Archive of Our Own ^beta

Chapter Text

шэнь цзю никогда не считал смерть избавлением, скорее поражением. перед другими людьми или обстоятельствами — не суть важно. но когда к нему наконец является его смерть в результате крохотной ошибки демонического отродья, он склонен пересмотреть точку зрения и согласиться на компромисс: это его поражение, окончательное, исход череды неудач, в которых повинен он сам, но в той же мере и избавление. может быть, высшие силы наконец напились его крови и были удовлетворены, может, им просто наскучило жалкое зрелище человека, превращённого в палку, но обстоятельства таковы. он умирает, не чувствуя ничего, кроме усталости и слабого отголоска злорадства из-за потерянного вида ло бинхэ, даже не надеясь на перерождение; шэнь цзю бы вполне устроило, если бы его душа раскололась на части — это бы точно лишило его мучителя малейшей надежды на попытку воскрешения.

вот только когда он открывает глаза, это не похоже на посмертие. или перерождение, или на ад, если уж на то пошло. это похоже на прихожую в чьем-то доме, совсем небольшую. он сидит на стуле у большого камина, вокруг которого в хаотичном порядке на стенах развешаны амулеты и картины, связки трав и– это что, чьи-то зубы? он кривится в отвращении. между камином и деревянным стулом небрежно брошены пара шкур, вдоль стен либо стоят полки с пустыми вазами и книгами, либо просто кипы свитков и закупоренных бутылок.
не смотря на свое отвращение к беспорядку шэнь цзю не может не признать, что ощущается некоторый… уют. ощущение тут же пропадает, как он понимает, что сидит в одних нижних одеждах, но не успевает ничего сделать, когда входная дверь распахивается.

— о, очнулся. я уж было подумал, что ты с концами сдох.

шэнь цзю предпочитает игнорировать вопиющее нахальство вошедшего, вместо этого придирчиво рассматривая его с ног до головы. он похож на демона — острые уши и зубы, раскосые глаза, мертвенно бледная кожа, зеленые одежды. он красив, критически оценивает шэнь цзю, той острой красотой, которая причиняет вред как владельцу, так и окружающим. впрочем, если это действительно демон, в чем он сомневался все меньше, то, пожалуй, красота не самое ужасающее его оружие.
в стремлении принять менее беззащитное положение, шэнь цзю пытается встать, но руки, которые он использует в качестве опоры, подгибаются, а ноги отказываются в полной мере слушаться.

— эй, эй, эй, ты что творишь! — демон тут же теряет свой надменный вид, подлетая к нему. он распахивает халат шэнь цзю, отчего тот багровеет от ярости, но не успевает ничего сказать, когда демон острым ногтем течет в его плечо. — я только тебя зашил, конечности еще не успели прижиться, не смей двигаться! всю работу мне испортишь.

шэнь цзю переводит взгляд и видит вместо обрубка целую руку, отсутствующая ранее часть которой пришита к телу не слишком-то аккуратными швами. ему тут же хочется проверить вторую руку и ноги, но с него достаточно позора, не хватало еще задирать исподнее.
он непослушными руками отпихивает демона, одновременно пытаясь запахнуть полы одежды обратно.

— полегче, — закатывает глаза демон, самостоятельно поправляя одежду. его прикосновения абсолютно безличны и практичны, напряжение шэнь цзю немного спадает и он решает, что самое время узнать, что, черт возьми, происходит.

— где я? и кто ты? — голос хрипит, но ничего смертельного, это скоро пройдет.

— сразу к делу, м? — демон фыркает и отстраняется, выпрямляясь. теперь он возвышается над шэнь цзю, и у того просыпается непреодолимое желание дёрнуть демона на пол или хотя бы на уровень глаз. — ты в моём доме, куда тебя притащила парочка моих не слишком умных подчинённых.

возможно, демон что-то читает на его лице, что было бы удивительно, потому что за выражением лица шэнь цзю всегда следил как следует, или по каким-то своим причинам, но он подталкивает к камину табурет и усаживается на него, горбясь и упираясь локтями в колени.
если бы кто-то из его учеников посмел так сесть, думает шэнь цзю, получил бы по спине розгами. к счастью или к сожалению, сейчас он не на цанцюн и его учеников здесь нет.
к счастью, решает он через секунду. определенно к счастью.

— ну так вот, — продолжает демон. — притащили тебя по частям. сначала правую руку, ее, я вообще-то, думал запечатать или заспиртовать, как интересный образец. но потом притащили тело, и я сообразил что к чему — нечасто встретишь, чтобы призрака собирали по частям. кроме тебя так разгуливают безголовые, но тут случай совсем другой. ты хренов везунчик, в курсе? чтоб бессознательного беспомощного призрака не сожрал кто-то посильнее или он не развоплотился сам…

— призрака? — тупо переспрашивает шэнь цзю.

— ну да, что, не дошло еще? — демон тычет ему в шею. — вон прах твой. ликбез в призрачную жизнь: проебешь — помрешь окончательно. лучше спрячь.

после этого явно с чувством выполненного долга демон встает.

— я, к твоему сведенью, зеленый демон ци жун, один из непревзойденных. принимаю твою вечную благодарность и бла-бла-бла. я иду готовить пожрать, а ты сиди и приращивай конечности, чтоб мои усилия и духовная веревка не пропали зря, — с этими словами ци жун скрывается в другой комнате на секунду, но потом снова выглядывает.

— имя-то у тебя есть? или его тоже не знаешь?

— есть. шэнь цзю.

ци жун кивает и исчезает обратно. шэнь цзю закрывает глаза, слабой рукой хватается за небольшой мешочек на шнурке на ней, который не заметил ранее.
призрак. так теперь он сам стал демоном.
губы трогает слабая ироничная улыбка и тут же исчезает. судя по всему, это не то царство демонов, о котором он знает. значит, первое, что ему нужно сделать, это узнать все о здешних жителях, правилах и расстановке сил, а сразу после — выяснить мотивы этого ци жуна и что он потребует за помощь. в его альтруистические мотивы шэнь цзю не верил, да и не похож он был на того, кто помогает всем от доброты душевной.
но самое главное на данный момент — восстановление, поэтому шэнь цзю закрывает глаза и с усилием приступает к циркуляции духовной энергии по всему телу, с трудом восстанавливая чувствительность в ногах и руках.

за этим делом его и застает ци жун.

— нихуясе, заклинатель что ли?

— а что, нас так редко встретишь? — не упускает возможности узнать шэнь цзю, пытаясь рассчитать вероятность встречи с кем-то из своей прошлой жизни.

— типа да, — ци жун жмет плечами. — вас в принципе здесь чертовски мало — обычно сколько-нибудь талантливые люди пытаются выслужиться перед богами и попасть на средние небеса хотя бы.

— что такое средние небеса?

— ты че, вообще не в курсе ни о чем?

шэнь цзю вместо ответа посылает ему гневный взгляд.

— зыркает еще на меня, — фыркает в ответ ци жун и усаживается снова на табурет, поднимает с пола непонятный артефакт и начинает вертеть его в руках. — ладно уж. благодари судьбу за возможность узнать все от меня, а не какого-то лоха, который скормит тебе дерьмо в яркой обертке.

то, что начинается как предполагаемая лекция, быстро превращается в подборку сплетен, но краткие, зачастую нецензурные характеристики ци жуна, очень емко описывают каждого из персонажей, бывших на главных ролях в последней трагедии событий.

— вот так все и закончилось лет пятнадцать назад, сейчас тишь да гладь, скучно даже. при первой возможности я свалил ото всех подальше, лишь бы не пялиться на их рожи.

в этот момент шэнь цзю понимает, что ци жун банально изнывает от скуки. и его спасение, скорее всего, было простой попыткой отвлечься. тем лучше.
единственное, что ему неясно — почему ци жун, один из сильнейших мира демонов, отошёл от дел и поселился в глуши. возможно, дело действительно в нежелании видеть всех тех, о ком он рассказывал, но должно же быть что-то еще.

природа этого «ещё» выясняется через две недели, после крайне безличного соседства с демоном. если ци жуна как-то и беспокоит посторонний на его территории, то он это никак не демонстрирует, только указывает ему на гостевую спальню, пару раз проверяет швы и на этом все. подобное отношение шэнь цзю более чем устраивает, равнодушие после многих лет подозрений к каждому его шагу действует освежающе.
первым же делом он прячет прах, накладывает все заклинания, которые только помнит, выбирает неприметное место у болота и закапытвает его там, несколько раз удостоверившись, что найти его практически невозможно даже если знать где искать. вторым — выясняет, что теперь ему не нужно ни есть, ни спать. это приносит заметное облегчение, особенно учитывая то, что с демоном и мужчиной рядом он бы уснуть в любом случае не смог, не смотря на незаинтересованность ци жуна в новоявленном сожителе. если тот и удивлен тем, что шэнь цзю игнорирует и кухню, и свою кровать, кроме как для краткого отдыха, то никак этого не показывает. только однажды, когда посреди ночи обнаруживает его бодрствующим, вынуждает шэнь цзю помочь — следующие полчаса тот держал лампу, пока демон увлеченно искал какой-то свиток.

накануне истечения четырнадцати дней, шэнь цзю замечает, что что-то происходит: ци жун с утра ходил взволнованный, а после обеда заперся на кухне до самого вечера. логический вывод напрашивался один — кто-то должен прийти. и шэнь цзю не собирался представать перед ними в одних нижних одеждах, может, для демонов это и нормально, но он не стерпит нового уровня позора.
шэнь цзю распахивает дверь кухни, когда время уже близится к полуночи, а ци жун так и не появляется. демон даже не поднимает на него взгляд, слишком занятые разделыванием туши. его волосы для удобства завязаны в хвост, а рукава закатаны до локтей, и всем своим видом он напоминает больше крестьянина, чем кого-то из власть имущих.

— чего тебе? я сомневаюсь, что ты хоть чем-то будешь тут полезен.

шэнь цзю никак не отвечает на выпад.

— мне нужна одежда.

ци жун одним размашистым ударом отрубает телёнку голову. шэнь цзю брезгливо морщится.

— в моей спальне второй сундук слева. полезешь куда-то еще — пальцы отрежу, сам пришивать будешь.

шэнь цзю игнорирует угрозу уже выходя из помещения. ему немного любопытно, на что похожа спальня хозяина дома, единственное место, в котором он не был. бóльшую часть комнаты занимает кровать с кучей маленьких подушек и с желензным карнизом, на котором закреплены отрезки зеленого шелка; рядом действительно стоят несколько сундуков и две тумбы, одна завалена украшениями, на другой свечи и лампы.
он быстро находит нужное. придирчиво рассматривая ханьфу шэнь цзю остаётся довольным качеством ткани и ее цветом, выбирает еще несколько верхних халатов и возвращается к себе.

на следующий день его знакомят с гуцзы.

знакомят — громкое слово. он уже смирился с тем, что демон игнорирует все правила приличия, какие только может, поэтому не ждет официального представления, а действует первым, встречая гостя, когда ци жун в последний момент что-то доделывает на кухне. шэнь цзю не представляет, что он будет делать с этим количеством еды.
пришедший юноша в простом, но весьма качественном ханьфу удивлен встречей с незнакомцем, но не настораживается, а только вежливо улыбается, когда его пропускают в дом. он совершенно не похож на ци жуна — круглое лицо, открытый взгляд, в котором так и сквозит доброжелательность. ученик?
оказывается, нет. когда ци жун выходит, наконец, из кухни, молодой человек встречается его объятиями и спрашивает, в хорошем ли здравии отец. и не смотря на ворчание ци жуна, демон заметно расслабляется рядом с приемным сыном.

после этого они кратко представляются друш другу, и шэнь цзю уходит к себе, не имея ни малейшего желания ни наблюдать семейную идиллию, ни мешать встрече. он не ждет ничего, но поздно вечером ци жун приходит к нему в комнату и дает ответы на незаданный вопрос, удивляя шэнь цзю откровениями: тем, что после масштабной битвы он чуть не погиб, практически десять лет возвращал себе прежнюю форму, и до сих пор в процессе восстановления.
становится понятна причина желания уйти подальше — он бы и сам так поступил, думает шэнь цзю. он спрашивает, как протекает восстановление, и в итоге все выливается в первый их нормальный разговор. они мало говорят о прошлом и о личных отношениях — ци жун отмечает, что гуцзы единственный, чьим визитам он рад, шэнь цзю отвечает, что все его прошлые связи мертвы, но это и к лучшему; темы быстро меняется, и диалог заканчивается уже под утро.

***

проходит несколько месяцев, когда шэнь цзю удаётся полностью восстановиться, и теперь о произошедшем напоминают только шрамы от нитей. он занят изучением свитков о местной флоре, когда в дверь стучат.
шэнь цзю не спеша откладывает рукопись. ци жуна не было с утра, ни о каких посетителях он не предупреждал, значит, гостей никто не звал.
он бросает критический взгляд на ханьфу, находит свой внешний вид приемлемым и только после этого идет открывать.

на пороге двое: высокий худой мужчина в красном с повязкой на глазу и мужчина чуть пониже в белом, с широкими плечами и открытым лицом. шэнь цзю через секунду понимает, кто перед ним, крайне несложно опознать «псину одноглазую» и «венценосного брата», даром, что ци жун с небожителем очень похожи. также несложно было догадаться о характере их отношений, о чем ци жун никогда не говорил, но ему было и не нужно — выражение его лица и немногочисленные оговорки, а также несколько исторических свитков о падении сяньлэ дали достаточно информации, и шэнь цзю сделал собственные выводы.
короче говоря, к стоящим на пороге он не испытывал ни капли доброжелательности. да, возможно он перекладывает свой опыт отношений с цинъюанем, но шэнь цзю никогда бы не называл себя объективным человеком.
он не позволяет узнаванию отразиться на лице, оставаясь равнодушно-неприветливым:

— что вам нужно?

на лице се ляня при виде него отражается замешательство. ну да, сомнительно, что ци жун посвящает его в происходящее в своей жизни. хуа чэн уже сверлит его недовольным взглядом — шэнь цзю подавляет желание оскалиться в ответ. к сожалению, ненависть ко всем власть имущим впиталась в его кости настолько сильно, что даже смерть не смогла это исправить.

— ах, добрый день, — неловко отвечает се лянь. — мы не знакомы. меня зовут се лянь, это хуа чэн, мы бы хотели увидеть ци жуна. он здесь?

шэнь цзю молчит, не сводя пронзительного взгляда.

— бог войны и князь демонов, — с нажимом добавляет хуа чэн, скрещивая руки на груди. от него так и чувствуется недовольство. шэнь цзю даже испытывает короткую ностальгию по своей жизни, когда один взгляд на него вызывал у малознакомых людей раздражение.

— никогда не слышал, — шэнь цзю не меняется в лице и не сдвигается ни на дюйм. — возможно, вам стоит прийти позднее. либо проявить элементарные манеры и написать о своем намерении зараннее, дождаться ответа с приглашением и только после этого ломиться в дом. мне казалось, что высокий статус в этом мире подразумевает знание этикета, но, видимо, я ошибся.

после этого он захлопывает дверь, довольный своей тирадой. шэнь цзю не беспокоится о последствиях — хуже отношения ци жуна с братом уже не станут, куда уж хуже? мелкая месть за неуважение от какого-то призрака се ляню не свойственна, а своего князя демонов он держит на крепком поводке, поэтому шэнь цзю решает просто забыть о ситуации.
вечером возвращается ци жун. зайдя в дом он останавливается, с подозрением оглядывается и спрашивает:

— здесь были эти двое? что им, блять, от меня надо?

— добрый вечер, — он откликается с присвоенного кресла у камина. по сравнению с названными гостями, шэнь цзю был гораздо вежливее с хозяином дома. за то короткое время, что они живут вместе, он удивительно сильно привык к демону. конечно, он ему не доверял целиком и полностью, но как минимум проводить с ним время было… приятно. и полезно. даже сейчас шэнь цзю все еще иногда оказывался озадачен тем, насколько ци жуну было плевать на то, кто он и на его прошлое, о котором он не распространялся. возможно, дело было в сходстве их характеров и некоторых привычек. он моргает, отрываясь от размышлений, откладывает свиток и поворачивается лицом к ци жуну:

— я не спрашивал, просто выставил их за дверь.

этими словами он завладевает полным вниманием ци жуна словно по волшебству. демон подскакивает практически вплотную, нависая над сидящим шэнь цзю. яркие зеленые глаза с вертикальными зрачками пригвождают его к креслу, и шэнь цзю как никогда жалеет об отсутствии веера, которым можно было бы закрыть лицо от поразительной интенсивности взгляда, в котором восторг напополам с недоверием.
он не может вспомнить, смотрели ли на него так когда-либо.

— ты послал нахуй моего брата и его псину?! и они просто ушли?!

ци жун наклоняется еще ниже.

— я ткнул их в отсутствие манер, из-за чего они, видимо, и посчитали нормальным прийти в чужой дом без надлежащего предупреждения, — чопорно поправляет шэнь цзю, незаметно вжимаясь в спинку кресла. ему нужен его веер, демоны, ему нужен его веер. — ну, и сделал вид, что никогда о них не слышал.

ци жун настолько близко, что он может пересчитать его ресницы.

— восторг, — в противовес прошлым восклицанием это слово ци жун произносит почти шепотом, на выдохе.
так же резко он отстраняется, а шэнь цзю понимает, что не смотря на то, что его мертвое сердце не бьется, он готов поклясться, что оно вот-вот выскочит из груди.

после этого он словно знакомится с ци жуном заново. ему хочется залезть в голову демона и основательно там покопаться, потому что изменения, хоть и не радикальны, но заметны: они стали гораздо чаще разговаривать, начали обедать вместе — поначалу шэнь цзю отказывался от еды, как и сна, в принципе, но однажды ци жун предложил ему продегустировать новое блюдо, и шэнь цзю вынужден был признать, что настолько вкусную еду он пробовал в своей жизни крайне редко. не вслух, конечно, иначе демон бы стал слишком самодовольным, но регулярные трапезы минимум четыре раза в неделю и так послужили достаточным ответом.

ци жун даже умудряется уговорить шэнь цзю выпить с ним, и тот с раздражением резюмирует, что ему стало сложно отказывать демону. пока он цедит свое саке, сидя снаружи дома под звёздным небом, ци жун напивается быстро и оказывается прилипчивым пьяницей.
самое удивительное, что это не вызывает отторжения, а его легкие прикосновения — отвращения; демон хихикает себе под нос над своими же штуками, а потом засыпает, утыкается носом ему в шею, щекоча взъерошенными волосами. шэнь цзю аккуратно придерживает его за плечо, чтобы тот не свалился, и с ужасом понимает, что привязался.

ему требуется некоторое время, чтобы с этим смириться, когда привычное отрицание отказывается работать. игнорирование собственных чувств действует ровно до того момента, когда на брошенный вскользь комментарий ци жун притаскивает в дом целую коллекцию вееров, притворяясь раздраженным тем, что шэнь цзю снова отказался самостоятельно отправиться в городок неподалеку. они ввязываются в перепалку, во время которой его ждет очередное осознание, без которого он бы отлично жил: даже его ядовитые комментарии уже не нацелены на то, чтобы уколоть побольнее, а просто служат как… развлечение.

последней каплей становится образ ци жуна в одной тонкой шелковой накидке. шэнь цзю сталкивается с ним ночью на крыльце дома, думающий о небольшой прогулке по территории, но думать ни о чем, кроме демона больше не получается: накидка под ярким светом полной луны не скрывает ровным счетом ничего — ни узких плеч, ни выступающих ключиц, ни тонкой талии — а ниже он заставляет себя не смотреть. лицо, без косметики и с открытым, задумчивым выражением, кажется неприлично голым; даже его тихое «ой» из-за столкновения выбивает почву из-под ног.

шэнь цзю молча возвращается в комнату, не желая выходить из нее больше никогда. он лежит на кровати, сверля потолок взглядом, и думает о том, что нужно было уходить сразу же, как только он более-менее восстановился. нельзя было позволять себе расслабляться, нельзя было заинтересовываться, нельзя было привязываться — всю свою жизнь он успешно следовал этим правилам, которые поочередно нарушил в посмертии. шэнь цзю кривится — желать демона, да еще и мужчину, кажется насмешкой судьбы, которую он полон намерения игнорировать.

***

девять дней. ровно столько требуется, чтобы шэнь цзю начал медленно сходить с ума. он всегда был жадным человеком — но, как правило, это касалось силы и власти, а не других людей, которых он предпочитал использовать либо избегать. ни один из вариантов не подходит к нынешней ситуации, поэтому приходится импровизировать.

так шэнь цзю обнаруживает себя стоящим у двери в чужую спальню. уже глубокая ночь, и ему требуется усилие, чтобы сделать последний шаг.
шэнь цзю входит в его комнату. зажжена всего одна свеча, ее тусклый свет освещает контуры мебели и силуэт демона, полусидящего на кровати. он выпрямляется, когда видит гостя, озадаченность быстро сменяется чем-то иным, как только шэнь цзю подходит ближе.
шэнь цзю знает, что его лицо непроницаемо, как знает и то, что это бесполезно: под тонким нижним халатом его бьет крупная дрожь. въевшееся в кости стремление любой ценой избежать подобной ситуации пересиливает упрямство, составляющее, пожалуй, суть всей его личности. он молчит — и ци жун, чьи глаза горят потусторонним светом, заговаривает сам:

— ты пришел о чем-то попросить?

шэнь цзю продолжает молчать, прежде чем роняет, с присущим ему высокомерием:

— я не прошу. я требую.

— ну, блять, — хмыкает ци жун, и следующее, что он чувствует — как его с поразительной быстротой роняют за одежду вперед и переворачивают так, что он оказывается лежащим на кровати.
ци жун сидит на нем сверху, два слоя тонкой одежды не спасают от ощущения твердых бедер, прижимающихся к его.

— ты все еще можешь уйти.

демон нависает над ним, упирается одной рукой рядом с головой шэнь цзю, а другую держит на его шее, большим пальцем гладит линию подборка.
шэнь цзю бросает на него вызывающий взгляд — блеф чистой воды. это понимает он, это понимает ци жун, но никак не комментирует. вместо этого он наклоняется ниже, волосы черным водопадом отрезают шэнь цзю от внешнего мира, оставляя только чужое лицо, смотрящее на него в упор и изучающее. пауза затягивается, и когда шэнь цзю уже хочет прошипеть ему, чтобы он поторопился, ци жун прижимается губами к его губами в простом прикосновении. сразу после он целует его снова — в челюсть, в скулы, веки, и шэнь цзю чувствует, что задыхается.

он больно дергает ци жуна за волосы на себя — демон даже не реагирует, только снова заглядывает ему в глаза. шэнь цзю не представляет, как выглядит сейчас, но благодарен, что в комнате горит всего одна свеча. демоны, к нему прикоснулись всего несколько раз, а он уже в таком… беспорядке.

— да хватит уже думать, — фыркает ему в лицо ци жун.

шэнь цзю возмущено пытается ответить, но ему не дают. его целуют, прижимаясь еще ближе, глубоко и настойчиво. он закрывает глаза — это получается как-то само собой, и только обостряет все ощущения, чужие руки на теле обжигают, словно клеймом, а поцелуй вытягивает душу.
ци жун стягивает с его плеч одежду, прижимается губами к шрамам, бормочет в кожу:

— скажешь остановиться — остановлюсь.

шэнь цзю молчит.

Chapter Text

шэнь цзю молчит — клянется себе молчать, желая оставить целым хотя бы фасад спокойствия, но ци жун, кажется, даже не думает об этом: он довольно мычит в поцелуй, весело хмыкает, когда шэнь цзю ногтями вцепляется в его плечи, и медленно уговаривает открыть рот.
чувствовать на себе всю тяжесть чужого внимания не впервые для шэнь цзю, но первый раз за обе жизни он это приветствует, понемногу подстраиваясь под чужой ритм и по-детски не желая признавать собственную проигрышную позицию.
поэтому через секунду после того, как он поддается ци жуну и размыкает рот, тут же больно кусает его за нижнюю губу. течет кровь, ци жун удивлённо хлопает глазами — и весело хохочет, откидываясь назад и снова садясь на бедра шэнь цзю.

— какой же ты дикий! и хватает же сил корчить все время такой чопорный вид?

шэнь цзю возмущенно открывает рот, на языке уже вертятся слова о том, что он не «чопорный», а ведущий себя соответствующе возрасту и статусу, когда ци жун пользуется возможностью и ныряет обратно, затягивая его в глубокий поцелуй, что несколько отвлекает от вспышки иррационального сожаления от потери чужого веса с бедер.
поцелуй ужасен, мокрый и неряшливый, они неудобно сталкиваются носами и зубами, шэнь цзю чувствует привкус крови и слюну, капающую на подбородок — это мерзко, должно быть, как и то, что язык ци жуна раздвоенный на самом конце и длиннее человеческого, но вместо отвращения он чувствует только все сильнее закручивающееся возбуждение.

шэнь цзю силой оставшейся у него воли, которой по милости проклятого демона у него остается немного, сохраняет ноги и таз неподвижными, пока ци жун пытается сожрать его через поцелуй, пока его руки больно вплетаются в волосы шэнь цзю и фиксируют голову в наконец-то правильном положении, когда ничего не мешает, а влажные звуки все громче звучат в тишине комнаты.

«это безумие», думает шэнь цзю, открывая рот шире и сходя с ума от раздвоенного языка, «вот настоящее безумие», все это — эта нелепая вторая жизнь, этот демон, эти отношения, этот, будь он проклят, поцелуй — шэнь цзю никогда не сможет сделать вид, что ничего не было и уйти, он жадный человек, он хочет большие этих поцелуев, он хочет ци жуна, он хочет сделать его своим.

ци жун отстраняется с тихим довольным звуком, самоуверенность слишком хорошо подходит к его лицу, и шэнь цзю был бы раздражен сильнее, если бы демон несколько секунд назад не стонал ему в губы словно умирающий.
в комнате стало светлее: зеленые огоньки пламени зависают в воздухе, освещая ее потусторонним светом, ярче них только глаза ци жуна, взгляд который ощущается почти физически, а воздух начинает давить не смотря на то, что им обоим не нужно дышать.

— смотри, цзю-эр, — голос ци жуна хрипит, а внутри шэнь цзю что-то дрожит, когда он слышит ласковое, с оттенком поддразнивания обращение. ему сложно сказать что-либо — что само по себе удивительно, — поэтому он облизывает истерзанные губы, на которые ци жун тут же отвлекается, глаза на секунду вспыхивают ярче, теша самодовольство шэнь цзю, и поднимает бровь, показывая, что слушает. — я сейчас тебе отсосу, так что смотри внимательно.

во рту тут же пересыхает, когда он смотрит, как ци жун небрежно скручивает волосы в жгут и забирается руками под нижний халат, с нажимом оглаживая тело и легко распутывая завязки. шэнь цзю давит желание уставиться в потолок, не желая проигрывать брошенный ему вызов, но тонкая одежда, уже спущенная с плеч, не скрывает ровным счётом ничего, и если раньше они оба игнорировали свое состояние, слишком занятые и сосредоточенные на поцелуях, то теперь это стало невозможным.
ци жун оставляет открытый поцелуй в середине его груди, пальцами гладит соски, но не задерживается на них, царапает длинными ногтями ребра и спускается все ниже. шэнь цзю чувствует намек на укус на выступающей тазовой кости, и в обычных обстоятельствах он бы закатил глаза, одновременно с ехидным комментарием, но сейчас он не знает ни на что смотреть — вид ци жуна рядом с его вставшим членом одновременно гипнотизирует и пробуждает желание отвернуться, сделав вид, что ничего не происходит, — ни что делать с руками.

ци жун рассеянно потирает шрам на ноге, оставшийся от пришивания конечностей, и шэнь цзю некстати вспоминает, что тот уже видел его голым. но в отличие от того времени, теперь прикосновения ци жуна какие угодно, но не безличные. он прикасается с намерением насладиться, смотрит с голодом, и шэнь цзю смешно, что не смотря на это, он не чувствует себя в опасности.
глупо, но пытаться это изменить еще глупее.

— я могу позволить себе новые простыни, — комментирует ци жун, что шэнь цзю воспринимает как совет и вцепляется в них мертвой хваткой, сразу перед тем, как его спина изгибается луком.
рот на его члене — гребаная бездна, — ци жун на пробу заглатывет половину, затем отстраняется и облизывает весь ствол длинными движениями языка. в сочетании с его мертвой хваткой на бедрах, у шэнь цзю нет выбора, кроме как оставаться на месте и выдавливать короткие стоны сквозь зубы.
его язык — его проклятый язык, — почти полностью оборачивается вокруг конца, под головкой, пальцы с нажимом гладят шрамы на ногах, которые все еще остаются чувствительными, и шэнь цзю кажется, что он слышит звук рвущихся простыней.

— я же сказал тебе смотреть, — ворчит ци жун, отстраняясь. шэнь цзю вместо ответа приподнимается на локтях, смиряет его уничижительным взглядом — насколько может в своем состоянии, — и больно кусает себя за щеку, потому что ци жун, за неимением лучших слов, выглядит греховно: волосы растрепались, ночная одежда небрежно съехала с одного плеча, открывая уже начавшие темнеть следы от пальцев шэнь цзю, длинный рот, красный от поцелуев и мокрый от слюны, изгибается в довольной улыбке и снова оказывается на члене шэнь цзю.

ци жун заглатывает, на этот раз глубже, и смеется, когда шэнь цзю уже не может сдерживать заикающиеся движения бедер. вибрация проходит по всему телу прямо в мозг, и позже шэнь цзю будет отрицать тот жалкий звук, который вырвался из его рта.

— я тебя ненавижу, — его голос надтреснутый, вот-вот готовый сломаться.

— мне говорили это часто, но никогда — так. ты действительно нечто, цзю-эр, — бормочет довольно ци жун и опускается наконец до конца, жадно глотая. шэнь цзю знает, что на следующий день у него на бедрах будут синяки от его крепкой хватки, но на данный момент это последнее, о чем он думает, когда давление вокруг члена становится невыносимым, и он кончает, ругаясь сквозь зубы и жмурится до боли в глазах.
ему требуется несколько минут, чтобы шум в ушах стих, а окружающий мир приобрел четкость, чувствуя как ци жун лениво целует низ живота и обводит языком выступающие кости.

— очнулся, м? — голос демона хриплый и, скорее всего, будет таким ещё некоторое время. — хочешь вернуть услугу?

— полагаю, мне нужно быть вежливым в этом вопросе.

— о, как будто ты был искренне вежлив хоть один гребаный раз в своей жизни, — фыркает ци жун и откидывается, садясь на пятки и лениво потирая чуть саднящую челюсть. полы одежд распахнуты, один рукав все так же оставлен сползшим с костлявого плеча, открывая вид на острые ключицы и худую грудь со светлыми сосками. на этот раз шэнь цзю разрешает взгляду скользить ниже — на впалый живот, тазовые кости и стоящий член, чуть длиннее его собственного, головка которого уже мокрая от предсемени.

— нравится то, что ты видишь?

— может быть. смотря что ты хочешь с этим сделать.

ци жун тянется в бок и шарится в куче вещей у кровати, возвращаясь обратно с небольшой бутылкой масла, и склоняется чуть ниже над телом шэнь цзю, ловя его взгляд.

— я посмотрел бы на то, как ты берешь все под контроль и сам себя раскрываешь, — его голос, и так хриплый, внезапно становится ниже настолько, что теперь это похоже на мурлыканье. шэнь цзю вспыхивает от картины представшей перед ним, а его член заинтересованно дергается. — или меня. возможно, когда-нибудь в следущий раз. но сейчас я хочу твои бедра.

ци жун одной рукой подхватывает его под колени, задирает ноги и закидывает себе на плечо. шэнь цзю думает, что уже слишком поздно чувствовать себя неуютно.

— мои... бедра?

— да-а, — тянет ци жун, прижимаясь губами к одному из колен. — очень красивые бедра. подошли бы для трапезы любого рода. белые и изящные.

демон закатывает глаза и одной рукой открывает масло. шэнь цзю молча за ним наблюдает, чувствуя вновь подступающее возбуждение. он думал, что демон захочет заявить на него свои права — но тот не гнушался никаким видом удовольствия. и понимание того, что теперь ци жун в его распоряжении, в любом виде, в каком он может захотеть, пьянило крепче вина.

— видел бы ты себя со стороны, — продолжает ци жун, неряшливо смазывая себя маслом и немного аккуратнее внутреннюю сторону бедер шэнь цзю, заставляя его дрожать. — лежишь в моем доме, в моей одежде, на моей кровати, а все равно выглядишь как чертов король. так и хочется тебя стянуть вниз, посадить рядом и довести до того, что ты имени собственного не вспомнишь.

голос у ци жуна мечтательный, с придыханием. у шэнь цзю во рту становится сухо, пока он молча смотрит, как ци жун проталкивает член между сведенных бедер и низко стонет, когда шэнь цзю на пробу сжимает ноги.

— и даже тогда, — ци жун задыхается, толкаясь вперед, одной рукой до боли прижимая к себе его колени, а другой запутавшись в простынях. — даже тогда ты будешь выглядеть высокомернее и красивее любого проклятого небожителя.

шэнь цзю не может оторвать глаз от мелькающей головки чужого члена и невольно тянется к своему, чувствуя, что тот снова практически полностью встал, с опозданием осознавая слова ци жуна.

— что, нравится мысль о том, как я бы поставил тебя на колени? — удается ему прохрипеть сквозь образ, тут же появившийся перед глазами. ци жун кусает его за колено и молча сверкает глазами, его волосы теперь в совершенном беспорядке, и шэнь цзю понимает, что позволил бы ему еще больше того, чем уже дал.

— прикоснись к себе, — говорит ци жун, запрокидывая голову. его толчки становятся беспорядочными, мокрые звуки снова заполонили комнату, но шэнь цзю практически их не слышит, обхватывая член рукой, не отводя взгляд от демона перед ним.

они кончают почти одновременно, шэнь цзю слышит, как низко стонет ци жун, чувствует его освобождение на себе и тут же срывается в собственный оргазм.
как только он приходит в себя, то сразу морщится от ощущения липкости практически везде. ци жун лежит рядом с ним, успевший завалиться рядом, и довольно ухмыляется на отвращение на лице шэнь цзю.

— что-то не нравится, цзю-эр?

— лучше иди набери ванну. это мерзко.

— еще несколько минут назад ты говорил по-другому, — фыркает ци жун, но поднимается, стягивает наконец нижний халат, небрежно им вытирается и выходит полностью голым. шэнь цзю против воли провожает его спину взглядом, а потом спохватывается и наоборот завязывает свой, игнорируя то, что он наполовину в масле и сперме. опускаться до уровня ци жуна — последнее, чего он хочет.

ноги немного подкашиваются, как в первое время после перерождения, поэтому, когда он добирается до ванной комнаты, ци жун уже сидит в большой бочке, нагрев воду заклинанием. он закатывает глаза, когда видит упрямство шэнь цзю по поводу халата, и угрозами заставляет снять его прежде чем лезть в воду, что шэнь цзю с неохотой выполняет.
расслабиться удается до обидного легко, даже когда ци жун из сучьего характера брызгает водой ему в лицо. особенно когда он сразу после этого подползает ближе за поцелуем.

шэнь цзю думает, что ему стоит здесь все-таки остаться. подольше.