.

Он потерпел неудачу.

Снова, снова и снова.

Сердце Се Ляня сжалось от ужаса.

Хуа Чэн исчезает у него на глазах.

Что если Цзюнь У исчезнет до того, как Се Лянь с ним встретится, и тогда воспоминания Хуа Чэна исчезнут навсегда? Как долго Хуа Чэн сможет продержаться без своего якоря?

Хуа Чэн не может исчезнуть! Он слишком энергичный, слишком яркий, слишком живой! Он полон страсти и силы! Даже сейчас, он сияет светом тысячи солнц, и если свет этого солнца исчезнет, то Се Лянь останется в абсолютной темноте.

И в этот раз, Се Лянь знает, он уже не вернется.

В этот раз, он исчезнет навсегда.

Небо светлеет, дюйм за дюймом ночная тьма отступает, превращая черную тьму в мягкое индиго. Совсем скоро наступит рассвет. Ему пора уходить. Нужно успеть к городским воротам, чтобы встретиться с Мэй Няньцином. Нельзя терять ни минуты.

Се Лянь пропускает вдох, его мысли хаотично мечутся, охваченные ужасом. Когда губы Хуа Чэна снова накрывают его, он не может сопротивляться и отвечает на поцелуй, обнимая возлюбленного. Но сейчас Хуа Чэн дрожит. Он такой горячий. Он снова и снова делает тяжелые вдохи, хотя в этом нет необходимости.

- Сань Лан себя плохо чувствует, - Се Лянь заправляет черные пряди за ухо. - Давай возвращаться обратно? Возможно, стоит немного отдохнуть.

Хуа Чэн не отвечает - ни колкостей, ни переубеждений - и Се Лянь чувствует новый приступ тревоги. Он резко встает с колен Хуа Чэна и быстро одевается в тусклом свете затухающего костра. Это холодно, так далеко от огня - далеко от объятий Хуа Чэна - но Се Лянь практически не ощущает холод.

- Не оставляй меня, Гэгэ. Не уходи, - шепчет Хуа Чэн едва слышно. Он все еще на коленях у огня. Он смотрит вниз на свои руки. - Прости меня. Я забрал у тебя... Я не должен был трогать тебя. Этот недостойный пересек черту, и...

- Я никуда не ухожу, Сань Лан. И ты не сделал ничего плохого. Этот человек наслаждался твоими прикосновениями. - он завязывает пояс одежд, и помогает Хуа Чэну встать. - Пойдем. Пора уходить. Нам больше нечего здесь делать.

Се Лянь опускает руку в карман Хуа Чэна, чтобы найти пару игральных костей. Он никогда не брал их в руки раньше, и теперь они гудят на ладони - сила Хуа Чэна резонирует с его собственной.

Ах, но какое же все-таки уникальное изобретение эти кости! Только Хуа Чэн мог создать нечто подобное.

Хуа Чэн ничего не говорит, когда они выходят из хижины в полумрак улицы. Морозный воздух затрудняет дыхание, и снежная тишина заглушает все звуки. Интенсивная голубизна зимы дрожит, как нечто живое и дышащее. Звезды висят низко, кажется, что еще немного, и к ним можно будет прикоснуться. Се Ляню могло бы присниться такое небо. Ему часто являлось во снах звездное небо над горой Тайцан.

Се Лянь уже готов бросить кости, когда краем глаза замечает что-то вдалеке. Белая вспышка, мелькающая среди черных стволов деревьев. Он смотрит, затаив дыхание. Наконец появляется фигура одетая в белое.

- Гэгэ, что там?

Се Лянь не может перестать смотреть.

Фигура в белом неподвижно стоит на краю леса, наблюдая за ними. Ее лицо скрыто во тьме, и невозможно его разглядеть. Она носит маску? Слишком темно, чтобы рассмотреть.

Глаза Се Ляня жжет от подступившей соленой жидкости, все волоски на его теле встали дыбом. Это все слишком знакомо. Слишком зловеще. Ветер свистит в ушах, и земля гудит под ногами.

Се Лянь смотрит, считая удары сердца. Один, два... Затем ритм его сердца ускоряется, и он вместе с ним, утопая ногами в глубоком снегу, пока бежит через поле в сторону леса. Он бежит так быстро, что его легкие болят. Пальцы на руках и ногах замерзли, ресницы обледенели и затрудняют обзор, но это не имеет значения. Все, о чем он может думать, это маска скорби и радости, смотрящая на него.

В лесу темно, но Се Лянь продолжает бежать, сквозь ветки и сугробы. Замерзший ручей покрыт блестящим слоем льда, сияющими зелеными и голубыми искрами фосфорицирующими изнутри. Это редкое явление можно увидеть только ночью, настоящая магия, но сейчас это зрелище не приносит ему никакого удовольствия. Он бежит вдоль ручья, пробираясь среди деревьев, к небольшому озеру.

Из-подо льда также исходит голубое сияние, деревья нависают с берега, гудя под весом снега на ветвях. На поверхности озера ветер образовал снежные горы.

Пот замерзает на лбу Се Ляня. У него нет с собой оружия, его духовные силы запечатаны. Но он все еще может сражаться.

Он будет сражаться.

- Покажись! - кричит он, но звуки его голоса поглощает ночь.

Только теперь он замечает, что на снегу нет никаких следов, ни единого отпечатка ботинка. Все погружено в тишину. Деревья скрипят, и наклоняются к земле, подчиняясь силе ледяного ветра, маленькие льдинки звенят, срываясь с ветвей.

Молчание.

- Гэгэ.

Се Лянь оборачивается. Сердце бешено колотится, паника достигает верхней точки, и он не может дышать.

Князь Демонов выглядит серьезным и собранным, румянец сошел с лица и шеи. Он стоит, выпрямившись в полный рост с Эмином наготове.

- Ты видел? - спрашивает Се Лянь. - Фигуру среди деревьев? Ты ее видел?

Хуа Чэн осматривается по сторонам и качает головой, - Здесь нет никого, кроме нас.

Но он видел кого-то. Фигуру в белом! Она исчезла в лесу! Неужели все это было игрой воображения? Нет. Он знает, что он видел. Это был Бай Усянь. Кто еще стал бы следить за ним издалека, убедившись, что никто другой его не заметит? У истории есть тенденция повторяться. И Цзюнь У забыл его...

Се Лянь осматривается вокруг себя, вглядываясь в зимний пейзаж, стук сердца отдающийся в ушах и нехватка воздуха затуманивали зрение.

Хуа Чэн нахмурился, оглядывая озеро. Пряди черных волос падали на лицо от ветра.

- Здесь находится источник негативной энергии. Он здесь, под водой, вся земля пропитана обидой. Ты знаешь, что здесь случилось?

- Здесь? Ничего! - удивленно отвечает Се Лянь. Он не чувствует никакой обиды! - Не в недавнее время, по крайней мере.

- Нам пора идти, - после долгого молчания говорит Хуа Чэн. - Ты совсем замерз и не спал всю ночь.

Лучи восходящего солнца появляются из-за деревьев, отбрасывая длинные тени. Он не успеет вовремя встретиться с Мэй Нянцином. Ему необходимо попасть на Гору Тунлу. Ждать дольше - не вариант, особенно после того, что он видел сегодня. Что вообще все это должно значить?

- Сань Лан, есть кое-кто, кто может знать о твоем проклятии. Он может дать нам информацию как вернуть твои воспоминания.

Хуа Чэн приподнимает бровь, скрестив руки на груди. Его алые одежды кажутся почти синими в полумраке, а кожа выглядит белее снега.

- Так ли это? И кто же это может быть, Гэгэ?

- Ты знаешь...ах-ха-ха, Сань Лан, это... это рискованная идея. Но поверь мне, возможно, мы сможем что-то выяснить.

- Хм-м, - Хуа Чэн делает шаг навстречу, - и что Гэгэ предлагает?

Порыв ледяного ветра раздувает одежды Се Ляня, пробирая до костей. Он не чувствует своих ног. Здесь действительно что-то есть, Хуа Чэн прав. Но для него это не ощущается как обида. Скорее, меланхолия висит в воздухе. И земля скорбно гудит ей в ответ.

- Сань Лан?

Хуа Чэн обнимает его, прижимая ближе к себе. Так близко. Се Лянь издает легкий писк, когда длинные пальцы демона проходятся по его талии. Даже без своих воспоминаний, Хуа Чэн совсем не имеет стыда! Какой наглец!

Он целует Се Ляня в макушку.

- Куда Гэгэ хочет отправиться?

- На Гору Тунлу. Встретиться с Цзюнь У, - набравшись смелости, отвечает принц.

Не говоря ни слова, Хуа Чэн забирает кости из замерзших пальцев Се Ляня и подбрасывает их в воздух.

После ледяных просторов Горы Тайцан, пещеры Горы Тунлу встречают их плотным влажным воздухом. Се Лянь вздрагивает от внезапного изменения температур. Воздух обжигает его замерзшую кожу, а волосы мгновенно намокают.

Поначалу, вокруг так темно, что Се Лянь совсем ничего не видит, пока мягкий свет призрачных бабочек не освещает пещеру.

Се Лянь подавляет вздох. Они в Пещере Десяти Тысяч Божеств! Они окружены тысячами статуй, с вуалями, закрывающими лица. Се Лянь знает, чье лицо спрятано под тканью. Но все же, образы преследуют его. Это ощущалось также в прошлый раз? Наверное, да.

Хуа Чэн оглядывает статуи с отвращением, но не пытается заглянуть за вуали.

- Сань Лан узнает эти статуи?

- Да. Я их создал.

- Чьи это статуи? - все же спрашивает Се Лянь, хотя уже знает ответ.

Хуа Чэн пожимает плечами. Он прячет руки за спиной, и движется вдоль рядов статуй, звеня цепочками на ботинках.

- Ничьи, Гэгэ. У них нет лиц.

Ах, его догадки подтвердились, хотя Се Лянь боялся, что как с татуировкой, Хуа Чэн не сможет увидеть статуи в принципе.

Они идут дальше, и внезапно Хуа Чэн пинает одну из статуй - она одета в костюм Война Угодившего Богам, с лицом скрытым вуалью - и она недолго покачивается, прежде чем рухнуть на каменный пол пещеры. Она разлетается на куски с громким треском, который эхом разносится по коридорам пещеры, некоторые осколки падают под ноги богу и демону.

- Сань Лан! - с надрывом вскрикивает Се Лянь. Ох, Сань Лан будет так злиться на себя, когда вернет воспоминания! - Ты не должен...эти статуи! Это твое искусство! Пожалуйста... Пожалуйста, не нужно!

- Я всегда могу сделать еще, Гэгэ. В них нет ничего особенного. Я даже не помню, как работал над ними.

- Как же они могут не быть особенными, если ты их сделал? Что если они были важны для тебя?

Бабочки распространились по пещере, освещая им путь.

- Я уверен, что Гэгэ уже понял, что если я не могу их видеть, значит на них изображен Бог Войны В Короне Из Цветов. Бесполезный идиот. Чего он хотел добиться, стирая мне память? Он думал, что так я не смогу найти его?

Се Лянь может только вздохнуть в ответ. Хорошо, что он все же не раскрыл всю правду Хуа Чэну. Кто знает, как бы он отреагировал.

Хуа Чэн берет его за руку, вырисовывая большим пальцем круги на тыльной стороне ладони принца. Его прикосновения обжигающе горячие, и безучастное выражение вернулось в его глаз. Он так далеко. Почти недостижим. Се Лянь внимательно рассматривает демона, ища признаки увядания. Но каждая прядь волос на голове Хуа Чэна все еще четко видна, никаких размытых деталей. Се Лянь может рассмотреть каждую ресничку, даже в мягком свете призрачных бабочек. Он выглядит твердым и надежным, его присутствие ощущается даже сильнее, чем обычно. Но это выражение в глазу... и это тепло, исходящее от него.

Пока они идут сквозь ряды статуй, у Се Ляня появляется нехорошее предчувствие. Он ощущает, как на них надвигается что-то мрачное и неотвратимое. Либо, это просто энергетика этого места.

Он ускоряет шаг, желая уйти отсюда как можно скорее. Видеть, как бабочки Хуа Чэна летают по пещере, заставляет все внутри сжиматься. Голова кружится, и он спотыкается на ровном месте. Се Лянь падает назад, случайно задевая одну из вуалей, открывая ее лицо.

- Гэгэ?

- Я в порядке.

Се Лянь поднимает взгляд на огромную статую самого себя, вырезанную с непревзойденным мастерством. Статуя изображает Война Угодившего Богам во всем его великолепии: с мечом в одной руке, и цветком в другой. Его волосы так искусно изображены, что кажется будто они развеваются у него за спиной - вечно в движении - и его грудь поднимается и опускается в воображаемом дыхании. Игра его воображения, и дань уважения мастерству Хуа Чэна.

Но когда принц смотрит на лицо статуи, ожидая увидеть скромное и мудрое выражение, он вообще ничего не видит. На месте лица у статуи пустота. Там, где ранее были элегантные брови, прямой нос, четко очерченный подбородок, теперь, только вакуум. Свет не может проникнуть в него. Тени все еще скрываются за призрачными чертами лица, но там абсолютно ничего нет.

Се Лянь моргает, чувствуя кислый вкус на языке. Когда он смотрит снова, он улавливает слабые очертания рта и глаз, но они снова исчезают со следующим движением век.

Он поднимается на ноги, срывая вуаль с соседней статуи. С еще одной. И еще.

Пот стекает по вискам, комок желчи поднимается вверх по горлу. Хуа Чэн прав! У них нет лиц!

Задушенный всхлип эхом отражается от сводов пещеры, и Се Лянь не сразу понимает, что это он издал этот жуткий звук.

Сильные руки обхватывают его, и вот уже он прижат к крепкой груди. Се Лянь задыхается и всхлипывает, но оказавшись в объятиях Хуа Чэна он постепенно успокаивается, дыхание становится ровнее.

- Гэгэ, Гэгэ, ш-ш-ш. Это просто статуи. Я должен был предупредить тебя. Жуткие, мерзкие штуки.

Се Лянь позволяет себе расслабиться в объятиях возлюбленного. Сань Лан прав, это просто статуи. Ему нужно сохранять рассудок. Чему он вообще удивляется? Татуировка исчезает, даже красную нить почти не видно. Чем скорее они найдут Цзюнь У, тем быстрее этот кошмар закончится.

-Ах-а, мои извинения, Сань Лан. Прости, что доставляю столько хлопот. Меня не напугать несколькими статуями, я просто...ах-ха-ха. Я в порядке, в порядке. Пойдем дальше.

- Гэгэ не нужно извиняться. - Хуа Чэн кладет подбородок на макушку Се Ляня. - Я думаю, нам стоит вернуться в Дом Блаженства. Тебе нужно отдохнуть.

- НЕТ! - Се Лянь сам удивлен этой вспышкой. - Я имею в виду, мы уже здесь. Это важно. Это нельзя откладывать.

- Как скажет Гэгэ, - вздыхает Хуа Чэн.

Они продолжают путь. Се Лянь пытается скрыть дрожь в пальцах, пряча руки в рукавах. Он чувствует, что Хуа Чэн все время наблюдает за ним.

- Почему Гэгэ думает, что этот мусор, кто называл себя Небесным Императором, знает что-то о моем проклятии?

Се Лянь сглатывает, поднимая взгляд на Хуа Чэна. Его единственный глаз сияет в тусклом свете пещеры.

- Цзюнь У единственный, кто мог наложить такое сильное проклятие. Кроме Бога Войны В Короне Из Цветов, конечно.

- Этот старый импотент ни при чем, Гэгэ, поверь этому Сань Лану.

- Хм-н. Все равно, мы должны проверить все возможности. Нам нельзя ничего упустить.

- Разумеется, Гэгэ. Но когда мы вернемся в Призрачный Город, нам нужно будет многое обсудить. Гэгэ пора рассказать всю правду этому Сань Лану. - он хмурится, и сжимает ладонь Се Ляня. - Я знаю, что Гэгэ тщательно оберегает свои секреты. Но этот демон боится, что больше не может ждать. Можем начать с того, откуда ты знаешь Цзюнь У.

- Конечно, Сань Лан. Конечно. Все хорошо. - возможно, когда они вернутся в Призрачный Город, Сань Лан уже все вспомнит.

Они перелетают через реку с жидкой лавой, ту, где раньше обитали обиженные духи, проходят, через разрушенный мост, петляя между падающими камнями и пеплом. В глубине сознания Се Ляня звучит звон клинков - Эмина и Чжусиня, за спиной чувствуется вес тела Му Цина, перед глазами стоит образ Хуа Чэна, исчезающего в облаке призрачных бабочек. Живот скручивается, и на мгновение ему кажется, что он не сможет сдержать тошноту.

Се Лянь крепко сжимает ладонь Хуа Чэна. Хуа Чэн сжимает в ответ, и тревожность немного отступает.

Наконец, они достигают тюрьмы Цзюнь У. Свет просачивается сквозь трещины в скале наверху, и снег падает вниз, тая, так и не достигнув земли.

В хрупких лучах зимнего света лежит старая бамбуковая шляпа.

Цзюнь У исчез.

Chapter Text

- Нет, - прошептал Се Лянь. - Нет. Нет, нет, нет, нет, нет!

Он мечется по пещере, двигаясь слишком быстро для смертного. Бурлящая масса ужаса в его груди расширяется, сдавливая легкие, и вот он уже не может дышать.

Отчаянный вопль разрывает воздух, и Се Лянь не сразу осознает, что это он его издал - ему наплевать. Больше нет причин беспокоится. Нет причин надеяться.

Цзюнь У исчез, а вместе с ним ушла и возможность вернуть Хуа Чэну воспоминания. Все, что они пережили вместе - ребенок, упавший с городской стены во время праздничного шествия, тихие ночи на бамбуковой циновке в Храме Водных Каштанов, звездное небо в Банъюэ, призрак в алых одеждах и бог в свадебном платье, идущие сквозь кровавый лес, признание в Пещере Десяти Тысяч Божеств - это все исчезло навсегда. Безвозвратно.

- НЕТ, НЕТ, НЕТ, НЕЕЕЕЕЕТ!

Бамбуковая шляпа одиноко лежит в луже засохшей крови. Это то самое место, где Се Лянь пронзил Цзюнь У Чжусинем - место, где Цзюнь У находился в заключении последние месяцы.

И теперь он исчез.

Он рассеялся? Проклятие теперь необратимо? Хуа Чэн будет следующим? Уже слишком поздно? Ему снова придется наблюдать как Хуа Чэн исчезает в облаке призрачных бабочек?

Уже слишком поздно?

Се Лянь задыхается, его взгляд блуждает по темным уголкам пещеры, пытаясь найти хоть какие-то следы бывшего Небесного Императора. Но где же Чжусинь? Се Лянь не видит праха. Нет… нет никаких следов вовсе. Могло ли быть… Мог ли…ах…если…

Хуа Чэн подхватывает его, прежде чем его ослабевшие колени столкнуться с каменным полом пещеры.

- Гэгэ, Гэгэ, ш-ш-ш. Все хорошо. Все хорошо.

- Он…ах…он… Сань Лан, я…

- Гэгэ, посмотри на меня. Все хорошо, - Хуа Чэн прижимает дрожащего принца к своей груди. - Давай, дыши вместе со мной. Вдох, выдох.

- Сань Лану не нужно дышать, - с трудом успевает произнести Се Лянь на выдохе. Он все еще задыхается, его бьет сильная дрожь. Его дыхание мягко оседает на шелковые одежды Хуа Чэна.

- Продолжай. Вдох, выдох.

Се Лянь старательно повторяет за Хуа Чэном, постепенно стабилизируя дыхание. Мысленно, он повторяет Дао Дэ Цзин - хотя он и изменил путь совершенствования, и уж точно не пытается избавиться от неуместных мыслей - это привычное действие успокаивает. Паника постепенно отступает, он вдыхает запах цветов и дыма, запах Хуа Чэна. Присутствие Князя Демонов окутывает теплом, словно тяжелое одеяло.

Хуа Чэн здесь. Он не рассеялся. Никаких бабочек. Надежда еще есть.

Сколько раз за 800 лет Се Лянь находил маленькую искорку надежды в окружающей тьме и раздувал ее до яркого пламени? Сколько раз он цеплялся за идею и воплощал ее в жизнь? Он не сдастся. Не так быстро. Хуа Чэн ведь не сдавался. Хуа Чэн 800 лет искал своего бога, не имея понятия жив он или нет. Не зная, смогут ли они встретиться снова. Хуа Чэн мог потерять надежду бесчисленное количество раз, но он выдержал.

Он ни на секунду не прекращал верить.

Он нашел в себе силы продолжать.

И теперь Се Лянь сделает для него то же самое.

Он эгоист, и он не достоин. Но он продолжит бороться ради своего Сань Лана.

Длинный, изящный палец Хуа Чэна осторожно приподнимает подбородок Се Ляня, заставляя их взгляды встретиться. Его темный глаз полон беспокойства:

- Гэгэ, послушай меня. Этот мусор все равно бы не смог тебе помочь. Ты бы просто зря потратил время.

- Но как ты можешь быть уверен? Чтобы так говорить, ты должен… Сань Лан, что ты вообще помнишь о Бай Усяне?

Хуа Чэн поднимает брови, отчего повязка немного сдвигается, и Се Лянь может разглядеть кусочек шрама под ней. Зазубренный след ранения, лишившего демона глаза. Се Ляню хочется заглянуть под повязку, хочется увидеть все раны - все шрамы Хуа Чэна.

- Ничего. Я знаю только истории о нем. Что он сумасшедший старый псих, который проиграл битву Богу Войны В Короне Из Цветов, - отвечает Хуа Чэн. Он переступает с ноги на ногу под мягкий перезвон цепочек.

- Ах, Сань Лан… - бормочет Се Лянь, с трудом сдерживая тоску.

Хуа Чэн поглаживает Се Ляня по щеке, подушечкой пальца стирая слезы.

- Гэгэ взвалил на себя слишком много. Гэгэ был совсем один без своего Сань Лана. Но теперь он больше не один. Может Гэгэ хоть немного поверить в этого недостойного, м-м?

- А можешь ли ты поверить в меня? - в этот раз Се Лянь не может сдержать всхлип. Он дрожит от навалившихся на него чувств. Когда Хуа Чэн говорит такие вещи, он может почувствовать их вес. Вес одиночества. Он наваливается на него и прижимает к земле.

Тяжелая аура Горы Тунлу окутывает со всех сторон. Тихая, туманная, темная. Скопившийся наверху конденсат, превращается в капли воды, ритмично падающие на каменный пол пещеры. Се Лянь разрывается между острым желанием окунуться в море печали и безрассудными огоньками надежды. Ах, ему нужно сосредоточится. Нет никакого смысла прозябать в отчаянии. Если он хочет быть полезным - хочет разрушить проклятие - у него нет времени на нытье. Нужно очистить сознание и подумать. ПОДУМАТЬ!

- Гэгэ думает, что это Цзюнь У ответственен за проклятие, и теперь очень переживает. Но это не так. Этот старик не смог бы вызвать что-то настолько мощное, не после того, как проиграл битву. Это попросту невозможно. Что оставляет нам только одного подозреваемого.

- Сань Лан, ты идешь по ложному пути.

- Нет. Цзюнь У здесь не причем.

Се Лянь качает головой. Холодок пробегает по спине вдоль позвоночника, грудная клетка сжимается, сдавливая сердце.

- Это не Бог Войны В Короне Из Цветов, это…

- Гэгэ, я может и лишился воспоминаний, - прервал его Хуа Чэн очень серьезным тоном, - но я вижу, что ты взвалил на себя невзгоды всего мира. Послушай меня. Не важно, что случилось. Я здесь, с тобой. Мне не нужны мои воспоминания, чтобы защитить тебя. Мне не нужны мои воспоминания, чтобы знать, что ты - моя причина оставаться в этом мире.

В глазу Хуа Чэна бушует пламя. Се Лянь делает резкий вздох, встречаясь с этим взглядом. Черные локоны Хуа Чэна в беспорядке рассыпались по плечам. Он такой красивый. Невозможно прекрасный. Смотреть на него почти больно.

- Если Гэгэ причина жить для этого Сань Лана, его возлюбленный, как же он может исчезнуть? Хм-м? Ты ведь мой возлюбленный, верно?

Слезы хлынули из глаз Се Ляня. Он так надеется, что это правда, что он возлюбленный Хуа Чэна. И эти слова должны лечебным бальзамом ложиться на его израненное сердце, но…

- Что заставляет Сань Лана так думать?

- Это просто знание, Гэгэ. Самая сильная уверенность, которую призрак может чувствовать. Так что, ничего не хочешь мне сказать? Ты ведь мой возлюбленный?

Се Лянь сглатывает и кивает:

- Да. Точнее, я был. Возможно…ах…возможно теперь…

- Нет, Гэгэ. Если ты мой возлюбленный, то ты всегда им был, и всегда будешь. Если я что-то люблю, то в моем сердце не остается места ни для чего другого. Я всегда буду беречь это. Тысячи раз, миллион - мои чувства не изменятся, не важно сколько лет пройдет. Не важно, что мои воспоминания украдены. Ты всегда будешь в моем сердце.

Се Лянь ошеломлен его словами. Хуа Чэн однажды уже говорил ему эти слова, и их отголоски посылают волны боли к его сердцу. Он делает судорожный вдох, и медленно выдыхает.

- Это просто…

- Что, Гэгэ?

- Просто я не…ах…я не заслуживаю твоей преданности. Я никогда не хотел ограничивать тебя, просто потому что… - его голос срывается, - Потому что мне повезло, и я произвел на тебя впечатление давным давно… Ах, ты был еще ребенком! Я сделал так много… так много эгоистичных ошибок… Я уже не тот, кем ты меня видел тогда. И я никогда не был. И если бы я мог попытаться стать достойным… - он не может продолжать. Его плечи обессиленно опускаются, и все чего ему хочется - это спать.

- Гэгэ смотрит на себя предвзято. Он не видит какой он милосердный, благородный и потрясающий. Этот мир не заслуживает его доброты. Это мне повезло. Даже если я не помню как встретил тебя будучи ребенком, разве то, что я влюбился в тебя сейчас, ни о чем не говорит?

- Влюбился? Сань Лан… - Се Лянь сглатывает, - Я не…

- Ты не что? Не прекрасен? Не сострадателен? Не достаточно хорош? - Хуа Чэн вздыхает, и целует Се Ляня в макушку. - Я с первого взгляда понял, что Гэгэ особенный. Он заворожил меня своей красотой, своими медовыми глазами. Своей силой. Своей добротой и мягкостью. Этот недостойный признается, что был в ужасе, - с его губ срывается смешок, но в нем нет радости. - Так что с того, если Гэгэ совершал ошибки? А кто их не делал, м-м?

- Я только и делал, что врал тебе, - тихо ответил Се Лянь.

- У Гэгэ не было иного выбора. Этот Сань Лан поступил бы также.

Се Лянь вздохнул:

- Ах, Сань Лан. Наверное, мне стоит рассказать тебе правду. Не буду лгать - мне страшно. Я не знаю, как ты отреагируешь.

- Гэгэ, я тебе доверяю. Не важно, какой окажется правда.

Вот он. Тот самый момент. Когда он расскажет все Хуа Чэну, и вместе они найдут Цзюнь У.

- Сань Лан, я…

Глаз Хуа Чэна наливается алым. Одним движением он закрывает Се Ляня собой, набрасывая на лицо скучающую маску, но его глаз при этом сияет зловещим красным светом. В его ладони появляется Эмин.

- Неужели бесполезному мусору, называющему себя богами, надоела вновь обретенная свобода? Вы сбежали меньше суток назад, и уже проситесь обратно. Я тронут, - насмешливо произносит Хуа Чэн.

- Мы здесь не ради драки, Кровавый Дождь, - знакомые голоса эхом отражаются от сводов пещеры. - Так что, не начинай.

Фэн Синь и Му Цин выходят на свет с оружием наготове. За их спинами появляется Мэй Няньцин, длинные полы его одежд волочатся по камням.

- Да, - подтверждает Му Цин, оглядывая Се Ляня, - Мы здесь только чтобы увидеть Цзюнь У.

- Он исчез, - быстро отвечает Се Лянь, прежде чем обстановка накалится еще больше. - Я не знаю, рассеялся он или…

- Он не рассеялся, Маленькое Высочество, - Мэй Няньцин прячет руки в рукава, - У тебя вся голова забита ерундой. Был так занят нарушая свой путь совершенствования с Непревзойденным Демоном, что не замечаешь ничего вокруг? Цзюнь У сбежал. И забрал Чжусинь с собой.

Хуа Чэн победно усмехнулся, демонстрируя острые клыки. - Ну и что? Цзюнь У сбежал. И как же ему это удалось?

- Не разговаривай со мной таким тоном, молодой человек, - процедил Мэй Няньцин. - Он оставался здесь только потому что наказывал себя за свои поступки. Он всегда мог уйти.

Хуа Чэн лениво покручивал Эмин на ладони. Он выглядел расслабленным, но его аура опасно покачивалась вокруг.

- Хм-м. Мне честно говоря нет никакого дела, что этот ублюдок затеял. А вот что меня на самом деле интересует, это как два идиота-генерала смогли сбежать из темниц. Мне доложили, что их спас умелый заклинатель, который смог вырубить охрану. Кто бы это мог быть?

Ах, Сань Лан совсем его не подозревает. Тогда кто же, по его мнению, все это сделал?

Му Цин закатывает глаза, и скрещивает руки, пряча сжавшиеся в кулаки пальцы. Се Лянь замечает насколько тот на самом деле взволнован.

- Ты бы не смог держать нас там, Хуа Чэн. У тебя не было никаких причин на это.

- Вы существуете. Это достаточная причина.

- Какого хрена, Хуа Чэн! - воскликнул Фэн Синь.

- Ты можешь не орать мне в ухо? - прошипел Му Цин.

- Ну прости что потревожил твой нежный слух. Теперь мы можем пойти поискать императора?

- Разумеется. Какого из двух? - парирует Му Цин. - Цзюнь У или Его Высочество?

- Его Высочество еще не согласился стать Императором, - прорычал в ответ Фэн Синь. - Так что убери эту довольную усмешку.

- Он согласится, это вопрос времени.

- Хорошо, хватит, достаточно! - в панике вмешивается Се Лянь. Если они начнут драться, кто знает, что может произойти. Он определенно не хочет, чтобы их разборки проходили на глазах у Хуа Чэна.

- А что ты вообще здесь делаешь, Умин? - повернулся к нему Му Цин.

- Ох? Так вы двое знакомы? - улыбка Хуа Чэна становится опасной.

- Да, - вздыхает Се Лянь, отводя взгляд.

- История для другого раза, Гэгэ?

- Гэгэ? - хмурится Му Цин. - Да вы шутите. Хуа Чэн даже не вернул воспоминания, а вы уже себя так ведете. Невероятно.

Боковым зрением, Се Лянь замечает, что Мэй Няньцин все это время наблюдал за ними. Он поспешно начинает разговор, пока никто не успел ему помешать:

- Гуоши, вы знаете, куда Цзюнь У мог отправиться?

- Я не его охранник! Откуда мне знать? - огрызается Мэй Няньцин.

- Сэр, но вы буквально его охранник, - говорит Фэн Синь. - Вам было поручено следить за ним.

Мэй Няньцин фыркает. Он выглядит совсем юным. Се Ляню с трудом верится, что человек перед ним, с фиолетовыми глазами и небрежными косичками, это тот самый тиран с Горы Тайцан. Он не в первый раз задумывается о природе его отношений с Цзюнь У.

- Ну и что? - побледнев отвечает Мэй Няньцин. - Ох, ладно. Я, возможно, сказал ему кое-что, что не следовало. Но это потому что я беспокоился! Он был на грани!

Фэн Синь и Му Цин синхронно застонали. Се Лянь напрягся.

- Что вы ему сказали?

- Хорошо, ладно, но он потерял все свои воспоминания! Конечно, я должен был ему что-то сказать! Я поделился с ним историей Бай Усяня и Наследного Принца Сяньлэ!

- И что конкретно вы ему рассказали? - резко спросил Му Цин, но его лицо тоже побледнело. Когда он в последний раз спал? Или ел?

- Только то, что он сам рассказал мне. До того, как потерял воспоминания. - взгляд Мэй Няньцина скользнул по Се Ляню. - Как Бай Усянь преследовал юного принца. Как изолировал его ото всех и уничтожил его королевство. Как применял к нему жестокость.

- И? - продолжил напирать Му Цин, хотя было заметно, что ему некомфортно это обсуждать.

- И? И, и, и, что ты думаешь? Цзюнь У ушел! Пошел искать Бога Войны В Короне Из Цветов! Он оживился после того, как я рассказал ему.

- Блять, - пробормотал Фэн Синь. - Блять! И что он собирается делать с Его Высочеством?

- Это не имеет никакого смысла! Се Лянь не был его якорем! Цзюнь У был призраком тысячу лет до рождения Се Ляня!

- Это не важно, - раздался бархатный голос Хуа Чэна. - Его Высочество Наследный Принц может и не был якорем Цзюнь У, но бывший Император хотел доказать, что любой, оказавшись в схожей ситуации, сделал бы такой же выбор, что и он. Но, боюсь, он ошибся принцем. И полностью провалился.

Все замолчали, не зная, что возразить на это утверждение. Единственным звуком остался ветер, свистящий наверху пещеры.

- Так что, - пробормотал Фэн Синь, - он поэтому проклял Его Высочество?

- Да, - ответил Мэй Няньцин. - Он хотел забыть его. Он не мог вынести ни единой мысли о нем. Я не думаю, что он хотел проклясть всех остальных призраков, это просто побочный эффект.

- Так вы все верите, что это Цзюнь У наложил проклятие? - стоящий рядом с Се Лянем Хуа Чэн напрягся.

- Молодой человек, не стоит демонстрировать свое невежество. Конечно, это не Его Высочество. Только очень могущественный призрак мог наложить такое проклятие. Не бог, и, конечно, не смертный. Разве ты не видишь разницы?

Хуа Чэн убрал Эмин, и сложил руки за спиной. Его шаги сопровождал звон цепочек, пока он приближался к бывшему наставнику Се Ляня. Он такой высокий. Почти на голову выше Мэй Няньцина. Выше Му Цина и Фэн Синя. Был ли он таким же высоким, когда был Умином? Се Лянь уже не может вспомнить. В те времена его жизнь была в тумане тьмы и отчаяния. Непревзойденный Князь Демонов выглядит впечатляюще, и у Се Ляня пересыхает во рту. Мэй Няньцин, к его чести, не отступает. Се Лянь полагает, что он обладает большим опытом общения с темпераментными бедствиями.

- Могу ли я отличить проклятие вызванное призраком или богом, ты спрашиваешь? Может быть, ты еще скажешь, что боги не чувствуют обиду?

- Ты не бог, молодой человек. Ты плюнул в лицо Небесам, когда спрыгнул вниз, так что не стоит считать себя всемогущим. Так что расскажи мне, какой бог достаточно силен и полон ненависти, чтобы вызвать такое проклятие? И прежде, чем ты скажешь Бог Войны В Короне Из Цветов, я предложу тебе подумать, откуда взялась вся эта обида, потому что я знаю этого ребенка лучше всех, и в нем нет ни одной косточки, способной на такое. Он так непорочен, как говорят. Добрый и великодушный. Вот почему Бай Усянь так сильно хотел сломать его.

- Ах, - Се Лянь морщится от внезапной головной боли. Ну, хотя бы он знает, что Цзюнь У не рассеялся. Но сложно чувствовать облегчение, когда Белое Бедствие разгуливает на свободе. - Гуоши, у вас нет никаких идей, где нам искать Цзюнь У? Мне вроде как нужно с ним поговорить.

- Он ушел искать Бога Войны В Короне Из Цветов, так что, он там, где по его мнению, он сможет его найти.

Хуа Чэн поворачивается к Му Цину и Фэн Синю, окидывая их тяжелым взглядом.

- Мы с вами еще не закончили, но займемся этим в другой раз.

И прежде чем Се Лянь успевает среагировать, Хуа Чэн обнимает его и подбрасывает кости. Се Лянь моргает, и в следующий миг обнаруживает себя в Игорном Доме.

Хуа Чэн наклоняется и целует его в лоб.

- У меня есть одно дело, с которым я должен разобраться. Гэгэ не будет против, если я попрошу его подождать своего Сань Лана здесь?

- Куда… Куда ты пойдешь? - холод окутывает Се Ляня.

- Одна скучная неприятность. Не хочу загружать Гэгэ деталями.

- История для другого раза, Сань Лан?

Хуа Чэн усмехается, и подмигнув Се Ляню, исчезает в облаке бабочек. Се Лянь еще долго смотрит на место, где только что стоял Хуа Чэн, стараясь не думать о том, что произошло в прошлый раз, когда демон исчез таким образом. Но до конца беспокойство унять не удается.

Хуа Чэн не возвращается тем вечером. Или следующим. И следующим. Се Лянь волнуется все сильнее с каждым днем, несмотря на спокойную атмосферу в Игорном Доме.

Он сегодня на смене, следит за теми, кто входит в главный зал. Здесь тихо. Слишком тихо. Снаружи завывает ветер, заметая снегом окна домов. Возможно, это погода разгоняет всех посетителей. К тому же, без Хуа Чэна, делать ставки не так интересно.

Се Лянь сидит на краю сцены. Инь Хай нашел ему кусок дерева - ножку старого бамбукового стола - и Се Ляню нужно чем-то занять руки. Резьба по дереву всегда его успокаивала. Мягкие движения острого ножа, придают нужную форму дереву, и это приносит принцу удовлетворение.

Ши Циньсюань, только недавно закончивший длинную смену, лежит рядом, свернувшись калачиком. Он тихонько посапывает, грудь равномерно поднимается и опускается во сне. Се Лянь мягко улыбается, и поправляет накидку на его плечах.

Дрожащие огоньки фонарей отбрасывают мрачные тени. Огромный мотылек стряхивает пыль с крыльев, споря с краснолицым призраком, сцепившись у одного из столов. Инь Хай и Могуай стоят у дверей негромко разговаривая.

На одном из балконов стоит Ин Ин, его взгляд устремлен на Се Ляня. Посланник Убывающей Луны осматривает зал из под маски. Се Лянь почти не видел его с тех пор как вернулся. Ему хотелось бы спросить, как Инь Юй осваивается в роли призрака.

Ин Ин спрыгивает на сцену рядом с принцем и присаживается рядом. Его фиолетовые волосы собраны в высокий пучок, а глаза блестят озорством. Сегодня, в короткие волосы по бокам головы вплетены цветочные узоры, которые напоминают Се Ляню об орхидеях - выглядит эффектно.

Ши Циньсюань зевая и потягиваясь тоже встает.

- Что это у тебя, Умин? Новый инструмент?

- М-м. Это дицзи. Она почти готова.

- Хм. И когда наступит счастливый момент?

Се Лянь хмурится, пытаясь срезать край идеально ровно.

- Ах, хорошо. Она уже готова, но я все равно не удовлетворен до конца.

- Умин! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Сыграешь мне что-нибудь? Я буду твоим самым преданным верующим до конца времен, если сделаешь это! - просит Ин Ин очаровательно улыбаясь. Он действительно обаятельный. Иногда он напоминает Се Ляню Хуа Чэна, когда он встретился с ним в облике Сань Лана. Эта мысль наполняет его сердце печалью.

- Ум, ладно…

- Что? Умин будет играть! - кричит Могуай, вдруг подхватывает стул, ставя его совсем близко к сцене.

Остальные призраки замечают что что-то происходит и тоже подходят ближе.

- Я не… Ах, я уже так давно не играл, так что не ждите ничего особенного, - Се Лянь заливается румянцем, и отвлекшись вместо флейты втыкает нож в собственный палец.

Ин Ин тут же хватает его за руку. Нож со звоном падает на пол. Ин Ин берет раненый палец принца в рот. Горячий язык несколько раз обводит подушечку пальца, слизывая кровь. Се Лянь вздрагивает и отдергивает руку. Но когда он смотрит на палец, от пореза уже не осталось и следа.

- Эм, ах-ха-ха-ха… ум…

- Ин Ин, тебе бы следовало подумать, прежде чем делать! Ха-ха-ха-ха-ха! - с округлившимися от удивления глазами встревает Циньсюань.

- Ну давай же, Умин! - говорит Инь Хай, моргая тысячами глаз. - Покажи, что умеешь!

В глазах Циньсюаня загораются веселые искорки, он хлопает в ладоши, и тоже присоединяется к просьбам:

- О-о-о-о, Уми-и-и-ин! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

Се Лянь вздохнул, признавая поражение. Он кивает и берет в руки не-до-конца-готовую дицзи. Он действительно много лет не играл, но в юности это было одним из его увлечений. Танцы, музыка, самосовершенствование. Эти вещи поглощали все его время и внимание, в конце концов, сражения с мечом - тоже своего рода танец, если подумать.

Он подносит флейту к губам.

Воздух пропитан нетерпением, но кроме него есть что-то еще. Се Лянь чувствует как что-то приближается, что-то темное. Он хмурится, и внезапно чувствует холод.

Он играет традиционную народную песню Сяньлэ, печальную и прекрасную. Нежная мелодия пробуждает тоску и погружает в меланхолию. Это была одна из любимых песен его матери, но редко ее играл, так как она все время плакала во время прослушивания. Он почти видит ее лицо перед собой, глаза, похожие на его собственные, округлые и золотистые, подбородок, совсем как у него, изящный и немного вздернутый, белая нежная кожа. Возможно, это одна из причин, почему он не любит смотреть в зеркало. В конце концов, ее он тоже подвел. Как Фэн Синя и Му Цина. Как своего отца. Как и все королевство.

И Хуа Чэна. Хуа Чэна он подвел больше всех.

Пока он играет, Жое оживляется у него на запястье, и получив кивок одобрения, лента взмывает в воздух, извиваясь в ей одной известном танце. Толпа ахает и воркует, их глаза влажные от печальной мелодии. Жое никогда не упустит возможность потанцевать. Она закручивается вокруг него, образуя небольшой смерч.

Когда Се Лянь поднимает глаза, он встречает устремленный на него взгляд Ин Ина. Розоволосый призрак смотрит с широко раскрытым ртом, по щекам катятся слезы, которые он едва успевает утереть тыльной стороной ладони.

Внезапно двери Игорного Дома распахиваются, и внутрь вбегают охранники.

- Посланник Убывающей Луны, предупредите Чэнджу! - кричит Мао Вэй. - Бай Усянь в Призрачном городе! Он ищет Бога Войны В Короне Из Цветов!

Chapter Text

Се Лянь на мгновение застывает. Игорный Дом погружается в тишину, которую нарушает только стук его собственного сердца.

Несмотря на недавнюю победу над Бай Усянем, несмотря на то, что он теперь знает лицо, спрятанное под маской скорби и радости, он все равно чувствует страх при упоминании Белого Бедствия. Он представляет призрака в жемчужно-белых одеждах, идущего по улицам Призрачного Города, со злобой в сердце и коварством во взгляде.

Давний страх пробуждается в груди, и Се Лянь не в силах избавиться от мрачных мыслей.

Он неподвижно стоит еще какое-то время, чувствуя вкус металла во рту. Звон меча прорезается сквозь его мысли. Прерывистые, отчаянные крики эхом разносятся по уголкам его памяти, заглушая мольбы его последнего верующего.

Он закрывает глаза и видит заброшенный храм.

Под ботинками хрустят кости.

Он чувствует вес маски на лице.

Се Лянь отчаянно прогоняет эти воспоминания, от давней травмы остались только отголоски пережитых мук в его теле.

Цзюнь У пришел за ним - пришел в Призрачный Город. Теперь Се Лянь сможет положить конец проклятию и вернуть Хуа Чэну воспоминания. Все наконец встанет на свои места. Где бы Бай Усянь не был - Се Лянь должен как можно скорее его найти.

Ин Ин хватает его за руку со внезапной силой, и Се Лянь оборачивается, чтобы посмотреть на призрака. С лица Ин Ина исчезла игривая улыбка, в фиолетовых глазах больше нет кокетства.

- Оставайся здесь, со мной. Я тебя защищу.

- Я… Что? Но…

Из комнаты как будто высосали весь воздух, от давления у принца закладывает уши. Время на мгновение замирает, а потом все вокруг сотрясается от взрыва. Игорный Дом сжимается и расширяется с силой взрыва, пламя поглощает дерево, шелк и рисовую бумагу. Лестницы и балконы разваливаются на куски, потолок раскалывается, погребая их под обломками. Се Ляня отбрасывает назад, и он больно приземляется на груду осколков.

Мрамор и дерево c грохотом рушатся, поднимая вверх облака пыли. У Се Ляня звенит в ушах, рот наполняется кровью. Он недостаточно быстр, чтобы увернуться от одной из тяжелых балок.

Удар по голове - и он видит звезды.

Его поглощает тьма.

Он дрейфует на поверхности, не чувствуя боли, погруженный в бесшумные глубины. Он подвешен между последним вздохом и беспамятством. Здесь нет щелей. Нет начала, и нет конца.

Когда Се Лянь открывает глаза, он лежит на снегу на самом краю леса. Темные силуэты деревьев наклоняются и скрипят, древние исполины, не тронутые людьми. Наверху сияют звезды и светит луна.

- Ах…ах - его дыхание срывается с губ облачками пара.

Его сердце болит. Он проводит пальцами по груди, перебирая заледеневшую ткань одежд. В его груди дыра - открытая кровоточащая рана, белые кости переливаются в лунном свете. Красная коралловая бусина спрятана между ребер. От нее исходит жар, отгоняя ледяной воздух прочь.

- Мой маленький принц - шепчет его мать.

Се Лянь хочет повернуть голову, но его мокрые волосы вмерзли в снег. Только краешком глаза он может различить силуэт своей матери, лежащий рядом с ним. Она тоже одета в белые траурные одеяния.

Мой маленький принц. Звезда Одиночества не одинока. Посмотри, посмотри вдаль…

Внезапный грохот сотрясает лес, огненный дождь опускается на землю. Приглушенные крики врываются в его мысли. Огонь обжигает его щеки.

- Мама, - шепчет Се Лянь, глядя в ночное небо.

Он со вздохом приходит в себя.

Кровь стекает из раны на лбу и заливает глаза, но он игнорирует ее, боль он игнорирует тоже. Возможно, его ребра сломаны. Он сильно ударился головой. Ах, здесь так жарко. Ему нужно сосредоточиться, несмотря на агонию, охватившую все тело. Он все еще чувствует фантомную рану в груди, и трясет головой, сбрасывая наваждение.

Красный полог Хуа Чэна охвачен огнем, скручиваясь по краям. Дым устремляется ввысь сквозь развалины, скрывая ночное небо.

Плач, крики и мольбы о помощи раздаются со всех сторон.

Се Лянь сбрасывает с себя расколотую балку и с трудом поднимается на ноги. Он стряхивает с окровавленной одежды крошки мрамора и пыль, все еще пошатываясь.

Ин Ин тут же оказывается рядом, поддерживая его. Правый глаз розоволосого призрака пострадал, кровь стекает вниз по шее, но в остальном он выглядит невредимым.

- Умин! Ты ранен!

- Я в порядке.

- Ваше Высочество! - с другой стороны зовет Ши Циньсюань. Он лежит на полу, придавленный мраморной колонной, волосы испачканы кровью. - Я немного застрял здесь, ох, ха-ха!

Се Лянь поспешил на помощь бывшему Повелителю Ветра, спотыкаясь об обломки. Осколки черепицы падают сквозь разломы в потолке, разбиваясь окончательно у его ног. Ледяной ветер теперь свободно проникает в помещение, хлопья снега тают, встречаясь с пламенем.

Борясь с головокружением, Се Лянь поднимает колонну, освобождая Ши Циньсюаня.

- Ваше Высочество!

- Ваше Высочество? - повторяет Ин Ин, окидывая Циньсюаня странным взглядом. В его голосе слышны нотки волнения, - С кем это ты разговариваешь, Старина Фэн?

- Ин Ин, все в порядке, все в порядке, - говорит Се Лянь. Он не может сейчас волноваться о том, что Ши Циньсюань проговорился. Это все уже не имеет значения. Он все равно расскажет Хуа Чэну правду, как только его увидит.

Игорный Дом скручивается сам по себе, словно горящая бумага. Ступеньки, ведущие к трону Хуа Чэна почернели от огня, и столб пламени поднимается ввысь, в ночное небо. Ощущение дежавю заставляет сердце принца сжаться. Не так давно он наблюдал как прекрасная оружейная Хуа Чэна сгорела. Это он проклятье. Он сам проклятие.

Инь Хай и Могуай тоже выбрались из под обломков, и теперь присоеденились к ним.

На одном из горящих балконов Инь Юй сражается с призраком одетым в зеленое. Лицо зеленого призрака такое грязное , что Се Лянь не сразу узнает в нем Ци Жуна. С лодыжек и запястий его кузена свисают остатки цепей, волосы спутанные и грязные.

Ци Жун безумно смеется, иногда выкрикивая оскорбления, - Мне нравилось, как этот Хуа Чэн обустроил это место! Надеюсь, этот ободранный придурок такого не ожидал! Ха-ха-ха-ха-ха! Никогда не думал, что буду благодарить этого ссаного Бай Усяня, но все когда-нибудь случается в первый раз!

- Ци Жун, - Инь Юй рычит, когда их мечи сталкиваются, - Остроумный, как всегда.

- Кто бы говорил, ты, бесполезная трата пространства! Тебя выкинули с небес, и теперь ты лижешь ботинки Хуа Чэну! Ха-ха-ха!

Глаза Ци Жуна полны злобы, он прыгает на балюстраду, чтобы напасть на Инь Юя сверху.

- Идиот! Скажи мне где прячется Бог Войны В Короне Из Цветов и я убью тебя быстро!

- Я уже мертв, - без каких-либо эмоций в голосе отвечает Инь Юй. Но Ци Жуну везет, и его следующий удар рассекает маску на лице призрака. Се Лянь узнает прием - он сам обучил ему кузена. Как…как он может его помнить? Или это мышечная память? Интуиция? Инь Юй отстраняется назад, но пол там уже обвалился, и он стремительно летит вниз.

Се Лянь успевает его подхватить, помогая встать на ноги. На щеке Инь Юя глубокий порез, из ушей тоже течет кровь, но его жизнь вне опасности.

Ци Жун перепрыгивает через карниз, безрассудно забывая про гравитацию, и приземляется рядом с ними. Он направляет на Се Ляня костлявый палец:

- Ты!

Зеленый демон бросается на него без лишних раздумий. Одним быстрым движением Се Лянь выбивает меч из рук кузена. Он со звоном приземляется в груду обломков.

- Боюсь наш уровень мастерства был ближе, когда я был отравлен, - прокомментировал принц, игнорируя шум в ушах. Ему нужно быстро со всем разобраться и найти Цзюнь У.

Ци Жун откидывает голову назад и громко смеется. Он хватается за живот и не может перестать трястись. Когда он снова смотрит на Се Ляня - на его лице жестокая усмешка:

- Пожалуй, я отрублю тебе голову и повешу ее на стену у себя в гостиной. Рядом с головой этого придурка, Бога Войны В Короне Из Цветов, как только он вернет мне память! Ха-ха-ха-ха! Но вот что интересно…

- Шисюн! - раздается оглушительный крик, и улыбка медленно сползает с лица Ци Жуна.

К удивлению Се Ляня Цюань Ичжэнь спрыгивает с крыши, приземляясь прямо перед ними. Края его пышных кудрей немного опалены и испачканы пылью. Он с ужасом смотрит на окровавленное лицо Инь Юя, и поворачивается к Ци Жуну яростно спрашивая:

- Что ты сделал с моим шисюном!?

Не дожидаясь ответа, Цюань Ичжэнь бросается в атаку. Се Лянь оставляет Ци Жуна на него, а сам бросается на улицу, вытаскивая клинки из ножен. Снег летит в лицо, мешая смотреть по сторонам.

На улицах пусто, красноватое сияние исходит откуда-то снизу, подсвечивая путь. Будь у Се Ляня больше времени - он бы смог оценить красоту момента, но сейчас его мысли были заняты другим.

- Умин! - позади раздался крик Ин Ина, но принц не обернулся, чтобы посмотреть, последовал ли призрак за ним. Могуай и Инь Хай, возможно, тоже решили помочь.

Но Се Лянь легче и быстрее. Он бежит по крышам, перепрыгивая с одного здания на другое. Улицы внизу в основном пустынны - жители либо спрятались от бури, либо уже знают о Бай Усяне. Скорее - второе. Бай Усянь настоящая легенда в мире призраков.

- Умин! - снова кричат сзади, но Се Лянь не может распознать голос.

Улицы внизу все также безлюдны. Единственное движение вокруг - это снежные вихри. Здесь спокойно, но его сердце тревожно бьется в груди. Здесь слишком спокойно. Бай Усянь ищет его? Зачем? Что ему нужно? Какой он теперь, без своих воспоминаний? Он вернулся к своему “я”, когда еще не познакомился с Се Лянем? Он хочет уничтожить Призрачный Город?

Это все неважно, Се Лянь не позволит ему. Он больше не слабый наивный принц. Больше нет. Он знает правила игры, и он уже один раз победил Цзюнь У. И если тот потерял воспоминания, значит он не знает его приемов боя.

Се Лянь сжимает зубы, снова прыгая вперед. В воздухе он переворачивается, едва касается обледеневшей черепицы, и прыгает снова. Он движется так быстро, что почти не успевает заметить…

Размытые пятна красного и белого сошлись в схватке на улице внизу. Одетая в красное фигура орудует длинным ятаганом. Клинок двигается в воздухе, быстрый как молния.

Фигура в белом - это, разумеется, Бай Усянь. Он носит маску скорби и радости, на которой заметна глубокая трещина в середине. Он использует сильные, яростные удары, размахивая Чжусинем. Клинки с громким звоном сталкиваются друг с другом, вокруг распространяется мощная аура зла.

Черновод стоит в стороне, выжидая. Снежинки запутались в его черных волосах, он тоже окружен темной негативной энергией. Се Лянь внезапно осознает, что у Хэ Сюаня не меньше претензий к Цзюнь У, чем было когда-то к братьям Ши.

Се Лянь не думал, что сможет удивиться еще сильнее, но позади трех непревзойденных демонов стоят Фэн Синь и Му Цин. Они стоят со стороны Хуа Чэна, готовые вмешаться в схватку в любой момент. Недалеко от них в панике размахивает руками Мэй Няньцин.

Как они все здесь оказались? Се Лянь надеялся встретиться с Цзюнь У тет-а-тет, чтобы никто случайно не постарадал. Получится ли увести бывшего Императора за собой?

Ин Ин, Инь Хай и Могуай приземляются на крышу рядом с ним, привлекая внимание толпы внизу.

Увидев Се Ляня темная аура Хуа Чэна немного смягчается, но в его глазу по прежнему опасное выражение.

- Сань Лан! - принц не может сдержать испуганный возглас.

Это привлекает внимание Бай Усяня. Он опускает клинок, и смотрит на крышу.

По спине Се Ляня бегут мурашки. Перед глазами возникает белый призрак, идущий сквозь поле битвы, залитое кровью и усыпанное трупами. На этом поле погиб Хуа Чэн, сражаясь за своего недостойного бога. Недостойного, бесполезного, ничтожного.

Он все это заслужил. Заслужил быть забытым. Он заслужил меч Цзюнь У и презрение Хуа Чэна.

Хуа Чэн. Его возлюбленный. Призрак, поймавший его в свои объятия в Яме Грешников. Призрак, создавший тысячи статуй в его честь, отомстивший за него тридцати трем богам, кто так нежно обнимал его, верил в него, как никто другой бы не смог.

Се Ляня замечает, что весь дрожит.

Его сердце трепещет от наполнившей его любви и преданности. Если ему суждено умереть здесь и сейчас, то он тоже станет призраком для своего возлюбленного.

Для Хуа Чэна.

Сань Лана.

Умина.

Бай Усянь медленно снимает маску, открывая всем красивое лицо Цзюнь У. Его лицо худое и бледное, с темными кругами под глазами. Он выглядит худым и хрупким. Его глаза пустые и безжизненные, но он улыбается Се Ляню. Тепло. С почти отческой мягкостью. Когда-то давно Се Лянь мечтал о такой улыбке. Он смотрит на него так, как собственный отец Се Ляня никогда не смотрел на своего вечно разочаровывающего сына.

- Это тебя они называют Умин?

Ин Ин и Инь Хай, стоящие рядом, ощутимо напрягаются. Се Лянь чувствует на себе взгляд Хуа Чэна. Его тянет к своему возлюбленному, словно магнитом, но ему нельзя сейчас отвлекаться. Ему нужно сосредоточиться и покончить с проклятием.

Порыв ветра треплет полы его одежд.

- Это я.

Несмотря на то, что Се Лянь находится сильно выше, Цзюнь У все равно умудряется смотреть на него свысока. Он с любопытством разглядывает Се Ляня.

- Тебе не нужно бояться меня. Я пришел не вредить тебе - я просто хочу поговорить. - произнеся это слова, Цзюнь У поднимает Чжусинь. - Скажи мне, почему я так хотел забыть тебя? Ты выглядишь так, будто любишь делать то, что тебе говорят. Ты был бы прекрасен в своих страданиях.

Так вот каким Цзюнь У его видит? Покорным? Тем, кем можно легко манипулировать? Тем, из кого можно вылепить подобие себя? Кого-то, кто легко сломается? Ну, Се Лянь сломался. Но не так, как этого хотел Цзюнь У.

Хуа Чэн усмехается, демонстрируя острые зубы, - Твое заключение на Горе Тунлу определенно плохо на тебе сказалось, жуткий старый хрен. Кстати об этом, как тебе удалось сбежать?

- Сбежать? - Цзюнь У безмятежно улыбается, - Нет, нет. Мой преданный вассал, - его голос сочится насмешкой, - освободил меня. Хотя, он бы с радостью просидел со мной там до конца своих дней. Вот так ощущается власть над кем-то. Но он запаниковал, когда я начал увядать, хотя таково было мое желание.

- Ваше Высочество! - начинает Мэй Няньцин, медленно приближаясь к Цзюнь У, - Пожалуйста, если ты снимешь проклятие и вернешь воспоминания…

- Молчать! - Цзюнь У возвращает маску на лицо, будто проверяя почувствует ли он что-нибудь. Он снова выглядит как Бай Усянь, когда поворачивается к Се Ляню. - Ты знаешь, зачем я носил эту маску?

Се Лянь вздыхает. Ветер воет в ушах, и он не может избавиться от ассоциаций с воем тысяч обиженных душ.

- Чтобы скрыть свою личность от меня.

- Хм-н. Вот оно что. Должна быть еще причина.

- Возможно. Тогда, она, должно быть, отражала двойственность твоей натуры. Наверное, это позволяло тебе не сойти с ума окончательно, после всего, что ты пережил.

- Всего, что я пережил, - повторяет Бай Усянь, сжимая рукоять Чжусиня. - Эту часть я не забыл. Но почему я выбрал тебя? Я смотрю на тебя сейчас, и не понимаю. Я же заставил тебя тоже носить эту маску, верно?

Се Ляня наполняет чувство стыда. Стыд, отчаяние, раскаяние. Они застывают на руинах его сердца.

- Верно.

- Но в итоге, я проиграл. Мне сказали, что ты отказался убивать предателей из Юнани, чтобы отомстить за твое королевство. Вместо этого, ты смиренно скитался по миру, в нищете, долгие 800 лет.

Се Лянь не знает, что ответить на эти слова. Провалился ли Бай Усянь? Наверное. Но в сердце Се Ляня до сих пор много ненависти. Он все же почти убил сотни, или даже тысячи. Миллионы его собственных подданных он уничтожил, вызвав их души с поля боя.

- Это странное чувство, - продолжает Бай Усянь. Его силуэт бледнеет, и на одно пугающее мгновение он становится прозрачным, пуская волну паники по венам Се Ляня. - Мне рассказали, что я сделал с тобой. Мне нравится думать об этом, но этого недостаточно. Слишком мало.

Вдох, и Бай Усянь исчезает, выдох, и он стоит напротив Се Ляня, нависая над ним. Он даже выше чем Хуа Чэн, но Се Лянь не чувствует страха.

- Ваше Высочество! - хором кричат Му Цин и Фэн Синь.

Ин Ин с рычанием обнажает клинки, но Се Лянь взмахом руки останавливает его.

- Мы уже делали это, и ты проиграл. Я не такой как ты! Я не изменюсь! Я не… - Се Лянь давится своими словами. Они встают поперек горла. Он почти сделал это. Он почти убил тех людей. Он бы сделал это, если бы не Умин. Хуа Чэн. Его возлюбленный. - Сними с меня проклятие! Сними его!

- Почему? - Бай Усянь наклоняет голову. - Зачем? Разве так не лучше? Или ты волнуешься за своего последнего верующего? Но разве ему не лучше, без воспоминаний о тебе? Разве не из-за тебя он трижды умер? Возможно, пришло время ему найти свой собственный путь, не обремененный воспоминаниями о тебе.

Се Лянь тяжело сглатывает. Его горло сжимает от тоски. Он все еще чувствует на себе взгляд Хуа Чэна, и сердце отчаянно стучит в груди.

Бай Усянь тоже ничего не говорит. Он наклоняется, и прижимается холодным лбом маски ко лбу Се Ляня.

- Это не я наслал проклятие. Сначала я думал, что просто забыл как это сделал, но у меня нет доступа к проклятому предмету.

- Проклятый предмет, - повторяет за ним Се Лянь, чувствуя лед в груди. Он чувствует запах дыхания Цзюнь У.

- Гэгэ! - в отчаянии зовет его Хуа Чэн.

- Да. Сяньлэ должен знать… - он замолкает, - Сяньлэ. Так я тебя называл, верно? Сяньлэ должен знать о проклятых предметах. Проклятье такой силы должно иметь полюс. Предмет, который будет направлять энергию обиды.

- Что…ах… - голос Се Ляня становится выше на пару тонов от нарастающей паники. - Что насчет Чжусиня?

Бай Усянь проводит пальцем по линии челюсти Се Ляня, и приподнимает его подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза:

- Сяньлэ, Сяньлэ. Чжусинь не может быть проклятым предметом, ведь в нем заключен мой прах. Моя собственная обида поглотило бы любое проклятие, прежде чем оно бы начало действовать.

На Се Ляня будто вылили ведро ледяной воды. Он замер не в силах пошевелиться. Все эти годы он носил с собой прах Бай Усяня? Бай Усянь отдал… отдал ему свой прах?

- Видишь, Сяньлэ? Я не мог наслать это проклятие, находясь в ловушке. Забавно, не правда ли? Что о тебе все забыли? Сколько времени пройдет, прежде чем весь остальной мир тоже забудет о тебе, прямо как твой последний верующий? Проклятие только набирает силу, пока проклятый предмет не уничтожен.

- Никто другой не смог бы его наслать! - Се Лянь всхлипывает. - Ты бы нашел способ. Ты бы… Я видел тебя! Видел тебя на краю леса на Горе Тайцан!

Се Лянь не может увидеть его выражение лица под маской, но он чувствует веселье исходящее от Бай Усяня.

- Это был не я, - отвечает он с усмешкой. - Сяньлэ снова видит всякое? Твои друзья тогда тоже думали, что у тебя галлюцинации. Думали, что ты сошел с ума. Оставили тебя. Так и будет снова. Сяньлэ, Сяньлэ, ты так ничему и не научился.

- Ты говоришь так, будто все помнишь, - шепчет Се Лянь. - Ты помнишь?

- Нет, - качает головой призрак, - я ничего не помню. Наверное, так даже лучше.

- Ваше Высочество! - снова зовут его Му Цин и Фэн Синь.

Злые слезы текут из глаз Се Ляня, его руки непроизвольно сжимаются на рукоятях клинков. Они все таки дошли до этого. Он, конечно, не сомневался, что так и будет.

- Убери свои грязные руки от Умина! Сейчас же! - рычит Ин Ин, его фиолетовые глаза полны ярости.

- Кровавый Дождь, отзови своего бесполезного двойника. Мы с Сяньлэ разговариваем.

Двойника? Ин Ин - двойник? Наконец все встает на свои места - неуместный флирт, нежная забота, то как розоволосый призрак смотрел на него. Конечно, Хуа Чэн не хотел оставлять его без присмотра. Он все время был рядом.

Ин Ин бросается вперед, но Бай Усянь одним резким движением сносит ему голову. Она падает, ударяясь о крышу, отскакивает в сторону и катится вниз. Кровь брызгает на снег, и обезглавленное тело Ин Ина падает рядом.

- Ин Ин! - кричит Се Лянь.

Ярость наполняет все его существо, глаза жгут подступившие слезы. Коралловая бусина в волосах раскалилась и жжет кожу. Снаружи он холоден, но его сердце - это умершая звезда, готовая взорваться.

Он снимает древнее заклятье, скрывающее его божественную ауру. Духовная энергия наполняет меридианы, ее так много, что она почти выплескивается из него, заливая все вокруг белым светом, растапливая снег и лед. Его силы циркулируют по венам, наполняют меридианы - их больше, чем было когда он накладывал заклинание.

- Что за ЧЕРТ! - кричит Могуай.

Бай Усянь со смехом спрыгивает с крыши. Се Лянь бросается вслед за ним, ловко соскальзывая с края крыши.

Его тело пульсирует от переполняющей его мощи, а сердце болит от эмоций, и он обрушивает все свое отчаяние на Бай Усяня. Он выбивает Чжусинь из его руки, и меч со звоном отлетает в кучу снега. Бай Усянь не делает никаких попыток вернуть себе меч. Он просто стоит и смотрит. Недавно заделанная трещина на маске становится шире, и две половины падают на снег у его ног. На лице Цзюнь У нет никаких эмоций - ни тени веселья, ни намека на ярость. В его глазах пустота.

Цзюнь у заливается смехом, но в нем нет радости. Он кажется мертвым, почти прозрачный, слегка мерцающий как призрачный огонь.

- Нет, - прошептал Се Лянь.

- Ты прав, Сяньлэ. Мы уже делали это. Я устал от твоей скучной печали.

Коварный смех Хэ Сюаня разносится по улице:

- Ну разумеется. Теперь все понятно. Умин - это прославленный Бог Войны В Короне Из Цветов.

- Ваше Величество! Снимите проклятие! - в отчаянии умоляет Се Лянь. Страх и печаль бурлят внутри, как пузырьки в замерзшем пруду. Он оборачивается к Хуа Чэну, пытаясь разглядеть его выражение лица сквозь слёзы. - Сань Лан!

Хуа Чэн смотрит в ответ без выражения, чуть приоткрыв губы. Он не двигается. Он ничего не говорит в ответ. Это ненависть в его глазах? Се Лянь задыхается, давя подступающие рыдания.

- Сяньлэ, посмотри на себя. На это симпатичное личико. Возможно, я и правда подвел тебя. Но, пожалуйста , ответь мне на один вопрос, - ледяной ветер воет, перебивая Цзюнь У, - Ты по-настоящему счастлив? Так действительно было лучше?

Се Лянь смотрит на него, слезы застилают глаза, сердце трепещет в груди. Он устал. Он так устал. Он открывает и закрывает рот. Затем открывает снова, но не может сказать ни слова.

Цзюнь У улыбается. А затем исчезает в дрожащем облаке пыли.

На какой-то момент все вокруг погружается в тишину. Затем кто-то кричит. Кто-то бросается к одиноко стоящему Се Ляню, падает на колени, дрожащими руками водя по серой пыли, уже прикрытой сверху тонким слоем снежинок.

Это все что осталось от Цзюнь У, однажды Наследного Принца Уюна. Бывший Небесный Император исчез навсегда.

Он ушел.

Он ушел, и забрал с собой надежду на избавление от проклятия.

У Се Ляня звенит в ушах, он движется как будто под водой, медленно поворачиваясь к Хуа Чэну.

Его возлюбленный стоит в нескольких шагах, смотря на него невидящим взглядом. Ветер треплет его иссиня-черные волосы, покрывая алые одежды слоем снега. Ветер задевает и ожерелье с серебряными бабочками, но тихий звон слишком быстро уносится вдаль.

В глазах Хуа Чэна нет узнавания, нет теплоты. Его взгляд такой же пустой, как и у Цзюнь У. Их совместные воспоминания исчезли в горстке пепла.

- Ты Бог Войны В Короне Из Цветов, - пустым, безэмоциональным голосом произносит Хуа Чэн. Он смотрит на Се Ляня отстраненно. С холодом. Так, как никогда еще не смотрел.

- Ваше Высочество, - вмешивается Му Цин, с побледневшим от страха лицом. - Нам нужно уходить. Сейчас же. Нам нужно в Небесную Столицу!

Хэ Сюань снова смеется:

- Так ты думаешь, что вы можете просто уйти? После всего, что здесь произошло? Подумай еще раз, маленький бог. Он будет страдать за то, что сделал!

- Его Высочество ничего не делал, ты, кусок дерьма! Заткни свой грязный рот! - закричал Фэн Синь.

Инь Хай и Могуай окружают Се Ляня. Почти вся служба безопасности уже на месте, они держатся рядом, но Хуа Чэн все еще не произнес ни слова.

- Господин, Кровавый Дождь, - прошептал Се Лянь. Коралловая бусина нагревается в его волосах и начинает обжигать. Он распускает прическу, выпутывая бусину из косички, и протягивает ее Хуа Чэну. Ему кажется, что его сердце раскалывается на части, а текущие по щекам слезы замерзают неровными ледяными дорожками. Хуа Чэн никогда не вернет воспоминания. Он не…он никогда не… - Я бы хотел получить мою свободу, обменяв ее на эквивалент предмета, на который делал ставку.

- Ты ничего не получишь обратно! - злобно шипит Хэ Сюань. - Ты принадлежишь Кровавому Дождю, и ты останешься здесь!

Хуа Чэн продолжает молчать. Он не пытается забрать бусину у Се Ляня. Се Лянь сам делает шаг к нему, и все охранники тут же направляют на него оружие. Он берет Хуа Чэна за руку и вкладывает бусину ему в ладонь, сжимая чужие пальцы вокруг нее.

Я… - его голос срывается, - Я найду способ снять проклятие. Я не позволю тебе тоже исчезнуть.

Затем он поворачивается, терпя ужасную боль в сердце. Все охранники все еще направляют на него оружие, но никто не решается напасть. И он уходит. Покидает Призрачный Город, и возвращается на Гору Тайцан.

Один.

Chapter Text

Коттедж на Горе Тайцан ничуть не изменился за время его отсутствия - все такой же тихий, одинокий и пустой. Се Лянь замер в открытом дверном проеме, невидимый в ночи. Окна покрылись инеем, половицы скрипели под весом шагов, пока он собирал дрова для камина. Остатков хватит до утра, но завтра придется нарубить еще.

Последний сумеречный свет постепенно исчез, уступая ночи. Небо наполнилось бархатным фиолетовым, вспышками серебра и синим индиго. Снегопад остановился, небо стало совсем ясным, открывая глазу заснеженные вершины гор. Трепещущие звезды пульсируют вдалеке, яркие и холодные.

Се Лянь закрывает дверь. Он дышит резко и прерывисто, его разум все еще в тумане. Тело ощущается тяжелым и неповоротливым, он замерз до самых костей. Резкий всхлип сорвался с его губ, когда он наконец сложил хворост в очаг. Дрожащими пальцами он пытается зажечь спичку.

Так легко представить рядом Хуа Чэна. Он бы забрал спичку из его ослабевших рук. “Все в порядке, Гэгэ. Тебе нужно отдохнуть. Я сделаю тебе чай, как только огонь разгорится.”

- Ах, спасибо, Сань Лан. Да, я и правда немного устал.

- Гэгэ нужен отдых. Он тяжело работал сегодня.

Наконец, его трясущиеся пальцы подчиняются, и слабый огонек появляется на фитиле. Он недолго дрожит перед глазами, а затем потухает. Дым клубится между пальцев. Здесь снова темно и холодно. Он не может дышать. Он берет новую спичку, но она выпадает из рук, еще до того, как он успевает ей воспользоваться. Перед глазами пульсируют черные точки, ледяные слезы катятся по щекам. Ветер воет за окном, сотрясая стены ветхой хижины.

Се Лянь сворачивается калачиком на бамбуковой циновке у так и не разожженного огня. Все его тело сотрясается от сдерживаемых рыданий. Он натягивает на себя холодное одеяло, но это не останавливает дрожь в его теле. Его зубы стучат так сильно, будто вот вот сломаются.

- Гэгэ, Гэгэ, что случилось?

- Сань Лан, Сань Лан. Я навсегда тебя потерял, верно?

Ему никто не отвечает. Конечно. Потому что Хуа Чэна здесь нет.

Принц нащупывает кольцо с прахом под слоем одежд и надевает его на палец, вытаскивая наружу. Оно сверкает блеском тысячи звезд в мягком свете луны. Оно слишком велико для его пальца, но само ощущение его веса приносит успокоение. Это ценнейшее сокровище, - сокровище, которого он не заслуживает.

Ему скоро придется вернуть его. Как только он соберет достаточно мужества, чтобы встретиться лицом к лицу со своим возлюбленным. Как только он сможет вынести ненависть в глазах Хуа Чэна. Но Хуа Чэн очень волнуется за свой прах, поэтому нельзя ждать слишком долго. Но так приятно держать его в руках. Еще немного. Кольцо теплое. Почти горячее на его ладони. Такое горячее.

Он лежит неподвижно в одинокой хижине.

Ледяной ветер воет вокруг.

Постепенно, он проваливается в забытье. Он видит склоны гор, мерцающие в лунном свете, деревья, покрытые инеем. Все погружено в тишину, которую нарушает только потрескивание мороза.

Он идет вдоль ручья, босиком, вдоль замёрзшего ручья. Когда он доходит до озера, то видит под поверхностью странные сосульки, сияющие под водой. Легкий порыв ветра колышет ветви деревьев позади, заставляя маленькие льдинки со звоном осыпаться на землю.

Его грудь жжет. Ох, это так больно. Больно, больно, БОЛЬНО! Он опускает голову вниз, и почти ожидает увидеть дыру в груди, но там ничего нет. Красная бусина исчезла. Красная бусина…ах…ах…что он забыл? Он забыл что-то важное. Он забывает, забывает, забыл. Так и должно было случиться. Так будет лучше. Он и должен быть забыт.

Дыра в груди снова появляется, разрастаясь вширь. Его органы вываливаются на пушистый снег. Его сердце синеет, а затем начинает исчезать, его кости тоже исчезают, как звезды на рассвете. Алая нить судьбы, с любовью завязанная на пальце, остается лишь шепотом воспоминаний.

Он подскакивает на циновке, вырванный из кошмара, задыхаясь в темноте холодной хижины. Несмотря на это, он весь в поту. Он в панике хватается за сердце, но находит лишь испачканные засохшей кровью одежды, никакой дыры нет. Это был просто сон. Его сердце и ребра на месте.

Дверь коттеджа содрогается, и он удивленно моргает. Он не сразу вспоминает где находится. Тихий храп Инь Хая был словно колыбельная в его маленькой комнате в Призрачном Городе. Эта тишина и молчание. Эта пустота…

Дверь снова дрожит - это стук! Кто-то пришел!

Он поднимается на ноги и открывает дверь, но снаружи никого нет. Высокие деревья отбрасывают длинные тени на заснеженное поле, наст искрится в лунном свете. Убывающий полумесяц низко висит над землей.

- Эй, есть кто-нибудь? - зовет Се Лянь.

Никто ему не отвечает. На земле нет свежих следов. Нет никаких признаков чужого присутствия. Он напряженно вслушивается в ночную тишину. Ветер прекратился, и тяжелое молчание окутало все вокруг.

Он ждет еще некоторое время, но слышит только свое хриплое дыхание и бешеный стук сердца в груди. Он заходит обратно в хижину и закрывает дверь.

Се Лянь снова подходит к очагу, пытаясь разжечь огонь. Как только на кончике спички появляется огонек, он замечает какое-то движение за окном. Его взгляд устремляется к краю леса.

Под деревьями стоит фигура одетая в белое, на ее лице маска скорби и радости. Его одежда обледенела, темные волосы покрыты снегом. Се Лянь осознает, что эта фигура не может быть Бай Усянем - она слишком худая и миниатюрная. К тому же, Цзюнь У рассеялся, исчез навечно.

Фигура в белом запрокидывает голову назад, снимая маску. У нее нет лица, только бледная гладкая кожа покрывает пространство, где должно быть лицо - прямо как было у статуй в Пещере Десяти Тысяч Божеств. Се Лянь вздрагивает от ужаса, чувствуя подступающие слезы.

Он моргает несколько раз, и фигура исчезает. Снежный покров не поврежден. Принц бросается к двери, чувствуя как что-то черное и скользкое формируется в животе. Он снова распахивает дверь, но лишь для того, чтобы уткнуться в крепкую, одетую в красное фигуру.

Сильные руки придерживают его за плечи, не давая упасть назад от удара. Се Лянь неверяще поднимает глаза, встречаясь с мрачным выражением лица Хуа Чэна.

- Сань Лан! - всхлипывает бог.

Хуа Чэн в своем истинном облике, почти на голову выше Се Ляня, его волосы цвета воронова крыла лежат красивыми волнами. Черная повязка скрывает один глаз, серебряные украшения звенят при каждом движении. Он выглядит таким юным и красивым, черты лица четкие и выразительные. Вдоль шеи спускается коса, в которую вплетена лента с двумя алыми коралловыми бусинами.

- Ваше Королевское Высочество, - чуть ослабляя хватку на плечах Се Ляня, отвечает Хуа Чэн.

Се Лянь выдыхает. У него снова начинают стучать зубы.

- Как ты нашел меня? Ох, ладно. Да, думаю этот дряхлый коттедж был самым очевидным местом, - он нервно смеется.

Хуа Чэн не отвечает. Его лицо ничего не выражает. Совсем как перед тем, как Се Лянь сбежал из Призрачного Города. Он не может смотреть на такого Хуа Чэна, это выше его сил. Он пришел, чтобы забрать принца в Призрачный Город? Запереть его в темнице? Се Лянь пойдет с ним добровольно. Если это то, чего Хуа Чэн хочет.

Но Князь Демонов не двигается. Ничего не говорит.

Се Лянь отворачивается и снова берет в руки спички, но руки дрожат так сильно, а пальцы побелели от холода, что он даже не может чиркнуть ею.

Длинные бледные пальцы накрывают его замерзшие руки, прекращая дрожь. Все также, не говоря ни слова, Хуа Чэн забирает спички из его рук и зажигает огонь. Се Лянь может только смотреть, все еще ощущая то чувство в животе. По спине бегут мурашки, и он смотрит на себя как будто со стороны, вырванный из собственного тела. Он не чувствует ничего кроме всепоглощающего холода. На самом деле, он не здесь.

Когда Хуа Чэн поворачивается к нему, мрачное выражение на лице сменяет паника:

- Гэгэ!

И в следующее мгновение Се Лянь оказывается в объятиях демона, вернувшийся обратно в свое тело. На глазах выступают слезы, и он больше не может сдерживать рыдания. Хуа Чэн продолжает прижимать его к себе, и Се Лянь позволяет себе уткнуться замерзшим носом в теплую грудь демона. Изящные бледные пальцы перебирают покрытые льдом пряди волос принца.

- Ш-ш-ш, Гэгэ. Ш-ш-ш, все хорошо, я здесь. - Хуа Чэн мягко покачивает его, как ребенка, шепча успокаивающие слова ему в волосы. Се Лянь не может понять их смысл. - Что здесь произошло? Что случилось?

Дрова потрескивают в печи, пламя шипит и искрится, и рыдания Се Ляня постепенно затихают. Хуа Чэн продолжает укачивать его в объятиях, успокаивая, оставляя легкие поцелуи на лбу.

- Я не думал, что ты вернешься. Не после того, как ты узнал правду, - бормочет Се Лянь. - Теперь ты знаешь, что я лгал тебе. Что я - Бог Войны В Короне Из Цветов.

- Я уже говорил тебе, - горячее дыхание Хуа Чэна колышет волосы на голове принца, - Мне не нужны мои воспоминания, чтобы знать, что я люблю тебя. Мне все равно, кто ты. Ты мой.

Се Лянь только всхлипывает в ответ. Хуа Чэн притягивает его ближе, полностью усаживая к себе на колени.

- Я должен был догадаться, - продолжает Хуа Чэн.

- Ты бы не смог. - Се Лянь покачал головой в ответ. - Что-то блокирует твои воспоминания, не давая узнать правду. Ты теперь можешь увидеть татуировку?

- Нет. Там написано “Се Лянь”?

- Да. Ты сам ее сделал, когда был еще совсем маленьким.

Хуа Чэн накрывает их обоих одеялом, и придвигается ближе к огню, согревая Се Ляня.

- Я знаю тебя с тех пор? 800 лет?

- Мгм. - Се Лянь крепко сжимает ворот одежд Хуа Чэна прижимаясь к нему крепче. - Когда ты был ребенком, ты упал с городской стены во время праздничного шествия. Я поймал тебя. Так мы встретились впервые. И так эта бусина оказалась у тебя. - Се Лянь дергает демона за косичку, перебирая обе бусины пальцами. - Ты украл ее у меня.

- Теперь я понимаю, что это значит, - хмыкает Хуа Чэн, - Не совсем подарок. Поэтому, ты знал, что я ничего не помню о бусине, и решил привлечь мое внимание рискованной ставкой. Очень умно.

- Не так уж умно, но да, - кивает Се Лянь. - Мне нужно было подобраться к тебе поближе. Тогда я думал, что это ты проклят, и искал способ разрушить проклятие.

Хуа Чэн некоторое время ничего не говорил. По лесу глухо разносится уханье совы. Се Лянь зевает, наконец согреваясь и чувствуя сонливость.

- Гэгэ, как так вышло, что я рассеялся?

- Ах, ты был прав, это моя вина. Сань Лан, ты потратил все свои духовные силы, чтобы разрушить мои проклятые канги, поставив свою жизнь под угрозу. Я…ах…ты обещал, что вернешься ко мне, и затем…ах… - горло Се Ляня сжимается от тоски, - Ты исчез в облаке серебряных бабочек прямо у меня на глазах.

Хуа Чэн так долго молчал, что Се Лянь уже не был уверен, что ему ответят.

- Я обещал вернуться, но затем этого не сделал.

- Нет, нет, даже не думай об этом. Это все моя вина. Каким-то образом, я оказался проклят, и теперь Цзюнь У исчез и… - его голос сорвался, - И я не знаю как теперь вернуть твои воспоминания.

ПП: да может и хрен с ними, а то Хуа Чэн столько всего наговорить успел, даже статую сломал...

Получится ли теперь это сделать? Мэй Няньцин сказал, что с исчезновением Цзюнь У проклятие станет необратимым. Но должен быть способ! Если они смогут найти проклятый предмет, о котором говорил Цзюнь У…может он до сих пор спрятан где-то на Горе Тунлу?

- Гэгэ, это был не Цзюнь У. Он не насылал проклятие, - голос Хуа Чэна смягчился. Он осторожно взял одну из бусин в руки. - Что это?

- Ах, это вторая бусина? Моя мать подарила мне серьги на шестнадцатый день рождения. Боюсь, я не понимаю вопроса.

- И ты носил ее с собой все эти 800 лет?

- Нет, - Се Лянь хмурится. Что-то проясняется в его замерзшем разуме. - Она только недавно ко мне вернулась. Генерал Тай Хуа отдал ее мне. 800 лет назад я подарил ее его предку, Лан Ину. Лан Ин тогда стал первым правителем Юнани. Но я полагаю, что его ты тоже не помнишь?

- Хм-н, нет. - Хуа Чэн перекатывает бесину на ладони. Она сверкает алым в свете пламени. - Она излучает зло, разве Гэгэ не чувствует?

- Зло? - Се Лянь качает головой. - Но как она может излучать зло? Сань Лан, тогда твоя тоже?

- Нет.

Се Лянь чуть меняет положение, не покидая объятий возлюбленного, чтобы взглянуть ему в лицо. По его взгляду не ясно о чем он думает, но руки уверенно сжимают талию Се Ляня.

- Сань Лан, ты хочешь сказать, что эта коралловая бусина вызвала проклятие?

- Я не уверен, Гэгэ. Мне нужно больше информации. Но как только ты вложил ее мне в руку, я сразу же почувствовал, что это проклятый предмет. Является ли это источником нашего проклятия - еще предстоит выяснить.

Робкая искорка надежды вспыхнула в груди Се Ляня. Он задумчиво прикусил губу, и спросил:

- Но почему она заставила всех призраков забыть обо мне?

Хуа Чэн поцеловал принца в уголок губ, заставляя его покрыться мурашками. Сердце Се Ляня все еще ускорялось от любых прикосновений его возлюбленного.

- У меня есть подозрения, но для начала, нам нужно найти этого твоего учителя. Мэй Няньцина.

- Но зачем? - удивленно спросил Се Лянь.

- Оставь это мне, Гэгэ. Я обо всем позабочусь. - Его взгляд опускается ниже, останавливаясь на кольце с прахом, свисающем с шеи Се Ляня. Одним пальцем он поддевает цепочку, поднимая кольцо в воздух, где оно медленно покачивается в свете пламени, отливая всеми цветами радуги.

На сердце принца снова становится тоскливо. Он расстегивает цепочку.

- Это твое, Сань Лан. Я собирался вернуть его, но…

- Нет, Гэгэ. Я ведь сам отдал тебе его?

Се Лянь кивнул, и вместе с этим действием одинокая слезинка покатилась по щеке. Хуа Чэн успевает сцеловать ее прежде чем она достигнет подбородка.

- Разве ты не сохранишь это в безопасности для своего Сань Лана? Хм? Разве я не твой возлюбленный?

- Но что…что если…ах ха-ха, Сань Лан, что если мы не сможем разрушить проклятие? Что если…

- Это не имеет значения, Гэгэ. Мы создадим новые воспоминания. Все что имеет значения - это ты.

- Сань Лан! - вскрикивает Се Лянь, пряча пылающее лицо на груди возлюбленного.

- Гэгэ, ш-ш-ш, - Хуа Чэн прижимает его в ответ, перебирая спутанные волосы принца. - Когда ты спал в последний раз? Или ел что-нибудь?

- Я…я не знаю…возможно…

Хуа Чэн подхватывает принца и укладывает его к себе на колени, обхватывая сзади за шею и укрывая одеялом. Он оставляет еще один нежный поцелуй на лбу Се Ляня.

- Отдыхай, Гэгэ. Я буду поддерживать огонь.

Веки Се Ляня такие тяжелые, все тело прижато теплым одеялом облегчения. Он уже наполовину спит, когда произносит:

- Нам нужно найти Мэй Няньцина…

- Позже. Инь Юй этим займется, и задержит его до нашего возвращения.

Се Лянь хочет сказать ему, что Инь Юю следует начать поиски с Игорного Дома, но потом вспоминает, что он уничтожен.

- Это подождет. Спите, Ваше Высочество.

И Се Лянь спит. Его сознание балансирует на грани сна и реальности, слушая треск костра и млея под нежными поглаживаниями пальцев. Хуа Чэн негромко напевает какую-то неизвестную ему мелодию, и этот тихий, мягкий звук окончательно погружает принца в сон.

Он спит без сновидений.

Когда он просыпается, уже наступило утро. Желтый солнечный свет оставляет полосы на деревянном полу. Пламя весело потрескивает в очаге, и ему тепло, под весом мягких одеял, которых точно не было здесь, когда он засыпал.

Он больше не в объятиях Хуа Чэна, и на краткий, пугающий миг, он думает, что все это было игрой воображения. Но как только он садится на циновке, выбираясь из груд одеял, входная дверь распахивается, впуская Хуа Чэна. Его одежда и волосы немного присыпаны снегом, а в руках у него свежая охапка дров.

- Гэгэ проснулся! - он пинком закрывает за собой дверь, сбрасывает ботинки и проходит к печи, оставляя у нее дрова.

Только теперь Се Лянь замечает поднос с чаем, булочками и конджи. Хрупкие изящные чаши, которых Се Лянь никогда раньше не видел наполнены ароматной горячей жидкостью.

- Сань Лан, откуда здесь все это?

Хуа Чэн оттряхивает одежду от снега и садиться рядом с принцем, скрестив ноги.

- Это принесли по моему приказу. Гэгэ нужна еда. Я знаю, что он плохо питался в последнее время.

Се Лянь берет булочку с подноса. Она горячая, с грибной начинкой. Он тщательно пережевывает ее, прежде чем принять протянутую ему Хуа Чэном чашку чая.

- И откуда Сань Лан это знает? - спрашивает Се Лянь, но тут же вспоминает фиолетовые глаза с длинными ресницами, и красивое лицо, обрамленное розовыми волосами. - Ах, да. Ин Ин. Сань Лан шпионил за мной?

Хуа Чэн делает глоток из своей чашки, в его глазу появляются веселые искорки.

- Гэгэ не может винить меня за это. Я хотел быть рядом с ним все время. Хотел услышать, как он красиво играет на гуцине и безжалостно сражается. Гэгэ - ожившее произведение искусства. Этот Сань Лан был очарован.

- Сань Лан возмутительно много себе позволяет, - ворчит Се Лянь, заливаясь румянцем. Он отвлекает себя поеданием завтрака. Он совсем забыл, каково это, быть мишенью флирта Хуа Чэна.

Усмешка Хуа Чэна становится шире, и ненадолго кажется, что ничего не произошло, никто не терял воспоминаний, и это все просто ужасный ночной кошмар. Все так, как и должно быть.

- Виновен, - улыбаясь отвечает Хуа Чэн, игриво тыкая Се Ляня в щеку. - Гэгэ так мило смущается, так красиво краснеет. Я ничего не могу поделать!

- Это не оправдание, Сань Лан.

- Верно. Этот Сань Лан был не прав.

- Я понимаю твое желание следить за мной, Сань Лан. Я знал, что выгляжу очень подозрительно, - принц вздохнул, откладывая недоеденную булочку. Он смотрит на свои тонкие бледные руки, с тускнеющей алой нитью судьбы на пальце. Вот она есть, и вот ее не видно. - Я бы понял, если бы у тебя все еще были подозрения. Ты едва не рассеялся из-за меня. У меня все это время был твой прах, и я не рассказал тебе правду.

- Гэгэ, посмотри на меня.

Но Се Лянь не может. Он не может заставить себя посмотреть в глаза Хуа Чэну. Он только делает все хуже, каждое глупое решение, которое он принимал. Каждая ошибка. Он не заслуживает…

- Гэгэ.

Длинные пальцы поддевают его подбородок, и заставляют встретиться взглядом с Хуа Чэном. Они находятся так близко друг к другу, что он может чувствовать запах цветов и дыма. Вся игривость ушла с лица демона. Теперь он смотрит с такой отчаянной искренностью, что Се Лянь почти не может этого вынести.

- Гэгэ, нет ни единой части во мне, которая бы подозревала тебя в чем-либо. Все во мне тянется к тебе, хочет быть рядом. Защитить тебя. Увидеть твою улыбку. Научиться быть всем для тебя.

Се Лянь смотрит в ответ с широко открытыми глазами. Он не помнит, чтобы Хуа Чэн когда-либо так с ним говорил. Хуа Чэн - человек действия, а не слов, несмотря на то, что он умен, - достаточно умен, чтобы победить богов литературы в споре.

- Ваше Высочество, ты единственный источник света в этом мире. Единственное божество. Тебе не нужно бояться меня. Я бы умер за тебя снова, если бы ты попросил.

- НЕТ! - резкий крик Се Ляня заставляет их обоих вздрогнуть - Никаких больше смертей. Я бы…я бы предпочел, чтобы Сань Лан был здесь. Со мной.

- Так это дом Гэгэ?

- Ах, ха-ха, да, что-то в этом роде. Я построил его для нас пока…пока ты отсутствовал. Но возможно…

- Он идеален. Этот Сань Лан был бы очень счастлив, живя здесь с Гэгэ. Возможно, после того, как я сделаю новую дверь, хм?

Се Лянь может только улыбнуться в ответ.

Хуа Чэн снова поддевает подбородок Се Ляня, поглаживая щеку подушечкой большого пальца.

- Гэгэ так много страдал. Гэгэ было так больно и одиноко.

- Ах, Сань Лан, не думай об этом. Я просто переживал, что ты исчезнешь. Как Цзюнь У.

Хуа Чэн фыркает:

- Этот слабак! Он так легко сдался. Это был его выбор. но зачем мне сдаваться, если мой возлюбленный со мной?

Что-то неуловимо меняется в атмосфере между ними. Хуа Чэн наклоняется вперед и нежно касается своими губами губ принца. Они такие теплые. Его дыхание сладкое.

- Гэгэ так прекрасен. Само совершенство, - продолжает Хуа Чэн, не думая отстраняться. Его дыхание щекочет губы Се Ляня, и принц покрывается мурашками, в этот раз, совсем не от холода. - Сколько бы я не получал - мне все равно не достаточно. Что бы я ни делал - мне нужно больше.

Хуа Чэн снова соединяет их губы, наконец целуя Се Ляня по-настоящему. Этот поцелуй нежный и сладкий.

Эйфория накрывает принца целиком. Она яркая, будто весна, заставляет его кровь кипеть, пробуждая что-то тяжелое и горячее внизу живота. Их рты соединяются снова и снова, Хуа Чэн проводит языком по нижней губе принца, затем зажимает ее между острых зубов и легонько прикусывает.

Се Лянь задыхается, но и не думает отстраняться. Ему нужно больше, больше тепла, больше Хуа Чэна.

Демон издает странный низкий звук, а затем широко раскрывает рот, будто собираясь проглотить Се Ляня. Он проникает языком в рот принца, одновременно притягивая его за бедра ближе к себе.

Се Лянь невольно вспоминает прошлый раз, когда они оказывались в такой же ситуации, на этой же бамбуковой циновке, и новая волна жара окутывает все тело. Теперь он может опознать охватившее его чувство, - это возбуждение. Желание. И он желает. Желает прикосновений Хуа Чэна, его преданности, и…и всех других вещей. Нижняя часть его тела активно отвечает на прикосновения, намного быстрее чем в прошлый раз, зная чего ожидать. Теперь он знает, как ощущается наслаждение. Как оно ощущается с Хуа Чэном. Как ощущается его рот, когда он…ах…ах…

Внезапно, Хуа Чэн опрокидывает его на спину, придавливая к циновке. Он снова захватывает губы Се Ляня жадным поцелуем, вызывая мягкие стоны. Се Лянь отвечает на поцелуй, немного неумело, но старательно. Ему тоже хочется почувствовать Хуа Чэна, доставить ему удовольствие. Он просто пока не знает как.ПП: такой он милый, конечно

Хуа Чэн сжимает его талию, и целует, словно одержимый.

- Гэгэ, - шепчет он в губы Се Ляню, - Ты такой вкусный. Я хочу ощутить твое удовольствие у себя на языке. Хочу, чтобы ты увидел звезды.

Теперь Се Лянь чувствует Хуа Чэна. Его длинное и твердое естество прижимается к животу принца. Он замечает, что и сам давно затвердел. Его щеки горят от смущения. Хуа Чэн немного отстраняется, совсем чуть-чуть, чтобы обхватить напряженный член Се Ляня ладонью, и медленно провести по нему вверх-вниз.

- Ах! - восклицает Се Лянь, выгибаясь в его руках, не в силах сдержать желание. - Сань Лан!

- Гэгэ, - шепчет Хуа Чэн в ответ. - Пожалуйста, прости этого Сань Лана. Целовать тебя, касаться тебя… Это все для меня так ново.

- Я…ах, Сань Лан. Это и для меня не привычно. - отвечает Се Лянь, задыхаясь. Его бедра непроизвольно толкаются вверх, стараясь продлить прикосновение.

Хуа Чэн ненадолго останавливается.

- Хм-н? Гэгэ, о чем ты говоришь?

- Ну… - Се Ляны выдыхает, когда Хуа Чэн опускается поцелуями вниз по его шее, - Мы только недавно воссоеденились, спустя 800 лет. И хоть мы и целовались раньше, это всегда было под видом обмена духовной энергией. Мы…мы целовались всего несколько раз. Мы совсем недавно признались друг другу в чувствах, а потом…потом ты исчез. И у нас не было возможности…

Хуа Чэн смотрит на него с побелевшим лицом. В противовес этому, его глаз наливается красным. Он долгое время молчит, а затем уточняет:

- Гэгэ…ты же не имеешь ввиду, что мы не консумировали наши отношения?

- Ах, мы… нет, я полагаю? Если не считать прошлый раз в этом коттедже.

Хуа Чэн издает странный задушенный звук, закрывая глаза.

- Прошлый раз. Это был первый раз Гэгэ?

- Да, - Се Лянь сглатывает.

Вдруг, вес Хуа Чэна больше не давит на него. Се Лянь поднимается, чтобы увидеть Хуа Чэна сидящего на коленях, прячущего лицо в ладонях.

Это был первый раз Гэгэ. Когда мы были в этом коттедже в прошлый раз.

- Сань Лан, я…

Хуа Чэн стонет в ладони, как раненое животное, и в голове Се Ляня звенят тревожные колокольчики. Он бросается к Хуа Чэну, обнимая его за плечи.

- Сань Лан! Что не так?

Когда Хуа Чэн отнимает руки от лица, его выражение очень мрачное.

- Я вел себя как животное по отношению к Гэгэ. Первый раз Гэгэ должен был быть совсем не таким.

Се Лянь с трудом сдерживает смешок.

- Сань Лан, мне понравилось. Если честно, то мне очень понравилось.

- Я забрал у тебя то, что должно было быть прекрасным, - продолжает Хуа Чэн, смотря в пол.

- Ты не забирал у меня ничего, что тебе не отдавали добровольно! Я изменил свой путь совершенствования, рассчитывая, что нечто подобное может случиться. - Он заливается краской от собственных смущающих слов.

- Я все испортил. Гэгэ - принц. Божество. Он бесценное сокровище. Он заслуживает поклонения на роскошной постели.

От этих слов что-то внутри Се Ляня опускается.

- Сань Лан, у тебя сложилось неверное представление обо мне. Я совсем не такой. Я совершил…совершил много ужасных ошибок. Я недостоин таких слов.

- Ты единственный, кто достоин, Ваше Высочество. - прерывает его Хуа Чэн. Вдруг его выражение лица меняется, и он прижимает пальцы к виску, вздыхая, - Инь Юй нашел Мэй Няньцина. Он был в Призрачном Городе. Сейчас он находится в Райском Поместье. Гэгэ пойдет со мной?

- Идем, - со вздохом кивнул Се Лянь.

Хуа Чэн помогает ему встать и подбрасывает кости. Се Лянь зажмуривается, и в следующее мгновенье перед глазами предстает уже Призрачный Город.

Chapter Text

Они прибывают в Дом Блаженства. Здесь темно и почти удушающе тепло. Слабый свет фонаря окрашивает лакированные стены в малиновый цвет. Серебряные бабочки подсвечивают дорогу, порхая чуть впереди. Эхо их шагов разносится по пустынному коридору.

Из-за поворота появляется темная фигура — высокая, хотя и не такая высокая, как Хуа Чэн, с жуткой улыбающейся маской на лице. Она кланяется им обоим.

- О, Инь Юй, добрый вечер! - радостно приветствует его Се Лянь. Он так сильно устал, что довольно трудно проявлять эмоции. Принц смотрит на окружающий мир словно сквозь толщу воды. Но все же, он заставляет себя улыбнуться.

Инь Юй удивленно смотрит на него. Се Лянь не может сказать точно из-за маски, но скорее всего - это удивление, судя по напряжению его плеч. На самом деле, это не сильно отличается от обычного приветствия Инь Юя, по крайней мере, когда Хуа Чэн рядом. Инь Юй немного расслабляется, когда они остаются вдвоем. По крайней мере, он был таким. Когда он еще хоть что-то помнил о Се Ляне.

- Ваше Королевское Высочество, Наследный Принц, - осторожно отвечает Инь Юй.

- Докладывай, - приказывает Хуа Чэн, поворачиваясь в его сторону. Его движения сопровождаются перезвоном украшений.

- Чэнджу, - Инь Юй снова кланяется и продолжает, - Бывший Советник Сяньлэ, Мэй Няньцин, был найден во временном игорном зале. Уже будучи по уши в долгах перед другими игроками, он все равно не хотел расставаться со столом.

Се Лянь вздыхает прижимая ладонь ко лбу.

- Идиот. И его долги? - спрашивает Хуа Чэн.

- Полностью оплачены от имени заведения. Он ждет вас обоих в ближайшее время. Хотя, с моей стороны было бы упущением не упомянуть, что он в плохом настроении.

- Конечно, это так. Теперь он в долгу перед Кровавым Дождем. Не самая лучшая ситуация для того, кто умеет только проигрывать.

Ах, Се Лянь сомневается, что Мэй Няньцин расстроен по этой причине, но предпочитает промолчать.

Они попадают в обеденный зал, который Се Лянь никогда раньше не видел — он освещен мерцающими красными фонарями и свечами. За большими окнами в саду тихо падает снег.

Охранники Хуа Чэна стоят по стойке "смирно", выстроившись вдоль длинного обеденного стола. Инь Хай и Могуай не смотрят на Се Ляня, когда он проходит мимо, хотя он и пытается встретиться с ними взглядом. Мао Вэй, Амида, Фан Цзи, Линь Цю — никто даже не взглянул в его сторону. Единственное подтверждение его присутствия - формальный поклон от каждого из них.

Единственный, кто не прячет глаза, - это охранник с розовыми волосами и фиалковыми глазами, на лице которого играет озорная улыбка. У Се Ляня отвисает челюсть, когда он замечает среди охранников Ин Ина. Клон Хуа Чэна игриво подмигивает ему.

Теперь, когда он знает, что Ин Ин клон Хуа Чэна, ему становится немного стыдно, что он не заметил сразу. Конечно, Хуа Чэн легко воссоздал его облик, после его внезапной смерти от рук Бай Усяня. Сердце Се Ляня пропускает удар, когда он вспоминает Ин Ина слизывающего кровь с его пальца, или плачущего от грустной песни Сяньлэ. Конечно же, это всегда был Хуа Чэн.

В конце стола Ши Цинсюань заламывает руки, расхаживая взад-вперед. Он поднимает голову, его бирюзовые глаза горят тревогой.

- Ваше Высочество! С вами все в порядке!

Се Лянь улыбается, чувствуя тепло от одного вида бывшего Повелителя Ветра.

Хэ Сюань сидит за столом, поглощая лапшу из большой миски. Он не смотрит на них, полностью сосредоточенный на своем занятии.

Напротив Хэ Сюаня расположился Мэй Няньцин. Он делает вид, что не замечает стоящую перед ним еду. Се Ляню все еще непривычно видеть глаза своего учителя на таком юном лице. Он мог бы выглядеть нежно и чувственно, если бы не выражение отвращения на красивом лице.

- Ну? Что-нибудь есть? - спрашивает Хуа Чэн, его голос опасно ровный и нежный.

- Он отказывается говорить, - Хэ Сюань хмыкает с набитым ртом.

- Почему я должен разговаривать с тобой, прожорливый маленький призрак? Посмотри, как ты себя ведешь! Это просто позорище! - глаза Мэй Няньцина покраснели. Его лицо белое как мел, а волосы спутаны. Он бросает взгляд на Се Ляня, а затем отворачивается.

- Это я позорище? - Хэ Сюань ослабляет хватку на палочках для еды. Лапша соскальзывает и падает на бархатный ковер. Его голубые глаза хмурятся, когда он смотрит на Мэй Няньцина. - Разве не ты недавно стонал и плакал, пока тебя оттаскивали от игорного стола?

- Не разговаривай со мной таким тоном, юноша! То что ты Князь Демонов, не имеет для меня никакого значения. Я могу прекратить твое жалкое существование щелчком пальцев.

Хэ Сюань пожимает плечами и набивает рот лапшой, хотя его глаза яростно сверкают.

- Достаточно, - Хуа Чэн не повышает голос, но в его голосе чувствуется неоспоримая сила.

Мэй Няньцин тут же переключается на него:

- И ты! Ты расхаживаешь здесь, как самый главный! Ты недостоин даже стоять рядом с Маленьким Высочеством!

Се Лянь напрягается.

- Неужели, - отвечает Хуа Чэн с усмешкой.

- Я так и сказал! Я предупреждал Его Высочество о тебе, грязном, проклятом ребенке, рожденном под Звездой Одиночества! Ты приносишь несчастье всем, кто тебя окружает! Я предупреждал его, я предупреждал его! А теперь посмотри на все те страдания, которые ты причинил!

Хуа Чэн замирает, и выражение его лица становится пугающе мрачным. Его аура, подобно дыму, наполняет воздух в комнате, клубясь по углам черным туманом.

Ши Цинсюань издает странный звук, и Хэ Сюань поднимает на него заинтересованный взгляд.

- Звезда Одиночества?

Если Мэй Няньцин и нервничает из-за растущей жажды крови в воздухе - он этого не показывает.

- Гуоши, - начинает Се Лянь, его нервы на пределе. Он нежно поглаживает плечо Хуа Чэна, успокаивая. - Гуоши, прошу вас. Мы здесь только для того, чтобы спросить о проклятом предмете. Может быть вам что-то известно?

Но Мэй Няньцин игнорируя его продолжает:

- Сколько раз Его Высочество умирал на твоих глазах, Кровавый Дождь? Тьфу! Твоя преданность, как и ожидалось, ничего не стоит! Ты так легко его забыл, и все, что потребовалось, это одно маленькое проклятие!

- Осторожно, - сухо ответил Хуа Чэн пустым голосом, - Если только ты не хочешь воссоединиться со своим демоном. Я могу это устроить.

- Ах ха-ха-ха-ха! Ладно, ладно! - Се Лянь решительно вмешивается в диалог. Краем глаза он видит Могуая и Инь Хая, которые уже взялись за клинки. Инь Юй жестом приказывает им не вмешиваться.

Мэй Няньцин встает из-за стола, сжав руки в кулаки.

- И не думай, что до меня не доходили слухи обо всех этих симпатичных мальчиках, которых ты затаскивал в свою постель, пока Его Высочество тосковал в одиночестве! После всего, через что ты заставил его пройти, я удивлен, что он готов…

- Гуоши! - эхо от крика Се Ляня разнеслось по всему залу. Его желудок скручивает, и рот наполняется кислотой. Он делает глубокий вдох, чтобы успокоиться, отгоняя образы Хуа Чэна в объятиях другого, целующего другого, обнаженных тел в постели…ах… - Мэй Няньцин, я сожалею о вашей утрате. Мне правда жаль. Уход Цзюнь У стал неожиданностью для нас всех, но это не дает вам права говорить так о Сань Лане. Я этого не позволю.

- Гэгэ, - шепчет Хуа Чэн. Он берет Се Ляня за руку, переплетая их пальцы. Кожа Хуа Чэна горячая на ощупь, почти как в лихорадке, и в сердце Се Ляня вспыхивает тревога.

- Нам нужна ваша помощь, - продолжает Се Лянь. Свободной рукой он достает вторую красную коралловую жемчужину из косы Хуа Чэна и кладет ее на ладонь. Бусина горячая, обжигающая на ощупь, и блестит в красном свете фонаря. - Вы узнаете эту бусину?

Мэй Няньцин долго смотрит на него с озадаченным выражением лица, затем фыркает и опускается обратно в кресло. - Это коралловая бусина, которую Бай Усянь использовал, чтобы управлять Лан Ином, первым королем Юннани. Я давно подозревал, что это как-то связано с тобой, Ваше Высочество.

Спину Се Ляня обдает холодом.

- Ах. Да. На самом деле, изначально, это моя бусина. Одна из пары. Я отдал ее Лан Ину еще до того, как он стал королем.

- Теперь понятно, почему Цзюнь У выбрал именно этот предмет для проклятия.

- Из-за одержимости Бай Усяня Его Высочеством? - спрашивает Ши Цинсюань, сидящий за столом рядом с Хэ Сюанем. Он сжимает в своих тонких пальцах кубок полный вина и делает большой глоток.

- Можно с уверенностью предположить, - с горечью отвечает Мэй Няньцин.

- Я что, единственное бедствие, которое не помешано на Его Высочестве Сяньлэ? - спрашивает Хэ Сюань, набивая рот едой.

- Ха-ха-ха-ха-ха! Хэ-сюн! - предостерегает Ши Цинсюань. - Ваше Высочество, значит, бусина - источник этого проклятия? Вы носили ее все это время, не так ли? С тех пор, как Лан Цяньцю вернул ее тебе?

- Ах, -

- Подождите, - Хэ Сюань смотрит на Ши Циньсюаня. - Его Высочество Наследный Принц. Это он был с нами в храме в тот день? Когда мы играли в кости? Это он снял одежду с Кровавого Дождя?

- Ну конечно! - Ши Циньсюань подмигивает Се Ляню. - Я уже тогда подозревал, что Его Высочество и Кровавый Дождь влюблены друг в друга. Они просто еще не знали об этом, и их нужно было слегка подтолкнуть.

- И ты решил утаить эту информацию от меня? От Хуа Чэна? Циньсюань, ты хоть понимаешь сколько времени и сил ты бы нам сэкономил, если бы просто сказал правду?

Ши Циньсюань заметно бледнеет, но решительно продолжает:

- Старина Фэн, Хэ Сюн, помнишь? Его Высочество доверился мне не просто так. Я хорошо его знаю, и он и мухи не обидит. Вам придется поверить мне на слово. В любом случае, не то чтобы ты никогда не лгал мне.

Хэ Сюань напрягается и переключает свое внимание обратно на еду. Один из слуг Дома Блаженства уносит почти пустую тарелку, стоящую перед ним, и ставит на ее место новую, с предательски высокой горкой лапши и креветок. Черновод энергично набрасывается на блюдо.

Ши Циньсюань хмурится, устремляя взор на Хуа Чэна.

- Кровавый Дождь, так теперь твои воспоминания вернулись? Я вижу, вы двое снова близки, совсем как раньше.

- Мне не нужны воспоминания, чтобы быть рядом с Гэгэ, - отвечает Хуа Чэн ледяным тоном. Он отпускает руку Се Ляня, взамен притягивая его к себе за талию, слегка сжимая пальцы прямо под ребрами.

- Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха, истинная любовь всегда побеждает! - охотно поддерживает его бывший Повелитель Ветра, допивая остатки вина из бокала.

Се Лянь вздрагивает и льнет ближе к Хуа Чэну. Его сердце переполняют эмоции, а глаза наполняются слезами. Ах, он так устал. Так сильно устал. Ему хочется забраться в объятия Хуа Чэна и уснуть вечным сном.

Мэй Няньцин скрещивает руки на груди, его налитые кровью глаза прищуриваются:

- Пф-ф! И ты смеешь так говорить, после того как ты себя вел? После того как ты предал Его Высочество? Неудивительно, что духи черных пагодПП: Тут я немного не поняла, либо я чего-то не помню из канона? пришли в восторг, почувствовав тебя! Тебе суждено сгинуть в небытие!

Хуа Чэн наклоняется, чтобы поцеловать Се Ляня в уголок губ, его руки на талии бога сжимаются крепче. Когда он снова выпрямляется в полный рост, на его губах играет леденящая душу усмешка. Его опасная красота ощущается еще острее.

- Неужели прославленному советнику из королевства Сяньлэ так трудно отличить свои собственные чувства от чувств других людей? Возможно, это вы чувствуете, что вас предали, а? Разве ваш возлюбленный не передал свой прах другому? И когда он понял, что объект его привязанности недосягаем, он решил, что лучше погибнуть, чем довольствоваться вами, не так ли?

- Сань Лан! - кричит Се Лянь в ужасе.

Мэй Няньцин запускает руки в свои спутанные волосы. Его хрупкое тело дрожит, а грудь быстро поднимается и опускается.

- Ты, демон! Проклятый ублюдок! Ребенок, упавший со стены во время Церемонии Поклонения Небесам! Я сразу понял, что ты воплощение зла, как только увидел впервые - грязное, отвратительное ничтожество, цепляющееся за драгоценные одежды Его Высочества! Тьфу! Что проклятый призрак, вроде тебя, может знать о любви, длящейся тысячелетия? Что ты вообще можешь знать? Ты запер своего возлюбленного в темнице, где его практически изнасиловали, и чуть не убили? А затем выставляешь напоказ маленького призрака! О да! Я наблюдал за тем, как эта маленькая штучка кормила тебя с рук, не в силах оторваться! И все это на глазах у Его Высочества. Горе мне, что это не Се Лянь потерял воспоминания! Ему было бы лучше без тебя!

Красной вспышкой Хуа Чэн исчезает из объятий Се Ляня, в мгновенье ока оказываясь рядом с Мэй Няньцином, сжимая того за горло. Его черные ногти впиваются в мягкую кожу. Мэй Няньцин брыкается и корчится, его ноги болтаются воздухе, опрокидывая стул. Атмосфера убийства в комнате нарастает, пока не становится удушающей. Свечи на столе гаснут одна за другой. Вихри духовной ауры Хуа Чэна шевелят его волосы цвета воронова крыла, которые бешено танцуют при каждом порыве ветра. Эмин вибрирует, вися в воздухе рядом с Хуа Чэном, излучая чистое зло.

Глаз Хуа Чэна становится красным, его черная аура пульсирует и клубится вокруг него:

- Только посмей сказать еще хоть слово. Давай, я жду.

Мэй Няньцин предпринимает отчаянную попытку что-то сказать, но из горла вырываются только невнятные хрипы, и его глаза беспомощно закатываются. Лицо советника медленно приобретает лиловый оттенок.

- Сань Лан! - вскрикнул Се Лянь, и с нечеловеческой скоростью бросается вперед, чтобы закрыть собой своего старого учителя. Хуа Чэн неохотно расслабляет свою хватку, и Мэй Няньцин с громким звуком падает на пол, кашляя и хватаясь за горло.

Се Лянь опускается на пол рядом с ним, - Гуоши, гуоши, вы в порядке?

Мэй Няньцин отталкивает его, все еще кашляя. Наконец, он выравнивает дыхание, и продолжает:

- Этот демон станет твоей погибелью, Ваше Высочество. Ты совсем лишился разума? Все это отчаяние - эти страдания - это все Звезда Одиночества.

- Достаточно, - прерывает его Се Лянь. С Мэй Няньцином всегда было сложно, но сейчас он перешел черту. - Ничего из сказанного вами не является виной Сань Лана, и я не позволю вам клеветать на него. А теперь, ответите ли вы на мои вопросы?

Мэй Няньцин на мгновение встречается с принцем взглядом, и от того, что отражается в его глазах, у Се Ляня захватывает дух. Горе. Стыд. Раскаяние. Сожаление. В глазах Мэй Няньцина, Се Лянь видит, как образ Цзюнь У превращается в пепел, исчезает из жизни, чтобы никогда больше не вернуться в цикл реинкарнаций. Его сердце сжимается от горя. Если бы Хуа Чэн когда-нибудь так рассеялся, он бы... Он бы... ах, ах, он не может даже думать об этом.

Мэй Няньцин фыркает, все еще с опаской поглядывая на Хуа Чэна. - Да, да, хорошо. Говори быстрее. У меня нет никакого желания здесь задерживаться.

- Эта бусина, - Се Лянь сглатывает, но в горле все равно сухо. - Как именно Цзюнь У ее использовал, чтобы контролировать Лан Ина?

Наступает долгое молчание. Фонари гаснут, а ветви сливовых деревьев в саду ломаются под тяжестью тяжелого мокрого снега.

- Бай Усянь выбрал Лан Ина с осторожностью, - говорит Мэй Няньцин голосом лишенным эмоций. - В нем не было ничего особенного. Он был всего лишь грубым простолюдином. Бусина, которую вы ему так щедро подарили, — когда Бай Усянь понял, что это такое, что это подарок от вас, он был в восторге. О, как много это значило, по его мнению. Подарок Бога несчастий. Глубоко символично.

- Продолжайте, - вмешивается Хэ Сюань, - Не нужно разводить поэзию на пустом месте.

Мэй Няньцин фыркает, но все же продолжает:

- Бай Усянь напитал бусину проклятой энергией, чтобы влиять на действия Лан Ина. В моем понимании, это проклятие должно усиливать горе, отчаяние и ярость. Если у носителя есть душевная травма - бусина выносит ее на поверхность, расширяя и усиливая до тех пор, пока она не станет невыносимой, — пока носитель полностью не погрузится в нее. Бусина усилила манию Лан Ина, поэтому, когда Бай Усянь предложил ему поместить неупокоеные души его жены и сына в свое тело, он легко согласился. Все остальное уже история. Сяньлэ было уничтожено армией Лан Ина, с помощью Бай Усяня.

Сердце Се Ляня трепещет где-то в груди. В глубине сознания он видит искаженное горем лицо Лан Ина, плачущие лица жены и сына, которые вырываются у него из груди. Лан Ин поблагодарил его за бусинку, которая покатилась к их ногам. Затем он умер.

- Но сейчас? И…почему? Что общего у этой истории, и Сань Лана, потерявшего воспоминания обо мне?

Ох, он совсем ничего не понимает! Он не был ни поглощен горем, ни погружен в отчаяние. Много всего случалось с ним за его долгую жизнь, многое, о чем он предпочел бы не думать, но ничто из этого не было невыносимым. Могла ли бусина действительно стать источником проклятия? Или это было что-то другое?

- Ох, откуда мне знать! - Мэй Няньцин взмахивает руками. - Возможно, бусина тут и не причем, ведь по виду у вас все отлично!

- Как вы… - Се Лянь сжимает руки на коленях, чтобы скрыть дрожь, - Узнали все это? Про Лан Ина и коралловую бусину?

Мэй Няньцин смотрит вдаль, его губы слегка приоткрыты, он не замечает отчаяния Се Ляня. - Что-то из этого я видел своими глазами, что-то Его Высочество сам мне рассказал. Знаешь, он доверял мне. Только мне. Я был единственным, кого он хотел видеть во время заключения на Горе Тунлу. - Он рассматривает свои ладони. - Было хорошо, когда проклятие забрало его воспоминания. Цзюнь У наконец-то перестал все время говорить о тебе. Мы наконец-то смогли снова узнать друг друга, без этой слепой одержимости.

Се Лянь вздохнул, - Я рад, что у вас было это время. Мне действительно жаль, что все так получилось.

- Он сделал свой выбор, я полагаю.

Се Лянь решительно отогнал мысль о Хуа Чэне исчезающем в облаке бабочек. Он не станет даже думать об этом. Горло сжимается, и дышать становится тяжело.

- Гуоши. Что делать с проклятием? Могло ли он быть вызвано этой бусиной?

Мэй Няньцин поднимается на ноги, и Хуа Чэн помогает Се Ляню сделать то же самое.

- Если дело в бусине, то единственное решение - это раздавить ее. Разве ты не чувствуешь зло, исходящее от нее?

- Нет, Совсем не чувствую, - отвечает Се Лянь, глядя на красную горошину на ладони.

Его мать подарила ему эти серьги. Она напевала мягкую мелодию, пока помогала ему их надеть , улыбаясь в отражении зеркала. Она немного играла с его волосами, перебирая шелковые прядки.

"Лянь-Лянь, мой маленький принц, смотри на воду. Оно ждет, оно ждет."

Он отчетливо видит ее сейчас - тело, покачивающиеся на балке в их хижине. Ее налитые кровью глаза открыты, смотря в пустоту. Скрип покрытых снегом деревьев в саду, превращается в скрип деревянной балки, пока его родители раскачиваются на ней как на качелях.

Жое извивается у него на запястье, ее край высовывается из рукава.

Кто-нибудь! Кто-нибудь, убейте меня!

Он лежит на пляже в металлическом сиянии одиночества этого дня. Ледяные волны плещутся у его ног. Чайки в небе горланят свою печальную песню. Его ребра похожи на песчаные дюны, на языке запеклась соль. Заросший осокой берег колышется вокруг него, и его несчастное сердце слабо бьется, разгоняя по организму кровь.

Мой маленький принц, звезда одиночества больше не одинока…

Се Лянь чувствует кровь на языке. Он также чувствует черное лезвие меча между ребер. Но когда он опускает взгляд - внизу нет никаких ран. Нет даже шрама. Он не заслужил даже этих шрамов. Он не заслужил…

Помогите.

Помогите, помогите, помогите!

Помогите, помогите, помогите, помогите мне!

Больно, больно, больно, больно, БОЛЬНО, БОЛЬНО, БОЛЬНО, БОЛЬНО!

Он снова в гробу - в его сердце кол.

Он тонет.

Он горит заживо.

Он умирает от голода.

Он смотрит как его королевство горит.

- Сань Лан! - зовет Се Лянь, стуча зубами. Он тяжело дышит, каждый вдох полон холода.

Вокруг него порхают бабочки, серебристые и прозрачные. Они падают к его ногам, как звездная пыль, и из горла вырывается вопль. Он подвел Хуа Чэна — он подвел, подвел. Возможно, ему следовало отпустить его. Возможно, лучше быть забытым — забытым Небесами и смертными. Забытым призраками. Если он забудет об этом, то сможет утонуть в своих воспоминаниях. Он сможет отпустить…

Помогите.

Помогите, помогите, помогите!

Помогите, помогите, помогите, помогите мне!

Больно, больно, больно, больно, БОЛЬНО, БОЛЬНО, БОЛЬНО, БОЛЬНО!

Мой маленький принц…

Огромная волна горя иссякает. Он как будто выходит из своего тела, плывет, смотрит вниз с высоты. Он ничего не чувствует. Он видит только свое собственное безмятежное лицо, в то время как его кровь заливает лед.

- Маленькое высочество! Что с тобой происходит?

- Кровавый Дождь! - он чувствует нежные поглаживания Циньсюаня на спине. - Ваше Высочество! Тш-ш-ш, все хорошо!

- Гэгэ, Гэгэ, посмотри на меня! Ты можешь дышать вместе со мной? - Хуа Чэн берет принца за руку и прижимает ее к своей груди. Он делает глубокий, медленный вдох, и Се Лянь пытается повторить, но его дыхание слишком быстрое и прерывистое.

Бусина горит на его ладони.

Он встречает пылкий взгляд Хуа Чэна. Его темные глаза расширены в страхе. Они долго смотрят друг на друга, и быстро бьющееся сердце Се Ляня никак не сочетается с ледяной зимой в его душе.

- Гэгэ, - тихо говорит Хуа Чэн, - Ты совсем без сил. Я прикажу приготовить для тебя ванну.

- Я должен…ах…ха-ха! Я должен вернуться в Небесную Столицу.

- Гэгэ…

- Может…ах…может Линвэнь найдет какую-нибудь информацию о проклятии. Нам нужно…ах…ах-а…

Хуа Чэн наклоняется и, положив одну руку Се Ляню на спину, а другую - под колени, поднимает его.

С принцем на руках, Хуа Чэн бесшумно следует по коридорам и залам Дома Блаженства. Все тело Се Ляня сотрясает дрожь, его зубы стучат. Грудь Хуа Чэна обжигает его щеку, но он не может удержаться и прижимается к нему. Хуа Чэн так вкусно пахнет. Как дым и цветы — как его любимые благовония, которые верующие возжигали в его храмах.

Они входят в самые красивые купальни, которые Се Лянь когда-либо видел, - даже красивее, чем были во дворце Сяньлэ. Они украшены резьбой по мрамору и инкрустированы драгоценными камнями. Над огромными бассейнами с водой поднимается пар с ароматом роз.

Хуа Чэн усаживает его на шелковый диван и начинает снимать с него порванную черную мантию и промокшие ботинки. В процессе, мантия трескается от засохшей крови.

- Сань Лан… - шепчет Се Лянь.

- Ш-ш-ш, Гэгэ, отдыхай. Этот слуга как следует о тебе позаботится.

Как только Се Лянь оказывается обнаженным, а его волосы, покрытые запекшейся кровью, распущенными, Хуа Чэн снова поднимает его и относит в бассейн.

- Сань Лан, твоя одежда! Шелк испортится от воды!

- Все в порядке, Гэгэ.

Вода обжигающе горячая и такая восхитительная. Се Лянь задыхается и мычит от интенсивности ощущений, погружаясь в нее. Он чувствует оцепенение — он далеко от своих собственных мыслей. Но также он чувствует прикосновение пальцев Хуа Чэна, когда тот моет его волосы с помощью ароматических масел. И только теперь Се Лянь осознает, в каком он состоянии. Его тело покрыто порезами и синяками, оставшимися со времен взрыва в Игорном Доме, боль в голове не дает сосредоточиться.

Призрачные бабочки Хуа Чэна материализуются в воздухе, усаживаясь на поврежденные участки влажного тела Се Ляня. Кожу покалывает, пока она заживает, и принц вздыхает.

Горячая вода льется ему на подбородок в такт движениям Хуа Чэна. Все как в тумане, веки Се Ляня тяжелеют. Но, дрейфуя в воде, Се Лянь чувствует себя странно. В нем снова начинает подниматься паника. Вода, льющаяся на него, ощущение невесомости, все это порождает скользкое черное чувство глубоко внутри него. Тошнота обжигает живот.

- Сань Лан, - вздыхает он, - Мы можем вылезти из воды? Сейчас?

- Конечно, - тут же отвечает Хуа Чэн, немного нахмурившись.

Он помогает ему выбраться из ванны, вытирает его насухо полотенцем, а затем облачает в прекрасно сшитую белую зимнюю одежду. Он несет Се Ляня в свою собственную спальню, в которой принц был всего однажды.

Се Лянь уютно устраивается под теплыми одеялами, у его ног лежат горячие камни, завернутые в бархат. Он вздыхает и вздрагивает, вдыхая аромат жасмина, пропитывающий подушки. Хуа Чэн вынимает коралловую бусину из его пальцев и опускает ее в странный медный сосуд с плотно закрывающейся крышкой.

Се Лянь не помнит, как заснул.

Он не помнит, что ему снилось.

Следующим утром он просыпается в одиночестве, хотя простыни еще примяты, словно Хуа Чэн был здесь совсем недавно.

Он соскальзывает с изысканно застеленной кровати и натягивает на себя мягкие белые одежды. В залах Дома Блаженства тихо. Пусто. Он с удивлением обнаружил Ши Цинсюаня в утренней гостиной, на лице которого застыло выражение тревоги. Это необычное зрелище - видеть веселого и энергичного бывшего Повелителя Ветра в таком состоянии.

- Старина Фэн. Доброе утро, - приветствует его Се Лянь, все еще немного хриплым со сна голосом. - Вы не видели Сань Лана?

- Ваше Высочество, - Циньсюань взмахивает руками, - Ха-ха-ха-ха, ваш Кровавый Дождь и Хэ-сюн только что ушли. На Небесах произошло удивительное событие.

Се Лянь хмурится, но если говорить прямо, его не очень волнует, что происходит на Небесах.

- Никто не пострадал? Фэн Синь и Му Цин в порядке?

Морщинка на лбу Ши Циньсюаня углубляется, - Они в порядке, Ваше Высочество. Просто…

- Хм?

- Сегодня состоится инаугурация нового Небесного Императора.

Се Лянь удивленно открывает рот. По спине пробегает странное покалывание.

- Оу? Я полагаю, они наконец устали ждать меня. Кого они выбрали?

- Генерал Тайхуа будет коронован сегодня. Возможно, это даже уже произошло.

Се Лянь кивает, но что-то кажется неправильным. Какое-то ощущение…

- Ах. Лан Цанцю. Он будет хорошим императором. Он сильный и справедливый, хотя и немного упрямый.

Ледяной ветер задувает в открытое окно, принося с собой запах свежего снега.

- Да, верно. Только вот…хорошо. Они избрали его не по этим причинам, - говорит Ши Циньсюань с вымученной улыбкой.

- Ох?

- Они выбрали его, так как он победил Цзюнь У.

Се Лянь замирает.

- Ох, - он прерывисто вздыхает и поворачивается к открытой двери, - Я должен…ах…я должен поговорить с Фэн Синем и Му Цином. Да, я действительно…мне…

- Ваше Высочество! - кричит ему вслед Циньсюань, - Вы не можете поговорить с ними!

- Ха-ха-ха-ха! Почему это? - принц замирает в дверном проёме.

Циньсюань отвечает не сразу, и Се Лянь уже начинает сомневаться, что вообще услышит ответ.

- Вы не можете с ними поговорить, потому что они вас не помнят.

Chapter Text

- Гэгэ.

Се Лянь застыл в полукруглом проходе, ведущем к красивому саду. Крупные хлопья снега застыли в воздухе, безразличные, словно призраки, ветки деревьев блестели покрытые льдом. Тишина давила, и мысли сливались в какофонию.

Воспоминания прокручивались, возвращая одну и ту же мысль снова и снова. Он не понимает!

Если Лан Ин был так сильно поглощен горем, что согласился принять Поветрие Тысячи Ликов на собственное тело, позволил Бай Усяню втянуть его в войну, поддался ярости, ненависти, агонии скорби... И все это из-за проклятой коралловой бусины? Но почему же тогда Се Лянь не испытывает такого же приступа отчаяния?

Если проклятая бусина вытягивает старые травмы, которых у Се Ляня, конечно, предостаточно, почему он тогда продолжает жить как раньше? Проклятие сработало неправильно? Это очень древнее проклятие, и его создатель исчез. Возможно, оно стало менее эффективным.

Сначала Се Ляня позабыли все призраки, теперь и боги. Это работа коралловой бусины?

Скользкое черное чувство в животе колышется и оползает. Как призрак Сюянь-учерная черепаха, обвитая змеей, которую он случайно проглотил несколько сотен лет назад. Это была ужасная смерть. Ему было так холодно. Так невыносимо холодно. Его пальцы сначала посинели, затем почернели, затем отвалились. Что бы он ни делал - он не мог согреть себя, он боялся, что его кости вот-вот проткнут кожу. Наконец он замерз насмерть, и змея прогрызла себе путь наружу, оставив зияющую рану в его груди, которая успела загноиться к моменту его пробуждения. Он умер снова вскоре после этого. Наверное, даже больше, чем один раз. Он плохо помнит, что тогда происходило, да и не хотел бы думать об этом. Это была одинокая смерть. В бреду он звал свою мать - он думал, что ветка, на которой он лежал, это ее рука.

Он столько раз умирал самыми ужасными смертями. Намного больше, чем он может припомнить. Умирать в огне было неприятно, но боль всегда была такой мучительной, что у него не было ни минуты, чтобы задуматься о своем одиночестве. Тонуть было не менее неприятно, но просыпаться после, было особенно одиноко.

Как-то раз его унесло в океан, и он тонул снова и снова. Когда он наконец очнулся, его одежда исчезла, тело распухло и пропиталось водой, и он совсем не понимал, где находится. Ему показалось, что он слышит голос матери. Он был так уверен, что она рядом, что звал ее снова и снова.

- Гэгэ, - снова зовет Хуа Чэн, и Се Лянь хочет посмотреть на него, но его взгляд прилип к обледенелым деревьям, усыпанным мягкими снежинками, мерцающими голубыми и лиловыми искрами. Невероятно прекрасное зрелище. От холода ему хочется спать.

- Ши Циньсюань все еще знает, кто я, - говорит Се Лянь, хотя уже знает, что ответит ему демон.

Звон ботинок Хуа Чэна становится громче, вместе с его приближением. Се Лянь закрывает глаза и прерывисто вздыхает, прижимаясь к теплу Хуа Чэна, позволяя аромату цветов и дыма успокоить его.

- Ши Циньсюань больше не бог.

Се Лянь знает. Конечно, он уже знает.

- Сань Лан вернулся из Небесной Столицы?

- Да.

- Лан Цанцю был моим учеником, ты знаешь?

Се Лянь с трепетом открывает глаза. Снежный свет пробегает по полу яркими голубыми волнами, и у него возникает смутное ощущение, что он находится под водой. Все происходит медленно, будто подернуто рябью.

- Гэгэ, Генерал Тайхуа отказался от позиции Небесного Императора. Он не хочет в этом участвовать. Ему навязали эту идею также, как и тебе, только с еще меньшим обоснованием.

- Ох? - Се Лянь наконец поднимает взгляд. Хуа Чэн смотрит на него с тревогой.

Князь Демонов выглядит потусторонне бледным в сумеречном свете, его иссиня-черные волосы выбились из растрепанной косы, красная коралловая бусина покоится на ключице. Его глаза широко раскрыты, и он выглядит таким юным. Таким болезненно красивым и юным. Между его тонкими черными бровями пролегла морщинка, и Се Лянь протянул руку, чтобы разгладить ее.

- Он утверждает, что не побеждал Цзюнь У.

- Ах, - Се Лянь сглатывает. - Я полагаю, теперь все в Небесной Столице немного сбиты с толку.

- Этим идиотам не нужно проклятие, чтобы делать глупости. Бесполезный мусор.

Се Лянь положил голову на плечо Хуа Чэну в поисках тепла и комфорта.

Хотя бы они перестанут бегать ко мне, пытаясь убедить меня стать императором.

- Небеса недостойны того, чтобы ими управлял Гэгэ.

Се Лянь неловко смеется:

- Я полагаю, это спорный вопрос. Возможно, это к лучшему. В моей жизни было время, когда быть забытым всеми богами призраками и людьми, было бы счастьем!

Хуа Чэн ничего ему не отвечает.

- Хм-м, но что же происходит в мире смертных? Возможно, мне стоит вернуться в Деревню Водных Каштанов.

- Гэгэ, я был в мире смертных сегодня утром, пока ты спал. Толпы недостойных все еще строят храмы в честь Бога Войны В Короне Из Цветов, приветствуя его, как нового Небесного Императора.

- М-м, - Се Лянь резко вздыхает, - Я полагаю, что боги не могут видеть эти храмы? Что насчет тебя?

- Ни я, ни Хэ Сюань не смогли увидеть лица божественных статуй - для нас они выглядят как пустое место, как и на Горе Тунлу. Мы также не можем прочитать надписи на табличках. Но этот бывший Повелитель Ветра сказал, что сейчас построено больше храмов в честь Бога Войны В Короне Из Цветов, чем когда-либо было у Цзюнь У.

- Я никогда к этому не стремился. Они все равно не захотят видеть меня императором. Я плохо подготовлен. Они пожалеют о своем выборе, когда мир погибнет в огне и чуме.

- Не говори так. Это неправда.

- Ах, ха-ха-ха-ха. Хорошо. В любом случае, не думаю, что это имеет значение. Думаю, если я правильно понял схему проклятия, смертные станут следующими. - его мысли путаются, тело пробивает дрожь. - Какое все таки любопытное проклятие! Никогда не слышал ни о чем подобном. А ты, Сань Лан?

- Гэгэ…

- Сань Лан, я не понимаю. Я не…ах…аха…почему это все происходит? Я не скорблю. Не пребываю в бездне отчаяния. Никто не забыл Лан Ина, когда он владел проклятой бусиной. Я должен… Мне нужно… Я каким-то образом проклял сам себя? Это единственное логичное объяснение, до которого я смог додуматься. Посмотри, через что я заставил тебя пройти. Тебя, и всех остальных.

Хуа Чэн взял его за руку и чуть сжал, крепко переплетая их пальцы. Последние лучи сумеречного света мелькают в отдалении, и все погружается во мрак.

- Возможно, все не так просто, - начинает Хуа Чэн. - Мы все переживаем горе по разному. Позволь я скажу, что думаю: ты пережил слишком ужасные вещи. То, что никто другой бы не смог. Чтобы жить дальше, инстинкт самосохранения берет верх, и мы хороним прошлое. Иногда заживо.

- Ох, да, я был похоронен заживо. - мысли Се Ляня заглушает тихо падающий снег. Ему холодно. Так сильно холодно. - После того…ах…когда я… - сколько раз он умер в том гробу? 100? 1000? 10 000? Он почти ничего не помнит о том времени. О той агонии. Воспоминания давят на него, как крышка гроба. В рваной ране на груди пульсирует кровь, она вытекает, и вытекает, пока он не утонет в ней. Пока кровь не заполнит его легкие, как вода, и он тонет, тонет, тонет. Его ребра торчат из разорванной одежды. Он совсем один. Один в своих воспоминаниях. Тонет во времени.

- Гэгэ? - голос Хуа Чэна доносится откуда-то издалека, словно их разделяет слой льда. Он сжимает ладонь принца чуть сильнее. - Ты скорбишь…

- Нет! - вскрикивает Се Лянь с такой силой, что удивляет их обоих. Только теперь он замечает, что дрожит. Его челюсти так сильно сжаты, что зубы скрипят.

Змея скрутилась в животе, и он покрывается мурашками.

Время замедляет свой бег.

Он чувствует, как мир вращается под ними, и ему кажется, что он на самом деле находится не здесь, а просто вспоминает об этом разговоре. Он не в Доме Блаженства. Он не с Хуа Чэном. Он один, на Горе Тайцан, мечтает о жизни, которой у него никогда не будет. Ему остаются только воспоминания.

Он тонет.

- Гэгэ! - и вот он оказывается в объятиях Хуа Чэна. Хуа Чэн, Хуа Чэн, Сань Лан, единственная непреодолимая сила на этой планете. Единственное безопасное место.

- Что…что если…ах… Сань Лан, что если ты никогда меня не вспомнишь? - его слезы превращаются в маленькие льдинки на щеках.

Хуа Чэн нежно перебирает его волосы пальцами, затем оставляет поцелуй на макушке принца.

- Гэгэ уже забыл? Прошлое мертво. Все что важно, это Гэгэ. Я знаю тебя. Я всегда узнаю тебя, помню я об этом или нет.

Они стоят так некоторое время, держа друг друга в объятиях, пока дыхание Се Ляня не выравнивается, и он не перестает дрожать.

- Гэгэ, тебе нужно отдохнуть. Принять горячую ванну и поспать. Ты такой холодный.

Се Лянь смутно осознает, что его куда-то ведут по коридорам Дома Блаженства. Кажется, его раздевают, но на этот раз не погружают в воду. Они сидят на мраморных ступенях, и теплая вода омывает их ноги. Пока он ощущет твердый пол под ногами, вода его не пугает. Он не дрейфует на поверхности, он не исчезнет в водной бездне. Хуа Чэн интуитивно понимает его страхи - прижимает крепче к груди, промывает волосы мыльной водой, словно он все еще принц, а не Бог Мусора. Вода такая горячая, что почти обжигает, но это то, что ему сейчас необходимо.

Ничего не говоря, Хуа Чэн вытирает его полотенцем и помогает одеться в теплые мягкие одежды. Он так далеко от своего тела, что не может полностью осознать происходящее. Он так далеко. Между ними столетия, глубокие, как дно океана. Это все реально? Это его тело?

Он избегает взгляда Хуа Чэна. Он знает, что там увидит.

Черная змея ползет по его животу. Из раны на груди течет кровь. Жое сжимается вокруг его шеи. Соленая вода наполняет легкие. Меч из черного нефрита вонзается между ребер.

Кто-нибудь, убейте меня! БОЛЬНО! БОЛЬНО! БОЛЬНО!

Это по-настоящему?

- Где бусина, Сань Лан? Она мне нужна.

- Ш-ш-ш, Гэгэ. Я отдам ее тебе завтра. Сейчас тебе нужно отдохнуть.

В покоях Хуа Чэна темно. Огонь трещит и шипит в очаге, облизывая древние камни. Воздух в комнате тяжелый, горячий, но Се Лянь едва это замечает, вздрагивая в руках Хуа Чэна, пока они не оказываются плотно укутаны в одеяло. Се Лянь кладет голову на грудь демону, пытаясь услышать биение его давно умершего сердца.

Они лежали так неопределенное время. Се Лянь балансировал на грани сна и бодрствования. Когда он снова проснулся, огонь в камине превратился в тлеющие угли, и комната погрузилась в тишину.

- Сань Лан?

Хуа Чэн проводит пальцами по своим все еще влажным волосам, оставляя поцелуй на кончиках.

- Хм-м? - послышалось в ответ.

- Мы должны ее уничтожить, верно?

- Мне жаль, Гэгэ, - отвечает Хуа Чэн после долгой паузы. - Это единственный способ.

- На самом деле, мне немного страшно, - моргая в темноте шепчет Се Лянь. - Я боюсь, что ты будешь винить себя, когда вернешь воспоминания. Так что, я хочу чтобы ты знал, что это не твоя вина. И этот…ах…ах…этот…этот мальчик. Этот красивый призрак, который…

- Гэгэ разбивает мне сердце, когда думает, что я бы причинил ему такую боль, - отвечает Хуа Чэн с ощутимым напряжением в голосе. - Этот парень был просто подхалимом, пытавшимся завоевать мое расположение. Я позволил ему это, потому что хотел проверить твою реакцию. Тогда я еще был уверен, что ты шпион. ПП: все, комментаторы, переобуваемся, Хуа Чэн хороший))

- Ах, конечно. Прости, что вообще заговорил об этом, - поспешил ответить Се Лянь, чувствуя как горят щеки.

- Нет, Гэгэ, некоторые вещи должны быть четко обозначены. Я не был ни с кем, с тех пор как вернулся. Я не испытывал ни к кому интереса. Я не препятствовал слухам, но я ни к кому не прикасался. Кроме тебя, конечно.

Се Лянь тяжело сглатывает, прикрывая глаза. Он полностью отдается ощущениям пальцев Хуа Чэна в своих волосах. Это приятно - быть в чьих-то объятиях. Чувствовать прикосновения. Он делает глубокий вдох.

- Ах, Сань Лан, я не должен был скрывать от тебя правду. Это было неопределенное время для тебя.

- Когда я вернулся, снова стал целым, мои воспоминания возвращались очень медленно, и когда это произошло, они все равно были в беспорядке. Я не мог тебя вспомнить, но я все еще чувствовал твое присутствие. Я знал, что что-то держит меня в этом мире. Оно тянуло меня с невероятной силой. Все казалось неправильным, пока ты не вошел в Игорный Дом. - пальцы Хуа Чэна замерли. - С того момента я не мог думать ни о чем другом. Я должен был знать, что это был ты.

Се Лянь тихо улыбнулся в темноте, чувствуя как ускорилось его сердцебиение. - Я должен признаться, что было довольно интересно увидеть эту сторону тебя. Раньше я только слышал рассказы о том каким устрашающим может быть Алое Бедствие. Теперь я смог испытать все это от первого лица.

- Гэгэ, - простонал Хуа Чэн.

- Это правда! Сань Лан был таким опасным! Настоящий Князь Демонов! Фэн Синь и Му Цин пытались предупредить меня, и теперь я понимаю, почему! - поддразнивает принц, и Хуа Чэну остается только спрятать лицо в изгибе его шеи.

- Гэгэ, ты так погубишь меня.

Они снова погружаются в уютное молчание, и Се Лянь почти снова задремал поддавшись нежным поглаживаниям, когда Хуа Чэн снова заговорил.

- Расскажи мне, как мы впервые встретились?

- Ах, - прошептал Се Лянь, прижимаясь к Хуа Чену. Он так приятно пахнет. Так приятно просто лежать рядом с ним. - Ты упал с неба прямо мне на руки. Это произошло во время Церемонии Поклонения Небесам, так что, мне пришлось крепко держать тебя, пока я сражался с Му Цином. Ты был таким маленьким. Таким милым. Тебе было всего десять лет, а мне было семнадцать, но ты казался таким маленьким, с бинтами, прикрывающим твой красный глаз. Ты так стеснялся своего глаза.

Хуа Чэн делает глубокий вдох, но ничего не говорит.

- Мы встречались еще несколько раз после. Мой двоюродный брат, Ци Жун, посадил тебя в мешок и протащил за каретой. Я не смог простить ему это. А после, ты вступил в мою армию. - горло принца сжимается, и ему приходится несколько раз сглотнуть, чтобы продолжить. - Даже смерть не смогла удержать тебя. Ты был так предан мне. До недавнего времени я и не подозревал, насколько. Как раз перед тем, как ты снова рассеялся. А потом ты ушел, и у меня так и не было возможности сказать тебе, что я чувствую.

- И что же Гэгэ чувствует? - очень тихо, почти с трепетом, спросил Хуа Чэн.

- Если бы я был призраком, Сань Лан был бы моей причиной оставаться в этом мире. - Се Лянь не может сдержать слезы, и Хуа Чэн слизывает их с его лица.

- Гэгэ, я всегда буду твоим самым преданным верующим. Даже если я не помню об этом. Это ничего не меняет. Это не мои воспоминания принадлежат тебе. Это все мое существование.

- Я… -

“Не заслуживаю тебя” остается не произнесенным.

Хуа Чэн прижимает его к груди. Се Лянь плачет, уткнувшись в его шелковую рубашку, глубокие прерывистые рыдания сотрясают все тело. Он не плакал так с тех пор как был ребенком. Возможно, и тогда все было иначе. И стоило начать - он не может остановиться. Хуа Чэн медленно поглаживает его, успокаивая, покачивая из стороны в сторону, так нежно, словно морские волн в спокойный день. Когда Се Лянь засыпает, он не видит снов.

Проснувшись на следующее утро, он видит Хуа Чэна, сидящего на краю кровати. Демон перекатывает красную коралловую бусину между пальцев. Он смотрит на нее с отсутствующим выражением лица.

- Сань Лан?

- Она горячая, - отвечает демон, поворачивая голову к принцу.

Се Лянь выбирается из под одеяла и подползает к Хуа Чэну. Он рассматривает бусину, не решаясь коснуться.

- Гэгэ может ощутить энергию обиды исходящую от нее?

Се Лянь отрицательно качает головой. Для него эта бусина ничем не отличается от той, что Хуа Чэн носит в волосах.

- Моя мать подарила их мне. Это были серьги. Это был последний подарок, который она успела мне преподнести.

- Мне жаль, Гэгэ. - в черном глазу Хуа Чэна плещется сожаление. - Но это необходимо сделать.

- О, я понимаю. Все в порядке.

Хуа Чэн снимает вторую бусину с кончика своей косы.

- Гэгэ…

- Нет, она твоя. Мой подарок. Видишь, теперь все официально!

- Я полагаю, мне придется засыпать мою невесту подарками взамен, - отвечает Хуа Чэн, смеясь.

- Н-невесту? - Се Лянь едва не подавился собственным вдохом.

Хуа Чэн нацепляет на лицо выражение оскорбленной невинности:

- Гэгэ сказал, что я его причина жить! Разве это не значит, что он готов сыграть свадьбу с этим скромным Князем Демонов?

- Сань Лан! - принц прижимает руки к своим пылающим щекам, пытаясь игнорировать довольную ухмылку демона.

Раздается стук в дверь, и Инь Юй входит с подносом чая. Щеки Се Ляня становятся еще краснее, хотя казалось это уже невозможно. Быть пойманным в постели Хуа Чэна бывшим небожителем, хоть этот небожитель и не помнит его в данный момент.

Инь Юй, к его чести, никак не реагирует на открывшуюся перед ним сцену. Он оставляет поднос на столике у кровати и поворачивается к Хуа Чэну:

- Господин Черновод ожидает вас в обеденном зале.

Хуа Чэн недовольно смотрит в ответ, но все же встает с кровати, начиная одеваться. Инь Юй вышел, оставляя бога и демона наедине.

- Гэгэ присоединится ко мне за завтраком? Хэ Сюань такой нудный. К тому же, кто-то же должен смеяться над его манерами вместе со мной?

К тому времени, как Се Лянь и Хуа Чэн появляются в обеденном зале, Хэ Сюань поглощает целый поднос с булочками. Ши Цинсюань сидит рядом с ним и продолжает болтать, обмахиваясь веером. К еде он не притронулся, но вместо этого пьет темный ароматный чай.

Хуа Чэн отодвигает стул для Се Ляня, отмахиваясь от спешащих помочь слуг, и сам наливает ему чай.

- Это ничтожество - Мингуан временно выбран главным на Небесах. Они пытались обратиться к Юйши Хуан, но, сюрприз-сюрприз, никто, блять, не смог ее найти, - рассказывает Хэ Сюань, игнорируя падающие изо рта крошки. Затем поворачиваясь к Се Ляню, продолжает - Твои идиоты-генералы бегают вокруг, словно безголовые курицы, пытаясь понять, что случилось с их воспоминаниями. Я удивлен. Я не думал, что они окажутся достаточно умны, чтобы заметить хоть что-то, особенно после того как пытались усадить Тайхуа на трон.

- Хэ-сюн! Мы говорили об этом, сначала нужно прожевать еду и только потом говорить! - вмешивается Циньсюань, утирая крошки с лица демона.

- Мне плевать на Небеса. Их столица может сгореть дотла, - фыркает Хуа Чэн, занимая место рядом с Се Лянем.

- Не говори так, Хуа-гэ! - кричит Ши Циньсюань. - Нам все еще нужны Небеса для баланса сил, помнишь?

Хуа Чэн смотрит на него в ответ так, будто у бывшего повелителя ветра выросла вторая голова.

- Ох, не надо так на меня смотреть! - с милой улыбкой продолжает Циньсюань, обмахиваясь подозрительно знакомым веером. - Я знаю, что там под этим пугающим фасадом скрывается мягкость! Ладно, хватит об этом. Хуа-гэ, ты разве не собираешься познакомить меня со своим новым другом?

Чашка Хуа Чэна со звоном ударяется о поверхность стола.

Хэ Сюань медленно поворачивается к бывшему повелителю ветра:

- С каким другом? - мрачно спрашивает демон.

- Не глупи, - закатывает глаза Циньсюань, - Это прекрасное создание рядом с Хуа-гэ! Я Старина Фэн, рад познакомится с тобой!

- Я Се Лянь, - с трудом натягивая на лицо улыбку, отвечает принц. - Мне тоже очень приятно.

Хэ Сюань смотрит на него с приоткрытым в удивлении ртом.

Се Лянь продолжает вежливо улыбаться. В животе у него все переворачивается, на глаза наворачиваются слезы, но он все равно улыбается.

- Прошу прощения, я отойду на минутку, - произносит он обманчиво спокойным голосом, и тут же выходит из-за стола. Пошатываясь, он отступает в заснеженный двор. Как только Се Лянь скрывается из виду, он жадно вдыхает морозный воздух. Хуа Чэн мгновенно оказывается рядом с ним и прижимает принца к себе.

Снег мягко падает вокруг них, хрустя под их обутыми в сапоги ногами. Легкий ветерок колышет покрытые слоем льда ветви.

- Не знаю, почему я удивлен. Я знал, что так будет… Я просто…ах

Он действительно ожидал этого. Это проклятие было действительно очень странным: боги и призраки уже забыли о нем, так что, это был только вопрос времени. Но почему? Проклял ли он сам себя? Это потому что он чувствовал, что заслужил это? Почему в глубине его сознания поселился страх? Почему он чувствовал, что гибель неминуема? Все это не имело смысла. Он хотел бы, чтобы у них было больше времени, чтобы разобраться во всем этом.

- Гэгэ, нельзя больше ждать. Время пришло.

- Почему я так нервничаю? Почему у меня такое плохое предчувствие? - Се Лянь заламывает руки.

Хуа Чэн ничего не говорит в ответ, но в его глазах тревога.

- Нет, ты прав. Я должен…я сделаю это. Сань Лан, дай мне ее.

- Гэгэ хотел бы, чтобы я ее уничтожил?

- Я полагаю, не важно кто это будет. Хорошо. Давай, сделай это.

Хуа Чэн достает из рукава баночку и высыпает бусину на ладонь. Красный цвет ярко выделяется на бледной коже Хуа Чэна, как капля крови.

- Гэгэ, что бы ни случилось, я обещаю, ты не будешь разбираться с этим в одиночку.

Се Лянь кивает в ответ:

- Тебе страшно?

- Вернуть мои воспоминания о тебе? Я в ужасе. Но в то же время, это мое заветное желание.

- Не все твои воспоминания обо мне будут хорошими. Я совершил…Я…

- Гэгэ. Ты единственная хорошая вещь в этом мире. Прошлое - в прошлом.

- Сань Лан?

- Хм?

- Когда твои воспоминания вернутся, я думаю…ах…не важно. Я скажу тебе позже.

“Это значит Гэгэ готов сыграть свадьбу с этим скромным князем демонов?”

Се Лянь уже давно решил, что хочет этого. Но сейчас не время обсуждать свадьбу.

Последнее, что он видит, это наполненный ужасом глаз Хуа Чэна, а затем - темнота.

Когда Се Лянь снова открывает глаза, ему ужасно холодно. Его волосы покачиваются вокруг в абсолютной темноте, замерзшие пузырьки вырываются из его ноздрей. Он в крике открывает рот, но не издает ни звука. Вместо этого, в его легкие хлынул поток ледяной воды.

Chapter Text

Вода вокруг темная и тихая.

Застывшие пузырьки звездного света лопаются вокруг под ударами его отчаянно барахтающихся конечностей, а ресницы отяжелели от кристалликов льда. Голубой лунный свет дрожит в толще зимней воды, теряя свою яркость в глубине.

Высоко над головой, за ледяной оболочкой воды, сверкают и пульсируют звезды, а вселенная широко раскрывается — глубже и темнее, чем Се Лянь когда-либо видел прежде. Бесконечная. Его ноги слишком замерзли, чтобы брыкаться, но он слабо колотит кулаками по толстой корке льда. Его конечности бледнеют от медленно застывающей циркуляции крови.

Его легкие горят, а мысли заторможены. Он не понимает…это сон? Где он? Все это так знакомо — замерзшее озеро всплывает в его воспоминаниях. Как он... где…как он оказался в воде…

Он знает. Он уже знает.

В воде вокруг него плавают измельченные в порошок красные кораллы. Ярко-малиновый цвет тускнеет, превращаясь в серый пепел. Все погружается в темноту. Знаки на воде.

Проклятие разрушено.

Он уже знает.

Илистый мрак сгущается, насыщенный эхом обиды. Обида, когда-то ощутимая, тоже становится серой и погружается во тьму.

Низ и верх. Небеса и бездна. Бесконечность.

Звезды пульсируют, и пульсируют вдалеке.

Он уже знает.

Он в озере позади хижины на горе Тайцан. Ему снился такой яркий сон, что он едва мог отличить прошлое от настоящего. Он тонул? Лежал ли он в гробу? Был ли он привязан к алтарю? Был ли он отравлен, повешен, сожжен заживо? Начал ли он все сначала? Да. Все эти вещи. Да.

Он потерял себя. Из-за холода, одиночества, своего горя, - но он не хотел смотреть на это. Он не хотел смотреть. Когда печаль поглотила его целиком, озеро поглотило и все его прошлые смерти разом, и он тонул, тонул, тонул.

Он не может дышать…

Все эти прошлые смерти, одинокие, блеклые, серые…они его поглотили. Все так долго подавленные воспоминания, полные серой тоски, поглотили его целиком.

Он все это время был в озере?

Нет, он помнит…ах…он действительно помнит? Знает ли он? Теперь он помнит, как утонул в озере, о да. Но также он помнит как очнулся, почему-то в сухой одежде, как вернулся домой, и снова дремал у огня, отдавшись тоске и печали. Он помнит, как лежал без сна, вслушиваясь в завывания ветра за стенами. Он помнит, как надевал кольцо с прахом на палец и смотрел в пустоту, белую как заснеженное поле. Но холод проник в него, и никогда не отпускал с тех пор.

Но он не обращал на это внимания. Он не хотел думать об этом. Лучше было вообще ни о чем не думать, тем более об озере, холоде и воде.

Некоторые вещи причиняют слишком много боли, если задумываться о них. Выжить - вот что важно. Лучше ни о чем не думать.

Он не может дышать.

Он не может дышать.

ОН НЕ МОЖЕТ ДЫШАТЬ!

В панике, он пытается сделать вдох, и поток ледяной воды заполняет его нос и рот, проникая в легкие. Он брыкается изо всех сил, разбивая лед вокруг с удвоенной энергией. За слоем льда звезды пульсируют, пульсируют и пульсируют. Такие голубые, что все еще мигают сквозь закрытые веки.

И он совсем один.

Он свисает с балки.

Вода заполняет пустоту внутри.

Зияющая рана в груди открывает миру его бьющееся сердце.

Меч из черного нефрита вонзается между ребер.

“Мой маленький принц…”

Тьма, жадными пальцами, тянется к нему, и его сознание угасает.

В ушах гудит. Сердце бьется. Звезды пульсируют. И пульсируют. И пульсируют.

"Посмотри на меня, Гэгэ. Посмотри мне в глаза," - шепчет голос Хуа Чэна. - "Я вернусь к тебе, Гэгэ, Ваше Высочество. Мой возлюбленный. Я вернусь."

Он не может ДЫШАТЬ!

Его движения замедляются, но он все еще бьет по поверхности льда.

Внезапный треск сотрясает воду глубоким и звучным стоном. Под ним, где-то на глубине океана, бездна стонет в ответ.

Еще один треск, и лед наверху ломается. Чья-то рука опускается в воду и хватает его за запястье, вытягивая все выше и выше, на обжигающе холодный воздух. Рука на его затылке. Теплые, дрожащие от волнения руки двигаются по его телу. Горячие губы прижимаются к его холодным губам. Рука на его груди, давит,

давит. Горячие губы на его губах.

- Гэгэ! - раздается отчаянный вопль.

Хуа Чэн переворачивает его и бьет по спине. Се Лянь захлебывается ледяной водой. Он все давится и давится, его рвет водой на скользкую поверхность льда. Его кожа уже даже не белая, а синяя, и все тело сотрясается в конвульсиях, дрожь добирается до костей. Его зубы стучат так сильно, что он ничего не видит, кроме темно-красного пятна в холодной синеве ночи.

Бархатные красные одежды окутывают его, такие плотные и уютные, и вот, его поднимают с ледяной поверхности.

- Сань Лан, Сань Лан, ты вернулся… - Се Лянь вдыхает ледяной воздух. Одинокие деревья покачиваются на легком ветру, склоняясь к озеру, как будто их притягивает гравитация, или затягивает черная дыра. Яркий снег отражает молочный свет луны.

- Гэгэ, не вздумай спать, - нежно говорит Хуа Чэн, прижимая принца к себе.

Когда Се Лянь поднимает глаза и впервые видит лицо своего возлюбленного, он сразу понимает, что что-то не так. Выражение его лица сложное, а черный глаз расширен от ужаса и печали. Его густые блестящие волосы сейчас свисают мокрыми прядями, скрывая повязку на глазу, и серебристые капли воды падают на его красное ханьфу.

Хуа Чэн быстро поднимается на ноги и направляется сквозь деревья, прижимая Се Ляня к груди. Он бежит так быстро, что лес проносится мимо как в тумане, а его ботинки звенят в зимней темноте. Перед ними расстилается поле, и вдалеке Се Лянь видит коттедж.

- Ах, Сань Лан, я построил для нас дом, - пытается сказать Се Лянь, но его губы оцепенели от холода, а зубы все еще стучат. В сердце вспыхивает тепло, разливаясь дальше по венам. Ах, но он такой сонный. Он так устал. Конечно, Хуа Чэн не будет возражать, если он немного поспит. Всего лишь минутку. Тепло доходит до кончиков пальцев ног, хотя ботинки промерзли и промокли насквозь. Его одежда тоже промерзла и теперь трескается на мокрой коже, как кора. Но он этого почти не замечает. Все, что он чувствует, - это приятное тепло и сильную сонливость. - Верни меня домой, Сань Лан.

Его глаза закрываются, и он прижимается щекой к груди Хуа Чэна. Сквозь сомкнутые веки он видит мерцающую рябь на воде, и он вздыхает.

- Гэгэ! - зовет его Хуа Чэн.

- Все в порядке, Сань Лан. Мне больше не холодно.

Он не уверен, что его речь была внятной, но Хуа Чэн поймет. Теперь все закончилось. Хуа Чэн дома.

Кап.

Кап.

Кап.

Се Ляню тепло. Он уютно устроился под слоями бархата и шелка. Пение птиц эхом разносится по лесу. В печи весело потрескивает огонь.

Кап.

Кап.

Кап.

Он тихо вздыхает, приоткрывая глаза. Солнечный свет льется в окна его маленького домика. Ставни распахнуты, легкий ветерок колышет занавески.

В голове у Се Ляня пульсирует, но в остальном он чувствует себя неплохо. На душе у него спокойно, а свежий воздух заставляет почувствовать себя живым.

За окнами видно, как с деревьев капает, капает, капает тающий снег, а маленький ручеек за коттеджем журчит по блестящим камням.

Нежные пальцы пробегают по его волосам, но замирают, когда Се Лянь шевелится. Принц поворачивается к прохладному телу рядом с ним.

Хуа Чэн смотрит на него сверху вниз отсутствующим взглядом. На нем только верхняя одежда, темные волосы рассыпаны по плечам. Он выглядит таким юным. Юноша, которому едва исполнилось двадцать. И все же его присутствие поглощает.

- Гэгэ проснулся.

Что-то не так. Се Лянь садится на циновке, игнорируя пульсацию в голове. На нем чистая сухая одежда белоснежного цвета, обрамленная мехом. Его волосы заплетены в косу, спускающуюся по спине. На плите кипит котелок, а на низком столике стоит чайник с чаем, к которому сбоку прикреплен согревающий талисман.

Кап.

Кап.

Кап.

Лед на подоконнике тает, образуя мерцающие лужицы, и лес дышит.

Се Лянь тоже дышит. Дышит медленно, легко. Он больше не тонет.

Все это время он был в лесу, в воде. Он был погружен в озеро, созданное им самим, тонул в собственном горе. Как долго? Он пытается вспомнить, но его воспоминания туманны.

Хуа Чэн внимательно наблюдает за ним.

- Сань Лан, - начинает Се Лянь.

На лице Хуа Чэна не удается прочесть никаких эмоций. Затем на нем проступает мука. Он протягивает руку, чтобы заправить выбившуюся из прически Се Ляня прядь волос, но останавливается, опуская руку.

- Сань Лан! - Се Лянь с криком бросается в объятия демона.

Хуа Чэн не обнимает его в ответ. Он резко втягивает воздух и отстраняется, пытаясь вырваться из объятий принца.

Возможно, когда-то давно, Се Лянь допустил бы это - позволил бы Хуа Чэну отдалиться. Он бы дал Хуа Чэну время все обдумать. Но не сейчас. Сейчас он цепляется за своего возлюбленного изо всех сил. Его пальцы запутываются в шелковом нижнем одеянии Хуа Чэна, и он прячет лицо в изгибе его шеи.

Хуа Чэн молчит, но все его тело дрожит. Наконец, он обнимает Се Ляня, невыносимо крепко и невыносимо нежно.

- Сань Лан, - выдыхает Се Лянь, прижимаясь к холодной коже Князя Демонов. - К Сань Лану вернулась память?

Долгое молчание.

- Да.

Ах. Се Лянь знал, что это будет нелегко. Он знал, что Хуа Чэн будет винить себя.

- Неужели Гэгэ действительно не знал...” Голос Хуа Чэна дрогнул. Он с большей решимостью высвобождается из объятий Се Ляня и поднимается на ноги. - Как долго Гэгэ пробыл в этом озере?

Се Лянь замирает. Он не хочет думать об озере. Он не хочет думать о проклятии. Он хочет просто…ах…

- Когда Ваше Высочество пришел ко мне в Призрачный Город, чтобы поставить свою жизнь на кон, - Хуа Чэн сглатывает, повернувшись к принцу спиной. Он смотрит на лес. - Я возвращался сюда несколько раз, пытаясь найти источник обиды в лесу. Все это время ты находился в озере. Я снова и снова проходил мимо и даже не знал об этом.

Се Лянь открывает рот, и затем закрывает, не найдя слов. Затем открывает его снова:

- Сань Лан, это все проклятие. Я не был в озере на самом деле. Ах, хорошо, я имею в виду…мое сознание не было в озере. Я был с тобой.

- Да. Ты был со мной. Запертый в темнице, почти что… - Хуа Чэн прячет лицо в ладонях, но Се Лянь все равно видит его открытый в беззвучном крике рот. Волны темной энергии заполняют небольшую комнату, и становится тяжело дышать.

- Сань Лан…

- Сколько раз Гэгэ умер, работая на меня в Призрачном Городе? - голос Хуа Чэна кажется пустым и холодным, - Восемь отравленных дротиков гребанного Ци Жуна, - он делает глубокий вдох, - И твой драгоценный мешок сокровищ. То, как я говорил с тобой. Вещи, которые я сказал…

- Сань Лан, это не твоя вина. Ты был в ужасе. Ты потерял воспоминания, и не знал, где находится твой прах. Ты буквально вернулся из мертвых!

Хуа Чэн внезапно поворачивается к нему, демонстрируя клыки в яростном оскале:

- Этот мальчишка. Гэгэ, этот чертов маленький призрак. Я никогда... как я мог выставлять его напоказ перед тобой, позволяя ему кормить меня фруктами? Он прикасался ко мне у тебя на глазах. Твой Гуоши был прав!

Се Лянь вскакивает с циновки не в силах больше это слушать. Он снова сжимает Хуа Чэна в объятиях:

- Сань Лан, тебе не стоит расстраиваться из-за этого. Я знаю тебя, и знаю, что в твоем сердце.

В глазах Хуа Чэна появился лихорадочный блеск, и он снова отстранился от Се Ляня.

- Я не заслуживаю того, чтобы прикасаться к тебе. Я не заслуживаю того, чтобы быть рядом с тобой. Ваше Высочество, мой бог... Этот недостойный должен растоптать свой собственный прах…

- НЕТ! - вскрикнул Се Лянь с такой силой, что Хуа Чэн осекся, смотря на принца широко распахнутыми глазами. Се Лянь тяжело дышит, все быстрее и быстрее с каждым вздохом. Слезы текут по щекам, соленые и горячие. - Это моя вина, Сань Лан! Я даже…я даже не заметил! Я был проклят, но не помнил об этом! Мои тяжелые воспоминания создали озеро! Настоящее озеро! И я…ах…Сань Лан, я не понимаю. Почему все случилось именно так?

- Гэгэ, ш-ш-ш, все хорошо, все хорошо, - Хуа Чэн прижимает его к груди, и теперь они оба дрожат, сжимая друг друга в объятиях.

- Но почему все призраки забыли меня? Как это связано с проклятием?

- У меня есть одна теория, - тяжело вздохнув ответил Хуа Чэн.

Се Лянь поднимает голову, уткнувшись подбородком в грудь Хуа Чэна. Его зрение затуманено слезами. Солнечный свет разливается по полу, согревая его босые ноги.

- Его Высочество пережил в своей жизни больше несчастий, чем ему полагалось. Больше, чем многие могли вынести. Этот ублюдок Лан Ин был всего лишь жалким смертным. Горе поглотило его, да, но это было ничто по сравнению с тем, что пережил бессмертный в проклятых оковах. Это было слишком, Гэгэ. Ты дистанцировался — ты отделился, оставив горе позади, покинув свое тело. Это было слишком много. Это был инстинкт самосохранения. Представь себе альтернативу.

По спине Се Ляня пробегают мурашки.

- Потому что я... ах…потому что... - у него так пересохло во рту, что он едва может сглотнуть.

- Гэгэ, твоя вторая проклятая канга. Почему ты попросил о ней?- голос Хуа Чэна доносится откуда-то издалека.

Кап.

Кап.

Кап.

- Я почти убил тысячи невинных людей. Я убил моего последнего верующего. Я заслужил…

Из горла Хуа Чэна вырывается низкий хрип, и он прижимает Се Ляня к своей груди.

- Ах, - говорит Се Лянь, - Теперь я понимаю. Призраки забыли обо мне, потому что, когда я заново переживал те события, я почувствовал, что Сань Лану без меня было бы лучше. Что я не заслуживал тебя, моего самого преданного последователя, который трижды умирал за этого никчемного бога. Наверное, именно поэтому мне все время мерещилась фигура в белой маске на опушке леса.

Хуа Чэн молчит, покрывая дрожащими поцелуями макушку Се Ляня.

- Но, Сань Лан, почему богам, а затем и смертным потребовалось так много времени, чтобы забыть обо мне?

- Духовные силы Гэгэ были запечатаны. За это время ничего не могло случиться. Но как только они освободились, ты снова разделил себя. И снова. Ты все еще носил коралловую бусину при себе, и горе продолжало нарастать.

Се Лянь прерывисто вздыхает и наваливается всем своим весом на Хуа Чэна.

- Но... если я все это время был в воде, почему я не утонул? Разве я не должен был умереть?

Хуа Чэн качает головой.

- Ты был отрезан от всего мира. Замерзший. Вода даже не была настоящей.

Долгое время они молчат, и Се Лянь чувствует биение собственного сердца. Его собственное медленное дыхание.

- Сань Лан... что произошло? Когда ты, наконец, вернулся после Тунлу?

- Мне потребовался почти год, чтобы наконец вернуться. Когда это случилось, я знал кто я, но чего-то не доставало. Как будто в моем сердце образовалась дыра, и моя сущность вытекала наружу. Я знал, что упускаю самое важное, но не знал, что именно. Я вернулся в Призрачный Город и продолжил делать то, что привык. Я не хотел, чтобы кто-нибудь знал. Мой прах исчез вместе с большей частью воспоминаний, и я был не в духе. Потерял равновесие. Пока не появился прекрасный смертный, который сделал рискованную ставку против меня.

Се Лянь со смехом выдыхает:

- Сборщик мусора в лохмотьях. Что ты, должно быть подумал обо мне.

Хуа Чэн крепче сжал Се Ляня.

- Я думал, что ты самое прекрасное создание, которое я когда-либо видел. Эта длинная, изящная шея, — он проводит подушечкой большого пальца по шее Се Ляня, — и копна густых каштановых волос. Глаза цвета чистого золота. Идеальные розовые губы. На тебя больно смотреть. Я знал, что в тебе что-то есть, но я также боялся, что ты...

- Шпион?

Хуа Чэн фыркает, - Да. Ты был таким нежным и совершенным. Прекраснее, чем в моих самых смелых мечтах. Конечно, ты пришел, чтобы манипулировать мной. Конечно, тебя послал Бог Войны В Короне Из Цветов. Вокруг тебя была аура. Что-то неземное, даже несмотря на то, что ты скрывал свои духовные силы. Почти как у бога, но нечто иное.

- Сань Лан, ты заходишь слишком далеко! - Се Лянь заливается румянцем, но Хуа Чэн не смеется в ответ, как всегда делал, если ему удавалось смутить Се Ляня.

- Ты был воплощением всех моих фантазий, и я сразу же стал одержим тобой. Настолько одержим, что...Хэ Сюаню приходилось постоянно увозить меня из Города Призраков, чтобы я не рассеялся снова.

- Что? - Се Лянь вспоминает те месяцы одиночества, и очевидное безразличие Хуа Чэна.

- Я знал, что мой прах у Бога Войны В Короне Из Цветов, - продолжил Хуа Чэн, - Но ничего не складывалось. Я мог только готовиться к неизбежному. Этот естественный страх был единственным, что мешало мне схватить тебя и уложить в свою постель.

- Сань Лан! - Се Лянь шумно сглатывает.

В этот раз Хуа Чэн все-таки засмеялся, но он все еще выглядит неуверенным.

- Я не заслуживаю тебя, - прошептал демон, - Все, что я когда-либо делал - это подводил Ваше Высочество. Этот недостойный действительно хочет уничтожить свой прах.

Пальцы Се Ляня взлетают к груди, надежно прижимая кольцо к коже.

- Сань Лан до сих пор не понял как сильно этот одинокий бог нуждается в своем верном последователе? Неужели, Сань Лан до сих пор не осознал, как сильно он ему дорог?

- Гэгэ…

- Сань Лан, ты мне нужен, я не могу…не хочу…аха… - уродливый всхлип срывается с его губ, и внезапно Се Лянь снова обнаруживает себя в теплых объятиях Хуа Чэна. Демон укачивает его на руках, тихонько покачивая взад-вперед, пока он плачет.

- Я обещал Его Высочеству никогда не забывать о нем.

- Ты и не забыл. Ты не забыл на самом деле, Сань Лан! Ты сам сказал, что увидев меня в Игорном Доме, ты уже знал.

- Да. Я знал.

- И разве не ты сказал, что не важно, помнишь ты меня или нет? Что прошлое - в прошлом?

Прежде чем Хуа Чэн успел что-либо ответить, раздался громкий стук в дверь.

- Ваше Высочество! - в унисон крикнули два знакомых голоса.

Се Лянь вздыхает. Он отстраняется от Хуа Чэна и смотрит ему в лицо. Хуа Чэн хмуро смотрит на дверь, и на мгновение Се Лянь задумывается, не стоит ли ему просто вести себя тихо и сделать вид, что никого нет дома.

- Ваше Высочество! - зовет Фэн Синь. - Циньсюань сказал, что ты здесь! Открывай!

С тяжелым сердцем Се Лянь пересекает комнату и открывает двери.

Му Цин и Фэн Синь, нахмурившись, стоят в дверном проеме.

- Полагаю, к вам обоим тоже вернулась память? - Се Лянь неловко смеется и чешет щеку.

- Да. Спасибо, что спросил, - Му Цин закатывает глаза, но в том, как он держится, чувствуется неловкость. Он бледен и напряжен.

Фэн Синь, напротив, ничего не скрывает. Он выглядит убитым горем.

- Ваше высочество, проклятие снято?

Се Лянь кивает и отходит в сторону. Два генерала проталкиваются мимо него внутрь хижины. Они оба замирают, когда видят Князя Демонов, стоящего у плиты со скрещенными на груди руками и холодной улыбкой на лице.

- Я полагаю, это означает, что к Хуа Чэну тоже вернулась память, - усмехается Му Цин и тоже скрещивает руки на груди.

- Как прошла коронация? - с дьявольской усмешкой спросил Хуа Чэн.

- Ты! - кричит Фэн Синь, указывая пальцем на демона. - Ты прекрасно знаешь, что ее не было! Спасибо, что вмешался!

- Знаешь, что я действительно хотел бы узнать? - произнес Хуа Чэн, отталкиваясь от плиты, чтобы приблизится к генералам. - Как вам удалось сбежать из моей темницы.

- Ох, Сань Лан. Боюсь, что это я виноват, - Се Лянь неловко улыбается.

Хуа Чэн удивленно поднял брови.

- Гэгэ, ты ранишь меня! Ты проник в мою темницу и освободил заключенных?

- Сань Лан!

- Ладно, ладно, - со смехом ответил Хуа Чэн.

- И вообще, как ты можешь быть таким жизнерадостным? - выплевывает Му Цин. - Ты хоть представляешь, что ты наделал? Сколько боли и горя ты причинил Его Высочеству?

Хуа Чэн напрягается, его лицо становится невероятно бледным:

- Я в курсе.

Се Лянь бросает раздраженный взгляд на Му Цина:

- Сань Лан виноват в этом не больше, чем ты.

- Да, но мы не запирали тебя в подземелье, - бормочет Му Цин, и в комнате нарастает жажда убийства.

- Интересное наблюдение, исходящее от грустного генерала-уборщика. Разве это не ты привел его прямиком в Игорный дом Князя Демонов и не оставил там одного?

- Почему ты…

- Достаточно! - Се Лянь поднимает руки. Его голова снова начала пульсировать. Но ему было тепло. Он был в безопасности. Теперь все будет хорошо.

- Ваше Высочество, - хрипло зовет Фэн Синь, - Что произошло?

Се Лянь вздыхает. Он жестом указывает на стол, и все садятся. Хуа Чэн старательно разливает чай для Се Ляня, оставляя Фэн Синю и Му Цину возможность самим позаботиться о себе. Они сердито смотрят на демона, наполняя свои чашки.

- Это была бусина, как мы и думали. Когда Сань Лан ее раздавил, проклятие исчезло.

Фэн Синь сделал глоток чая и отставил кружку на стол.

- Но, Ваше Высочество, почему бусина заставила всех призраков забыть тебя? Я не понимаю.

- Это сложно, я расскажу вам позже, - Се Лянь и Хуа Чэн обмениваются взглядами. Се Лянь прочищает горло, немного краснея. - Я думаю что…ах…что смертные тоже вспомнили обо мне?

- Да, - кивнул Фэн Синь. - Они продолжили строить храмы в твою честь… И в честь Алого Бедствия.

- Но почему? - удивленно спросил принц. - Почему они продолжают молиться мне?

- Ты убил фальшивого императора, это же очевидно. - Му Цин отворачивается к окну. - Если я чему-то и научился, так это тому, что нельзя предсказать, что сделают смертные. Это происходит случайным образом.

- В этом нет ничего случайного! Они восхищаются Его Высочеством по многим причинам, также, как и было во времена Сяньлэ.

В груди Се Ляня возникает странная тяжесть, и он опускает голову. Он пытается проглотить комок в горле. - Я действительно не...…Я не…

- Гэгэ, посмотри на меня. - Хуа Чэн берет его за руку под столом. - Ты единственный бог, который заслуживает их поклонения. Ты - все, что есть хорошего в этом мире.

- Он не так уж и неправ, - Фэн Синь делает еще глоток чая. - Только вспомни как Его Высочество защитил Призрачный Город. И ты действительно одолел Цзюнь У.

- Как угодно, - пробормотал Му Цин.

После того, как Му Цин и Фэн Синь ушли, Се Лянь и Хуа Чэн вернулись в лес, чтобы избавиться от остатков проклятия.

Озеро исчезло. Все, что осталось, - это несколько луж, на поверхности которых плавали сосновые иголки. Лес вокруг них был покрыт тающим снегом, а из-под инея выглядывали ароматные цветы В воздухе пахло влажной землей и соснами.

- Гэгэ, - голос Хуа Чэна звучит так тихо, - У меня такое чувство, что у нас так много отняли. Это… - Он замолкает. - Это то место, где ты хочешь быть? Мы никогда...

Се Лянь обнимает своего возлюбленного за тонкую талию и кладет голову ему на грудь.

- Сань Лан, ты мой дом. Где бы ты ни был. Я хочу быть рядом с тобой.

- Этот слуга никогда не оставит тебя снова, - прошептал Хуа Чэн. - Я все исправлю. Все, что было отнято. Я все исправлю.

- А? О чем ты говоришь?

- То как прошел наш первый раз. На грязном полу. Так грубо. Недостойно моего бога.

- Ах, вообще-то, Сань Лан…я…ах…ха-ха-ха-ха-ха, не обращай внимания! Давай вернемся в Дом Блаженства.

- Нет, продолжай.

Се Лянь прячет пылающее лицо на груди Князя Демонов:

- Мне понравилось,- прошептал он.

- Ваше Высочество, ты так погубишь меня, - после долгой паузы ответил Хуа Чэн.

Внезапно прохладные губы прижимаются к его губам в целомудренном поцелуе, но все закончилось почти так же быстро, как и началось.

- Сань Лан…

- Ты был прав. Ваше Высочество, давай вернемся в Дом Блаженства. Если…если это то, чего ты хочешь.

- Я хочу, - на выдохе отвечает Се Лянь. - Нам еще столько нужно сказать друг другу.

- Да. Но у нас еще много времени для этого.

- Да. Пойдем.

Chapter Text

Призрачный Город предстает перед ними во всем своем алом великолепии. Се Лянь видит его будто впервые: туманное красноватое свечение бумажных фонариков, трепещущую бумагу, похожую на лепестки цветов, острые углы и плавные изгибы зданий, явно темную, но оживленную энергию. Здесь больше жизни, чем в любом из мест, где Се Лянь когда-либо бывал. Его сердце вспыхивает и согревается. Хуа Чэн сжимает его пальцы.

Они идут по скользким мощеным улицам, а город в стремительном танце кружится вокруг них. Се Лянь внезапно начинает нервничать. Хуа Чэн, который сейчас идет рядом с ним, - единственный, кто знает его. Тот, кто всегда знал его, и их 800-летние отношения вернулись на свои места. Се Лянь понимает, что ему так больше нравится. Хуа Чэн посвятил свою преданность Се Ляню не из-за того, что тот когда-то сделал. Не из-за их общей истории или его воспоминаний. Хуа Чэн видит его таким, какой он есть. Видел его в худшие времена и до сих пор боготворит его.

Все ощущается так, словно Хуа Чэн только что вернулся, и Се Лянь ожидал его на Горе Тайцан. Это тот Хуа Чэн, которого он встретил в свадебном паланкине на Горе Юйцзюнь. Тот Хуа Чэн, который поймал его на руки в Яме Грешников. Тот, кто создал десять тысяч статуй в честь своего божества. Тот, кто зовет его Гэгэ. Тот, кто всегда был рядом с ним.

Его милый Хун-эр.

Его Умин.

Его Сань Лан.

Его возлюбленный.

Когда он поднимает взгляд на лицо Хуа Чэна, он натыкается на отстраненный взгляд, и его охватывает дрожь. В темных глазах Князя Демонов горит что-то непонятное, но как только их взгляды встречаются, выражение лица Хуа Чэна меняется.

- О чем думает Сань Лан? - спрашивает принц.

- Это не имеет значения, - Хуа Чэн отводит взгляд в сторону.

Се Лянь решает не настаивать. Раны еще слишком свежи. Так много всего произошло, и теперь… На самом деле, у них обоих не так много опыта, верно? Все кажется таким хрупким. Ах, потребуется некоторое время, чтобы все пришло в норму.

- Я выслушаю тебя в любое время, когда ты почувствуешь, что готов.

Хуа Чэн мягко смеется, но звук выходит каким-то странным. Неправильным.

- Гэгэ говорит так, будто это не он здесь пострадавшая сторона. Как будто это не его заковали в цепи в темнице, только чтобы… - его голос срывается, и он издает странный раненый звук. - Этот уродливый мусор умер недостаточно мучительно.

- Сань Лан не знал. Это все моя вина, я только сделал хуже…

- Я виноват в твоих страданиях, - прерывает его Хуа Чэн, цедя слова сквозь стиснутые зубы. Его глаз вспыхивает алым, - То, как я вел себя с тобой, как будто ты не самое ценное сокровище моего сердца. То, как я забрал твою невинность - мерзко, как будто ты был игрушкой, крадя твое удовольствие для себя, как будто это не был величайший подарок в мире.

Щеки Се Ляня горят, и он закрывает лицо руками. Город вокруг них кипит жизнью, но, к счастью, никто, кажется, их совсем не замечает. Хуа Чэн, должно быть, скрывает их.

- Как я уже говорил - мне все понравилось. Я никогда…ах…я…ах-ха-ха-ха-ха! Сань Лан определенно знал, что делает. - Се Ляню хочется исчезнуть. Ему кажется, что покраснеть сильнее уже невозможно, но когда он вспоминает, как Хуа Чэн… между его ног, и он никогда не…не был… - Сань Лан, мне все понравилось. Ты был очень хорош.

Хуа Чэн не торопится с ответом.

- Я потратил много лет, чтобы узнать, как позаботиться о Вашем Высочестве. Я клянусь…

- Сань Лан, Сань Лан! Все в порядке, правда!

Теплый ветерок разбрасывает волосы Се Ляня по плечам. С улиц доносятся запахи города: горячий жир, кровь, специи, странные и ужасающие запахи, которым Се Лянь не может дать названия, но среди всего этого чувствуется запах теплой земли. Запах тающего снега. Запах цветов. Луна висит низко, и розовые звезды подмигивают.

Призрачный Город - это его дом. Се Лянь был дома все это время.

Хуа Чэн останавливается, беря ладонь Се Ляня в свои. Он проводит большим пальцем по красной нити судьбы, которая больше не была скрыта заклятием.

- Я хочу, чтобы Гэгэ знал. Я никогда не прикасался и не буду прикасаться ни к кому другому. Даже без моих воспоминаний мысль о ком-то другом была отвратительной. Мое сердце было полно преданности Его Высочеству, даже когда я не знал о нем.

Се Лянь кивает, не в силах встретиться взглядом с Хуа Чэном.

- Гэгэ думал, что я был с кем-то другим?

Се Лянь отмахивается. В нем поднимаются необузданные эмоции. Они никогда раньше не говорили об этом. Конечно, были поцелуи. Не говоря уже о страстной ночи во время открытия Горы Тунлу (о которой Хуа Чэн все еще не знает). Поцелуи были и до того, как Се Лянь признался в своих чувствах даже самому себе. Страстные поцелуи, но почти все они были скрыты за маской обмена духовными силами. Они даже не упоминали секс.

Они даже не обсуждали, кем они были друг для друга. У них никогда не было такой возможности.

- Ах, Сань Лан, я не особо думал об этом, - врет принц. - Я был занят мыслями о проклятии.

- Этот ничтожный не достоин твоего прощения, - произносит Хуа Чэн после долгого молчания.

- Сань Лан, тут нечего прощать. Это была экстраординарная ситуация. Это было… - он делает судорожный вздох, - Конечно, это было непросто. Не стану лгать. Я не могу вынести одной мысли, что кто-то другой бы…ах…в любом случае, это не твоя вина.

Хуа Чэн разжимает руку Се Ляня и целует его ладонь — долгим поцелуем, его призрачное дыхание окутывает пальцы Се Ляня.

- Хм? Гэгэ ревновал?

- Сань Лан! - принц вырывает ладонь, отмахиваясь от демона.

Хуа Чэн смеется, но он все еще звучит не искренне.

- Этот демон был безнадежно верен своему божеству. С воспоминаниями или без.

- Знаешь, это не первый раз, когда я ревновал, - тихо произносит Се Лянь.

- Неужели? - Хуа Чэн приподнимает бровь, - Продолжай.

- То как ты говорил о своей золотой ветви с яшмовыми листьями… Я хотел, чтобы ты говорил обо мне.

Хуа Чэн тяжело сглотнул и снова поймал ладонь Се Ляня.

- Я даже вообразить не мог, что ты говоришь обо мне. Сань Лан - Непревзойденный Демон. Самое могущественное создание на земле. Он такой красивый и страстный. Потрясающий. Хорош во всем, за что берется, с большим сердцем. За всю мою долгую жизнь, я не встречал никого похожего.

В глазу Хуа Чэна появляется что-то темное:

- Все, чем я являюсь сейчас - благодаря Дянься.

Се Лянь смеется, но его сердце сжимается от боли.

- Я не очень хорошая ролевая модель. Я столетиями бесцельно скитался по свету, даже не пытаясь работать над собой. Я был потерян. Но ты, Сань Лан… Только посмотри каким ты стал!

- Позволю себе не согласиться. Гэгэ - единственный пример для подражания для меня. Я стал тем, кто я есть, потому что следовал за тобой, потому что ты вдохновлял меня. У меня была цель, потому что Его Высочество дал мне ее. Никто не был рядом с тобой так, как ты был рядом со мной. Это мое глубочайшее сожаление. Что я не смог быть рядом, когда ты во мне нуждался.

Се Лянь застыл, пораженный этими словами в самое сердце. Он сглотнул подступающие слезы и невнятно хмыкнул в ответ.

Они продолжают свой путь, и сапоги Хуа Чэна позвякивают при ходьбе. Они продвигаются вглубь города, через оживленный рынок, вокруг них кружатся яркие огни и краски. Постепенно обитатели города начинают замечать их.

- Хуа Чэнджу!

- ЭТО ГОСПОДИН ГРАДОНАЧАЛЬНИК! ОН ЗДЕСЬ!

- Чэнджу!

Город какофонией взывает к своему повелителю. Так продолжается до тех пор, пока они не узнают Се Ляня, стоящего рядом с ним. Вокруг воцаряется невероятная, неестественно тихая тишина.

- Старший Дядюшка…

- Это Старший Дядюшка!

- Бог Войны В Короне Из Цветов…

- Он победил Бай Усяня и вернулся к нам!

- Он такой красивый…

- Надеюсь, они с Чэнджу теперь поженятся…

Приглушенный шепот поднимается вокруг них, словно волны, набегающие на берег. Один за другим призраки склоняются, некоторые падают на колени и низко кланяются. В глазах тех, кто смотрит на Се Ляня, все еще читаются обожание и любовь.

- Старший Дядюшка, Старший Дядюшка, Ваше Высочество, Бог Войны В Короне Из Цветов, - шепот доносится со всех сторон, - Он вернулся к нам!

Се Лянь одновременно воодушевлен и поражен! Ему никогда не нравилось, когда кто-то кланялся ему, особенно прекрасные души из Призрачного Города. Они никогда не должны были кланяться таким, как он. Но он ничего не говорит, не желая случайно обидеть или принизить их. К его удивлению, Хуа Чэн тоже ничего не говорит.

- СТАРШИЙ ДЯДЮШКА ЗДЕСЬ! - громко кричит кто-то на крыше, и город погружается в хаос - крики, вопли, свист… Се Лянь с трудом справляется с этим натиском, когда все вокруг накрывает дождь из цветов. Один, особенно эффектный бутон приземляется на плечо Се Ляня, и Хуа Чэн заправляет его за ухо принца.

Толпа следует за ними до самых ворот Дома Блаженства, где Инь Юй стоит в ожидании, сдвинув улыбающуюся маску набок. Он кланяется, опустив взгляд.

- Чэнчжу. Ваше Высочество.

Се Лянь кланяется в ответ:

- Ваше высочество Инь Юй.

Команда охраны Хуа Чэна ждет их в приемной. Могуай и Инь Хай стоят у входа. Ин Ин тоже там, хотя Се Лянь теперь знает, что на самом деле это Хуа Чэн. Ну, во всяком случае, один из его клонов. Много ли Хуа Чэн повидал глазами Ин Ина? Многому ли он научился? Се Лянь внезапно вспоминает разговор на крыше о своих инструментах. Ин Ин был таким добрым и заинтересованным, хвалил способности Се Ляня. Затем он вспоминает слезы в глазах Ин Ина, когда играл мелодию Сяньлэ. Его сердце сжимается.

Хэ Сюань сидит на диване, скрестив ноги, с хмурым выражением на лице. Он даже не смотрит в направлении Се Ляня.

Ши Цинсюань подбегает к нему вприпрыжку. Он подхватывает Се Ляня на руки и раскачивает его, как тряпичную куклу.

- Уми-...А-Лянь! Ты сделал это! Ты разрушил проклятие!

Он опускает Се Ляня на землю и наклоняется к нему. Его бирюзовые глаза наполняются счастьем. - Ха-ха-ха-ха! Забывать о вас на целый день было слишком долго! Я, возможно, никогда не оправлюсь!

- Старина Ветер! - Се Лянь улыбается в ответ.

Краем глаза он замечает движение. Инь Хай выходит вперед. Он низко кланяется, и сотни его радужных глаз сверкают в свете лампы.

- Старший Дядюшка Мы все испытываем облегчение, видя, что вы благополучно вернулись к нам, - хрипло говорит он. - Я не понимаю, как я мог забыть того, кто так ярко сияет.

Его широкие плечи, блестящие и серые, вздрагивают, и Се Лянь кладет руку ему на спину.

Могуай тоже склонился в низком поклоне:

- Старший Дядюшка, ты принял яд ради всех нас. Мы обязаны тебе жизнью. Призрачный Город у тебя в вечном долгу.

Се Лянь с трудом сглатывает. Он запинается, у него слегка кружится голова.

- Ах, это ничего не значило. Спасибо вам за всю вашу тяжелую работу.

- Достаточно, - голос Хуа Чэна становится тихим, а его аура расширяется. - Убирайтесь отсюда!

Они все выбегают из зала. Хэ Сюань медленно поднимается на ноги и небрежно проходит мимо. Выражение его лица бесстрастно, но Се Лянь видит, как напряжены его плечи. Хуа Чэн провожает его взглядом.

Ши Цинсюань похлопывает Се Ляня по плечу и тоже уходит.

Вокруг них воцаряется тишина, и Се Лянь вздыхает с облегчением.

Хуа Чэн наблюдает за ним с осторожностью.

- Гэгэ уверен, что хочет быть именно здесь? Со мной? - его голос звучит немного потерянно. Немного отстраненно.- После всего, что произошло, я бы понял, если бы Его Высочество...

Се Лянь бросается в объятия Хуа Чэна. - Сань Лан! Не существует никакого другого места, где я хотел бы оказаться! Теперь ничто не сможет разлучить меня с тобой.

Медленно, с почтением и преданностью Хуа Чэн проводит пальцами по спутанным прядям волос Се Ляня. Он оставляет долгий поцелуй на виске принца. Еще один - на его

скуле, в уголке рта.

- Тогда, Гэгэ будет жить здесь с этим недостойным? Пусть этот демон позаботится о нем некоторое время? Или навсегда? Как пожелает Его Высочество?

Се Лянь кивает, и Хуа Чэн целует его. Это нежный поцелуй, теплый и сладковатый, и Се Лянь не может не желать большего. Но для этого еще есть время. У них есть все время мира.

Они устраивают скромный ужин во внутреннем дворике под малиновым навесом. Для тепла вокруг них в керамических горшках горят небольшие костры, а деревья дрожат от тающего снега.

Кап.

Кап.

Кап.

Стол заставлен роскошными блюдами, а запах просто божественный. В животе у Се Ляня урчит от голода. Ах, похоже, что прошло очень много времени с тех пор, как он ел в последний раз, при учете того, что он был заперт в ледяном озере. По мере того, как его тело согревается, к нему возвращаются ощущения, и он глубоко вдыхает свежий сосновый воздух. Се Лянь вскрикивает от неожиданности, когда Хуа Чэн сажает его к себе на колени. Он своими палочками отбирает лучшие кусочки мяса и кормит ими Се Ляня. Принц краснеет, но не сопротивляется. В любое другое время он бы не допустил такого поведения, но сейчас... сейчас... Ах, возможно, сейчас лучше не разлучаться. Быть настолько близко, насколько это возможно. Он не мог, да и не хотел, отрицать свою привязанность, свое желание вцепиться в Хуа Чэна и никогда не отпускать.

Веки Се Ляня тяжелеют, и Хуа Чэн облачает его в мягкую одежду для сна, осыпая поцелуями его щеки и макушку. Они шепчутся друг с другом ни о чем, но напряжение между ними остается. В глазах Князя Демонов по-прежнему застыло затравленное выражение. Его благоговейные прикосновения осторожные. Слишком осторожные. Ах, им нужно время. Им нужно время, чтобы осознать все, что произошло.

Этой ночью, пока он лежит на роскошной постели рядом со своим возлюбленным, ему снится, что он находится на пляже. Он ощущает, как холодная вода плещется о его бок. Серебристое полуденное солнце режет ему глаза, а серый океан стонет от воспоминаний. На его выступающих ребрах мелкая галька, а на животе - лужицы соленой воды.

Он помнит ту смерть. Это был первый раз, когда он утонул, вскоре после своего второго низвержения. Вскоре после того, как Умин рассеялся. Теперь в его воспоминаниях Умин рассеивается в облаке призрачных бабочек.

Это сон. Он знает, что это так. Проклятие снято, и он больше не замерзает в ледяном озере. Но воспоминания останутся с ним навсегда. Они - часть его самого.

Се Лянь закрывает глаза от резких лучей серого солнечного света. Нежные руки баюкают его, а по щекам текут слезы.

Он снова открывает глаза в темноте. В темных углах мерцают мягким светом фонарики, освещая покои.

- Гэгэ? - Хуа Чэн целует его мокрую от слез щеку. - Гэгэ? - снова зовет демон. В его голосе появляются панические нотки.

- Все хорошо, Сань Лан. Это просто сон.

- Гэгэ хочет поговорить об этом? - спрашивает Хуа Чэн, нежно покачивая принца в объятиях.

Хочет ли он? Возможно. Возможно, нет. Некоторые вещи лучше оставить в прошлом. Всё-таки прошло 800 лет. Он больше не тонет, не задыхается, не истекает кровью и не умирает от голода. Он в безопасности в объятиях своего возлюбленного, воспоминания о его одинокой смерти уходят на дно океана.

Несомненно, прошлое повлияло на него. Ах, все это сделало его таким, какой он сейчас. Но иногда он искренне верит, что все к лучшему. Возможно, если бы он не прожил столько лет, он бы не узнал Хуа Чэна таким, какой он есть.

Не узнал его полностью.

Се Лянь целует Хуа Чэна, соединяя их губы, и это ощущается таким правильным. Так тепло и приятно. Безопасно.

- Сань Лан?

Темнота рассеивается, и от него исходит тепло.

- Хм?

- У меня так и не было возможности сказать тебе о моих чувствах.

Хуа Чэн проводит длинными тонкими пальцами по волосам Се Ляня. Когда они в таком положении - лежат плотно прижавшись друг к другу, - Се Лянь чувствует себя маленьким и защищенным. Его Князь Демонов такой высокий и широкоплечий, такой надежный. Такой надежный.

- Этот демон знает.

- Мгм, - Се Лянь снова его целует, теперь более уверенно, чем в первый раз. Он хочет почувствовать вкус. Он никогда раньше не позволял себе получать то, что он хочет. Он никогда не позволял себе радоваться.

Слезы стекают с его губ, и Хуа Чэн смахивает их поцелуями.

- Я скучал по тебе, - шепчет Се Лянь, согревая губы демона своим горячим дыханием. - Я скучал по тебе, я так скучал…

Хуа Чэн стонет и меняет их положение, оказываясь сверху. Их тела такие теплые, переплетенные и трепещущие от эмоций. Эротичное прикосновение языка Хуа Чэна вызывает у Се Ляня приглушенный стон, и его щеки вспыхивают. Но он отвечает на пыл демона, прикусывая его мягкую нижнюю губу, как будто не в первый раз делает такие бесстыдные вещи.

Они оба твердые внизу. Се Лянь чувствует, как возбужденное естество Хуа Чэна прижимается к его собственному, и тихо скулит в губы Хуа Чэну.

- Ваше Высочество, - мурлычет Хуа Чэн. - Ваше Высочество, Гэгэ, Гэгэ, Гэгэ. Не бойся, не бойся…

Се Лянь издает приглушенные стоны, когда Хуа Чэн облизывает его тонкую шею, покусывая острыми зубами ключицы. Член Се Ляня пульсирует с каждым движением бархатного языка Хуа Чэна. Его одежды незаметно оказываются распахнуты, и ароматный воздух спальни овевает его обнаженную кожу. Без верхнего платья на нем остались только тонкие белые брюки, которые почти не скрывают его эрекцию... или мокрое пятно, прилипшее к его коже.

Он стонет и пытается откатиться в сторону, спрятаться, но Хуа Чэн крепко прижимает его к постели, переплетая их пальцы. Красные нити судьбы соприкасаются, когда он покрывает поцелуями живот Се Ляня.

- Ваше Высочество, не надо бояться…

Хуа Чэн прикасается губами к его эрекции сквозь одежду, посасывая влажную ткань с низким рычанием, и Се Лянь дрожит и вскрикивает. В его животе уже нарастает тяжелое чувство. Это странное, горячее чувство оказывается приятнее всего, что он испытывал раньше, и его член истекает влагой, когда Хуа Чэн облизывает его через штаны.

- Сань Лан! - вскрикивает бог, - Я хочу…хочу…пожалуйста… - он не знает, чего хочет. Его знания об интимной близости в лучшем случае отрывочны - получены случайно, и оттого почти тут же выброшены из памяти. Какая-то его часть чувствует стыд, и готова декламировать сутры, но он подавляет ее. Это его возлюбленный. Его Сань Лан.

Хуа Чэн смотрит на него снизу вверх, расположившись между его ног. Он представляет собой незабываемое зрелище: сверкающие глаза, рот, нависающий над промокшими штанами Се Ляня. Этот вид настолько непристоен, что Се Лянь не может удержаться от тяжелого вздоха. Его бедра покачиваются сами по себе в поисках трения. Хуа Чэн ухмыляется. Это дикая и пугающая улыбка, и Се Лянь понимает, что ему следует очень испугаться, но он может только стонать и хныкать.

- Хм? И чего же Гэгэ желает?

- Я…я… - у Се Ляня перед глазами все расплывается. - Я не знаю, чего хочу…я…

- Тогда давай выясним, что нравится Гэгэ?

Без дальнейших предупреждений, штаны Се Ляня исчезают, и его эрекция ударяется о живот, влажная от блестящих капель предэякулята. Он хочет скрыть свой стыд, спрятаться, но не двигается. От горячего взгляда Хуа Чэна по коже бегут мурашки.

- Гэгэ такой красивый. Такой идеальный. - взгляд Хуа Чэна словно подернут дымкой. Он кажется пьяным. Одержимым. - Я мог бы съесть его целиком.

- Да, да - шепчет Се Лянь, задыхаясь, - Продолжай говорить…

Хуа Чэн мрачно усмехается, его серебряные серьги поблескивают в темноте. Он медленно снимает свою алую одежду, и Се Лянь затаивает дыхание.

Князь Демонов - это зрелище, на которое стоит обратить внимание: мышцы его живота перекатываются, волосы цвета воронова крыла рассыпаются по широким плечам. На его бледной, как луна, коже выделяются черные татуировки, а губы, покраснели и припухли от поцелуев. Он греховно красив. Се Лянь думает, что если бы встретил его в семнадцать лет, ему было бы не так просто выбрать путь самосовершенствования.

Наконец, Хуа Чэн снимает свои штаны, и его эрекция высвобождается.

И, о, да.

Ой.

То есть…

Он…

- Гэгэ нравится то, что он видит?

Се Лянь краснеет, но не может заставить себя отвернуться. Член Хуа Чэна длинный и толстый, влажный от желания. Он почти в два раза больше, чем у Се Ляня, но это ни к чему не обязывает. Что они теперь будут делать? Что ему... э-э-э... делать?

- Если Гэгэ не возражает, я буду наслаждаться им медленно.

Се Лянь снова всхлипывает, его член пульсирует от желания. Хуа Чэн снова нависает сверху, прижимая его к кровати своим весом. Своим телом он накрывает Се Ляня, и Се Ляню тепло. Безопасно. Он находится в объятиях своего возлюбленного. Ему тепло.

- Гэгэ не возражает? - Хуа Чэн шепчет ему на ухо, и Се Лянь вздрагивает.

- Н-нет. О боже! - Се Лянь всхлипывает, когда Хуа Чен двигает бедрами, и их обнаженные члены соприкасаются с пошлым хлюпающим звуком.

В руке Хуа Чэна появляется стеклянная баночка, и он опускает в нее свои длинные бледные пальцы. Се Лянь может только наблюдать за происходящим отстраненно, погруженный в туман желания. Хуа Чэн двигает ладонью, сжимая их члены вместе, набирая скорость, и Се Лянь задыхается и стонет, когда волна горячей, плотной ци разливается по его меридианам, словно бушующее море. Он двигает бедрами и в награду получает тихий стон демона.

Хуа Чэн прикусывает губу принца и с хлопком отпускает ее, снова и снова, сжимая ладонями обнаженные ягодицы Се Ляня. Чуть раздвигая их, он несколько раз проводит скользким пальцем по дырочке взад-вперед. Наконец, он погружается внутрь, сначала осторожно, затем двигает пальцем в такт движениям бедер. Он раскрывает Се Ляня, вводя в него второй палец, затем третий. Его палец натыкается на что-то внутри, и Се Лянь кончает с воплем.

Волны оргазма захлестывают его, и он всхлипывает прямо в рот Хуа Чэна. Его сперма скапливается между их животами, горячая и липкая, и дыхание демона становится прерывистым.

Он нежно прижимает ноги Се Ляня к его груди. Его член все еще тверд и ноет. Он снова запускает пальцы в баночку и смазывает его, прежде чем прижать к желанному отверстию.

Се Лянь издает смущенный писк и зажмуривается.

- Открой глаза, Гэгэ. Я хочу, чтобы ты видел, как я делаю тебя своим.

Хуа Чэн медленно скользит внутрь, дюйм за дюймом, и Се Лянь задыхается. Ощущение наполненности ошеломляет. Интенсивно, но приятно. Хуа Чэн двигается, сначала осторожно, и Се Лянь задерживает дыхание, пока не привыкнет к растяжке. К давлению и теплу. Член Се Ляня дергается и постепенно снова становится твердым.

- Гэгэ, - хрипло стонет Хуа Чэн.

- Сань Лан!

Что-то в Хуа Чэне ломается. Он отклоняется назад, а затем со стоном входит в принца до конца, ударяясь бедрами об обнаженные ягодицы.

Они гонятся за своим удовольствием, и все вокруг окутывает дымка жара, желания и блаженства. Се Лянь превращается в плачущую, дрожащую лужицу, когда кончает во второй и третий раз, прежде чем Хуа Чэн тоже содрогается, и задыхаясь, достигает пика, глубоко погруженный в тело своего бога.

Они лежат так какое-то время, тяжело дышащие, липкие и горячие. Се Лянь не может удержаться и целует Хуа Чэна снова и снова. Он никогда не чувствовал себя таким любимым. Таким теплым и умиротворенным. Хуа Чэн кладет голову Се Ляню на грудь, и принц играет шелковистыми прядями, пропуская их сквозь пальцы.

- Я так много хочу сказать тебе, Сань Лан. Мой Сань Лан, - тихо шепчет Се Лянь.

- У нас еще будет время.

- Сань Лан, я хочу быть с тобой навсегда.

Хуа Чэн несколько мгновений ничего не говорит. В его теле появляется напряжение, которого не было еще секунду назад.

- Сань Лан?

- Гэгэ? Давай поженимся?

У Се Ляня от удивления открывается рот, а в голове внезапно становится пусто. Его сердце колотится о грудную клетку с такой силой, что он уверен, Хуа Чэн чувствует это.

- На этот раз ты серьезно?

Хуа Чэн сглатывает:

- Я и в первый раз был серьезен.

- Хорошо. Тогда мой ответ - да.

Хуа Чэн приподнимается на локте, его глаза блестят в полумраке.

- Да?

- Да, я хочу выйти за тебя замуж, мой Сань Лан.

Хуа Чэн наклоняется вперед и их губы снова соединяются.

Chapter Text

Несмотря на дождь, на улицах Призрачного Города полно народу. В витринах магазинов мерцает свет, а над улицами, словно цветы на ветках, распускаются красные фонари. В воздухе висит туман, и дождевая вода стекает в сточные канавы.

На ресницах Се Ляня блестят капли дождя, но это не останавливает его от разглядывания оживленного ночного рынка. Его ботинки хлюпают по скользким от масла лужам, он улыбается продавцам, которые окликают его: “Старший Дядюшка!”, "Ваше величество!", или даже "Умин!". По бокам от него идут Му Цин и Фэн Синь, а чуть позади следуют Ши Циньсюань и Хэ Сюань.

- Что это за запах? - шипит Му Цин, с подозрением оглядывая прилавки с лунными пряниками странной формы. Жесткие черные волосы торчат из-под губчатых верхушек, и Му Цин вздрагивает.

Се Лянь глубоко вдыхает, но не ощущает ничего, кроме обычных для Призрачного Города запахов крови, чеснока и паленых волос. Возможно, в городе немного более резкий запах, чем обычно, но во время Шанъюаня этого и следовало ожидать. Призраки празднуют с размахом, не жалея денег, празднуя так, словно это их последний день. Хотя, если подумать, они празднуют так почти каждый день. Се Лянь не может сдержать улыбку, которая появляется на его губах. Город такой живой. Такой яркий. Прямо как его Градоначальник.

- Оу, эфто оффень фкуфно,Вы бы знали как я тупила на этом моменте! “veez are dewishhisss” - и я такая что? Это на каком языке? потом, по контексту до меня дошло в чем прикол)))) - радостно сообщает Ши Циньсюань с полным ртом лунного пряника, который он, должно быть, успел купить, пока Се Лянь отвернулся.

- Не ешьте это! - Фэн Синь с испуганным криком выбивает недоеденное лакомство из рук Циньсюаня, и остатки пряника с всплеском падают в лужу.

Ши Цинсюань угрюмо смотрит на это, сглатывая. Он с недоуменным видом вытирает рот:

- Зачем вам понадобилось это делать? Генерал Наньян, вам следует попытаться немного расслабиться. Вы слишком напряжены.

- Я надеюсь, ты планируешь купить ему еще, ЧжуъянГенерал Большой член, если вдруг, кто забыл, - говорит Хэ Сюань. Он скрещивает руки на груди, его голубые глаза предупреждающе сверкают. Хэ Сюань воспринимает трату еды впустую как личное оскорбление.

- Почему ты… Я сделал ему одолжение! - кричит Фэн Синь, так громко, что часть призраков оглядывается на них. - Кто знает, из чего это было сделано!

- Хватит, - Му Цин закатывает глаза, - Я хочу вернуться в Небесную Столицу к началу банкета.

- Так спешишь? - с усмешкой спрашивает Хэ Сюань. - Хочешь сбежать пока Кровавый Дождь не вернулся?

- У меня нет настроения сегодня посещать темницы, - бормочет себе под нос Фэн Синь.

Се Лянь и Ши Циньсюань обмениваются взглядами, с трудом сдерживая смех.

- Согласен, я бы тоже избежал этого сегодня, - с хитрой улыбкой соглашается Се Лянь.

Услышав это, Ши Цинсюань расхохотался, хихикая до тех пор, пока по щекам не потекли слезы.

Хэ Сюань цинично приподнимает бровь:

- Смело, Ваше Величество. Не позволяйте своему мужу слышать, как вы говорите такие вещи, иначе он проведет остаток вечера, занимаясь самобичеванием и испортит нам все удовольствие.

- Ха-ха-ха-ха-ха, Хэ-сюн, что ты такое говоришь! - хлопает его по плечу Циньсюань. - Ты же все равно не умеешь веселиться! Кровавый дождь? Он теперь знает в этом толк!

- Кстати, где твой муж? - Спрашивает Му Цин, взмахивая своей серебристой косой. - Мы должны вернуться в Небесную Столицу. Ты не можешь отказаться от празднования, раз ты теперь Небесный Император, Се Лянь.

- Ах, я же все еще не согласился на это, - вздохнув, напоминает ему принц.

В глубине души он знает, что сопротивляться бесполезно, и, возможно — возможно — принятие роли Небесного Императора - это возможность сделать что-то хорошее с помощью дарованной ему силы. Но есть немалая его часть, которая хочет наслаждаться этой новой жизнью здесь, с Хуа Чэном. Дать себе немного времени, чтобы побыть счастливым пока не случилась очередная катастрофа. "Здесь, в Призрачном Городе, так спокойно", - думает он, когда небольшой взрыв сотрясает продуктовые лавки, и два призрака начинают колотить друг друга чем-то похожим на человеческие конечности. Это дом. Первый настоящий дом, который у него когда-либо был.

Назойливый голосок в глубине его сознания шепчет: "Кто ты такой, чтобы быть императором? Бог мусора, бог поветрия, бог несчастий. Ты разрушил свое королевство. Из-за тебя погиб твой последний верующий. Ты недостоин".

Возможно, этот голос всегда будет рядом, дразня его эхом горя, но со временем он будет становиться тише. Его прошлое - это часть того, кто он есть сейчас. Его ошибки и травмы сделали его тем, кем он является сегодня, и во многих отношениях наделили его странной мудростью.

Конечно, есть и тяжелые дни. Но сейчас рядом с ним Хуа Чэн, который заставит все эти голоса замолчать. Хуа Чэн, чьи поцелуи прогонят печали. Тот, кто приведет его домой. Горе может настигнуть в любой момент, но он справится.

- Да, но тебе не нужно официально соглашаться, - говорит Му Цин. - Все и так считают, что ты уже император. А поскольку твоих храмов уже больше, чем когда-либо было у Цзюнь У, тебе будет трудно убедить мир смертных в обратном.

- Ты когда-нибудь перестанешь? - кричит на него Фэн Синь, взмахивая кулаками и чудом не задевая корзинку с глазными яблоками на соседнем прилавке. - Ты думаешь, что сможешь его переубедить постоянно уговаривая? Оставь его в покое!

- Как мило слышать это от тебя! Ты был первым, кто начал называть его величеством!

- Ладно, ладно, давайте все успокоимся, - примирительно машет руками Се Лянь. Он не возражает, если два генерала снесут недавно вымощенные улицы Небесной Столицы, но жители Призрачного Города не слишком благосклонно отнесутся к очередному разрушению. Хуа Чэн тем более. - Если только вы все-таки не хотите вернуться в темницу. Я не стану спасать вас на этот раз.

Му Цин и Фэн Синь синхронно вздрагивают.

- Смотрите! - воскликнул Ши Циньсюань.

Все они следят за взглядом бывшего Повелителя Ветров.

Небо озаряется тысячами негасимых фонарей, которые покачиваются над городом, как мерцающие красные звезды. Как коралловые бусы.

- Как же так? - удивленно спрашивает Фэн Синь. - Сейчас же идет дождь!

- Ха-ха-ха-ха-ха-ха, похоже что Его Величество снова победит в соревнованиях. - Впрочем, неудивительно, - смеется Ши Циньсюань, стряхивая капли дождя с волос.

Се Лянь смотрит в небо, когда две руки обхватывают его сзади за талию. Се Лянь хмыкает и откидывается назад, в объятия своего последнего верующего. Своего мужа. Своего возлюбленного.

- Гэгэ, - шепчет Хуа Чэн.

- Сань Лан, - на выдохе отвечает принц, не отрывая взгляда от летящих в небеса фонарей. Его сердце наполняется теплом.