Archive of Our Own ^beta

Chapter Text

Когда Кристофер созвала собрание, Флинн даже не удосужился сесть за стол. Он просто стоял, опершись о стойку, скрестив руки на груди.

 — Я потрясен тем, что вы позволяете мне присутствовать на этом. — сказал он ей.

Кристофер выглядел слегка оскорбленной, но не отвечает на это. 

 — Пришло время перейти в атаку, а не всегда играть в обороне.

Да, для этого, черт возьми, определенно давно прошло время

— Мы начали коррелировать… — начала Люси, но Кристофер ее перебила.

—Я имею в виду не только в прошлом. Я ценю твои усилия, Люси, но пока мы пытаемся стереть их из истории, Риттенхаус все еще наносит ущерб в наши дни. Нам нужно найти способы преследовать их здесь и сейчас. Особенно, если спасательная шлюпка подведет нас.

— Я работаю над этим, — коротко сказал Коннор.

— Как мы до них доберемся? — спросил Руфус — Даже белые старики, которые не являются частью Риттенхауса, сейчас чертовски хорошо себя чувствуют, если ты не заметила. Мы белый ботаник, трое небелых ботаников, парень, который говорит достаточно по-русски, чтобы вызвать подозрения, и мистер «Привести свою жену из Риттенхауса в бункер это хорошая идея»?

Флинн видел, как Уайетт изо всех сил старается не смотреть на Руфуса. Поскольку их посетили будущие Люси и Уайетт, которые, в свою очередь, вернули им Руфуса, Уайетт был несколько подавлен. Что бы ему не сказал будущий он, это сильно ударило по нему настоящему. Но Флинн все еще не собирался в ближайшее время называть Уайетт своим любимым человеком.

На самом деле Уайетта даже не было в первой десятке.

— Я понимаю вашу озабоченность, — сказала Кристофер, отказываясь соответствовать уровню язвительности Руфуса, который, по общему признанию, стал острее и язвительнее с тех пор, как он вернулся к жизни.— Но я связалась с некоторыми людьми, которым доверяю в Вашингтоне, и нашла способ, с помощью которого мы можем получить большое количество личной информации о лидерах Риттенхауса.

— Твой план состоит в том, чтобы шантажировать их? — спросила Джия.

 —Вот так они меня и достали , — заметил Коннор — Слишком глубоко втянули меня в свои дела, а потом шантажировали этим. И угрожали Руфусом, когда шантажа оказалось недостаточно.

 —Послушайте, мы получим этих людей, если публично опозорим их и поставим в положение, когда даже законы и заработанные ими деньги не смогут их защитить. — сказала Кристофер.

— Что может быть такого плохого?—  Уайетт фыркнул.

Кристофер уловила то, что Флинн принял за веселый блеск в ее глазах. 

— Оказывается, все основные игроки Риттенхауса — клиенты одного и того же эксклюзивного клуба в Вашингтоне.

Уайатт покраснел, а Люси подавилось своим кофе.

— Например, как клуб Итана?—  Уайетт задохнулся.

— Не гей-клуб, нет, — ответил Кристофер— Хотя они удовлетворяют любые сексуальные предпочтения.

Флинн понял, к чему она клонит— Секс-клуб?

Лицо Уайетта покраснело еще больше. «Что?»

Флинн заметил, что Люси выпрямилась.

— Это эксклюзивный клуб в столице, — сказала Кристофер— Если вы политик, который этим занимается, а их много, вам туда. Они специализируются на сценах.

—В каких? —Джия звучала искренне любопытной.

—БДСМ — небрежно ответила Люси.

Флинн поднял брови. Он не знал, что Люси понимает сокращения.

—Они устраивают ежемесячные вечеринки, вечера пар и так далее.—Кристофер действительно удавалось казаться скучающей от всей этой идеи, что было, по крайней мере, забавно —Перспективные участники должны получить рекомендацию от члена клуба, а затем заполнить анкету. Плата за членство, по-видимому, какая-то нелепая цифра.

—Это обычно для чего-то подобного, — сказал Коннор своим тоном «Я собираюсь начать лекцию»—Секс-клубы, где люди собираются вместе и занимаются сексом, — это одно, но если вы платите за профессионала, который позаботится о вас, то…

Все уставились на него.

—Знаешь, это все равно, что слушать, как моя мама говорит о сексе, верно?— спросил Руфус.

— Я не буду извиняться за свою мужественность, — фыркнул Коннор.

Руфус со стуком уткнулся лбом в стол .

—Дело в том, — сказал Кристофер — что у нас есть лидеры Риттенхауса, которые посещают  этот клуб и выливают бог знает какую жизненно важную информацию тамошним сотрудникам.

— Вам не кажется, что это небольшое клише?— спросила Джия—Клиент влюбился в проститутку?

—Люди не всегда ищут секса, когда приходят в такое место, — сказал Коннор—Они стремятся либо восстановить, либо отказаться от контроля, сосредоточиться или выбросить из головы. Неудивительно, что многие из них в конечном итоге обращаются с сотрудниками как с терапевтами.

Флинн немного пошевелился. Он мог бы поделиться своими, э-э, знаниями о динамике доминирования-подчинения, но он не был заинтересован в том, чтобы кто-то в группе знал это о нем.

Не говоря уже о том, что он был более чем напуган тем, что Люси подумает об этом.

— Так ты что, хочешь, чтобы один из нас внедрился к ним?— саркастически спросил Уайетт—Стать одним из тех сотрудников, кто шлепает в течение месяца старого белого парня?

— Да, — ответил Кристофер.

Уайетт покраснел.

— Я не могу доверять ни одному из обычных агентов, ни в ФБР, ни в ЦРУ, ни в АНБ, ни Министерству внутренней безопасности, — пояснила Кристофер—Нет, когда они могут оказаться частью Риттенхауса и раскрыть информацию ее верхушке. Так же я должна буду рассказать им о Риттенхаусе в первую очередь. Это должен быть один из вас.

— Можешь не рассчитывать на меня, — быстро сказал Руфус.

— Да, мы вынуждены вас вычеркнуть, вы один из наших пилотов, — ответил Флинн.

— Я бы пошел, у меня есть опыт клиента, но… ах… — Коннор указал на свое лицо.

— Вы слишком известны, я согласна, — сказал Кристофер.

— Я готова учиться, но у меня нет опыта, — сказал Джия.

Руфус зашипел на неё.

— Не ты, Уайетт, — добавил Кристофер.

— Что значит «не я»?— спросил Уайетт.

— Хочешь получить это задание?

— Нет, но…

—Они бы сожрали тебя там заживо, — заметил Флинн.

Уайетт уставился на него—Что заставляет вас так думать?

О, только тот факт, что каждая пора вашего тела кричит о покорности.

— Ты вспыльчив и импульсивен. Нехорошее сочетание с чем-то, что требует осторожного общения и дисциплины. О, и доверие. Я упоминал о доверии?

Уайетт оттолкнул его.

— Я полагаю, это оставляет вас, — сказала Кристофер, глядя на Флинна.

Он ожидал именно этого. Он мог доминировать, когда это требовалось. В нем было шесть футов четыре дюйма*, он знал, какой образ создает. Точнее мог бы создать, если бы захотел. Хотя, кто знал, вполне могли быть некоторые женщины-клиенты, которые хотели почувствовать себя главными после того, как весь день имели дело с правительственными нарциссами.

Однако, прежде чем он успел что-либо сказать, раздался другой голос.

— Я сделаю это.

Флинн почувствовал, что вытаращил глаза, но, по крайней мере, он был не один. Буквально все смотрели на Люси.

Она спокойно посмотрела на всех, потом пожала плечами. 

— Я устроилась на дополнительную работу во время моего бунтарского периода обучения. Снова взялась за это во время моей магистерской. Это было сразу после смерти моего отца, мы с мамой были в разладе, она отрезала меня от финансов, и мне нужно было платить по счетам.

Желудок Флинна чуть не упал на пол.

— Ты была… — Руфус, казалось, подыскивал слова.

— Я не была проституткой или эскортницей, — ответила Люси — Я работала в клубе в Сан-Франциско. БДСМ, ЛГБТ+ френдли. Я была одной из их лучших.

— И ты была… покорной?— спросил Кристофер.

Люси фыркнула "Едва ли."

Все тело Флинна стало горячим, и ему пришлось посмотреть на пятно на дальней стене.

— Вы наш историк, — заметил Кристофер.

—Джия эксперт по 19 веку, — ответила Люси.

Находясь в Чайна-тауне, Джия провела столько исторических и современных исследований, сколько смогла, пытаясь найти деятельность Риттенхауса в ее сегодняшнем дне, а также в недавней истории.

—А Риттенхаус в последнее время ориентируется на историю Китая, — добавила Люси. Китай, крупнейший экономический конкурент США, по понятным причинам, потерпел поражение от Риттенхауса.

— Джия-единственная, кто хоть немного знакома с историей Китая, я все равно была бы бесполезна.

Это была еще одна вещь, о которой Джия много узнала, работая в Чайна-тауне. Слушая местных жителей, узнавая историю своей родины.

—Она может точечно ударить. То же самое можно сказать и о Флинне и Мейсоне для европейской истории. Это не конец света, если меня здесь нет. И если это поможет прижать Риттенхаус, то я хочу внести свой вклад.

— Я не думаю… — начал было Уайетт, но Люси перебила его. В последнее время она стала лучше в этом.

—Послушайте, у кого-нибудь из вас есть опыт для этого? Актуальное резюме? Рекомендации? — она посмотрела на всех по очереди.

Флинн избегал ее взгляда. У него был опыт. Только не профессиональный.

— Я так не думаю. —  Люси снова посмотрела на Кристофер — Я единственная, кто имеет квалификацию.

— Вы окажетесь посреди змеиной ямы, — запротестовал Уайетт— А если тебя кто-нибудь узнает?

 — Моя мать изолировала меня во время моего… моего пребывания с ней, — сказала Люси, все еще спотыкаясь на теме своей принудительной идеологической обработки — Не все в Риттенхаусе знают о путешествии во времени, и она не думала, что я готова представиться основному сообществу. Я должна была дебютировать на вечеринке в округе Колумбия через неделю после нашей миссии на Первой мировой войне, но… к счастью, этого не произошло. Они узнают мое имя, но если я пойду под псевдонимом, все будет в порядке. Большинство сотрудников все равно используют псевдонимы.

— Мне придется составить несколько фальшивых бумаг, — сказала Кристофер— Это займет у меня день или два.

 — Просто устройте мне интервью с ними, — ответила Люси — Я войду.

— Значит, это действительно происходит, — сказал Руфус— Люси собирается оставить нас на какое-то время, чтобы работать под прикрытием и приударить за парнями, которых мы пытаемся уничтожить? В надежде, что они дадут ей свои номера социального страхования?

—Физические наказания - это только один из аспектов БДСМ, — небрежно сказала Люси — Изучите это. Бандаж и дисциплина, доминирование и подчинение, садомазохизм. Все, кажется, связывают это только с последней частью. Я не одеваюсь в латекс и не зажимаю соски, я занимаюсь бандажом,дисциплинирую и доминирую. Мы поняли друг друга?

Флинн был рад, что Люси смотрела на Руфуса сверху вниз, а все смотрели на них двоих, потому что он не был уверен, что сможет полностью контролировать свое выражение лица в этот момент. Иисус Христос.

Кристофер кивнул.

—Тогда все решено. Джия, Мейсон, Флинн, стратегическая сессия с Люси о том, как прикрыть ее, пока ее нет. Определите наши слабые места. Уайетт, Руфус, любое изучение истории, которое вы можете сделать, чтобы заполнить пробелы, будет оценено по достоинству. Я вернусь, когда подготовлю твою фальшивую личность.—она сделала паузу — Какой бы ты хотела псевдоним?

Люси склонила голову набок, задумавшись.

— Дерика, — сказала она—Дерика Уоллес.

Флинн сделал мысленную пометку поискать это имя позже. Уоллес был очевиден: Генри Уоллес, приемный отец Люси, человек, который ее воспитал. Но Дерика… он не знал точной связи, но сомневался, что она выбрала это имя только потому, что оно было красивым.

—Превосходно. Нам понадобится кто-то, кто будет периодически проверять вас. Кто представиться клиентом, проведет с тобой сеанс, на котором ты обмениваешься информацией.—Дениз посмотрела на него— Флинн, я полагаю, что могу на тебя рассчитывать?

Уайетт немедленно выразил протест, сопровождаемый множеством ругательств, но Флинн чувствовал, что Уайетт был далеко, по другую сторону водопада. В его ушах стоял рев, и он болезненно, ужасно осознавал, что Люси обращает на него свои темные глаза.

Он сглотнул.

 — Да, — прохрипел он.

Логически он знал, что это единственный вариант. Он согласился с Кристофер в том, что темперамент Уайетта означает, что он не должен приближаться к этому клубу, Коннора узнают, и никто не будет просить Руфуса или Джию обманывать друг друга.

Остается только он.

Но…

Он взглянул на Люси и увидел, как она быстро отвела взгляд от него.

О Боже.

Он был на сто процентов уверен, что не переживет этого.

Chapter Text

После того, как Люси заполнила (обширное) заявление и получила разрешение заполнить (еще более обширный) список действий, которые она согласна и не согласна совершить, ее сексуальную историю, историю ее здоровья, ее психологическую историю и историю карьеры, у нее взяла интервью  Стейси, администратор и правая рука управляющей этим местом.

Люси была почти уверена, что Стейси тоже убийца. Никто не был таким веселым, если только это не было сделано специально, а шпильки для волос Стейси выглядели скорее как ужасно маленькие и острые кинжалы.

После этого ей сказали, что она получила работу, но ей нужно пройти последнее собеседование с Кэндис, женщиной, которая управляла этим местом. Или «мадам», как ее называло большинство.

Люси была почти уверена, что Кэндис раньше служила в спецназе. Женщина была элегантной, с тщательно уложенной копной серебристых волос и в сшитом на заказ бледно-розовом костюме, но, Боже мой, Люси не хотела бы попасть впросак.

Кэндис налила ей чаю, спросила, как ей нравится Вашингтон, есть ли у нее семья и так далее. Люси отвечала, как могла, пытаясь вспомнить свое прикрытие — слава богу, что ей не пришлось сочинять тонну лжи на месте  — и дышала через комок нервов в животе.

Наконец Кэндис, казалось, была готова перейти к делу.

—Не буду врать, мисс Уоллес, вы отличный кандидат. Но прежде чем мы официально наймем вас, я хотел бы обсудить пару моментов.—она сделала паузу — Если вы не возражаете.

— О, да, — заверила ее Люси — Так и есть

—Так. Давайте обсудим ваш контракт.—Кэндис вытащила папку—Надеюсь, форма не была для тебя слишком сложной.

—Нет, я ценю тщательность.

—Я просто хочу еще раз повторить с вами некоторые наши правила с нашими клиентами. Даже если вы были в подчиненной роли, у вас есть право изменить правила в любое время. Если есть излом, с которым вы не чувствуете себя комфортно в этот день, или излом, о котором вы ранее говорили, что не будете делать, но хотите сделать исключение в этот день, вы можете это сделать. Если вы хотите разрешить или запретить что-то навсегда, вы можете поговорить со мной, и мы изменим это в вашем официальном файле, когда клиенты захотят просмотреть ваш список услуг.

—Поняла.

—Клиенты могут от чего-то отказаться с помощью безопасного слова, которое вы установите в начале и которое не будет изменено, если не будет повторных переговоров.

—Конечно.

—Так здесь написано… конечно, есть определенные особенности, которые вы назвали жесткими ограничениями, но в целом я не вижу никакой игры с болью.

—Это так.

—Там написано, что у тебя все в порядке с ролевыми играми, но не с фетишным снаряжением?

—Да. Я предпочитаю носить нижнее белье.

—Хорошо.—глаза Кэндис пробежали глазами файл еще на мгновение, прежде чем закрыть его—Вас очень рекомендуют, но прошло уже несколько лет с тех пор, как вы выполняли такую работу. Скажи мне, что заставило тебя вернуться?

—Ты говоришь так, будто я сбежал из тюрьмы и хотел вернуться обратно.

Кэндис улыбнулась ей поджатыми губами.

—Мы оба знаем, мисс Уоллес, что здесь не только развлечения и игры. У нас трудные клиенты, и желание предоставить определенные услуги не равнозначно полному наслаждению ими всеми. В этом есть и неприятная сторона.

Не в последнюю очередь, по опыту Люси, была неспособность никому рассказать, чем ты зарабатываешь на жизнь, если только ты не хочешь, чтобы тебя опозорили из твоего круга общения. Это было ее самой большой проблемой. У нее никогда не было клиентов, с которыми она не могла справиться, и она никогда не преступала собственных границ. Но выражение лиц людей, когда она говорила им…

Она очень быстро перестала рассказывать людям.

—И последнее, но не менее важное, мисс Уоллес, здесь говорится, что с вами не будут совершать половые акты, — сказала Кэндис—включая проникновение и оральный секс.

—Да, это так. Я говорила о том, что не готова предоставлять такие услуги.

—Я отметила. Как вы знаете, я уверена, что чаще речь идет об умственном освобождении, а не просто о физическом, и мы никого не осуждаем за их выбор. Но мы хотели бы, чтобы вы прошли тестирование и имели запасы в своей комнате на случай, если вы передумаете в данный момент. У нас не может быть никаких обязательств, если вы или один из наших клиентов заболеете.

—Не будет, — сказала Люси— Я не передумаю.

—Тем не менее, это политика.

—Понимаю.

У нее никогда не было секса со своими клиентами, и она действительно не представляла, как это изменится сейчас, тем более что на этот раз она сделает все возможное, чтобы мужчины из Риттенхауса стали ее клиентами. Она не имела ничего против тех, кто занимался сексом и считал это как часть своей работы. Просто она не зря в это ввязалась. Она сделала это, потому что впервые в жизни здесь она полностью контролировала ситуацию. У нее была сила. И она могла помочь в этом другим, помочь людям развеяться, снять напряжение, вбросить все из головы. Она видела одиноких людей, обиженных людей, людей, которые чувствовали себя сломленными, — и она помогала им. И она командовала. Она отдавала приказы.

После того, как она выросла с перфекционисткой и требовательной матерью, неудивительно, что ей это так нравилось?

—И вы понимаете, что все сеансы записываются и контролируются?— спросила Кэндис.

—Да.

—Если кто-то причинит вам боль или попытается сделать что-то, чего вы не хотите, то в вашей комнате будет скрытая тревожная кнопка. Нажмите ее, и охрана прибудет. Если нужно будет предъявить обвинения, у нас будет видео в качестве доказательства.— челюсть Кэндис напряглась— Я не потерплю, чтобы люди плохо обращались с моими работниками. Здесь ты всегда будешь в безопасности.

—Спасибо вам, мэм. Я понимаю.

—Мы включим вас в наш список, — сказала Кэндис— И начнем с некоторых наших клиентов более низкого уровня. Если мы получим хорошие отзывы, то порекомендуем вас нашим клиентам более высокого уровня и сделаем ваш профиль доступным для всех. Некоторые из наших клиентов могут стать лояльными к определенному работнику. Но это не всегда так, так что не пугайтесь того, что вы новичок — мы вас наймем. Однако наши клиенты общаются друг с другом, поэтому, если вы хорошо справляетесь не удивляйтесь, если вы пользуетесь большим спросом. Не переутомляйтесь только потому, что хотите увидеть каждого клиента.

— Да.

— Превосходно. Дайте мне знать, когда вы назначите встречу, чтобы пройти тестирование. Через день или два мы отправим вам электронное письмо для просмотра и утверждения вашего профиля. Это все.

— Да, мэм.

Люси знала когда следует уйти, когда слышала это.

Как только она оказалась на улице, ей пришлось моргать, снова привыкая к дневному свету. Она вытащила одноразовый телефон и позвонила Дениз.

— Я в деле, — сказала она, как только Дениз взяла трубку.— Я дам вам знать, как только начну.

— Тебе придется найти способ получить приглашение от мужчин, которых мы хотим, — сказала Дениз— Включая копию списка клиентов.

— Я знаю. Это займет у меня пару недель. Я должна создать свою репутацию. Но я их достану.— это была одна из немногих вещей, которые она знала, без сомнения, в которых она была хороша.

— Это долгая игра, Люси. Ты уверена, что справишься? Это твой последний шанс отступить.

Если это поставит Риттенхаус на колени, если оно устранит людей, которые лишили ее всего, включая ее семью…

—Я не отступлю. Я в деле.

—Хорошо. С этого момента ты будешь общаться только с Флинном. Тебе придется отдать ему все файлы и информацию на флешке. Любая устная информация, которую ты хочешь ему сообщить, допустима, но мы не можем использовать ее в суде.

—Есть одно но, — сказала Люси— Все сеансы записываются и контролируются. Это делается для того, чтобы у них было доказательство нарушения в случае нападения на работника.

Она услышала, как Дениз медленно выдохнула.

— Значит, ваши сеансы с Флинном будут записываться. Я это предполагала. Мы планировали, что вы двое так или иначе примете участие, это мало что меняет.

— Если Риттенхаус получит в свои руки наше видео… Они могут не знать лица Флинна, но они знают его имя, и если они решат расследовать дело клиента, который пришел только для того, чтобы увидеть мисс Уоллес…

— Я посмотрю что могу сделать. А пока, когда он придет, просто найди способ передать ему информацию, не вызывая подозрений.

— …ты знаешь, что в этом предложении было два сексуальных каламбура?

— Я знаю. Я сделала это намеренно.

Люси вздрогнула от собственного смеха.

— Вот так. Расслабься, Люси. Я знаю, это страшно. Но я верю в тебя. И если случится худшее, Флинн вытащит тебя. Он — армия из одного человека.

Это было чертовски верно. И она чувствовала себя в большей безопасности, зная, что из всех людей в команде Флинн был тем, кто поддерживал ее.

— Флинн возьмет флешку, — продолжила Дениз, — а затем вернет ее тебе на следующем сеансе вместе с любыми инструкциями от меня. Ты снова помещаешь на флешку любую информацию, которую можешь, и цикл повторяется. Мы будем продолжать в том же духе, пока у нас не будет достаточно, чтобы схватить их, и в этот момент мы вытащим тебя. Если что-то изменится в этом плане, Флинн сообщит тебе.

Люси посмотрела на мусорное ведро, когда шла мимо него к метро.

—Это та часть, где я выбрасываю телефон?

—Ты можешь оставить это до вечера. Совершайте любые звонки, которые тебе нужны. Выкинь утром.

—Хорошо.

—Помни, Люси, это происходит не только тогда, когда ты на работе. Ты должна быть Дерикой Уоллес весь день, каждый день. Для твоих соседей, парня в гастрономе, для всех.

—Я понимаю.

—Хорошо. Удачи, Люси. Мы все болеем за тебя.

Телефонный звонок закончился.

Она вошла в метро, села и глубоко вздохнула. Ее ноги были как желе.

Это происходило. Это действительно происходило. Она работала под прикрытием и была отрезана от всех, кроме Флинна, и она будет видеть его только раз в неделю.

Люси наклонилась, зажав голову между ног. Все будет хорошо. Она знала, что делает на своей работе, никто из этих мужчин из Риттенхауса не знал ее, все было в порядке.

Так почему же она чувствовала себя такой чертовски одинокой?

Когда она добралась до своей квартиры — абсолютно пустой, арендованной Дениз под вымышленным именем, безличной квартиры с холодными стенами — ей просто захотелось свернуться калачиком на диване с Джией и Джесс, как она делала это раньше. Пока Джесс не предала их, Руфус умер, и все полетело к чертям.

Джесс была… Уайетт утверждал, что она колебалась в своей лояльности к Риттенхаусу, но даже если бы она действительно стала двойным агентом, это не собиралось немедленно стирать удар женщины, которую она считала другом, и Джию тем более.

Люси достала одноразовый телефон и набрала номер, прижимая телефон к уху.

Флинн ответил — Ты опять забыла свое вязание, Кристофер?

Ее желудок перевернулся от звука его голоса.

— Это Люси. Я хотела бы… поговорить с Джией, пожалуйста?

— Люси— голос Флинна… она не была уверена. Она смогла легко оценить реакцию всех остальных на ее работу под прикрытием. Уайетт не понимал, был напуган и поэтому ненавидел это. Джие было любопытно, Руфусу было неинтересно и он слегка нервничал, а Мейсону было весело.

Но Флинн?

Если бы она ничего не знала, то сказала бы, что он… ну. Она научилась хорошо понимать, когда кто-то хочет, чтобы над ним, э-э, доминировали. Но из всех людей, Флинн…

—Ты в порядке?— спросил Флинн.

—Я… я в порядке. Устраиваюсь.

—Хорошо. Это хорошо.

Повисла неловкая пауза. Затем Флинн сказал, как будто забыл: «О, Джия, она здесь».

—Привет — сказала Джия.

Люси опустилась на диван — И тебе привет. Как вы там все держитесь без меня?

— Держать этих обезьян в узде — это работа на полный рабочий день, но я справляюсь, — ответила Джия— Как твои дела?

— Я не делала этого уже десять лет. Чувствую себя старожилом который решил вернуться в свой спорт. Как будто я Рокки.

Джия фыркнула— Но ты намного привлекательнее, чем Рокки.

—Оу, спасибо, Кэгни.

—Но тебя это устраивает? Я имею в виду — да, ты сказала, что это не всегда секс, но это что-то интимное. И ты собираешься делать это с кучей грубых мужчин, пытающихся захватить мир.

—Вы попадаете в это пространство, где больше этого не видите. Когда вы делаете это со своим партнером, я имею в виду вашего романтического партнера, все по-другому. Но когда… это работа  Это работа, и я сосредотачиваюсь на том, что контролирую. И, если повезет, я уговорю их относиться ко мне как к терапевту, понимаешь, так что я выкачиваю из них информацию.

—И получаете супер убийственные видеоматериалы.

—Это тоже.

—И как ты себя чувствуешь? О том, что это Флинн?

Люси стала... осознавать свое влечение к Флинну еще до того, как они объединились с Бенедиктом Арнольдом. Но она разделила его на части. Помогло то, что он был занят тем, что был самым трудным человеком на планете.

Но потом она потеряла Уайетта, и Флинн был рядом с ней, и было намного труднее разделить, игнорировать, отклонять.

Сейчас… сейчас она увидит его наиболее уязвимым. Она собиралась прикасаться к нему повсюду. Она собиралась заставить его просить за нее.

Это вызвало дрожь в ее желудке, и она знала, что Дениз убьет ее, если узнает.

— Я чувствую себя хорошо, — сказала она вслух — Я рад, что это он.

— Не Уайетт?

Уайетт был… ну. Она трахнула его сверху, его запястья были прижаты к ее рукам, и он, казалось, был более чем увлечен этим. Казалось, он почти почувствовал облегчение от того, что она берет на себя управление. Ей было бы весело разбирать его на части.

Но Уайетт пытался завладеть ее сердцем, будучи с другой женщиной.

— Нет.

Боже, помоги ей, но она хотела, чтобы это был Флинн.

И несмотря на то, что она сказала Дениз, она не собиралась делать только самый минимум.

Если бы ничего другого, она вытащила бы это из своей системы.

Большой, плохой, капризный бандит времени будет на ее ладони. Будет весело.

Вытащить его из ее системы.

Точно.

Флинн не знал, чего ожидать, когда войдет в клуб. У Мейсона был друг, который порекомендовал его, и в се это было похоже на поход к врачу в первый раз — ему нужно было заполнить огромную форму, перечислив все проблемы со здоровьем и отметив «да» или «нет» список перегибов длиной в милю. Форма за формой, а потом его пригласили прийти и дать интервью.

Главная, мадам Кэндис, явно пыталась отсеять мужчин, которые оскорбляли ее работников. Она допрашивала его целый час, а потом он, наконец, был свободен. Он должен был договориться о встрече заранее, что походило на то, что он заказывал столик на ужин, и он договорился о встрече с Люси — Дерикой Уоллес — и, надеясь, что если все пойдет хорошо, он сможет назначить постоянную встречу.

Люси работала в клубе уже месяц. Он скучал по ней в бункере. Скучал по ней, как по чертовой конечности, как будто его грудь была пустой. Он знал, что операции под прикрытием требуют времени, что она должна зарекомендовать себя как хороший работник, что ей нужно составить хороший список клиентов, прежде чем она отправится за членами Риттенхауса. Но он также хотел, чтобы она поторопилась, чтобы она могла безопасно вернуться к нему и остальной команде.

По крайней мере, теперь он видел ее раз в неделю. Чтобы убедиться, что она действительно в порядке. Он увидит ее, услышит ее голос после месяца безумного, напряженного молчания.

Он собирался собрать все силы, чтобы не обнять ее при встрече.

Он вошел, пытаясь успокоить дыхание. Он был… эта часть, с доминированием и подчинением, настоящей сексуальной частью всего этого, к чему он привык. Его первые настоящие отношения были с Иосифом, его лучшим другом с войны. Именно он заметил, что Флинну нравилось когда указывают, что делать в постели. Что Флинн жаждал твердой руки. Что Флинн заводился все больше и больше, пока не станет похож на тигра в клетке, пока кто-то не прижмет его к земле и не выбросит из головы. Они вместе исследовали, а потом Иосиф умер. Год спустя он встретил Лорену и они постепенно пришли к пониманию.

Потом, после нее были…

Он не делал этого с людьми, с которыми у него не было отношений. С теми, кому он не доверял, которых он не любил. И все же он поймал себя на том, что желает, чтобы он не был влюблен в Люси. Потому что это было бы легче, чем входить сюда таким, какой он есть, и притворяться, что это не имеет для него значения. Когда это имело значение. Это имело большее значение, чем он мог вынести.

Почему ты здесь?

Он почти сказал ей об этом в Чайна-тауне. Но затем Уайетт прервал его и Руфус умер. Будущие Люси и Уайетт прибыли, и вернули Руфуса. Люси бросилась в атаку на Риттенхаус, и он просто… это было неправильное время. И кто он такой, чтобы навязывать ей свои чувства? Особенно после того, как Уайетт дергал ее, как йо-йо?

Но теперь ему нужно было войти и сделать что-то интимное с женщиной, в которую он был влюблен, и он должен был найти способ справиться с этим. Разделить его на части.

Флинн подошел к администратору, улыбающейся, задорной блондинке. Она была примерно одного роста с Люси, но у него сложилось отчетливое впечатление, что та могла бы надрать ему задницу, если бы он стал проблемой. Во-первых, две палочки для волос, удерживающие ее пучок, выглядели подозрительно острыми. Он заплатит кому угодно двадцатку, если окажется, что это не тонкие кинжалы.

— Майкл Томпкинс, — сказал он, прислонившись к столу.

Миленко было его вторым именем, самым хорватским из трех, которые ему дали. В подростковом возрасте он часто им пользовался, особенно на войне, когда патриотизм был всем. Томпкинс было достаточно распространенным именем, и он не думал, что оно попадет в поле зрения кого-либо.

Секретарша напомнила ему о членском договоре, пробежалась по списку того, что можно и чего нельзя делать, а затем провела его обратно по тускло освещенному шикарному коридору, остановившись перед темно-красной дверью.

— Госпожа Дерика скоро присоединится к вам, — сказала она — Когда сеанс закончится, она уйдет. У вас есть несколько минут для себя, а затем я заберу вас. Не слоняйся вокруг.

— Очень хорошо.— он поднял бровь, как бы говоря, смирись с этим.

Как только Флинн оказался в комнате, он почти перестал дышать. Он мог отдать им должное, комната выглядела со вкусом. Она была выполнена не в привычных красно-черных тонах, которые у всех ассоциируются с БДСМ, а в изысканных оттенках синего и бледно-золотого. Кровать была большая, круглая, а вдоль противоположной стены стояло несколько комодов, предположительно с припасами. На стенах висело несколько картин, поддерживающих скрытые камеры, Флинн не сомневался.

Обычно он говорил, что костюм помог ему вписаться в такое модное место как это, но чувствовал себя странно одетым.

Дверь открылась, и он повернулся — и действительно на секунду перестал дышать.

Люси.

На ней был бордовый тедди*, и он мог видеть —черт— он мог видеть очертания нижнего белья под ним. Ее волосы были собраны в косу, обнажая длинную линию шеи и бледные плечи. Она также была… она была выше.

Он посмотрел вниз и увидел, что она на каблуках.

—Мистер Томпкинс—Люси улыбнулась ему—Я Дерика. Но вы можете называть меня мэм.

Его желудок опасно напрягся, и он почувствовал, как жар скользит по его позвоночнику.—Да, мэм.

—Отлично.— она обошла вокруг него, прошептав при этом— У меня только что была сессия с членом Риттенхауса. Я собираюсь посмотреть, смогу ли назначить постоянную встречу.

Флинн коротко кивнул.

Люси вернулась и встала перед ним.

—Я подружилась с администратором. Она жестче, чем кажется, но я могу узнать от нее сплетни. Может быть, даже файлы клиентов.

—Хороший. Будьте терпеливы, эти вещи требуют времени.

Люси слегка кивнула, а затем он буквально почувствовал, как она отодвигается назад. Образ госпожи обволакивает ее, как хорошо сидящая перчатка.

— Для начала, мистер Томпкинс, — сказала Люси, развязывая его галстук и вытаскивая шелк из-под воротника, наматывая его на собственную шею, как шарф, — давайте пройдемся по вашему списку предпочтений.

 —Я думал, что это работа администратора, — ответил Флинн, изогнув бровь.

Люси перевязала на себе галстук, потом снова сняла его и положила на стол с неповрежденным узлом. 

—Если бы я предоставила понимание потребностей своих клиентов кому-то другому, я бы не очень хорошо справлялся со своей работой, не так ли? — она оглянулась на него и указала на край кровати—Сядь.

Сказать, что он не был готов к небрежному стальному тону в ее голосе, было бы огромным преуменьшением.

Он очень, очень облажался.

Флинн сел, куда она указала, и Люси встала между его ног, раздвинув их коленом. Расспрашивая его, она скинула с его плеч куртку и повесила ее. 

—Повторите, как звучит твое стоп-слово.

—Гинденбург.

Люси подняла бровь, и у Флинна возникло внезапное, стремительное, как на американских горках, чувство, что его за это накажут.

Блять, блять, блять.

Люси подошла и аккуратно повесила его куртку, потом вернулась, расстегивая пуговицы на его рубашке. 

— Руки на кровать, — небрежно сказала она, словно давая ему понять, что возмездие будет позже— Ваши интересы?

— Футбол, фехтование, бокс.

Люси зацепила двумя пальцами его подбородок и надавила вверх, заставляя его смотреть ей в глаза, обнажая горло.

—Не понимайте меня намеренно неправильно, мистер Томпкинс, или это будут очень трудные отношения для вас.

Флинн сглотнул, горло невыносимо пересохло, грудь сдавила, а ноги превратились в лаву. Люси смотрела на него еще мгновение, затем опустила руку, успокаивающе улыбаясь ему.

— Итак. Область ваших интересов?

У него никогда не было… у него никогда не было такого откровенного, честного разговора с Иосифом или Лореной. Он только  исследовал, медленно открывая.

Но теперь он должен был все это изложить, и слова грозили застрять у него в горле.

— Связывание, — сказал он— Когда говорят, что делать и когда делать. Ко мне прикасаются и просят подождать, пока человек не скажет, что я могу… пока я не получу разрешение. Сенсорная игра. Похвала. Мне нравится, если иногда бывает немного грубо.

Это могло быть просто его воображение или освещение, но Люси выглядела так, будто немного покраснела.

—Жесткие ограничения?

—Унижение и боль, в целом. Ия не большой любитель еды.— подайте на него в суд, он просто все время беспокоился о шоколаде или о чем-то еще, что может испачкать простыни.

Люси скинула с него рубашку и провела кончиками пальцев по его горлу. Флинн вздрогнул, пытаясь удержать ее взгляд и не дать глазам закрыться. 

—Мягкие ограничения?— спросила она чуть мягче, чем раньше.

Флинн глубоко вздохнул. Затем еще раз. Он не знал, насколько это было протоколом для клуба, насколько для камер и насколько Люси просто хотела быть в безопасности и убедиться, что она никоим образом не причинит ему вреда, но он должен был держать себя в руках. Держатся ровно и помнить, что это было так же важно для Люси, как и для него. Она никогда раньше не работала под прикрытием. Он должен быть спокойным, тем, кто не сбивается с пути.

— Мне нравится… мне нравится играть с дыханием. Немного. И проникновения. Но они не нравятся мне сразу. Мне нужно чувствовать себя комфортно с своим домом, прежде чем я позволю ему это сделать. И прежде чем я позволю завязать мне глаза. Рвотные позывы — это нормально, но обычно мне хотелось бы это предотвратить.

Люси кивнула—У вас есть сигнал, если вам заткнули рот и вы не можете произнести стоп-слово? 

Флинн поднял указательный и средний пальцы, прижимая к ним большой палец. Люси кивнула. "Хорошо"

Она сняла с него нижнюю рубашку, а затем не торопясь разрисовывала голую кожу перед собой. Она выглядела почти как ребенок на Рождество, только более сдержанная, с довольным блеском в глазах и ухмылкой в уголках рта. Она скользнула руками по его плечам, вниз по его груди, ее пальцы коснулись пояса его брюк.

—Осматриваешь товар? — пробормотал он.

—А что, хочешь что бы я тебя прокатила?—она ответила—Штаны снять, лечь на спину и руки над головой.

Она отошла от него, и несмотря сидячее положение, он почувствовал приступ головокружения.

Пока он делал то, что ему говорили — и ему нравилось делать то, что Люси велела ему делать — Люси открыла один из ящиков комода и вытащила полку, заполненную различными видами ограничений, и поставила ее на верхнюю часть комода.

Она посмотрела на него с довольной улыбкой на лице, когда увидела, что он на месте. «Продолжайте вести себя хорошо, и вы будете вознаграждены».

Люси повернулась, чтобы посмотреть на различные ограничители, и Флинн вспомнил — его горло сжалось.— Не наручники.

Она оглянулась на него.

—У меня был… плохой опыт с ними, — объяснил он.

Глаза Люси расширились, и он понял, что она знает, о чем он говорит.

Тюрьма.

— Я должен был тебе сказать, — добавил он.— Я не думал.

— Полагаю, я могу пропустить одну ошибку, — мягко ответила Люси.

Вместо этого она выбрала набор шелковых галстуков и подошла, поставив одно колено на кровать и обернув шелк вокруг его запястий и одной из опор кровати. 

— Потяни их на меня.

Он дернул, проверяя хватку.

— Комфортно?— спросила Люси.

— Да, мэм.

Она немного покраснела.

—Что вы сказали о… осмотре товара?

Ее руки скользнули вниз с его запястий вдоль предплечий, слегка сжимая его бицепсы, прежде чем скользнуть к его плечам и груди. Кожа Флинна словно гудела, оживала, как будто пришла весна после долгих лет зимы. За четыре года он не получил ни одного нормального объятия, и он привык к тому, насколько ему не хватало прикосновений, но теперь… теперь он болен,  подавлен.

Люси заметила это, ее взгляд метался между его лицом и животом, наблюдая, как его мускулы подпрыгивали и дрожали под ее прикосновением. Ее руки двигались вверх и вниз по его бокам, словно успокаивая его.

— Это было давно для тебя, не так ли?

— Да, мэм.

Он слышал напряжение в своем голосе, когда пытался не умолять ее. Обычно он был намного, намного лучше, чем сейчас, но сейчас он чувствовал себя как пороховая бочка за секунды до того, как до нее долетела искра.

Она поцеловала его в грудь, ее большие пальцы все еще касались его боков. Флинн чувствовал, что вот-вот развалится, держась только за то место, где ее губы соприкоснулись с его кожей.

— Как долго? — прошептала она.

— Четыре года.

Люси скользнула руками вниз, вниз между его ног. Флинн чувствовал, как каждый мускул на его ногах напрягается в предвкушении, изо всех сил пытаясь не отпустить, не смутить себя. 

— И сколько времени тебе обычно нужно?

— Через пару месяцев я начинаю… нервничать.

— Тогда давай начнем с того, что снимем остроту.— Люси снова поцеловала его, на этот раз выше и левее, ее зубы вылезли, царапая кожу— Не сдерживайся. Единственное правило — обращай внимание на то, где и как я к тебе прикасаюсь. Не отвлекайся, я хочу, чтобы ты сосредоточились на мне. Понятно?

— Да.

— Очень хорошо, — похвалила она голосом, близким к мурлыканью, а затем обхватила рукой его член.

Флинн выгнулся от прикосновения, его мышцы напряглись, его ударил разряд электричества. Люси внимательно следила за его лицом, корректируя свои прикосновения по мере необходимости, пока не вычислила ритм, который заставлял его тяжело дышать и дергать бедрами.

— Вот так, — проворковала она. Она кусала губу, и если бы он не знал ничего лучше, то сказал бы, что это ее заводит. Она вывернула запястье при движении вверх, и Флинн чуть не потерял рассудок. Он инстинктивно дернул за оковы, дрожа, желая прикоснуться к ней, желая прикосновения к нему, желая всего…

Люси поцеловала его бедро, посасывая тонкую, чувствительную кожу. Мир расплылся, и из него вырвался сдавленный стон, когда он кончил, в ушах звенело.

Люси определенно замурлыкала. Она отступила назад, и он наблюдал, как она осторожно сняла туфли и выскользнула из тедди.

Кружево, которое она носила под ним, тоже было бордовым и почти прозрачным. Сквозь ткань лифчика и влажное пятно между ног он мог видеть ее соски. Черт, это ее возбудило.

Он должен был заглушить бурю гордости, которая пришла вместе с этим. Это была простая биология. Наблюдение за тем, как парень кончает, и знание того, что она была причиной, должно было немного возбудить ее. Это ничего не значило.

Его грудь вздымалась, когда он пытался восстановить дыхание. Черт, ему это было нужно, его мышцы практически вибрировали от разряда. Люси провела руками по его ногам, вдоль туловища, снова вниз. Она прикасалась губами повсюду, целуя то сладко, то яростно, не давая ему возможности по-настоящему опуститься с высоты, но заставляя его гудеть от ощущений.

В конце концов она поцеловала его в шею, пока ее рот не оказался прямо у его уха.

— Ты хочешь, чтобы я остановился, Флинн? — прошептала она, касаясь губами его разгоряченной кожи.

Он должен сказать да. Он должен прекратить все это прямо сейчас. Он получил разрядку, она позаботилась о нем, сделала свою работу. Он получил информацию и зарекомендовал себя как довольный клиент, который будет планировать регулярные встречи.

Он должен сказать да.

— Я хочу делать то, что хочешь ты, — ответил он— Мэм.

Люси отстранилась, и выражение голода и удовлетворения на ее лице заставило его снова наполниться жаром.

— Ты умеешь обращаться со словами, не так ли?

Она оседлала его грудь, затем наклонилась, ее груди волочились по его коже, когда она потянулась к галстуку, который сняла с него ранее.

— Посмотрим, как ты справишься, когда ты не можешь быть таким красноречивым.

Люси надела галстук через его голову. Флинн услужливо открыл рот, позволив ей поправить галстук так, чтобы он оказался у него между зубами. Затем она использовала существующий узел, чтобы затянуть его.

— Кивни один раз, если тебе удобно. Покачай головой, если это не так.

Флинн кивнул.

— Хорошо.— Люси наклонила голову, ее палец провел по контуру его рта— Ты выглядишь очень красивым в таком виде. Как подарок.

Она поцеловала его челюсть, а затем скользнула вниз, продолжая прижиматься губами к его коже, посасывая и покусывая, как ей заблагорассудится.

— А подарки — для того, чтобы с ними играли. Ты позволишь мне поиграть с тобой?

Ее темные глаза встретились с его, и он тяжело сглотнул, кивая. Она могла делать с ним все, что хотела, и он был бы благодарен ей за это.

Иисус, он так облажался.

Люси выглядела чрезвычайно довольной, затем сжала между пальцами один из его сосков. Флинн вздрогнул, его глаза расширились, когда его член дернулся в ответ. Блять.

— Такой чувствительный— Люси действительно выглядела как ребенок в рождественское утро. Она высунула язык, лизнула сосок, а затем немного потерла его между зубами.

Флинн застонал, звук был немного приглушен из-за кляпа.

Люси массировала его бедра, раздвигая их.

— Если ты будешь так хорош, что сможешь прийти еще раз, я позволю тебе поиграть со мной.

Она потянулась между ног и потерла себя через нижнее белье. Флинн чуть не задохнулся.

— Подготовлю тебя должным образом — и ты сможешь прикоснуться ко всему этому.

О, черт возьми, да, пожалуйста.

Он буквально понятия не имел, было ли это частью ее обычного распорядка или нет. Это должно было быть, не так ли? Она не сделала бы для него ничего необычного, из всех людей.

Его охватила волна ревности и он зарычал. Если для Люси это норма, если это было рутиной, то он хотел быть лучшим. Он хотел быть ее любимцем, тем, кого она с нетерпением ждала, и не только потому, что он был ее товарищем по команде, который знал о ней правду. Он хотел очистить для себя путь.

Люси, затаив дыхание, рассмеялась в ответ на его рычание, теперь скользя пальцами под нижнее белье, заставляя его смотреть, как ее рука движется под тканью.

— Продолжайте вести себя хорошо, и вы будете вознаграждены. Может быть, в следующий раз я распущу волосы или сниму лифчик.

Он, честное слово, немного похныкал.

Она снова взяла его член в руку, слегка дразня, поглаживая его. Презерватив появился… откуда-то и был скручен.

— Не приходи, пока я не скажу. Выполняйте приказы, и вы получите награду. Не подчинитесь и вы будете наказаны. Понятно?

Он кивнул.

Люси отодвинула нижнее белье в сторону и опустилась на него — черт возьми, все сразу.

Должно быть, это было немного больно. Он мог видеть, как трепетали ее веки, как она прикусывала губу, и, о Боже, черт возьми, она была такой тугой, что должно было быть больно, он не хотел причинять ей боль.

Но Люси только двигала бедрами, вздыхая и напевая, довольная.

— Не говори остальным, — сказала она, подмигнув ему, — но мне нравятся толстые.

 Она снова шевельнула бедрами и ахнула, из нее вырвался тихий крик.

— Мне нравится это — этот маленький ожог. Растяжка.— она полностью устроилась, ее бедра на одном уровне с его.

Он собирался умереть вот так.

Это сводило с ума, когда она была сжата вокруг него и не двигалась. Люси наблюдала за ним, пока он изо всех сил старался оставаться неподвижным, чтобы не вонзиться в нее. Сначала он не знал, что делать, и пытался смотреть на нее в поисках реплики, знака. Почему она не двигалась? Почему-

Ой. О.

Он заставил себя расслабиться, перестать натягивать галстуки, сделать глубокие, ровные вдохи.

— Быстро обучаемый. Отлично.— Люси приподнялась, пока он почти полностью не выскользнул из нее— Игрушки не делают работу. Я использую тебя, а не наоборот. Понятно?

Флинн попытался заговорить, но вспомнил, что не может, и сумел кивнуть.

Люси снова полностью опустилась, и у него чуть глаза из орбит не вылезли . Она ухмыльнулась ему.

— Давайте назовем это тест-драйвом.

Флинн пытался поддерживать с ней зрительный контакт. Он действительно пытался, но в какой-то момент его глаза закрылись. И он просто позволил всему этому захлестнуть его. Как Люси задыхалась, как она попадала под правильным углом и кричала, как она экспериментировала с тем, как глубоко и как быстро, куда крутить бедрами, как их вращать. Это было то, что ему было нужно. Она полностью контролировала ситуацию, она была главной, и ему просто нужно было расслабиться и позволить ей брать все, что она хочет.

Резкий укус в пресс заставил его открыть глаза. Люси лизнула это место, чтобы успокоить его, положив руку между ног, добираясь до финиша.

— Следи за мной, — приказала она.

О, черт, это было так горячо, что он не мог смотреть. Если бы он посмотрел, он бы пришел, и она велела ему подождать, велела ему не делать этого — но она также сказала наблюдать…

Люси издала тихий мяуканье, когда начала терять ритм.

— Хорошо, — сказала она ему— Ты… ты был хорош, давай, иди за мной.

Он почувствовал, как она начала сжиматься вокруг него, ее лицо покраснело, когда ее рот открылся, и она кончила, и он почувствовал, как все вытекает из него, когда он последовал за ней.

Он смутно осознавал, что Люси расстегивает кляп и галстуки, а затем почувствовал, как она массирует его запястья. 

— Так соскучилась по этому, — пробормотала она как бы самой себе.

Флинн повернул голову, которая казалась необычно тяжелой, и увидел, как Люси нежно целует каждый из его пальцев. Ее рука провела по его волосам, отбрасывая их с вспотевшего лба.

— Ты был очень хорош, — похвалила она. — Особенно для первого сеанса.

Она поцеловала его прямо под ухом, потом в челюсть— А я обещал тебе награду, не так ли? Я хорошо отношусь к своим игрушкам.

— Это тот, кто я?— спросил он, с трудом подбирая слова вообще, но особенно в английском.

— Ты такой, каким я хочу, чтобы ты был, — ответила Люси, и в ее голосе снова прозвучала сталь.

Она действительно собиралась стать его смертью.

Люси гладила его по всему телу, как будто она просто ощупывала его мускулы, его кожу, его плоскости и углы. Ее рот часто следовал за ее пальцами, пробуя на вкус, исследуя. Наконец она принесла ему бутылку воды и велела ему выпить. К тому времени он чувствовал себя более связным.

— Что ты хочешь в награду?— спросила она его, откладывая пустую бутылку в сторону.

Его взгляд скользнул вниз между ее ног, прежде чем он смог остановиться. Он хотел прикоснуться к ней ртом, лизнуть ее, попробовать на вкус и почувствовать, как она кончает.

Однако он сомневался, что она позволила бы ему это сделать. Он был потрясен тем, что она даже соизволила трахнуть его.

Флинн посмотрел на ее обкусанный красный рот.— Можно я тебя поцелую?

Люси испуганно посмотрела на это и моргнула. Затем ее лицо разгладилось.—Да. Один раз.

Она нежно взяла его лицо в свои руки и наклонилась, ее губы мягко прикоснулись к его губам. Это был довольно посредственный поцелуй по сравнению с тем, что они только что сделали, и в нем было что-то невыносимо сладкое. Его сердце бешено колотилось в груди, ее имя звучало в его ушах. Люси, Люси, Люси.

Затем она отстранилась.

Обычно Флинн следовал бы за ней, гнался бы за этой сладостью, пока не почувствовал бы ее на своем языке, но она сказала один поцелуй и все. Поэтому он откинулся на спинку кресла, повинуясь.

Большой палец Люси погладил его по щеке. Она выглядела… она выглядела так, словно ее чуть не сбила машина, и она все еще думала, как это вообще могло случиться.

— Поешь что-нибудь, когда будешь уходить, — сказала она ему тихим голосом. — С тобой все в порядке?

Он сглотнул, прочистил горло.

— Да, мэм.— затем он сделал паузу. Эта часть была в пользу камер. — В то же время на следующей неделе?

Люси на мгновение задумалась.

— Забронируйте два часа, — сказала она наконец.

Два часа?

Ее улыбка была злой.

— Вот увидите, мистер Томпкинс. Если ты будешь хорошим и терпеливым...

Она встала, взяла свои тедди и туфли на каблуках, надела и то, и другое, перепроверив свои волосы в зеркале над одним из комодов. Затем она подмигнула ему и неторопливо вышла за дверь, закрыв ее с легким щелчком за собой.

Флинн не мог даже пошевелиться.

Срань господня.

Люси прислонилась к стене, ее ноги дрожали.

Блядь.

Она никогда… ни разу не спала с клиентом, ни разу … Черт, единственный раз, когда она спала с кем-то, с кем снималась в сцене (если только ее альтернативное «я» не делало этого с Ноем, и это не считается), была Сара, ее подружка из колледжа, та самая, которая втянула Люси в весь БДСМ в первую очередь. И она была покорной, чрезвычайно покорной с Сарой.

Да, она была покорной с женщинами и доминантой с мужчинами, не нужно было искать психотерапевта, чтобы понять, почему.

Она не планировала трахать Флинна. Она планировала заставить его прийти, она планировала наблюдать и наслаждаться, а затем отправить его в его веселый путь. Но ему явно нужно было гораздо больше, чем просто один оргазм от дрочки, боже мой. Он вибрировал от ее прикосновений.

И неудивительно, если прошло четыре года. Последним человеком, вероятно, была Лорена. А потом, когда она прикасалась к нему во время толчков, а он изо всех сил — несмотря на ограничения — свернулся к ней клубком, как кошка, она поняла, что у него не было никакого прикосновения. Когда кто-нибудь из команды обнимал его? Или держала его за руку? Или свернулась с ним на диване?

Он жаждал прикосновений, и поэтому ей пришлось отдать его ему, ей пришлось, она не могла оставить его в таком состоянии.

И Боже, как он выглядел распростертым под ней… все эти мускулы, кожа, помеченная от десятилетий боевыми шрамами, его толстый член, изгибающийся на бедре, его полная длина, темный, остекленевший взгляд в его глаза… у человека все в порядке, и он был выше шести футов, и у него было такое лицо, что ему сошли с рук всевозможные другие грехи. Ее нельзя было винить в том, что она хотела его.

И о, как она хотела его.

Однако она дала ему выход. Потому что это должно было быть по обоюдному согласию. Она не собиралась пользоваться им и ситуацией, просто делая с ним все, что ей заблагорассудится. Ее босс мог подумать, что Флинн здесь для чего угодно и на борту для секса, но она знала правду. Она знала, что это задание под прикрытием, и что он получил ту же лекцию от Дениз, что и она: делай минимум, не пересекайтесь.

Что ж, параллельные официально пересеклись. Она никак не могла трахнуть его всего один раз и покончить с этим. Она уже планировала, как трахнуть его на следующей неделе.

Как только ее ноги перестали трястись, она прыгнула в душ, затем переоделась в джинсы и свитер.

Она увлеклась.  Хорошо. Отлично. Она могла справиться с этим. Трахать этого парня время от времени. Он был красивым и готовым, и у нее было очень мало возможностей побаловать себя иначе. Все в порядке.  Все хорошо.

Кэндис остановила ее на выходе.

 — Я связалась со Стейси, — быстро сказала Люси.

Кэндис подняла бровь — Ты трахнул клиента.

Люси сглотнула. Камеры.— Да. Я это сделала.

— Если вы уделяете особое внимание одному человеку, другие тоже захотят этого.

— Только если узнают, — ответила Люси, испугавшись собственной дерзости— Мои правила ни для кого не изменились.

— Он выглядит как секс на палочке, — крикнула Стейси из стойки регистрации, где она явно подслушивала— Я не виню ее.

— Я трахну мистера Томпкинса, если захочу, — сказала Люси, заставляя себя смотреть Кэндис в глаза— Но только он. Почему? Он красивый. Кроме того, у других сотрудников есть любимчики.

Кэндис какое-то время смотрела на нее сверху вниз, затем вздохнула.

— Очень хорошо. Я пропущу это, но мисс Уоллес — будьте осторожны. Не поддавайтесь на красивое лицо.

— Да. Конечно. Это просто секс.

И кража унизительной частной информации о секретной организации, чтобы арестовать их всех. Насколько это зайдет дальше?

Да. Просто секс.

Chapter Text

Последнее чего хотел Флинн,так это докладывать Кристофер о сеансе с Люси.

Но он должен был это сделать. Это было не на самом деле — он встречается с Люси не просто для того, чтобы увидеть ее. Это была миссия.

Кристофер усадил его наедине, подальше от остальных.

 — Как она приспосабливается?

—Что ж. Я думаю, что она нетерпелива, — честно сказал он—Она была… она расстроена тем, как идет борьба с Риттенхаусом.

— Как и все мы, — ответил Кристофер— Но она не выглядела слишком напряжённой?

—Люси делала это раньше. Ей было комфортно в своей роли, и, казалось, ее устраивала общая ситуация.

—В том числе делать такие вещи с коллегой?

—Люси говорила тебе, что БДСМ — это не только секс. Это также о желании сдаться или взять под контроль. Речь идет о силе, доверии и освобождении.

— Ты говоришь так, как будто у тебя есть опыт.

—Я клиент клуба. Я провожу свое исследование. — он уважал агента Кристофер. Действительно. И были времена, когда он искренне любил ее и чувствовал с ней родство. Они были единственными родителями в группе, и поэтому временами ему казалось, что она была единственным человеком, который мог хотя бы приблизиться к пониманию того, что значит потерять Айрис.

Но хотя он доверил ей свою жизнь, он не доверял ей все свои личные данные. Дай руку-откусит по локоть. Если бы она знала, что он участвовал в БДСМ-сценах со своими двумя предыдущими партнерами и что он был покорным в большинстве из них, она немедленно захотела бы допросить его о том, почему он не сообщил об этом раньше. Он ничего не сказал и о том, что влекут за собой его сцены с Люси, и он не собирался этого делать.

Пусть Кристофер думает, что они с Люси просто изображают динамику власти, абсолютный минимум. Он не собирался втягивать Люси в неприятности и не собирался вечно защищать их выбор, даже если это, вероятно, был глупый выбор. Он был захвачен моментом, и, скорее всего, Люси тоже — ну, или она чувствовала, что должна заняться с ним сексом, чтобы продать это, от чего у него скрутило желудок. По крайней мере, если она была захвачена моментом, это означало, что она хотела оседлать его. Но если бы она сделала это только для камер…

Он почувствовал себя плохо. Ему придется спросить ее об этом. Найти способ общаться с ней, чтобы уговорить: пожалуйста, не делай ничего, чего не хочешь делать. Это не было заданием под прикрытием, по крайней мере, там, где он был заинтересован. Он никогда, никогда не хотел, чтобы она прикасалась к нему, если только она этого не хотела.

Кристофер кивнул. "Что она сказала?"

—Что она начала идти на контакт, но ей нужно время.

—Понятно. Ты доставишь ей флешку на следующей неделе. Я скину на нее инструкцию. Ей нужно достать видеозапись мужчин из Риттенхауса и портфолио клиентов. Ей особенно нужна видеозапись, на которой она является их партнером — ее можно будет принять в суде, не привлекая к этому никого из других работников клуба. Нам нужно, чтобы в этом участвовало как можно меньше людей, не принадлежащих к Риттенхаусу.

—Конечно.

Кристофер подняла на него бровь. —Вам нужно заполнить все это на бумаге.

—Вы знаете, что это больше не строго санкционированная правительством операция?

—Это санкционировано людьми, которым я доверяю. И когда-то, когда мы снесем Риттенхаус, людям потребуются доказательства — правительству потребуются доказательства, — что мы сделали это правильно и ответственно. Когда мы идем в суд, нам нужно показать, что мы расставили все точки над i и черточки на t.

Флинн поднял руки в знак капитуляции. Кристофер передала ему документы и встала. 

—О, и Флинн?

—Да?

— Если что-то изменится между тобой и Люси, если какие-то линии станут размытыми, скажи мне.

—Зачем? Что бы ты могла заменить меня? Кем ты меня заменишь? — Подайте на него в суд, он не собирался позволять никому разбираться с Люси по этому поводу. Он был тем, у кого был опыт БДСМ. Он был тем, кто уже зарекомендовал себя как клиент, и если что-то пошло не так, он не доверял никому, кроме себя, безопасно вытащить Люси.

Кристофер пристально посмотрел на него. 

— Я найду способ заменить тебя, если это необходимо для сохранения этой миссии. Если границы будут размыты, мне придется ввести какую-то систему сдержек и противовесов, иначе я каким-то образом заменю тебя. Не будь легкомысленным со мной.

—Ну, раз уж ты так доверяешь мне, я не понимаю, почему бы мне не быть легкомысленным, — ответил Флинн. Он наклонился вперед, ткнув пальцем в стол.

— Я только и делал, что защищал команду с тех пор, как вы взяли меня на борт. Я был прав насчет Риттенхауса все время, а ты засадила меня за это в одиночную камеру, а потом обращалася со мной как с террористом-смертником, как только взяла меня на борт. Я не знаю, что я должен сделать, чтобы доказать вам, что я заслуживаю доверия, но меня это больше не волнует. Я забочусь о том, чтобы уничтожить Риттенхаус, и я забочусь о безопасности Люси, поэтому я сделаю все, что нужно для этой миссии, но мне теперь плевать на то, что вы думаете. Нет, пока я не начну получать чёртово доверие, которого заслуживаю. Я никогда, никогда не переступлю границу с Люси. Никогда.

Он знал, что был лицемером, говоря это, когда границы уже были пройдены, когда линии размылись после их первой чертовой встречи на этой миссии, но ему было все равно. Принцип остался в силе. С ним больше не будут обращаться как с дерьмом. Не тогда, когда он доказывал себя дюжину раз.

Кристофер, к ее чести, выглядел несколько ошеломленным и смущенным. Она медленно кивнула. "Спасибо за ваши мысли. Заполните документы».

Она ушла, закрыв за собой дверь.

Ох, она и забыла, какое это мучение — все время носить каблуки.

Люси вошла в комнату для сотрудников и сняла туфли на каблуках, переодевшись в джинсы и футболку. Она была на подъеме от чувства контроля, но, если быть честной с собой, это было не простое снижение уровня адреналина в крови, которое она получила с Флинном.

Это была веселая работа, но, в конце концов, это все еще была работа. Найти настоящего партнера, с которым ты абсолютно ладишь, выйти на новый уровень, было редкостью. Как работа, это было все равно, что быть официантом. Гость, заказывающий еду, получил от этого больше, чем тот, кто ее ему подносил, даже если в одиночестве дома ей нравилось готовить и обслуживать свою семью.

Но Флинн… как будто он уже знал, чего она хочет, и очень хотел дать ей это.

Когда она надела тенниски, в дверь постучали. "Войдите."

Вошла Стейси.

— Привет, я иду обедать, хочешь со мной?

—Хм—Стейси была не из тех, с кем обычно тусуется Люси. Она была слишком игривой, была везде и сразу, задорной до раздражения. Но ей нужна была Стейси. Как секретарша и во многом правая рука мадам Кэндис, Люси пришлось подружиться с ней, чтобы узнать, сможет ли она получить доступ к видео и клиентским файлам. — Конечно, я голодна.

—Вниз по дороге есть отличное маленькое мексиканско-корейское заведение. Тебе это понравится.

Тако и в самом деле были восхитительны, и Стейси съела вдвое больше, чем Люси.

—Не подавись, — рассмеялась Люси.— Куда ты вообще все это кладешь?

—У меня высокий метаболизм, — ответила Стейси.

—Хотела бы я иметь такой же.

Стейси закатила глаза, смеясь.

— Ты видела себя? В тебе все прекрасно. Говоря о прекрасном, вообще-то, вы слышали о…

Люси уселась слушать сплетни на рабочем месте, смеясь в соответствующих местах и пытаясь найти моменты, чтобы задать наводящие вопросы. Она поняла, что это было не более по-другому, чем когда она вернулась в прошлое, пытаясь получить информацию и убедить кого-то из исторических личностей помочь им, вести себя определенным образом. Только на этот раз торопиться было некуда. Она могла быть тонкой, идти медленно.

Это и встревожило, и успокоило ее, когда она осознала, что она так хороша в этом. Что она уже прошла подготовку, необходимую для поиска информации. Где-то по пути, подумала она, она стала солдатом, шпионом, тайным агентом и даже не почувствовала трансформации.

Это заставило ее беспокоиться о том, что еще она, возможно, не осознавала о себе.

Флинну очень хотелось знать, почему Уайетт загоняет его в угол в ванной. Он мыл руки и был не совсем в настроении для конфронтации.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сказал ему Уайетт.

Флинн поднял брови.

— Я полагаю, что должен положить мыло в руки, потереть их двадцать секунд, положить мыло обратно, сполоснуть, а затем высушить руки. Если я где-то не забыл какой-то шаг?

— Ты понимаешь, о чем я, — отрезал Уайетт —Люси...

—Она взрослая женщина, которая путешествовала во времени, преследуя организацию сторонников превосходства белой расы, в которую входила ее мать, которая удобно похитила ее и пыталась промыть ей мозги, — ответил Флинн, сохраняя мягкий тон — Я действительно думаю, что пришло время остальным из вас перестать обращаться с ней так, как будто она сделана из стекла. Или того факта, что она доминанта, недостаточно для тебя?

Лицо Уайетта покраснело, и он закашлялся. 

— Что… что это должно означать?

—Это означает, что сколько бы просвещенные из нас ни проповедовали о сексуальном освобождении, работать в секс-бизнесе нелегко. И я не имею в виду риск ЗППП. Я имею в виду потенциально оскорбительных клиентов. Я имею в виду, как рассказать людям на вечеринках, в чем заключается ваша работа? Я имею в виду психологическую нагрузку обслуживания клиентов. Если она справится с этим, то я почти уверен, что она справится с гораздо большим, чем вы думаете, если вам недостаточно всех ее успешных миссий против Риттенхауса и ее степени магистра.

— Это все еще ни хрена мне не говорит о ваших намерениях, — ответил Уайетт, делая шаг и вставая перед лицом Флинна.

Флинн стиснул зубы. 

— И я не думаю, что для тебя должно иметь значение, каковы мои намерения, пока у меня есть согласие Люси. Она не вещь и не ребенок, она может сама принимать решения.

—Она должна делать что то, что бы это ни было, с тобой для миссии. Как это связано с ее собственным решением?.

Рычание вырвалось из горла Флинна прежде, чем он успел его остановить. 

—Если вы предполагаете, что я когда-нибудь заставлю Люси сделать что-то, чего она не хочет делать, то вам лучше отступить, если вы не хотите реванша.

Он знал, что Уайетт знал, что имел в виду — драку, в которой Уайетт, случайно или нет, ударил Люси.

Возможно, это был удар ниже пояса. Уайетт чувствовал себя ужасно из-за того, что сделал с ней такое. Но Флинн был сыт по горло всякой позерской чушью Уайатта. Обращаться с Люси, как с беспомощным, невинным, наивным ребенком, которого легко околдовать? Флинну было это по плечу? Он прекрасно понимал, что его навыков флирта не существовало. Однажды он спросил Лорену, умеет ли он флиртовать, и она так расхохоталась, что упала с дивана. И даже если бы он бвл Дон Жуаном, Люси не была краснеющей девственницей. Он знал это еще до того, как узнал о ее небольшой карьере. Ей не нужно было, чтобы Уайетт ввязывался в ее выбор, и если она решила переспать с кем-то, это был ее выбор. Не работа какого-то манипулятивного воздействия. Люси была умнее.

И, черт возьми, люди вокруг должны были начать уважать это. Если бы ее не было рядом, чтобы защитить себя и свой опыт, тогда он сделал бы это за нее.

— Люси взрослая, — прорычал он —Она сама делает выбор. И это не твое, или мое, или чье-либо дело, каковы эти выборы. У меня нет никаких намерений по отношению к ней, кроме как убедиться, что она остается в безопасности. Это больше, чем я могу вам сказать.

Он положил руку на середину груди Уайетта и оттолкнул его в сторону, не обращая внимания на то, как лицо того покраснело еще больше, когда он вышел за дверь.

Конечно, как только он вышел, Джия подбежала к нему. Потому что это был именно такой день. «Флинн»

—Джия.

—Мы можем поговорить?

—…Конечно.—он открыл дверь в свою комнату и впустил ее— Но если сейчас твоя очередь предупредить меня о том, что мои грязные руки не должны касаться чистоты Люси, тогда я бы предпочел, чтобы мы просто перескочили к той части, где я говорю тебе убираться к черту отсюда.

—Ой. Эм. Нет, это не то, что… —Джия слегка покраснела— Хотела спросить, как дела?

Ну, теперь он чувствовал себя мудаком. 

— Это… ах. Спасибо, я в порядке.

—Конечно—Джия села на кровать—Я серьезно. Как ты держишься?

—Отлично.

Джия бросила на него взгляд, который он даже осмелился бы назвать жалостливым. «Флинн»

—Джия

—Ну давай же. Мы оба знаем, что ты не в порядке.

— А почему бы и нет?

Джия вздохнула, словно усложняла ей задачу и не оставляла ей выбора. 

— Потому что ты, я не знаю, безумно влюблен в Люси?

У Флинна было интересное ощущение, что он больше не чувствует своих ног.

— Как насчет того, чтобы поговорить о том, чтобы я держал свои грязные руки подальше от Люси?

—Нет, не могу. — Джия уперлась руками в кровать и склонила голову набок—Флинн. Честно. Любой, у кого есть глаза, может это увидеть.

—Ах, так все меня жалеют? Это всегда приятно слышать.

—Никто тебя не жалеет. Я имею в виду, что Уайетт зол на тебя, но я думаю, что путешествие на спасательной шлюпке пошло не так, и у него сломался мозг, и он потерял здравый смысл, так что не считается. Я знаю, это… нелегко быть на твоем месте, даже с кем-то, кого ты просто считаешь другом. Но кто-то, в кого ты влюблен, я просто хотела, чтобы ты знал, что я здесь, если ты хочешь поговорить.

— Должен сказать, что это довольно великодушно с твоей стороны. Ты уверена, что хочешь отдать так много времени террористу времени?

Джия издала уничижающий звук. 

— Я была в Чайна-тауне три года, Флинн. Я многое узнала о том, что делает человека хорошим, а что — плохим. Я не была… я не была такой девушкой из салуна, но я знала девушек, которые были такими, и я видела, как происходит много дерьма. Я немного знаю, на что похож этот мир, и я знаю, что из хороших и плохих людей ты один из хороших. — она пожала плечами —Я просто сожалею, что мне понадобилось три года, ломая запястья засранцам, чтобы понять это. Мы были не очень приветливы с тобой.

— Я подстрелил твоего парня.

— Да, — признал Джия —Это совсем не весело. И ты оставил их.

—У меня были все намерения вернуться за ними. Я просто хотел, чтобы они ненадолго ушли с дороги. Дайте им шанс передумать и присоединиться ко мне.

— Вы оставили их посреди франко-индейской войны.

— …Хорошо, честно.

— Слушай, я думаю, тебе нужен друг, хорошо? И твоя единственная подруга в этом бункере — Люси, и ты влюблен в нее, а ее больше нет. Так что это дерьмовая ситуация, ясно? Я понимаю. Я была влюблена в Руфуса несколько месяцев и думала, что он ничего не сделает, потому что я ему не нравлюсь. Я думала, что отпугнула его. Так что я просто подумала… я подумала, что могу предложить свои услуги. В качестве друга.

Флинн провел рукой по волосам. 

— Не думай, что я этого не ценю. Потому что я это делаю. Но я не знаю, что можно об этом сказать. Я… она не… она не чувствует то же самое, и я должен помнить об этом. Мои чувства не ее ответственность. Они мои.

—Я понимаю. Но, знаешь, если ты когда-нибудь вернешься и тебе захочется поплакать на чьем-то плече или воспеть поэтичность того, как ее волосы отражали утренний солнечный свет…

—Мы в бункере.

— Ты понимаешь, о чем я, придурок.

Он невольно улыбнулся, и Джия улыбнулась в ответ.

 —Хорошо. Я рассмотрю ваше предложение.

— Отлично.—Джия встала и схватила его за руку— А  теперь давай, мы играем в Mario Kart».

— Что, простите?

—Разговор о Люси зависит от тебя. Дружба обязательна. Вас принуждают к платонической привязанности, Флинн. Живи с этим.

Он закатил глаза, но позволил Джие отвести его к ТВ-зоне.

—Ой!— сказала Стейси, когда они возвращались в клуб—Я знаю, что вам следует сделать!

— Носить балетки?

—Нет.—она ухмыльнулась ей— Вы должны пойти в бар сегодня вечером с нами!

—…с кем?

—Все мы! — Стейси сделала размашистое движение рукой, как будто все остальные сотрудники стояли там группой —Мы сплетничаем, снимаем стресс, и вам это понравится. Кроме того, все умирают от желания встретиться с тобой должным образом.

— Слухи здесь распространяются быстро, да?

—О, определенно. Ты такая загадочная, и получаешь восторженные отзывы.—Стейси подмигнула ей —Назовите нас любопытными. Ты пойдёшь? Скажи что ты придешь.—она выпятила нижнюю губу, надувшись.

…черт возьми. Люси нужно было пойти, чтобы получить информацию. И кроме того — надутые губы напомнили ей об Эми, когда Эми намеренно раздражала.

—Да конечно.

Стейси взвизгнула, обнимая ее. Ой вей.

Так она оказалась в баре в центре города, потягивая пиво, в то время как различные сотрудники вокруг нее выпивали шоты и сплетничали о клиентах.

— Господи, — сказал Пол — если Кэндис не сделает обязательным для клиентов курс по завязыванию узлов, я расплачусь.

— Урок завязывания узлов? —Майя фыркнула—Попробуй чертов урок телесных наказаний.

— Я научу, — вызвалась Люси, пытаясь вмешаться в разговор.

— Да, черт возьми, — ответила Майя.

— Как тебе здесь нравится? — спросил Пол— Стейси в восторге от тебя. Ты ублажила ее или что-то в этом роде?

— Ха-ха, — ответила Люси, сбивая его с толку—Наверное, она просматривает видео?

—Стейси знает все, что происходит, — объяснила Майя. Затем она повернулась туда, где танцевали Райан и Таня. —Эй, оставьте место для Иисуса!

—Иисус может присоединиться, если захочет, мы его не останавливаем.

— Как эти двое могут заниматься сексом после целого дня работы, я не знаю, — простонал Пол.

—Все по-другому, когда это происходит с кем-то, кто тебе небезразличен, — возразила Майя— Они влюблены, вы не можете завидовать им в этом.

—Это чертова драма в прайм-тайм, сколько из нас действительно находят кого-то, работая в этом месте, а?

Майя отмахнулась от него. 

— Не обращай на него внимания, Дерика, он палка в грязи. В любом случае, Стейси может отслеживать видео вместе с командой безопасности, как и Кэндис, это помогает им объединять клиентов с сотрудниками, которые будут с ними работать. Она сказала, что ты молодец.

— Во всяком случае, лучше, чем Мелисса, — фыркает Пол.

Майя закатывает глаза. 

—Справедливо.

— Что не так с Мелиссой? — спросила Люси.

—Эх, у нее будут большие проблемы, когда Кэндис заметит, что она, как бы это назвать… ленива в процессе ухода.

Люси старалась не слишком оживляться.

 —Ну, это дерьмово.

Последующий уход был периодом времени, когда дом заботился о сабе, выводя его из этого покорного пространства и помогая ему физически и эмоционально приспособиться к своему нормальному состоянию. Множество нежных физических прикосновений, в том числе ласки и поцелуи, но часто просто объятия, кормление и питье саба, а также помощь в занятии, которое ему нравилось, например, в чтении ему книг или просмотре любимого фильма, — все это формы последующего ухода.

Она вспомнила, что Флинну не хватало прикосновений. Она водила руками по всему его телу, целуя кончики его пальцев, костяшки, целуя, казалось, каждый дюйм его тела. Он очень хорошо откликался на ее прикосновения.

Она отбросила эту мысль. Дело было в клиентах, а не в Флинне.

В частности, клиенты, которых она могла получить от Мелиссы.

—Я точно знаю?—Пол пожал плечами — Но я не собираюсь сдавать ее, понимаешь? Никто не любит крыс.

—Разве ее клиенты ничего не сказали?

—Так много людей приходят к нам, не зная, что такое, черт возьми, настоящий БДСМ, — сказала Майя —Как они узнают о последующем уходе? Никто об этом не говорит.

—Это только с клиентами, которые ей не нравятся? Некоторые из них могут быть придурками.

—Неа. Я имею в виду, у всех нас есть трудные клиенты. Ти Джей, там? У нее есть пара старых белых мужчин, заносчивых, когда все уходят. Она сказала мне, что это самые наглые сабы, которых она когда-либо встречала.

Хм. Могут быть клиентами Rittenhouse.

 — У нее есть Лансен и Хохштеттер, верно? — спросила она, выбрасывая два имени Риттенхауса.

— Нет, нет, Бентон и Моррис, — поправил Пол.

Еще два члена Риттенхауса. Тогда все в порядке.

Мелисса и Ти Джей.

У нее было начало ее хит-листа.

Флинну понадобилась помощь Джии, чтобы оцифровать фотографию.

—Как она не поняла, что ты в нее влюблен, — проворчала Джия, загружая изображение на флешку, — я не знаю.

— Не заставляй меня сожалеть о том, что подружился с тобой.

—Я подружилась с тобой. Я сделала эту работу. И ты должен мне за это печенье.

Джия закончил передачу и вытащил флешку. 

—Все готово, осталось много памяти.

— Спасибо, Джия.

Он взял флешку в свою комнату, где подключил ее к ноутбуку, которую дала ему Кристофер. Никаких социальных сетей, конечно, но он мог использовать их для исследований, поскольку теперь все они разделяли роль историка.

Скачал все файлы на флешку, потом положил в карман.

Пора идти.

Люси сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

Флинн был в другой комнате. Всего в нескольких футах.

Она дважды проверила свои волосы в зеркале, поправила лифчик под сорочкой, почувствовала, что пояс с подвязками держит чулки. Убедилась, что ее помада не размазана.

Ради бога, это было не свидание. Флинну было все равно, как она выглядит, на самом деле. Почему она пыталась произвести на него впечатление?

Она прошла через комнату, открыла ее, а затем вышла в коридор и вошла в клиентскую комнату.

Флинн просматривал ящики комода, стоя к ней спиной, но повернулся, когда она вошла. Выражение его лица было чрезвычайно радостным.

Люси не смогла удержаться и немного покрутилась, демонстрируя свой наряд. Она увидела, как Флинн сглотнул. 

— Джентльмен делает комплимент дамскому наряду, — сказала она ему.

Глаза Флинна были похожи на две черные дыры, щеки раскраснелись. 

— Ты выглядишь… хорошо выглядишь.

Люси подняла бровь.

 —Просто хорошо? Ну же, мистер Томпкинс, я думаю, у вас получится лучше.

Флинн облизал губы. 

— Вы ошеломительны, — сказал он хриплым голосом.

Люси проигнорировала волнение, пробежавшее по ее спине. 

—Намного лучше.

Она поманила его пальцем, и Флинн подошел к ней, замерев, пока она провела руками по его рукам к плечам, а затем вниз по его груди. 

— Вы выглядите довольно напряженным, мистер Томпкинс, — заметила она —Трудная неделя?

—Работа была тяжелой.— ответил он.

— Что ж, давайте посмотрим, что мы можем сделать, чтобы это исправить.— она позволила своим рукам скользнуть вниз, к его ремню.

— Осторожно, я думаю, у меня в кармане мелочь.

Люси протянула руку, сжимая в руках маленькую флешку. Она могла видеть, как челюсти Флинна сжались, когда она потянулась дальше, преднамеренно касаясь его члена. Она уже чувствовала, как он возбуждается, и довольная ухмылка тронула уголок ее рта. 

—Рад видеть меня?

Флинн посмотрел на нее взглядом ты серьезно шутишь?  Люси убрала руку, засовывая флешку между двумя подкладками лифчика.

—Только не говори, что я никогда не даю тебе чаевых, — сказал ей Флинн.

— И не заставляй меня снова затыкать тебе рот, — ответила она — Этот твой умный рот однажды навлечет на тебя неприятности.

—Ты уверена? Я думаю, тебе это нравится.

— И я думаю, вы просите об этом. А теперь, почему бы тебе не поступить со мной хорошо и не раздеться?

Флинн сглотнул. "Да, мэм."

Ей так понравилось, что он сказал это.

Люси отошла, подошла и схватила таймер и шелковые галстуки, поправила их и повернулась, чтобы посмотреть, как Флинн откладывает свою одежду.

Мурлыканье вырвалось у нее из горла. Это был участок шесть футов четыре дюйма, и все это было ее.

— Ложись на кровать, — мягко приказала она. В животе у нее что то скрутило, когда Флинн повиновался.

Она завязала его запястья завязками, затем провела рукой по его волосам, лаская его, прежде чем переместить пальцы вниз, чтобы обхватить его лицо, ее большой палец провел по его скуле. Она взяла его подбородок в свою руку, открывая ему рот.

Люси наклонилась.

 — Держу пари, ты хочешь, чтобы я снова поцеловал тебя, не так ли?— прошептала она. Она наклонилась еще немного, ее рот был всего в дюйме от его — Отвечай, когда я задам тебе вопрос.

"Да, мэм." Она чувствовала его теплое дыхание на своих губах, пока он говорил.

—М-м-м. Может быть, если ты будешь очень хорош, я позволю тебе.—она отстранилась и поставила таймер — Но сначала мы сыграем в небольшую игру. Я могу прикасаться к тебе, как захочу, и ты должен держаться, пока не истечет время. Ты не можешь прийти, пока не истечет этот таймер. Понял?

—Да, мэм.

— Дело не в том, чего ты хочешь, не так ли?

— Нет, мэм.

—Вы не хотите, чтобы это было о том, чего вы хотите.—она раздвинула ноги, устроившись у него на коленях. Флинн выглядел так, словно пытался удержать глаза от закатывания назад.—Это о том, чего я хочу. И ты хочешь, чтобы я получила то, что хочу, не так ли?

—Да, мэм.

—Хорошо очень хорошо.— она сняла сорочку, позволив ему увидеть свой голый живот, то, как лифчик приподнял ее груди вместе.

Флинн выглядел так, словно чуть не проглотил собственный язык. Желудок Люси растаял.

Она устроилась на кровати, целуя его плечо в том месте, где он был ранен в Чайна-тауне, водя языком по шраму. Флинн вздрогнул, а затем смягчился.

Гораздо лучше, чем на прошлой неделе. Он начал доверять ей больше, расслабляясь быстрее. Это доставляло ей удовольствие, как ничто другое, гораздо больше, чем с клиентами — она не заботилась о них, они были средством для достижения цели, но Флинн — она хотела, чтобы он доверял ей вот так, отдавался ей. Чтобы расслабиться с ней и позволить ей заботиться о нем вот так.

Она медленно целовала его тело, находя каждый шрам — а их было много — и тщательно исследуя его своим ртом. Мускулы Флинна дрожали под ней, но он глубоко дышал, сохраняя гибкость. Она напевала, довольная, и продолжала спускаться вниз.

Когда она добралась до его бедренной кости, она всосала в нее отметину, немного царапая зубы, а затем пробралась обратно. Она уткнулась носом в его шею, поцеловала точку пульса. Он вздрогнул, и она улыбнулась на его коже. Скоро он станет доверять ей настолько, что позволит ей надавить на него. Чтобы у него перехватило дыхание.

Ее ногти слегка скользили вверх и вниз по его бедрам, дразня ее прикосновения, но не настолько, чтобы дать ему хоть что-то, на чем он мог бы по-настоящему сосредоточиться. Она взглянула на таймер — прошла треть пути.

Она двинулась вниз, у нее потекли слюнки. Она несколько раз догадывалась, взглянув на Флинна в исторических нарядах (что, он их хорошо носил), что он был… пропорционален своему росту. Но было определенно приятно получить это подтверждение.

Люси провела языком под крайней плотью, лаская щель. Флинн издал горловой звук, как будто пытался подавить более громкий звук.

Она отпрянула. 

— Я хочу услышать тебя сегодня.

Флинн снова вздрогнул. Люси улыбнулась и вернулась к его члену, исследованию, поцелуям и облизыванию, пока еще не сосала, но чувствовала все то, как он реагировал на нее, как могла заставить его ноги подпрыгивать и его желудок напрягаться.

В конце концов она опустилась на него, опуская крайнюю плоть, водя языком по головке и опускаясь так глубоко, как только могла. Флинн издал протяжный стон, и ей пришлось изо всех сил, чтобы не улыбнуться, скользя вверх, а затем снова вниз.

Флинн был хорош, однако, он был так хорош, держась неподвижно, его резкое дыхание и трясущиеся мускулы выдавали его, но ни разу не проникали в нее. Она почувствовала вкус соли на своем языке, его член начал дергаться у нее во рту, и она знала, что должна быть осторожна, чтобы не толкнуть его слишком далеко. Она отстранилась, сверившись с таймером.

Было сделано две трети, и он был очень добр к ней…

Люси провела рукой по груди Флинна, обхватив его щеку. Его глаза были расфокусированы, лицо раскраснелось, волосы начали прилипать ко лбу. Она отодвинула его, а затем осторожно провела указательным пальцем по линиям его лица. 

— Сосредоточься на этом, — сказала она ему, возвращая его к себе, помогая очистить разум.

Флинн медленно моргнул, глядя на нее снизу вверх. Люси ухмыльнулась ему. 

— Ты думаешь, что сможешь продолжать быть хорошим для меня?

В горле пересохло, когда он сглотнул. "Да, мэм."

Она приподнялась, потянулась сзади и расстегнула лифчик, позволив ему упасть на пол. Затем она скользнула руками вверх по бедрам, зацепила большими пальцами нижнее белье и спустила его вниз, поверх чулок, тоже откинув его в сторону. С поясом для чулок было чертовски трудно иметь дело, и она подумала, эй, она хорошо выглядит с ним и в чулках, поэтому оставила их.

Люси провела руками по своему телу. Когда-то она так стеснялась мысли об этом — не просто прикасаться к себе, но делать это, чтобы покрасоваться перед кем-то еще. Это было неловко и выглядело как самолюбование.

Теперь она чувствовала себя уверенно, мощно, играя со своей грудью, обхватывая ее, перекатывая руками, водя пальцами по животу, бедрам, затем просовывая пальцы между ног.

— Смотри, — мягко проинструктировала она, водя пальцем внутри себя, пока ее большой палец терся о клитор.

Флинн снова застонал, его глаза были прикованы к ее пальцам, двигающимся внутри нее, к тому, как она быстро открывала себя. Она вытащила пальцы, скользкие от самой себя, и подвинулась, чтобы снова правильно оседлать его.

—Помни, не раньше таймера, — сказала она ему. Она провела руками вверх и вниз по его бокам, радуясь, что Флинн не дергает ремни безопасности. — Если только тебе не нужно остановиться сейчас.

Флинн покачал головой. Он выглядел так, как будто он был в той точке, когда изо всех сил пытался составить слова или, возможно, просто слова на английском языке. Люси наклонилась, приложив палец к его губам. 

— Тебе не обязательно говорить, если ты не можешь прямо сейчас.

Он выглядел чрезмерно благодарным ей, и сердце Люси чуть не разорвалось. Она поняла, когда в последний раз кто-то действительно обращал внимание на язык тела Флинна? К тому, что он хотел, но не говорил?

Она снова села, надела презерватив и выровняла его, опускаясь на него так медленно, как только могла. Она наслаждалась растяжкой, чувствуя себя наполненной, не в состоянии сделать полный вдох, когда он проскользнул глубже внутрь нее. У нее не было секса со времен Уайетта, и она скучала по этому, очень скучала, но, черт возьми , это было ошеломляюще.

Дрожь пробежала по ней, когда он достиг дна внутри нее. Она несколько раз резко вдохнула, приспосабливаясь, готовясь.

Затем она начала двигаться.

Она взглянула на таймер — ровно столько, сколько нужно, если она прикоснется к себе. Она двигала бедрами, ища, пока не нашла тот глубокий угол, который заставил ее подавить крик. Флинн издавал отчаянные звуки под ней, и она встретилась с ним глазами, увидела, как расширились его зрачки, как он выглядел так, словно тонул, только любя это, потерявшись в этом. Ей почти захотелось сфотографироваться.

Люси снова просунула руку между ног, потирая клитор, почти задаваясь вопросом, следует ли ей дотронуться пальцами до члена Флинна, увидев его руки и задаваясь вопросом, позволит ли он ей, если он заставит ее получить все это внутри нее, пока она не зарыдала от стимуляции…

Ее рот открылся в стоне, когда она кончила, дрожа. Она продолжала двигаться, даже когда ее тело начало балансировать на грани удовольствия-боли, и она услышала, как звенит таймер. 

— Хорошо, — сказала она ему.—Приди за мной, внутри меня, я хочу чувствовать тебя.

Она много раз говорила это клиентам, хотя и не трахалась с ними. Я хочу чувствовать это, я действительно хочу чувствовать тебя. Но это не было пустыми словами. Она имела в виду это.

Все тело Флинна содрогнулось, а его член дернулся внутри нее, заставив ее задохнуться. Она почувствовала внезапную досаду из-за того, что на пути оказался презерватив, ей захотелось устроить беспорядок, ей нужны были дополнительные доказательства того, что это произошло. Она была на противозачаточных. Не беспокойтесь на этом фронте.

Но Кэндис точно убьет ее, если она рискнет заразиться ЗППП с клиентом, даже если и она, и клиент были здоровы.

Поэтому она удовлетворилась тем, что наблюдала за лицом Флинна, за тем, как он напрягся, а затем расслабился в полном блаженстве.

Люси держала его внутри себя, пока он не начал смягчаться, а затем она неохотно встала, развязав его руки и помассировав их, принеся ему немного воды. Флинн удивленно пробормотал, когда она велела ему перевернуться. Ей нравилось иметь вариации в последующем уходе, который она оказывала, точно так же, как у нее были вариации в том, что они делали в сцене.

Дыхание Флинна выровнялось, когда она массировала его плечи, время от времени целуя его позвоночник. Он по-прежнему чрезвычайно реагировал на ее прикосновения. У нее возникло искушение сказать ему, чтобы он передал остальной команде, что они обязаны обнимать его раз в день. Да, даже Уайетт.

Наконец она отстранилась, встряхнув руками. 

—Ты сегодня был неплох, — сказала она ему.

Флинн моргнул, открыл глаза и уставился на нее, и на его лице отразилась его обычная дерзость. 

— Значит ли это, что я получу награду, мэм?

Ну, раз уж он вспомнил про «мэм»…

Люси наклонилась и наклонила его голову, целуя его. На этот раз она позволила этому продлиться немного дольше, ее язык провел по складке его губ, прежде чем она отстранилась. Она провела рукой по его волосам. Теперь он был так расслаблен, дышал глубоко и медленно, напряжение в мышцах исчезло.

Ей хотелось, чтобы он всегда был таким. Был ли он таким, когда был гражданским, с семьей? Мягко и легко, свободно и расслабленно? Ни острых краев, ни витка, который, как она чувствовала, туго закрутился в нем?

Ей захотелось поцеловать его снова, просто чтобы насладиться этим.

Вместо этого она отстранилась. Ее работа была сделана, обмен состоялся, о Флинн позаботились, и у нее был очень хороший оргазм и очень веселое время.

Люси снова надела остальную часть своего наряда и погладила себя по волосам. В следующий раз она позволила бы ему увидеть ее с этим, это было больно идти в ногу с этим.

— Увидимся на следующей неделе, — сказала она ему. —Если вам повезет, это может быть неделя участия публики.

Флинн лениво ухмыльнулся, и она подмигнула ему, выходя за дверь.

Первое, что она сделала, придя домой, это вставила флешку.

Хорошо. Две папки. Одна гласила « Инструкции » и, предположительно, была от Дениз.

Но другой было имя  «Для Люси» .

Она нажала на нее.

Ряды и ряды документов заполняли экран — книги, как она видела. Десятки книг. Что-то по истории, что-то по фантастике. Были фильмы, в основном старые, вроде « Это случилось однажды ночью» .

И картинка.

Она нажала на него, потянув вверх.

Рыдание застряло у нее в горле.

Это была Эми. Фотография из медальона, которую она достала, когда давала медальон Фэю в Чайна-тауне, фотография, которую ей пришлось оставить в своей комнате, потому что она работала под прикрытием и не могла взять его с собой…

Кто-то сделал цифровую копию и поместил ее на флешку. Для нее. Наряду с книгами и фильмами, вещами, которые, как они знали, ей бы понравились.

Флинн .

Это должно было быть. «Это случилось однажды ночью » — это фильм, который они смотрели после Кеннеди, когда он молча составлял ей компанию. «Весь невидимый нам свет » — это книга, которую они обсуждали во время миссии во Франции сразу после Второй мировой войны.

Люси прижала руку ко рту, зажмурив глаза, когда ее грудь вздымалась от очередного рыдания.

Он дал ей возможность сохранить часть себя. Он давал ей вещи для чтения и занятий, чтобы она могла провести все эти часы в одиночестве в своей квартире. Он дал ей Эми.

Она оттолкнула от себя компьютер и заплакала, желая позвонить ему и поблагодарить.

Затем она взяла мороженое, загрузила фотографию Эми на свой ноутбук, а затем вставила флешку в DVD-плеер, чтобы посмотреть один из фильмов.

Она заснула, глядя на изображение Эми на экране компьютера.

Chapter Text

Люси чувствовала себя ужасно из-за того,что ей придется сделать.

Она еще даже не сделала этого, а уже чувствовала себя ужасно.

Но ей нужно было добраться до клиентов Риттенхауса, которые были у Ти Джей, и до сих пор они были ей верны. Они не хотели переходить к другой госпоже без уважительной причины, не тогда, когда им нравился Ти Джей. Люси заметила, что другие клиенты были такими же, и не винила их. Если вы нашли доминанту, которая вам понравилась, зачем обмениваться? Найти подходящую госпожу было все равно, что найти хорошего портного.

Однако теперь все обычные правила были нарушены. Как только она заставила этих парней провести с ней сеанс, она знала, что может уничтожить Ти Джей. Она просто должна была воплотить это в жизнь.

Поэтому она принесла на работу в сумочке небольшой мешочек, провела утреннюю сессию, а затем пошла в комнату отдыха для сотрудников, где стояли кофеварка и холодильник.

Каждый день Ти Джей приносила энергетический коктейль, который она делала из шпината, шоколадного порошка и бог знает чего еще. Она оставила его в холодильнике.

Несложно было подмешать несколько слабительных.

Затем Люси вышла из комнаты отдыха и пошла обедать со Стейси.

Когда они вернулись, Кэндис стояла в вестибюле с суровым видом, скрестив руки на груди. 

— Стейси, — сказала она — Мисс Уоллес. Кажется, мисс Чосер не может сегодня выйти к своим клиентам.

 — Все хорошо? — спросила Люси.

 — Все будет хорошо, — ответила Кэндис.  — Она слегка приболела. Стейси, я объясню клиентам. Если они будут недовольны, я с этим разберусь. Мисс Уоллес, не могли бы вы заменить мисс Чосер?

— Конечно, — сказала Люси. — Я была бы рада.

— Не будет ли это перенапряжением?

— Нет, нет, я буду в порядке. Действительно. У меня были сессии одна за другой после недели выпускных экзаменов в колледже, чтобы избавиться от стресса — это пустяки.— она улыбнулась и пошла переодеваться— Я буду готова через пятнадцать минут, — бросила она через плечо.

Успех.

Флинн вошел в клуб, кивая Стейси. Она улыбнулась ему. 

— Как обычно, мистер Томпкинс?

— Да, мне нужно записаться на встречу.

— Конечно вы можете. —Стейси улыбнулась ему — Она становится довольно популярной, наша мисс Уоллес.

—Она ли это? Я удивлен, что ты  не популярна.

Стейси рассмеялась. 

— Лесть может помочь тебя везде, но я всего лишь секретарь.

— Я не думаю, что существует… система «первым пришел — первым обслужен», поскольку мисс Уоллес становится все более популярной? — спросил он, прислонившись к столу и одарив Стейси своей самой успокаивающей, дружелюбной улыбкой. —Мне не хотелось бы потерять мисс Уоллес, потому что кто-то еще пробрался, когда я приходил к ней с самого начала.

— Осторожнее с таким отношением, она тебя за это накажет, — поддразнила Стейси.

Флинн изобразил беззаботный смех. —Ну, полагаю, мне придется просто перенести этот настрой на сеанс, не так ли?

Стейси хихикнула и нажала кнопку звонка, чтобы Флинн вошел.

— Не волнуйтесь, мистер Томпкинс, если вы назначили постоянную встречу, она останется в силе, чтобы не случилось.

Флинн кивнул ей. «Спасибо, Стейси, ты лучшая».

Он подмигнул, а затем,с собственно,отправился в клуб. Он уже знал дорогу, вниз по коридору к правой двери и войди в комнату.

Но его сердце колотилось, как будто это было в первый раз.

Он подозревал, что никогда не привыкнет к этому. Видеть Люси, чувствовать Люси, иметь ее такой...

Дверь открылась, и он начал оборачиваться…

— Не поворачивайся.

Он стоял неподвижно, по его позвоночнику пробежала дрожь.

— Садись на кровать.

Флинн сел на край кровати. Он услышал, как Люси идет… куда-то, а затем услышал, как заиграла джазовая музыка.

Он держал руки на кровати и тяжело сглотнул, во рту у него пересохло.

Мгновением позже Люси обошла его  и вышла в поле зрения.

Твою мать.

Поговорим об этом от и до— у нее были чулки, каблуки, один из этих… Дерьмо, он не мог вспомнить названия. Это похоже на корсет, только его легко снять. Он выглядит  как корсет, но не давал всей сопутствующей поддержки, в основном только для галочки… Ее волосы были собраны, и она была одета в перчатки и проклятое колье-чокер. Вся она была в черной цветовой гамме, потому что, видимо, она просто хотела сегодня выложиться на сто десять процентов.

Черт, это убьет его.

Люси провела рукой по его волосам, слегка царапая ногтями, затем провела пальцами вниз, чтобы обхватить его челюсть. 

— Ты был очень добр ко мне в последнее время, не так ли?— она спросила.

— Стараюсь, — усмехнулся он.

Он никогда не видел улыбку Люси за пределами этой комнаты — это было похоже на грех. 

— Если вы можете быть очень хорошими для меня сегодня, я думаю, вы заслужили несколько… наград.

Ее рука скользнула вниз, взяв его галстук в руку, позволив ему скользнуть сквозь пальцы.

— Вы помните те мягкие ограничения, которые мы обсуждали? Некоторые вещи, которые вы не сделаете, пока человек не заслужил ваше доверие?

Флинн кивнул, в его голове пронеслась тысяча вариантов. Если Люси хотела, чтобы он проделал с ней одну из этих вещей — он сделал бы это. Он сделает почти все, что она попросит. Он доверял ей, чтобы она позаботилась о нем через это, чтобы сделать это хорошо для него.

— У меня тоже есть мягкие ограничения. Вещи, которые я не позволяю партнерам делать со мной, если они не очень хороши для меня и не могут показать мне, что они из тех сабмиссивов, которым я действительно могу доверять.

Она стянула с его плеч пиджак и расстегнула галстук, отложив его в сторону, затем расстегнула верхнюю пуговицу на его рубашке. Ее большой палец погладил впадину его горла. 

—Тот саб, который делает то, что я прошу, когда я прошу. Лежит ли он неподвижно или прикасается ко мне определенным образом. Кто начинает, когда я говорю «начать», и останавливается, когда я говорю «стоп».

Люси взяла его за подбородок руками, наклонив его голову так, что ему пришлось смотреть ей прямо в глаза. 

— Как ты думаешь, сможешь ли ты стать для меня таким партнером? —она наклонила голову, очень медленно надувшись, привлекая внимание к своему рту, к своей темной помаде—Доверие идет в обе стороны, здесь. Хочешь, чтобы я доверяла тебе?

Боже, да. Больше чем что либо.

— Да, мэм.

— Думаешь, сможешь?

— Да.— как в этой комнате, так и вне ее.

—Не смотря ни на что?— спросила Люси мягким голосом, и у Флинна возникло ощущение, что прямо сейчас они говорили о гораздо большем, чем эта сцена.

— Да, — повторил он таким же мягким голосом.

Люси одарила его быстрой, нежной улыбкой, настоящей улыбкой — или, ну, не менее настоящей, чем те, которые она улыбалась, когда была госпожой, но соответствовала тем, которые он обычно видел в ней. Улыбкам Люси, к которым он привык — и затем ее лицо разгладилось, и она отпустила его.

—Тогда делай, как я говорю, на этом сеансе, и на этот раз я позволю тебе участвовать.

Принимать участие.

—Веревки — это весело, согласны?—Люси сделала шаг назад, переместив свой вес, затем потянулась к своим волосам —Но вы, должно быть, хотите немного больше… участия.

Она распустила волосы, и они каскадом упали ей на плечи, густые, темные и вьющиеся.

—Итак, сегодня, если вы хорошо себя чувствуете, начинается день зрительского участия. Ты не прикасаешься, пока я не скажу, ты приходишь, когда я говорю и как я говорю, и когда ты прикасаешься ко мне, ты делаешь это, как я говорю, когда я говорю. Все ясно, мистер Томпкинс?

Флинну пришлось моргнуть, чтобы сфокусировать взгляд на том, как ее волосы обрамляли ее лицо, возвращая его взгляд к ее глазам. "Да, мэм."

—Хорошо. Тогда мы начнем.

Участие .

Он действительно собирался умереть.

Люси провела рукой по волосам, играя с кудрями, и перекинула их через плечо. Она начала раскачиваться под джазовую музыку, позволяя взгляду Флинна зафиксировать движения ее бедер.

В первом клубе, в котором она работала, в передней части был стриптиз, а сзади — клиентские комнаты для БДСМ-игр. Не все знали об этих комнатах или о том, что именно в них происходило. Она начинала как танцовщица и прошла путь до доминанта, тренируясь под руководством одного из других доминантов.

Она больше не занималась стриптизом или танцами на коленях. Специально для клиентов Риттенхауса. Они не видели ее голой. Да, ладно, тело было просто телом, открытая грудь используется в качестве элемента ухаживания, а не для секса, если вы хотите сразу перейти к делу. Но если им удастся и они арестуют этих мужчин, она не хочу быть на месте свидетеля, глядя на них и зная, что они представляют ее обнаженной. Она бы достаточно нервничала и без этого удара по ее моральному духу.

Нет, с другими своими клиентами она распоряжалась ими, заставляла лизать ее туфли или что-то в этом роде, связывала их хорошо и правильно, она использовала игрушки, но они никогда не прикасались к ней. Они никогда не видели ее полностью обнаженной — на ней был какой-то лифчик и трусики. Она никогда не трахала их и не касалась их ртом. И она не демонстрировала свое тело. Это было о них самих, об их хорошем самочувствии, об исследовании их тел, о том, чтобы дать им умственную разрядку, в которой они нуждались.

Но она хотела покрасоваться перед Флинном. Ей было все равно, хотят ее клиенты или нет. Она хотела, чтобы они хотели ее, потому что она заботилась о них психологически и физически. Она хотела, чтобы Флинн хотел ее, потому что…

Люси оттолкнула все это. Это были опасные мысли, мысли, которые она не могла себе позволить.

Она глубоко вздохнула и снова сосредоточилась на этом моменте.

Люси потянулась, расстегивая колье. Это была просто черная полоска кожи. Но самое интересное?

Он был регулируемым.

Она наклонилась, давая Флинну хороший взгляд на ее груди, где бюстье держало их приподнятыми и закрепленными.

 — Могу я? — она спросила.

Флинн понял, что она имела в виду, и откинул голову назад, обнажая горло.

Люси почувствовала прилив жара, ее бедра и живот сжались, когда она застегивала колье на его шее. Оно не было тесным, но это было как прикосновение, которое он чувствовал каждый раз, когда делал глубокий вдох или глотал.

Глаза Флинна закрылись, и он вздрогнул. О, черт возьми, да. Он хорошо выглядел таким.

Люси провела пальцами по своему теперь обнаженному горлу, проводя ими по грудям, все еще двигаясь в такт музыке. Она опустила руки вниз, затем расстегнула подвязки, демонстративно спустив каблуки, спустив чулки и деликатно сбрасывая их, снова провела руками по своим теперь голым ногам.

Она помнила, как тренировалась для Сары дома одна перед зеркалом, работая телом под музыку, пока не почувствовала себя уверенно что бы показать себя и не захихикать от нервозности. Она откинула голову назад и поиграла со своими волосами, провела руками по всему телу, показала Флинну понемногу со всех сторон, прежде чем потянулась и начала расстегивать молнию на бюстье.

Дело в том, что бюстье должно  имитировать внешний вид корсета, но оно не обеспечивало такой поддержки и его можно было легко снять. Как черт возьми, прямо сейчас она имела дело с реальным пребыванием (хотя в колледже она стала достаточно хороша, чтобы зашнуровать корсет в автобусе по дороге на работу).

Выражение лица Флинн, когда она отложила ткань, обнажая живот и грудь — она почти хотела спросить Стейси, может ли она получить видео, чтобы она могла сделать стоп-кадр этого момента. Он выглядел так, будто хотел сожрать ее.

И Боже, неужели она хотела позволить ему.

Его руки вцепились в простыни по обе стороны от него, колье тянуло его, когда он тяжело сглатывал. Она увидела, как натягиваются его штаны, и еще одна вспышка жара пронзила ее.

Наконец, она зацепила пальцами свои стринги, последнюю часть одежды, которая была на ней, и стянула их вниз, отбросив в сторону.

Рот Флинна чуть приоткрылся. Это был чрезвычайно приятный взгляд на него.

Она позволила песне закончиться, когда провела руками по его груди, плечам и рукам, а затем снова опустилась.

А потом она перекинула ногу и устроилась у него на коленях.

Флинн издал звук, как будто его ударили в живот. Люси была… Боже, он чувствовал ее даже сквозь ткань своих штанов, какая она была горячая и мокрая, и ее вес на его ноющем члене, о, черт …

Она просунула руки под его челюсть и подняла его голову. Ее бедра начали медленно двигаться, и у Флинна чуть не вылетели глаза из орбит, его зрение на мгновение затуманилось. Сладкий Иисус. 

— Посмотри на себя, — прошептала она — Будь хорошим, не прикасайся.

Ее бедра никогда не переставали двигаться, и, честно говоря, Флинн никогда раньше не видел привлекательности в танцах на коленях, но, черт возьми, теперь он менял свое мнение. Он был готов сойти с ума. Люси медленно расстегивала каждую пуговицу на его рубашке, пока не добралась до его голой груди. В тот день он был ленив и не одел майку, и Люси, очевидно, была довольна этим. Радостное мурлыканье вырвалось у нее из горла, когда она провела руками по его коже.

Она поцеловала там, где его кожа соприкасалась с воротником, а затем прижалась ртом к его уху. 

— Я хочу, чтобы твой рот был на моей груди.

Люси схватилась руками за его затылок, толкая его лицо вниз, и Флинн не стал терять ни секунды. Ее горячая, мягкая кожа под его губами. Он действительно прикасается, участвует, заставляет ее вздрагивать и немного стонать…

Ее бедра двигались быстрее, так что она больше не соблюдала ритм, а просто сжимала его, посылая искры сквозь него. Это было хорошо, чертовски хорошо, но этого недостаточно — ему нужно было больше, ему нужно было быть внутри нее. Он мог чувствовать ее так близко, ее смазка, пачкающую его штаны, и ее тепло, прижимающееся к нему, и он хотел ее так сильно, о Боже , он хотел ее.

Люси схватила одно из его запястий и крепко положила руку на свою задницу. 

— Отшлепай меня, — приказала она.

Флинн чуть не прикусил ее грудь от неожиданности. Он посмотрел на нее, ища ее взгляд. Она — что?

Голос Люси стал резким. — Это приказ.

Флинн сглотнул. Он не хотел причинять ей боль… но он также должен был сделать то, что она сказала.

Он слегка дернул запястьем, но Люси покачала головой. 

— Как будто ты это имеешь в виду, — сказала она ему.

Он глубоко вздохнул, ошейник сжался вокруг его горла, заставляя его член дергаться. Он шлепнул ее сильнее, и Люси застонала, дрожа.

— Хорошо, да, снова, — приказала она.

Если бы ему позволили, если бы они были в его комнате в бункере, он бы спросил ее, уверена ли она. Он бы назвал ее имя, перепроверил. Но он не мог. И он пообещал ей, что будет добрым и прикоснется к ней, как и когда она скажет.

Так он сделал это снова.

Люси закусила губу, ее голова откинулась назад, когда удовлетворенный звук вырвался из ее горла. Она посмотрела на него сквозь полуприкрытые глаза. 

— Я говорила, что ты можешь остановиться работать ртом? — спросила она лукаво, по-царски. Как будто она была королевой.

Флинн вот-вот сойдет с ума, он просто знал это.

Он вернулся к поцелуям вдоль ее груди, посасывая соски, время от времени царапая их зубами, потому что Люси, похоже, нравился этот край.

— Еще раз, — приказала Люси.

Он знал, что она имела в виду. Он шлепал ее каждый раз, когда она просила. Его горло пересохло, ошейник был постоянным напоминанием о том, что он был ее, что он принадлежал ей в этот момент. Давление и трение на его коленях не ослабевало. И когда она издавала такие фантастические звуки и начинала выкрикивать каждый раз, когда шлепал ее по заднице, его рот был на ней везде, до каждой части тела , до куда он мог дотянуться. Он мог чувствовать ее запах, он мог чувствовать ее, он…

— Прийди со мной, — приказала Люси.

Нет. Нет, нет, он не мог, не так, он больше не был подростком, ради всего святого.

— Да, можешь, — сказала она ему — Ты… ах, ах … ты собираешься кончить вот так, со мной на коленях, потому что тебе это нужно, и ты в таком отчаянии, и делаешь то, что я говорю.

Ее рот был у его уха, ее руки повсюду, повсюду на нем…

— Вот так, — прошептала Люси ему на ухо— Вот так, Флинн. Ты собираешься прийти за мной. Потому что я сказала тебе.

О , черт возьми .

Все его тело тряслось, и он чуть не упал на спину на кровать. Он укусил Люси за выпуклость ее груди и смутно услышал, как она издала какой-то звук, ему показалось, что он тоже почувствовал, как она кончает, он не был уверен — все это был белый шум и удовольствие, царапающие его когтями, оставляя его необузданным. Опустошая его.

Люси немного отстранилась, взяв его лицо в свои ладони. 

 — Очень хорошо. Ты можешь продолжать прикасаться ко мне.

Флинн даже не осознавал, что продолжает это делать. Он жаждал ее, ее рук на нем и его рук на ней, ее тепла, ее мягкости. Он хотел погрузиться в нее и никогда больше не выходить наружу.

Люси помогла закончить его раздевание, а затем снова оседлала его, лаская его по всему телу.

 — Ты голоден до прикосновений, — заметила она, целуя его в скулу. — Так необычно. Тебя никто не обнимает?

— На самом деле мне не от кого получить… физический контакт, — признался Флинн.

— Тогда я прописываю одно объятие в день, — ответила Люси. Она ласкает его волосы, ее губы лениво оставляют поцелуи на воротнике. Похоже, ей действительно нравилось, как оно смотрелось на нем, и это было хорошо, потому что Флинн теперь отчаянно хотел надевать его каждый раз.— Найди кого-нибудь.

— Приказы доктора? — спросил он сухо.

— Приказ Госпожи, — ответила она.

О, черт, у него снова пересохло во рту.

— Мэм, — спросил он хриплым голосом.— Дерика.

— О, первое имя, это серьезно. — Люси посмотрела на него своими шоколадными глазами. — Вам что-то нужно? Какой-то послеоперационный уход, который я не даю?

— Нет, нет, вы, я просто… вы знаете, что вы не… вам не нужно. Ах. Тебе не нужно быть со мной более близким, чем тебе удобно. Я знаю, что некоторые люди могут… некоторые клиенты могут ожидать от тебя многого, и я просто хотел, чтобы ты поняла… что со мной я просто… доволен тем, что ты хочешь дать.

Иронично с его стороны говорить это, пока его руки блуждают по ее коже, жадно вытягивая из нее тепло и жизнь.

Люси улыбнулась ему так, словно он сказал самую забавную вещь на свете. 

— Позвольте мне кое-что очень ясно прояснить, мистер Томпкинс.

Она провела рукой по своему телу.

— Это? Это мое. Я делаю с ним, что хочу. И с ним не происходит ничего такого, чего бы я не хотела.

Она низко положила руку ему на живот.

— В этой комнате? Это тоже мое.— ее рука скользнула вверх по его груди— Каждый… последний… дюйм.

Ее пальцы добрались до ошейника, и она потянула его, отчего у Флинна перехватило дыхание.

— Все, что здесь происходит, не противоречит тому, чего я хочу. Это все мое. И я делаю с ним, что хочу. И если мне заблагорассудится трахнуть тебя, или отсосать, или надеть на тебя ошейник, то я так и сделаю. —она сделала паузу— Если только ты не скажешь мне, что это твой предел. Ты больше не хочешь, чтобы я трахал тебя?

— Нет, — выпалил Флинн. — Боже, нет… я имею в виду… ах. Он потер лицо. — Мог ли я звучать более отчаянно?

— Мне нравится, когда ты в отчаянии. Если это для меня.—  Люси убрала его руку с его лица, чтобы снова посмотреть ему в глаза, и положила его руку себе на поясницу, поощряя его продолжать прикасаться к ней.— Значит, мы понимаем друг друга? Это по обоюдному согласию. Я не хочу, чтобы вы думали, что я какой-то… мученик за то, что обслуживаю своих клиентов.

Я не хочу, чтобы вы думали, что я какой-то мученик за наше дело. Флинн ясно, как божий день, понял двойной смысл ее слов.

Он кивнул. И так, ей нравилось трахать его.

Это было похоже на извращенную победу, и он любил ее, и ненавидел за то, что любил ее.

— А сегодня это будет твоя обычная награда? — спросила Люси.

О, черт, он забыл об этом.

 — Да, пожалуйста, мэм.

Улыбка Люси была похожа на ртуть, а потом он больше не мог ее видеть, потому что она целовала его.

Люси знала, что ей не следует целовать его так долго, но, Боже, этот мужчина знал, что делает. И он все еще был так голоден до прикосновений, его руки тряслись, когда он прикасался к ней — на самом деле цеплялся за нее — растворялся в ее руках, когда она водила ими по нему.

Было так чертовски жарко наблюдать за ним, тереться о его колени под правильным углом, который терся о ее клитор, вызывая фейерверк в ее крови. Это также позволило ей сунуть флешку ему в карман, что лично она считала милым шпионским приемом. Но это также было эгоистично, потому что она хотела, чтобы его руки были на ней, его рот на ней, и, о Боже, этот человек был представлен в лучшей форме.

Ее задница должна была немного болеть, и теперь на ее груди был отчетливый след от укуса, но ей было абсолютно наплевать. Она кончила так сильно, что соскользнула по ногам.

Она поцеловала его снова, а затем еще раз, слегка вздрогнув, когда он осмелел и скользнул своим языком в ее рот, переплетаясь с ее языком. Люси приподнялась, подставляя ему свою шею, и Флинн услужливо поцеловал и ее, немного пососав, уже поняв, что ей нравятся зубы.

— А тебе нравится ошейник?—  она перепроверила, наконец отстранилась и провела пальцем по ошейнику. — Я подумала, что это будет хорошим введением в игру с дыханием.

Флинн кивнул. 

— Да, мэм, спасибо, мэм.

О Боже, ему действительно нужно было прекратить это, иначе она собиралась трахнуть его снова и снова. 

— Хорошо. Если я начну нарушать твои мягкие пределы, это будет нормально? Быть привязанным и удушение, если я правильно помню. Я ничего не забыла?

Флинн покачал головой. 

— Нет, это правильно. И… и да, пожалуйста, вы можете сделать это.

— И почему я могу это делать? Мы используем наши слова здесь.

— Потому что я тебе доверяю.

Она провела пальцами по его щеке. 

— Хорошо. Я хотела продлить задержку оргазма, когда мы это сделаем, и я бы хотела попробовать связать тебе ноги, если ты не против. Ты в порядке с этим?

— Да, мэм.

— А как ты относишься к принудительным оргазмам?

— Как и в случае с другими мягкими ограничениями, мне нужно доверять человеку. Я… я склонен… иногда я говорю вещи, которые не имею в виду, когда делаю это. И мне нужно, чтобы человек знал, что я запомню стоп-слово и что, если я действительно хочу, чтобы что-то прекратилось, я использую его, а в противном случае просто игнорирую все, что говорю».

— Ах, стоп-слово. — она собиралась получить его за это в какой-то момент. — Поэтому я могу тебе доверять, потому что, если я услышу «стоп» или «нет», а позже ты скажешь мне, что имел в виду это, но не произнес безопасное слово, это будет серьезной проблемой.

— Что бы я ни сказал, я не всерьёз, если стоп-слово, то я всерьёз.— она видела, как Флинн пытается сформулировать то, что будет дальше — Мои предыдущие… партнеры, вроде как. Я не всегда был хорошим. О том, чтобы сказать им, что это мой предел. Я хотел угодить им, и поэтому я вышел за свои пределы, за то, что было хорошо для меня. Это привело к некоторым, ах. Несколько плохих ситуаций. Я научился с тех пор. Я знаю, что воспользуюсь своим словом, если придется. Я знаю, каковы мои пределы, и я не буду выходить за них.

— А что, если я увижу, каковы ваши пределы, и остановлю сцену, а вы со мной не согласитесь? Что, если вы думаете, что могли бы пойти дальше?

Флинн сглотнул. "Я-"

— Моя работа — заботиться о тебе, — напомнила она ему. Если бы они действительно собирались начать с действий, требующих большего доверия, если бы они собирались делать такие вещи, как удушье, когда она буквально держала его жизнь в своих руках, такие вещи, как принудительные оргазмы, когда боль и удовольствие начинали смешиваться, и она могла причинить ему боль. Если она не будет осторожной — если они собираются это сделать, то она должна быть уверена, что он не разозлится, если она остановит все. Она не собиралась рисковать психическим или физическим здоровьем Флинна, даже если он действительно был настроен на наказание. 

— И я позабочусь о тебе, нравится тебе это или нет. Поэтому я предлагаю вам научиться любить это.

Флинн долго смотрел на нее, затем кивнул.

 — Если ты остановишься раньше, чем я подумаю, — даже если я захочу продолжать, тогда — тогда я доверюсь тебе.

— Хорошо.

Она поцеловала его в последний раз, слегка поцеловав в губы. Затем она встала, протянула ему бутылку с водой и снова оделась. «Выпей это».

Флинн послушно выпил воду, пока она доставала салфетки, чтобы вытереть его, хотя, ну, его штаны нужно было отдать в химчистку. Надеюсь, Дениз не задаст слишком много вопросов. Она сняла колье последней, а затем снова надела его на себя. Оно еще хранило тепло от его кожи.

— В то же время на следующей неделе?— спросила она.

Флинн подарил ей одну из своих мягких улыбок, вроде той, которую он подарил ей после того, как пошутил, что она «нежная и отзывчивая любовница». "Да, мэм."

Люси подмигнула ему и вышла.

Флинн даже не почувствовал, как она сунула флешку ему в карман, хотя почувствовал, когда снова надел штаны и заметил небольшой вес, ощутил тонкое устройство, когда сунул руку в карман.

Она стала хороша в этом.

Он сделал крюк к коврику для стирки — да, это плохо сказалось на костюме, но его достоинство уже было спущено в унитаз, так что ему пришлось спасать то, что он мог, — так что он выглядел немного более презентабельно, когда вернулся в бункер..

— У тебя есть это? — спросила Дениз. 

Остальная часть команды была занята сбором своего дерьма, готовясь к переезду в новое убежище. Потенциальный двойной агент или нет, но Джесс в конце концов должна была отказаться от расположения бункера, а когда она это сделала, они должны были уже давно исчезнуть.

Флинн поднял флешку. «Все здесь».

Они подключили его и прочитали отчет Люси.

— Слабительные, — категорично сказала Дениз.

Судя по всему, Люси фактически отравила одну девушку (согласно отчету Люси, она провела в ванной несколько часов) и украла клиентов Риттенхауса этой девушки, подменив ее и впечатлив их. Теперь она планировала получить весь список другой девушки клиентов навсегда, настроив ее на увольнение.

— Это умно, — сказала Дениз, заканчивая отчет.— Она заводит друзей, устраняет конкуренцию, искусно формирует список клиентов. Скоро в ее списке будут только вы и люди из Риттенхауса, и она сможет сосредоточиться исключительно на получении информации и видео.

— А как насчет… — Флинн прочистил горло— Видео с нами.

Дениз подняла бровь. "Что насчет них?"

— Было бы нехорошо, если бы ваш главный свидетель проводил сеансы с известным террористом.

— Я работаю над тем, чтобы снять с вас обвинения, — прямо ответила Дениз.

Флинн моргнул. "Что?"

— Я не могу этого сделать, пока мы не разоблачим Риттенхаус, поэтому я не собиралась ничего говорить, так как вряд ли это произойдет в ближайшее время. Но это в работе. Так что, если эти видео всплывут, станет известно, что вы с Люси просто разыгрываете то, что вам нужно для обмена информацией.

Ах. Верно. Об этом.

— Однако, — продолжила Дениз — если тебя это так сильно беспокоит, я могу поговорить с Руфусом, и мы посмотрим, как он передаст Люси вирус или какой-нибудь троян на флешке, чтобы она могла стереть твои видео из базы данных.

— Буду признателен, спасибо.

Дениз кивнула. 

— Я рад видеть, что ты наконец-то выспался. Ты выглядишь лучше отдохнувшим.

Она встала, но Флинн снова перечитал отчет Люси.

Конечно, использование слабительных не было чем-то плохим. Но также… как-то безжалостно. И уволить коллегу, даже если можно сказать, что этот коллега этого заслуживает… В отчете Люси подробно рассказывается, как она брала Стейси на обед, ходила по вечерам в бары со своими коллегами и выкачивала из них информацию, подружилась с ними.

Он никогда не хотел, чтобы Люси стала шпионкой или солдатом. Приходится вот так манипулировать людьми, жить во лжи, причинять людям боль, чтобы добиться успеха. Когда он встретил ее в Сан-Паулу, она была такой… сломленной. Она была такой же, как он, ветераном войны, человеком, потерявшим людей, которые значили для нее больше всего.

Когда ты встретишь меня, сказала она ему, когда ты встретишь ее, она не поймет. Она не примет этого в течение долгого времени. Она не… она не увидит того, что видели мы. Она по-прежнему невиновна.

Он никогда не говорил этого той Люси, той которая дала ему дневник и повод жить, но в частном порядке пообещал, что будет держать руки грязными, чтобы Люси из настоящего не пришлось. Да, он пытался завербовать ее на свою сторону, но он никогда не хотел, чтобы она стала такой, как он. Чтобы в ней была эта тьма, эти острые края, эта хрупкая душа.

И он знал, как сказал Уайетту, что Люси не была какой-то усыхающей фиалкой. Она провела шесть недель с Риттенхаусом, и за это короткое время они украли у нее так много. Он все еще слышал что она говорила в переулке, не могу, не могу, не могу , рыдая о матери, о Руфусе, о себе.

Но Боже, если бы он мог просто удержать ее от большего, если бы он мог просто удержать ее от дальнейшего соскальзывания в этот призрачный мир…

Он сделает все, что потребуется.

Все это время он сходил с ума из-за сексуального аспекта этой миссии, и он не был сосредоточен на реальной опасности — опасности для самоощущения Люси, ее морали, ее души.

Ну, она была в Вашингтоне…

Он знал некоторых людей оттуда. Быстрый поиск в Google подтвердил — его старый терапевт все еще был в Вашингтоне.

Добавил информацию на флешку. Он заметил, что папку « Для Люси » убрали с диска — он надеялся, что Дениз не заметит и не задаст вопросов о профессионализме Флинна, а не потому, что Люси сочла это излишнем. Он создал новую папку с надписью « Если вам это нужно » и поместил в нее информацию для своего старого терапевта.

Скажи ей, что ее рекомендовали Флинны.

Он и Лорена уехали из округа Колумбия еще до рождения Айрис, поэтому он не думал, что до обычных людей дойдет известие о том, что Лорена мертва, а сам Флинн находится в розыске. Его старые друзья из АНБ определенно знали, без сомнения, но его психотерапевт? Он сомневался в этом.

Итак. Это было не все, что он хотел сделать, но это было все, что он мог сделать сейчас.

Он надеялся, что Люси воспользуется этим.

Люси сделала несколько глубоких вдохов. Если ей это удастся, в ее списке будет два новых человека из Риттенхауса. Если она потерпит неудачу, ее, вероятно, уволят.

Мелисса вошла в комнату для сотрудников. 

— Ох, они утомительны, — заявила она, направляясь к кофеварке.

Пол, который сидел за столом, обедал и читал домашнее задание (он пытался получить степень магистра политологии, на что Люси пожелала удачи), заговорщицки закатил глаза на Люси. Люси улыбнулась ему.

Затем, когда Пол вернулся к своему обеду, Люси подошла к Мелиссе. Она засекла время как раз в тот момент, когда Мелисса поворачивалась с кружкой, которую собиралась наполнить кофе, и Люси врезалась в нее.

— Боже мой, прости! — сказала она, ее рука скользнула в карман шелкового халата Мелиссы.

У всех были запрограммированы ключи-карты от номеров, чтобы ни один клиент не мог уйти и не было никакой путаницы. Люси вытащила ключ-карту из кармана Мелиссы и положила в свой.

Спасибо, Гудини.

Затем она одарила Мелиссу обаятельной улыбкой. "Наслаждайся своим кофе!"

Она выскользнула из комнаты отдыха и поспешила по коридору, поправляя волосы и сняв пиджак, чтобы обнажить лифчик под ним.

Вставив ключ-карту в замок нужной двери, она вошла в комнату, стряхнув с себя штаны и бросив их в кучу.

Клиент все еще лежал на кровати, потирая запястья. Люси сделала еще один глубокий вдох и отодвинула свои нервы в сторону. Это забота о ком-то. Она знала, как это сделать.

— Прекрати, — приказала она.

Мужчина остановился, растерянно глядя на нее. Его глаза все еще были немного затуманенными, остекленевшими после сеанса.

Это было нехорошо. Люси могла слышать, как Сара в ее памяти говорила ей: оставайся с ними, пока они не пройдут в себя. Если вы можете посмотреть им в глаза и увидеть их затылок, этого все равно недостаточно.

Она неторопливо подошла, на этот раз босиком, но ступала так, словно была на четырехдюймовых каблуках. Длинная шея, подбородок вверх, мыслящая, "убийца".

— Кто ты?— разборчиво  спросил парень.

— Я Дерика. Я здесь, чтобы позаботиться о тебе, — ответила она. Она взяла его запястья в свои руки и нежно помассировала их. 

— Ты был очень хорош сегодня, — похвалила она — Ты уже что-нибудь выпил?

— Нет.

— Нет, мэм. Мы здесь вежливые.

— Нет, мэм.

Люси кивнула, доставая из ящика комода бутылку воды. "Возьми."

Она помогла ему сесть, оперлась на подушки, а затем помогла ему выпить бутылку, пока она не кончилась. 

— Хочешь немного музыки? Можно сказать нет.

— Нет, мэм.

— Хорошо. Массаж, может быть?

— Да.

— Да, пожалуйста, мэм. Некоторым мужчинам действительно требовалось довольно много тренировок.

— Да, пожалуйста, мэм.

— Отлично. Ты быстро учишься. Перевернись.

Он так и сделал, и Люси встала на колени сбоку, разглаживая изгибы его спины. Она взглянула на часы. Она прикинула, что у нее есть минут десять, прежде чем ворвется Кэндис. Как раз достаточно времени.

— Как прошел день? — спросила Люси— Здесь много узлов… работа была напряженной?

— Ты понятия не имеешь, — пробормотал парень— У нас новый босс, и она нас всех достала.

Эмма. Люси сглотнула, сохраняя хладнокровие. Сосредоточьтесь на узлах, на том, чтобы слушать, будьте хорошей госпожой.

— Это всегда сложно. Наверняка она оценит, как усердно ты работаешь.

Парень болтал, а Люси смотрела на часы. Через пять минут она остановилась.

 — Хорошо, как ты себя чувствуешь?

— Намного лучше.

— Хорошо. Ты был очень хорош сегодня, это заслуживает награды. Сейчас я заведу будильник, и ты сможешь поспать минут двадцать, а потом сработает будильник, и ты сможешь собрать свои вещи и уйти. Тебе бы это понравилось?

— Да, пожалуйста, мэм.

— Видишь? Такой быстрый ученик.— она погладила его по щеке— Надеюсь, у вас будет хорошая неделя.

Потом она поставила будильник и убралась оттуда к чертям собачьим.

Люси даже не вышла из коридора, как к ней подошла Кэндис. 

— Мисс Уоллес. Что именно это означает?

— Простите, мадам.

— Никаких «извините», я хочу объяснений.

— Что ж, надеюсь, ты не возражаешь… — Люси стояла на своем, но старалась выглядеть кроткой— …но я заметила, что Мелисса не ухаживала за ними. Ее клиенты были так же взволнованы, когда уходили, как и когда приходили. Они могут думать, что о них позаботятся, но если тебя доставили туда, то тебя тоже нужно вернуть обратно. Подняться на гору — это только половина дела.

— Тогда ты должна была прийти ко мне, — сказала Кэндис.

— При всем уважении, мадам, я не доносчик. Я предположила, что вы знали, так как все это записывается. И я просто нечего не могла с собой поделать. Бедняга так хорошо отреагировал на меня, что явно нуждался в этом.

 Люси представила себе лицо Эми, представила, как стреляют в Руфуса, предсмертные слова матери, и почувствовала, как слезы подступают к ее глазам. 

— Я выполняю эту работу, чтобы помогать людям, и мне просто больно думать, что эти люди не получают того, что им нужно. Я подумала, ну, может, ты можешь смириться с этим, а я нет. Я не думала, что кто-нибудь заметит. Если честно, я не думала, что кто-то будет смотреть видео, как только Мелисса уйдет. В конце концов, что может сделать клиент в одиночестве в комнате?

— Достаточно много. Ты удивишься, — мрачно сказала Кэндис— Что ж. В следующий раз ты придешь ко мне. Я поговорю с нашими техниками о том, чтобы сообщать о такой небрежности в будущем. Мы хотим предоставить надлежащие сцены для наших клиентов— она посмотрела на нее— Это показало настоящую инициативу.

— Я просто хотела помочь ему.

— О, не плачь, дорогая, ради бога. Я не собираюсь тебя увольнять.

Люси вытерла глаза. "Мне жаль."

— И никаких извинений. Просто…— Кэндис вздохнула — Я понимаю, если вы еще здесь новенький и не совсем мне доверяете, если думаете, что я одобряю поведение Мелиссы. Но я этого не делаю, и в будущем я был бы признательна, если бы вы пришли ко мне. Ваша инициатива приветствуется, но я хочу, чтобы вы помнили, что я здесь главный. Понимаем ли мы друг друга?

Люси кивнула. 

— Да, мадам Кэндис.

— Очень хорошо. Я поговорю с Мелиссой.

Кэндис ушла в комнату отдыха, а Люси изо всех сил пыталась сдержать улыбку, когда вышла в вестибюль.

На следующий день ей позвонила Стейси. 

— Кэндис говорит, что клиент Мелиссы, за которым вы вчера ухаживали, хочет встретиться с вами. Он рассказал своему приятелю, другому клиенту Мелиссы, и о вас, что тоже хочет встречи. Однако нам придется исключить некоторых других из вашего списка.

Люси дала ей имена двух клиентов, не принадлежащих к Риттенхаусу, из ее списка. 

— Ты можешь забрать их у меня.

— Замечательно.— Стейси понизила голос— Плавный ход, это было довольно смело.

— Мелисса была не в духе, вот и все, — ответила Люси.

— Что ж, увидимся позже. Хорошего дня! — Стейси повесила трубку.

Ноги Люси подкосились, и она опустилась на диван, ухмыляясь в потолок.

У нее были все мужчины Риттенхауса.

Блять, да.

— Флинн!

Флинн остановился, держа руку на ручке двери своей спальни, и вздохнул. Он обернулся, наклеив на лицо то, что, как он надеялся, было спокойной улыбкой. 

— Уайетт.

—Привет —Уайетт остановился, переминаясь с ноги на ногу— Послушай, чувак, я просто… я хотел… прости.

Флинн поднял брови. "Что?"

— Прости, хорошо? —Уайетт пожал плечами — Я просто… я, э-э, занимался исследованиями. Знаешь? Об этом дерьме. И это намного больше, чем я думал, и это не просто… Прости, вот и все. Я был мудаком. Должно быть, это сложная миссия для тебя, а я просто беспокоился о Люси и был эгоистичным.

—Спасибо? — Флинн все еще гадал, не увидит ли он пролетевшую мимо свинью — Но я думаю, что Люси это сложнее, чем мне.

Уайетт закатил глаза.

— О, да ладно. Мы с тобой оба знаем, почему тебе тяжело. Я имею в виду, я уверен, что у Люси есть свои собственные проблемы с этим, но я читал некоторые статьи и — и это похоже на то, что вы попадаете в другое пространство, понимаете, и поэтому я думаю, что для нее это нормально, а вы нет — я дерьмово объясняю это. Но Флинн. Я имею в виду. Действительно.

— Я не уверен, что понимаю.

Уайетт понизил голос. 

—Тебе так же тяжело, как и мне. Делая это. С Люси.

…ой.

— Послушай, Уайетт, не могли бы мы…

— Я просто… я просто хотел сказать, что понимаю, и мне очень жаль, и это отстой, и что… что я рад, если ей приходится делать это с кем-то ,то это хотя бы ты. Как бы присматривая за ней. Потому что , Я знаю, ты постараешься уберечь ее, потому что я постараюсь уберечь ее. Понимаешь?

Флинн понимал. Уайетт сводил его с ума, но когда дело доходило до того, чтобы Люси оставалась в живых и в безопасности, он доверял ему, потому что Уайетт любил Люси, и это было нормальным,по крайней мере.

—Так что спасибо. За ее безопасность. И мне жаль, что я был мудаком.

—Спасибо. Но если бы мы никогда больше не упоминали об этом… об этом особом сходстве между нами в отношении Люси, я бы…

Сработала сигнализация бункера.

Руфус высунул голову в коридор. 

— Берлин, 1967 год!

Во время холодной войны, когда стена была возведена. Блять. "Мы в пути."

Похоже, с этим придется подождать.

Chapter Text

Флинн не явился на встречу.

Люси ждала. Она ждала, и ждала, и ждала, пока Стейси не вошла в комнату отдыха.

—Только что звонили, — сказала она —Мистер Томпкинс отменил прием. Сказал,  по делам ему нужно уехать из города, но он будет здесь на следующей неделе.

Кровь Люси похолодела. 

— Это был действительно он? — спросила она, пытаясь сдержать тревогу, которую почувствовала.

—Вы не можете подделать этот акцент. По крайней мере, никто из тех, кого я знаю, не может его подделать. Всякое случается, Дерика.—Стейси ободряюще улыбнулась ей —Все в порядке. Не принимай это на свой счет, понимаешь? Давай выпьем замороженного йогурта перед следующей встречей, это всегда поднимает мне настроение!

Люси, однако, не обрадовалась, хотя и притворялась.

Почему Флинн отказался? Все было в порядке? Они были в бегах? Они снова кого-то потеряли?

Что если… о, нет, Боже, нет, был ли Флинн – что, если бы он был…

Всю неделю она ждала, пока Дениз позвонит или даже явится лично, чтобы сказать ей, что Флинн…

Она даже не могла выразить страх.

Поэтому она сосредоточилась на своей работе. Это выкинуло ее из головы, по крайней мере. Ей нужно было сосредоточиться на своем шпионаже и на своих клиентах. Она начала завоевывать их доверие, заставляя их говорить о разных вещах. Один парень много жаловался на Эмму, явно какое-то скрытое женоненавистничество, хотя он утверждал, что это не имело ничего общего с ее полом.

Да, мужчины могут хотеть подчиняться женщине в спальне и при этом женоненавистничать. Нет, она тоже этого не понимала.

Но она выслушивала их горести после сеансов и даже вводила в их сцены некоторые упражнения, например, «расскажи мне о своей неделе, пока я делаю тебе xyz, чтобы помочь тебе сосредоточиться» или «каждый раз, когда ты рассказываешь мне о чем-то что вас напрягает, вы получаете вознаграждение». Она знала, что это была немного нетрадиционная форма терапии, по сути, но это давало ей чертову тонну прекрасной информации, так что кого это волновало?

Например, она узнала, что Эмма инициировала двойную атаку. Мужчины не могли просто прямо сказать: «Эй, мой босс поднимает идею спящих агентов на новый уровень, отправляя детей в прошлое», но Люси могла читать между строк. Другой частью было что-то об «улучшении связей с общественностью компании», из-за чего Люси поверила, что Эмма намеревалась, помимо всего прочего, выйти на публику с Риттенхаусом.

Это имело смысл, учитывая нынешний политический климат. Но это может также пойти ей на пользу. Раскрытие такой группы людей не могло произойти  когда большое количество вовлеченных мужчин были разоблачены как извращенные (и не всегда явные) ролевые игроки БДСМ.

Вот на чем ей нужно было сосредоточиться. Снос Риттенхауса. Нет… не на ее страхах.

Какими бы сильными ни были эти страхи.

Она просто хотела, чтобы был способ, которым она могла связаться. Возможно, она могла бы воспользоваться телефоном в вестибюле, чтобы перезвонить Флинну (точнее, в бункер)? Но Стейси всегда была на стойке регистрации, и Люси не могла придумать подходящего предлога, чтобы одолжить телефон — и почему Стейси оставила ее там без присмотра? Она могла подслушать разговор.

Ничего не оставалось делать, как ждать.

И ждать.

И ждать.

Боже, голова болела.

— Ты чертов идиот, — сказал кто-то, и мир пошатнулся— Руфус, это убьет тебя, если ты поможешь мне поднять его?

— Я стараюсь! Он тяжелый!

— Боже мой.

— Что, черт возьми, случилось?

Какой это был день? "Люси…"

— Ее здесь нет, Гарсия, — сказал кто-то. Кто-то молодой, девушка. Почему он не мог заставить свои глаза работать?

— Он имеет в виду встречу. Это завтра.

— Мы дадим ему болеутоляющие и пусть он завтра позвонит, чтобы отменить.— Дениз. Главная. Босс.

Он больше не мог думать полными предложениями. Это было не… это было нехорошо.

— Он качается, Руфус, Боже, ты должен помочь мне его удержать!

Все почернело.

Когда он проснулся, то услышал, как кто-то напевает мелодию.

Флинн повернул голову в сторону, застонав от света. "Что за…"

— И он возвращается в страну живых.—  Джия улыбнулась ему сверху вниз, но ее глаза были темными и встревоженными— Мы чуть тебя не потеряли. Может, в следующий раз не будешь блокировать пулю своим телом?

— Возможно, в следующий раз мы не пойдем в центр линии фронта времен холодной войны.

Джия вздохнула, взяла его за руку и сжала.

— Эй . Мы очень волновались, все мы. Руфусу и Уайетту пришлось нести сюда твою жалкую задницу, так что ты отплатишь им тем, что отдохнешь и поправишься, хорошо?

— Как долго меня не было?

— Не так уж и долго? Около десяти часов. Пуля не задела ничего слишком важного,просто вытекла чертова тонна крови. Дениз говорит, что тебе следует проверить Люси на следующей неделе.

На следующей неделе. На следующей неделе… Он начал садиться.

 — Я пропустил это? Встреча, у меня…

— Вау, притормози. — Джия схватила Флинна за плечи и толкнула его обратно на кровать — Ты никуда не пойдешь, Ромео. Сейчас час ночи, ты позвонишь в клуб через несколько часов, отменишь встречу и приедешь на следующей неделе, хорошо?

— Но мы не можем… Люси…

— Люси будет в порядке. Она отлично справляется, хорошо?

— Я должен увидеть ее. — страх, тревога бурлили в его груди, пока он не подумал, что задохнется. Как будто в его легких была дыра, заполняющая их жидкостью, и он не мог нормально вдохнуть.

— Ты увидишь ее на следующей неделе, когда не будешь выглядеть как дерьмо. Я не знаю, что она делает с тобой на этих сессиях, но даже простое поднятие рук над головой, чтобы связать вас, растянет швы. Вам нужна неделя. Вообще-то, тебе нужно больше недели, но мы не можем продержаться так долго, не проверив Люси, так что будь благодарен, что Дениз не задерживает тебя дольше, хорошо?

Губы Джии дрожали, глаза увлажнились, и Флинн запоздало осознал грубую, рваную нотку в ее голосе. 

— Джия?

Она всхлипнула, а затем наклонилась и осторожно обняла его. 

— Ты действительно напугал нас, — призналась она—  Даже Уайетта. Мы все были очень, очень напуганы. Мальчики вернулись и были просто… все в твоей крови, и это выглядело… это выглядело очень, очень плохо.

Ему удалось поднять руку, чтобы неловко обнять ее в ответ.

 — Прости, что напугал тебя. 

Потом он понял, что он делает, и слабо рассмеялся.

— Что такое?— Джия отстранилась и села на край кровати.

— Ничего такого. Просто… Люси сказала мне, что мне не хватает прикосновений, и прописала мне объятия в день. Похоже, ты только что дала мне одно.

— Скажи ей, что я буду обнимать тебя каждый день, — заявила Джия — Если только ты не захочешь, чтобы это сделал Руфус.

— Ах. Думаю, мы с Руфусом в порядке. Удары кулаками или что-то в этом роде.

Джия снова обняла его.

 — Я же говорил тебе, что в этой дружбе у тебя нет выбора, Гарсия Флинн. Это значит, что ты должен вернуться к нам целым и невредимым.

— Я попробую, — сухо сказал он.

— Кроме того,— Джия отстранилась — Люси будет в ярости, если ты умрешь. Кого еще она собирается отшлепать?

Флинн чуть не задохнулся. "Очень забавно."

— Просто поправляйся, ладно? Или я заставлю Руфуса читать для тебя рэп*.

— О нет, — угрюмо сказал Флинн — Только не это, умоляю вас.

— На самом деле он довольно хорош в этом.

— Поверю тебе на слово.

Джия ухмыльнулась ему, и, черт возьми, Флинн должен был сказать Люси, что объятия помогли.

Люси надела свой костюм — пару черных кружевных трусиков и лифчика, соединенных кружевными бретельками, перекрещивающимися на ее туловище. Это было немного более провокационно и сурово, чем ее обычный вид, обнажая ее кожу, но не мягко по стилю.

Затем она накинула на себя черный шелковый халат. На этот раз без каблуков. Она уложила волосы, чтобы не мешали, и сделала макияж немного более драматичным, с крылатой подводкой для глаз и всем остальным.

Если Флинн объявится — а она молилась, чтобы он это сделал, — его ждет адская сессия.

Она прекрасно понимала, что это ее доспехи. Она делала это, чтобы держать себя в руках и чувствовать себя в безопасности. Она понятия не имела, что будет на этом сеансе, даже если это будет Флинн. Это может быть Уайетт, или Мейсон, или даже Руфус или Джия, которые зайдут, чтобы сообщить ей новости. Это может быть Дениз, пришедшая забрать ее. Могло никого и не быть, и с этого момента ей придется идти одной.

Но она выглядела просто сказочно, когда увидела себя в зеркале. Она источала контроль. Власть. Но расслабленно, как будто без усилий.

У нее была своя броня, по крайней мере.

Обычно сначала клиент заходил в комнату, а потом входила она. Затем она уходила в конце, и у клиента было несколько минут, чтобы собраться, а затем уйти. Это передало власть в ее руки.

Но сегодня она ждала в комнате. Она сидела на кровати, отвернувшись от двери, и лениво играла с одним из шелковых галстуков, завязывая и развязывая его, водя им по пальцам. Это успокаивало ее, давало ей занятие, пока ее желудок скручивался и переворачивался.

Дверь открылась, и кто-то вошел.

Флинн . Она поняла это по звуку его шагов по полу. И как она могла определить, что это он, по звуку его ходьбы — она не собиралась думать об этом прямо сейчас. Не тогда, когда она сидела и поворачивалась, чтобы посмотреть на него и увидеть…

Он выглядел нормально, на первый взгляд. Однако на этот раз он был не в полном костюме. Только брюки и рубашка на пуговицах с закатанными до предплечий рукавами. В нем чувствовалась скованность, аккуратная посадка в плечах и легкие круги под глазами. Он не высыпался, или по крайней мере, плохо спал.

Люси сглотнула. 

—Ты здесь. Какой шокирующий поворот событий.

По крайней мере, Флинн выглядел смущенным. 

—Меня не было в городе по делам, и я… неизбежно задержался.

— Да, Стейси сообщила мне. — она встала, отложила галстуки и подошла к нему, сохраняя дистанцию в несколько футов — Что случилось?

Брови Флинна поднялись, словно спрашивая ее, серьезно ли она. Он не мог рассказать ей на самом деле, что произошло, и они оба знали это.

— Ты выглядишь напряженным, — объяснила она — Больше, чем обычно. Ты жесткий. Ты сделал то, что я тебе сказала?

— У меня есть подруга, которая взяла на себя обязанность ежедневно обнимать меня, — сухо сказал Флинн.

Джия. Это должно было быть. Это звучало так, как будто Джия сделала бы это.

— И все же. — Люси подняла бровь, затем покрутила пальцем круговым движением.

Флинн повернулся к ней. Хм. Он не отдавал предпочтение одной ноге перед другой, но одну руку, казалось, держал чуть более напряжённо, чем другую…

— Разденься, — сказала она ему, затем отвернулась и подошла к кровати, завязывая завязки. Затем она подошла к комоду и выдвинула один из ящиков. Она нашла игрушку, которую хотела, и повернулась…

И резко вдохнула.

На груди Флинна были свежие швы, все еще слегка сырые шрамы — тугие выпуклые бугорки розовой кожи, которых не было две недели назад.

Нет.

Вот почему он не был здесь? Потому что он был ранен?

Она поджала губы, изо всех сил пытаясь дышать, сдерживая ужас, охвативший ее сердце. Ей казалось, что лед медленно наполняет ее, от ног до позвоночника. Флинн был в порядке, он стоял прямо перед ней, но он не был в порядке. Ему пришлось пропустить встречу, чтобы выздороветь, а ее там не было — он мог умереть, а ее не было бы — она не смогла бы ему помочь или попрощаться…

Люси сглотнула. 

— Ложись на кровать, — приказала она.

Флинн моргнул, и она поняла, что он услышал резкость в ее голосе. Он подошел и лег на кровать.

Люси расстегнула халат, позволив ему упасть. Выражение лица Флинна было… приятно, если не сказать больше.

— Руки над головой.

Флинн сделал, как ему сказали, но взгляд его был одновременно вызывающим и настороженным. Он должен был знать, что попал в беду.

Люси связала ему руки. 

—Что случилось с участием публики? — пробормотал он.

— Это было до того, как ты пошел и подстрелил себя, — свирепо прошептала Люси.

Глаза Флинна стали мягкими. «Л… Дерика…»

— Я думаю, тебе пора узнать, что такое наказание, когда я главная, — сказала ему Люси, отстраняясь.

Флинн выглядел невероятно расстроенным, его челюсти сжались, а запястья дергали галстуки.

 — И что ты имеешь в виду? — спросил он, в его голосе все еще звучала дерзость.

Люси раздвинула его ноги и привязала их, по одной лодыжке к каждому столбику кровати, и попросила его проверить натяжение. Флинн выглядел менее чем довольным такой договоренностью — не то чтобы он не хотел быть связанным, но он хотел протянуть руку и прикоснуться к ней, как-то утешить ее, но не мог.

 — У тебя все в порядке с этим? — она спросила. Как бы она ни злилась на него, она не собиралась доводить его до паники или переходить границы.

Флинн кивнул. "Да."

— Да что , — сказала она, удивив себя резкостью своего тона.

Глаза Флинна расширились, когда он, казалось, наконец осознал, насколько она взбешена. 

—Да, мэм.

Люси пошла и взяла игрушку, которую вытащила, — вибрирующее кольцо для члена. Она отложила его в сторону на кровати, в пределах легкой досягаемости. Ей хотелось спросить его о шраме, о том, почему он пропустил сеанс, но сейчас она не могла этого сделать. Потом, когда она будет ухаживать за ним, именно тогда ее клиенты обычно болтали с ней, и она могла спросить его, какого черта он сделал, чтобы его застрелили. Должен ли он вообще быть здесь с ней? Был ли он вообще в подходящем состоянии для секса?

Что ж. Она связала его по какой-то причине. Таким образом, он не мог слишком сильно метаться и держаться что бы навредить швам.

Так что.

Она потянулась, притворяясь, что проверяет его запястья, ее рот у его уха. 

— Ты напугал меня, — яростно прошептала она — Никаких объяснений, ничего ни от тебя, ни от Дениз, ни от кого-либо еще. Скажи ей, что в следующий раз я заслуживаю лучшего. Понял?

Люси слышала, как он сглатывает. "Да, мэм."

Она снова села и подошла к кровати. Потом она повысила голос. 

—Вы пропустили нашу встречу. Это значит, что ты должен мне кое-что, что пропустил в прошлый раз.

Она провела рукой по его груди. Его живая, дышащая, теплая грудь. Люси мысленно встряхнулась. Сфокусируйся. "Стоп-слово?"

— Гинденбург.

— Вы используете его тогда,когда вы уверены что это нужно. В противном случае? Я беру то, что мне должны.

Взгляд Флинна встретился с ней, и в нем был явный вызов: она могла взять все, что хотела, и он был готов дать ей это.

Ну, она позаботиться об этом.

Она уперлась руками в его бедра и взяла его член в рот, проглатывая его.

Флинн удивленно хмыкнул, откинув голову назад. 

— Я думал… думал, что до главного события осталось немного времени.

Она соскользнула с его члена с непристойным хлопком . 

—Это не главное событие. Это первый раунд.

Потом она вернулась к работе.

Она знала, даже не глядя на него, что Флинн понял, что она имела в виду и что планировала. Люси расслабила горло, опуская его полностью вниз, пока ей действительно не пришлось напрячь живот и дышать через нос, подтягиваясь, пока она не смогла провести языком по головке, прежде чем снова опуститься вниз.

Еще в колледже у нее был один постоянный клиент, который после некоторого обучения (и после того, как она несколько раз попросила Люси) смог прийти десять раз за сеанс. Но это была женщина, и ей потребовались недели, чтобы терпеливо уговорить ее тело сделать это.

Люси решила, что она начнёт с Флинном с трёх. Один за этот сеанс, один за то, что пропустил последний сеанс, и еще один, потому что он пошел и получил гребаную пулю, а она была в бешенстве от этого.

Флинн становился все более и более напряженным под ней, слегка дрожа, пытаясь не дернуть бедрами в ее рот. Люси использовала все известные ей проклятые уловки, пока у нее не заболела челюсть, пока Флинн не кончил со стоном, и она чуть не задохнулась.

Она ухмыльнулась с диким удовлетворением, почувствовав, как напряжение покидает мышцы Флинна, когда его дыхание изменилось с затрудненного на глубокое и ровное.

Но он еще недостаточно расслабился. И она не закончила с ним. Он закончит, когда она сказажет, что он закончил, черт возьми.

Люси посмотрела Флинну в глаза. «Один», — сказала она легко и схватила кольцо на члене.

Это будет интересно.

Флинн с самого начала мог сказать, что Люси расстроена, но только когда она действительно начала, он понял, насколько она была в ярости.

Он был замешен в этом, по крупному.

Минет, который она только что сделала ему, был яростным, истощающим его, абсолютно беспощадным. Его кожа чертовски гудела от этого.

И он знал, что это было только начало.

Дело в том, что многократные оргазмы и принудительные оргазмы… это требовало чертовски большого доверия. Тело и мозг были перегружены, и это привело к бормотанию. Особенно болтовня, которая может привести к плохим последствиям, если не будет установлено должное доверие.

Точно так же, как если бы личный тренер попросил сделать еще десять отжиманий, саб мог бы ответить « я не могу » или « нет » или остановиться , когда ему сказали прийти еще раз. Это было инстинктивно, и Флинн никогда этого не имел в виду. Именно для этого было его стоп-слово, чтобы сообщить Люси, когда он действительно хочет, чтобы она остановилась — и в этом случае она остановится немедленно.

Но работа Люси заключалась в том, чтобы знать, что нужно Флинну, уметь читать его тело и знать, когда он говорит « нет », но на самом деле может и будет, и когда он говорит « да», отдай это мне, и она видела, что на самом деле он не мог. и не должен. Ее работа заключалась в том, чтобы подтолкнуть его ровно настолько, чтобы в конце он остался по-настоящему удовлетворенным, и не зайти слишком далеко.

Его работа заключалась в том, чтобы доверить ей это. А ее работа — доверять его стоп-слову, если придется.

Флинн не ожидал, что она сделает что-то подобное, пока была в ярости, но если это так, то он верил, что она не позволит своему гневу вытолкнуть ее из зоны на опасную ментальную территорию.

Он верил, что она не зайдет слишком далеко.

Люси раздвинула ноги, скользя рукой между ними, потирая одним пальцем кружево нижнего белья. Он отдал бы все, чтобы прикоснуться к ней, как на прошлой неделе, поцеловать ее, увидеть ее распущенные волосы, но он прекрасно понимал, что на этой неделе ничего подобного не происходило. Эта неделя была посвящена наказанию, а не вознаграждению.

— Я могла бы оставить тебя, даже не разрешая тебе кончить ни разу, — заметила Люси, с легким вздохом вырвавшись из рук, когда она яростно провела маленькими кругами по своему клитору. — Я могла бы… держать тебя на грани и просто оставить в подвешенном состоянии. Но я не думаю, что это то, что вам нужно. И мне нравится заставлять тебя приходить за мной.

Она наклонила лицо вниз, ее глаза были темными и свирепыми, сверлящими его. 

— Только для меня, я права?

Иисус Христос. 

— Вы правы, мэм.

 Все, главная причина, по которой он вообще остался в чертовом бункере вместо того, чтобы попытаться снова взять Риттенхаус в одиночку, была она.

Люси выглядела чрезмерно довольной этим, а затем отодвинула свое нижнее белье в сторону, скользя двумя пальцами внутрь себя. Ее бедра запнулось, а лицо обмякло, когда она кончила, но она продолжала водить пальцами внутрь и наружу, скользя ими, открывая себя.

Затем она надела кольцо и презерватив — он инстинктивно вздрогнул, простое прикосновение к его чувствительной коже было слишком сильным — и затем она ввела его в себя.

Стон застрял у него в горле. Простого, теплого объятия ее вокруг его члена было уже слишком. Ему было за сорок, для того, черт побери, ему нужно было время, но в том-то и дело, что у него не было времени, не сегодня.

Люси ахнула, когда полностью устроилась на нем, двигаясь, приспосабливаясь. Она провела руками по его груди, издавая этот довольный, почти мурлыкающий звук в задней части горла. Флинн изо всех сил пытался дышать глубоко и ровно, стараясь не двигаться.Хотя, было это для того, чтобы вонзиться в нее или отодвинуться на грани ощущений, он не знал.

Затем Люси приготовилась и начала двигаться.

Звук, вырвавшийся из его горла, был незапланированным, и он бы смутился, если бы был способен на смущение в этот момент. Он быстро снова стал твердым внутри нее. Темп Люси был неустанным, и она втягивала его в себя до самого конца, крутя бедрами, и это было слишком, это было — блять. Но его тело откликалось, потому что, конечно, это было так, и она выглядела так чертовски великолепно, и это чувствовалось так хорошо. Это было чертовски приятно, но еще больше, небольшие мурашки почти-не-совсем-боли пробегали вверх и вниз по его позвоночнику…

Флинн застонал, его ноги покрылись пятнами, он не мог подтянуть их к себе так, как ему инстинктивно хотелось. Его грудь вздымалась, и он начал задыхаться, не в силах нормально дышать, когда волна за волной начинали бить его.

— Хорошо, — приказала Люси, ее голос был немного хриплым, но непреклонным — Я хочу тебя услышать, давай, поговори со мной.

— Черт, — выплюнул Флинн.

Люси рассмеялась, ее голова откинулась назад, обнажая длинную линию горла. 

— Да просто так, давай…

Он хотел произнести ее имя и едва проглотил его в прошлое. 

– Я хочу… черт, это слишком… это слишком…

Она покачала головой. 

— Нет, это не так, ты в порядке, ты можешь сделать это для меня. Ну давай же.

Бля, блять, блять , это было хорошо, это было слишком хорошо, он собирался сойти с ума. Теперь он полностью напрягся, и она не останавливалась, сжимаясь вокруг него, чтобы сделать его еще крепче, и все его тело дернулось от ощущения, похожего на удар током.

Ногти Люси вонзились ему в грудь, когда она прижалась к нему, ее бедра работали быстро и тяжело, пот начал скользить по ее телу. Она была на столько великолепна, что он не был уверен, сводит ли его с ума наблюдение за ней или ощущение ее.

Затем Люси потянулась и включила виброкольцо.

Его пронзила вибрация, и Флинн — он не был уверен, был ли это стон,крик или что, черт возьми это могло быть, — издал звук, его бедра вздрогнули и чуть не сбили Люси, несмотря на то, что галстуки удерживали его на месте. Бля, блять, блять , о боже, о боже, он совсем забыл об этом, и теперь, о боже, это тоже было — это было так — о, черт возьми —

Он кончил сильно, чувствуя себя измотанным, но Люси не останавливалась, она не прекращала своих движений или вибраций, она все еще продолжала, и он не мог, он не мог, он должен был…

Он бормотал, он знал это, просил Люси остановиться, говоря ей, что он не может, пожалуйста, это было слишком, это когти вонзающиеся в него и рвушие насквозь, оставляя его сырым и содранным. Люси не уступала. Ее взгляд мягкий и темный, но безжалостный, говорящий ему, что он может, он мог бы, еще раз, еще один раз быть хорошим для нее, и это было как раз в то время, когда он перестал говорить или даже думать по-английски.

Тон Люси изменился, смягчился, и она прижалась к нему, и, наконец, это было уже слишком, и он буквально чувствовал, как его глаза закатились, когда все побелело, и он кончил.

 Люси, честно говоря, немного беспокоилась, что просит слишком много.

Но она должна была верить, она была уверена, что он это скажет, что он использует стоп-слово, если действительно будет иметь в виду это, несмотря на лепетат.

В первый раз, когда она нажала на сабу, и саб начал говорить «не надо, стой», она запаниковала и сама использовала стоп-слово, положив конец всему.

—Но я был в порядке, — сказал ей впоследствии саб — Я не совсем это имел в виду, это просто то, что ты говоришь, не подумав, просто… знаешь, инстинктивно.

С тех пор она стала лучше: лучше доверять своим сабам, лучше помогать тем, у кого не было опыта в обучении их пределам, когда и как использовать безопасные слова.

Но она все еще волновалась из-за Флинна.

Он бросил английский и перешел на хорватский, и она начала по-настоящему волноваться, меняя тон на хвалебный, ободряющий. Она толкнулась к его члену, удерживая его полностью внутри себя, и почувствовала, как он кончает в последний раз, все его тело дрожит, а потом он чуть не потерял сознание.

Что ж, это определенно не было слишком уж удивительным.

Она выключила виброкольцо и соскользнула с него, очищая и развязывая его, тщательно массируя его лодыжки и запястья.

Флинн снова начал приходить в себя, когда она принесла воды и легла рядом с ним, гладя вверх и вниз его бока и грудь, проводя рукой по его волосам. Он свернулся калачиком рядом с ней, медленно моргая, его взгляд из остекленевшего превратился в острый, когда он вернулся к себе.

— Не пытайся заговорить, — предупредила она его. Она помогла ему медленно отхлебнуть  воды, напевая при этом. Она обнаружила, что сабам нравится, когда она поет или напевает, что-то в этом их успокаивает. 

—Ты действительно хорошо справился. Я действительно горжусь тобой.

Она продолжала помогать ему пить и водила по нему руками, изредка целуя в висок. Швы на шраме бросались ей в глаза. Практически крича на нее. Она хотела знать, ей нужно было знать, что случилось.

Она чуть не потеряла его, а ее даже не было рядом. Это просто… это было не в порядке. Это было несправедливо, все было не так. Она не успела попрощаться с Эми, а теперь вселенная была достаточно жестока, чтобы повторить это снова с Флинном?

Наконец Флинн отодвинул бутылку с водой. 

—Ты в порядке? — спросила она.

— Я сказал стоп-слово?

— Нет, но ты потерял английский.

—Гинденбург — не английское слово.

—Я должна быть уверен. Моя работа здесь - заботиться о тебе.— она провела тыльной стороной пальцев по его щеке.

—Я был в порядке. Я в порядке, — пообещал он ей — Мне это было нужно, и я думаю… тебе это тоже было нужно.

Люси сглотнула. Да, она нуждалась в этом.

—Как это случилось? — прошептала она, водя пальцем по швам.

Она обхватила его щеку, закрыв рот от обзора камер. 

—Берлин, в 60-х они нацелились на Руфуса, — прошептал Флинн—Черный парень в Германии времен холодной войны, вероятно, не лучшее решение.

Люси отпрянула, сглотнув.

—Нужно быть осторожнее с собой. Есть способы решить проблемы, не проявляя безрассудства.

Ты не расходный материал , хотела она закричать. Но она не могла. Она не могла честно поговорить с ним, не с камерами, не с записью всего этого.

— Ты… теперь ты на моем попечении, — сказала она, заставляя себя говорить ровным голосом — И я знаю, что не имею никакой власти над вами за пределами этой комнаты, но… но я сделаю все возможное, чтобы позаботиться о вас здесь. Я надеюсь… я надеюсь, что вы, по крайней мере, подумаете о том, чтобы вести себя лучше, потому что, если ты это сделаешь, это облегчит мне работу здесь. Разве это… в этом нет никакого смысла, не так ли?— она издала тихий, самоуничижительный смешок, и от этого звука у нее во рту появился горький привкус.

Флинн слегка покачал головой. 

—Нет. Это имеет смысл.

Она наклонилась и поцеловала швы. Затем нежно поцеловала его в губы.

— Я думал, меня наказывают, — прошептал Флинн.

—Так и было. Теперь ты получаешь вознаграждение.

—За что?

— За то, что вернулся, — сказала она и снова поцеловала его. Потому что она могла, черт возьми, и никто не мог ее остановить.

Пальцы Флинна все еще казались неуклюжими, нескоординированными, но он изо всех сил старался дотянуться до щеки Люси, пока она его целовала. Теперь она лежала наполовину на нем, почти, но не совсем в его руках, и он хотел это исправить.

Он высвободил руку из-под нее и перекинул ее через ее спину. Люси одобрительно хмыкнула. 

— Что случилось в Берлине? —прошептала она.

— Все на флешке, — прошептал в ответ Флинн— В кармане штанов.

Люси хмыкнула в знак признательности и поцеловала уголок его рта. 

—Ты будешь осторожен? Я знаю, что не— я знаю, что ты привык быть солдатом, и что я не имею права указывать тебе, как тебе жить, и что тебе, наверное, все равно на себя, но… но мне не все равно. Так что, если бы вы могли…

Флинн погладил ее по спине вверх и вниз. Это так болезненно напомнило ему Бразилию.

Он не рассказал ни Люси, ни кому-либо еще обо всем, что произошло в Сан-Паулу. О том, как Люси дала ему дневник. О том, как он последовал за ней из бара, желая получить больше информации. О том, как она сказала ему, что не может больше сказать. О том, как она поцеловала его. О том, как они вернулись в его захудалый номер в мотеле, и она трахала его, будто точно знала, как научить его трахать ее. Как она связала и вывела его из себя, как будто знала, что это то, что ему нужно.

После этого она лежала у него на руках, вот так, и дрожала, как причал во время урагана. И он знал, чего она не говорила о нем, о них.

Вот почему он доверял ей. Потому что она любила его, была влюблена в него, и в течение ночи он начал влюбляться в нее.

Вот почему он поверил ей, когда она сказала, что он уничтожит Риттенхаус, что они будут отличной командой, что он герой, ее герой.

Вот почему он рисковал всем. Чтобы спасти свою семью, своих прекрасных девочек, в том числе и ее. Лорена, Айрис и Люси.

Он просто знал, что с тем, что он делал, он не мог вернуться к первым двум. Они не поймут, человек, которого они любили… он ушел, исчезая с каждым темным шагом, который он предпринимал, чтобы стереть Риттенхаус с лица земли. Но Люси, она знала. Она поняла. Так он надеялся…

А потом он встретил ее, и она не хотела иметь с ним ничего общего. Ему пришлось приспособиться, чтобы заслужить ее доверие, и он понизил свои ожидания. Он снова влюбился в нее и приспособился к этому.

А теперь… теперь ему пришлось приспосабливаться и к этому. Переспать с женщиной, в которую он был влюблен, которая, казалось, не любила его, которая только начинала видеть в нем друга.

За исключением того, что прямо сейчас она говорила ему то же самое, что и ее другая. 

Ты будешь осторожен? Гарсия, обещай мне, что будешь осторожен.

Он обещал другой Люси, он пообещает и этой. 

— Я попробую, — сказал он.

Люси прижалась своим лбом к его, ее пальцы растопырились на его подбородке. 

—Я серьезно. Никогда больше так со мной не делай. Никогда больше не оставляй меня в таком положении.

— Я поговорю с Дениз. Этого не произойдет.

Она кивнула, поцеловала его в последний раз и встала. Его конечности казались тяжелыми, расслабленными, но уже не мертвым грузом. Он сможет встать за ней через минуту.

— Увидимся на следующей неделе, — сказала она ему, натягивая халат, и ушла.

Прямо как в Бразилии.

Стейси снова пригласила ее в бар в тот вечер. Люси не хотела говорить «да», но она должна была и… она подумала, что, наверное, должна. Она была… встревожена после сеанса с Флинном. Она так чертовски беспокоилась о нем, и даже теперь, когда она убедилась, что с ним все в порядке, ей не нравилось, что он снова исчез из ее поля зрения на неделю. Вдали даже от возможности связаться с ним.

Флешка благополучно лежала в ее кармане, но, казалось, прожигала в ней дыру. Она не могла перестать думать о Флинне под ней, о его руках, обнимающих ее, о его обещании постараться быть в безопасности.

Это была не очень хорошая компания, но она пыталась сосредоточиться на том, что говорили другие. Если бы она просто пошла домой, то все время была бы в квартире, волнуясь по этому поводу.

— Итак, — сказала Майя — Ты была довольно тихой.

Люси вздрогнула от того, что уставилась в свой напиток.

—  Ой. Ах, просто устала.

— Майкл Томпкинс так сильно тебя утомил? — Пол рассмеялся.

Люси выдавила из себя ухмылку и пожала плечами , как будто вы хотите знать .

— Кажется, ты ему нравишься, — сказала Стейси — Сказал мне оставить тебе чаевые, потому что он пропустил на прошлой неделе.

Дениз собиралась поджарить Флинна за это. Должно быть, он повеселился.

— У него не было никого, кроме нее, с тех пор, как он впервые появился, — заметила Майя — Не хочешь взять выходной? У вас полный состав, а он… ну. В нем много чего есть.

Люси знала, как и в колледже, что за симпатичных клиентов существует небольшая конкуренция. И она была хорошо и близко знакома с тем, насколько красив был Флинн. Мягко говоря.

Пол усмехнулся. 

— Эй, если ему нравятся мужчины, я тоже возьму его.

Желудок Люси скрутило, и она поняла, что сжимает вилку так сильно, что та начинает гнуться. 

— Нет, — сказала она, заставляя свой голос оставаться легким и ровным — Думаю, я оставлю его. Если он доволен моей работой, то я не вижу причин передавать его кому-то другому.

Она была почти уверена, что ее посыл прикоснись к нему и ты умеешь дошёл до них, потому что брови Майи поднялись к ее линии роста волос, а Пол выглядел так, будто проглотил жука. Стейси сделала быстрый глоток из своего напитка, чтобы попытаться скрыть веселую улыбку, но у нее это не совсем получилось.

— Хорошо, — сказала Майя, подняв руки в знак капитуляции— Если ты так говоришь.

Люси никогда не считала себя ревнивой. Если кто-то хотел попробовать флиртовать с ее партнером, то они могли попробовать. Она доверяла своим романтическим партнерам — несмотря на ужасное поведение Уайетта после возвращения Джесс — и знала, что если они изменят ей, она все равно ничего не сможет сделать, чтобы их остановить. Это было на них совести.

Но это не было нормальной ситуацией. Здесь у нее была власть, власть перевести Флинна или любого другого клиента к другой доминне. Кэндис ясно дала понять, что сотрудники контролируют ситуацию, и если они не хотят видеть клиента, то они не увидят этого клиента. Если они хотели удержать клиента, как правило, им это позволяли.

Может быть, это относилось к клиентам как к вещам, но, честно говоря, Люси было все равно, за исключением случаев, когда дело касалось Флинна. Каким-то образом она знала, что даже если бы он был просто клиентом, даже если бы он не был ее партнером по шпионажу, он не захотел бы пойти к кому-то еще. Что это должна была быть она, это должен был быть кто-то, кого он уже знал и кому доверял.

Она никогда, никогда не нарушит это доверие. Не после того, как он поддержал ее во время беспорядка с Уайеттом, не после того, как он подбадривал и защищал ее в течение нескольких месяцев на миссиях.

Хотя это… не совсем объясняло мой рычащий волчий инстинкт , который проснулся в ней.

— Я так и говорю, — ответила Люси.

Майя и Пол пожали плечами и пошли еще выпить. Стейси наклонилась.

— Кто-то ревнует, — сказала она напевным голосом.

— О, тише.

— Нет, я не буду молчать. Ты нравишься ему.

Люси закатила глаза.

 — Прошу вас. Вы видели этого человека. Я кончаю с ним и  не откажусь от этого.

— Ты уверен, что это все? — Стейси взмахнула соломинкой — Потому что после этого  вы двое наверняка становитесь милыми. И ты чуть не сошла с ума, когда его не было на прошлой неделе.

Она пожала плечами. 

— У него опасная работа. 

Она не была... это был просто секс. И он был ее единственной связью с ее реальной жизнью, ее настоящей личностью. Хотя она не могла рассказать об этом Стейси. Во всяком случае, это было не то, на что намекала Стейси.

Действительно.

Стейси фыркнула. 

— Да, я заметил на видео. Деловая встреча? Действительно? Ставлю на то, что он из  ЦРУ.

Чёрт. Она должна была надеяться, что Стейси не будет слишком много копаться в этом. 

— Думаешь, сотрудники ЦРУ могут позволить себе быть клиентами такого клуба?

— Если они зарабатывают деньги на стороне, а многие из них так и делают. В этом городе грязных людей и грязных денег больше, чем наркопритонов. — Стейси пожала плечами, давая знак выпить еще.

—Эй.— Люси небрежно улыбнулась. Ей нужно было увести разговор от занятий Флинна—  Кстати, о видео. Мне было интересно, можно ли мне разрешить просматривать свои собственные? Только в смотровой комнате. Для самооценки?

— Вы оцениваете себя?—  Стейси преувеличенно закатила глаза — Дай угадаю, ты была любимчиком учителей, та, кто напомнит своим преподавателям, что у них запланировано домашнее задание.

— Эм, может быть. И что?

Стейси хихикнула. 

— Хорошо. Да, конечно, просто приходи в один из выходных, я посажу тебя за монитор и посмотрим твои видео. Проще простого.

— Спасибо, Стейси, ты лучшая.— Люси чокнулась со стаканом Стейси. Следующий шаг выполнен. Или так хорошо, как могло бы быть.

Эти мысли о Флинне и ревности она могла аккуратно отделить и спрятать, чтобы разобраться с ними позже. Намного позже. Например, через двадцать лет.

— Тут звонят. — сказал бармен с телефоном в руке — Просят мисс Уоллес? Это от Остина Роу?

Кровь Люси похолодела от страха и беспокойства. Был только один человек, который додумался использовать это прикрытие.

Флинн.

Флинн как раз выезжал за пределы города, когда ему позвонила Дениз.

— А, агент Кристофер. Я тебе понадобился, чтобы купить продукты по дороге?

— Вернись к Люси, сейчас же.

Флинн дернул руль в сторону, пересекая примерно четыре полосы движения и ускоряясь, чтобы свернуть с шоссе. 

— Что случилось?

— Эмма в Вашингтоне. Я только что получила наводку от друга. У меня есть основания полагать, что она встречается с кем-то из других главных игроков Риттенхауса.

…о черт. Если она покажет им фотографию Люси…

— Скажи Люси, что она должна несколько дней не приходить на работу из-за болезни. Мы дадим ей отмашку, когда она будет в безопасности.

— Черта с два. — Флинн резко повернул налево, затем еще раз, выйдя на шоссе в противоположном направлении, снова к городу — Нам нужно извлечь ее.

— Точно нет. Будь ты на ее месте, ты бы настоял на том, чтобы остаться. Это возможная опасность, не более того. Если мы вытащим ее сейчас и выяснится, что Эмма ничего не знала, мы потеряем нашу самую большую зацепку, и Люси никогда нас не простит.

Флинн выругался — по-хорватски, чтобы Дениз не могла понять, что именно он говорит. Она была права, и именно это беспокоило его. Будь он на месте Люси, он бы никогда не согласился на эвакуацию. А Люси больше всего на свете хотела, чтобы Эмму и Риттенхаус разрушили. Если они вытащат ее и она упустит свой шанс… она может никогда их не простить.

— Хорошо, — сказал он — Я свяжусь с ней и предупрежу. Я позвоню тебе, как только закончу.

— Хорошо. Ты передал ей флешку?

— Да, она у неё.

— Превосходно. После, как только Эмма уйдет, если берег свободен, мы начнем вторую фазу.

Флинн глубоко вздохнул и сбросил вызов. Затем он нажал на газ.

Он должен добраться до Люси, быстро.

Он выследил Люси до бара, где она упомянула о встрече с коллегами в своем отчете. Он видел, как она сидит там со Стейси и парой других и смеется.

Казалось, она хорошо проводит время.

Флинн обошел заднюю часть и проскользнул внутрь. Затем схватил табличку "осторожно мокрый пол", когда бармен повернулся спиной, и положил ее перед женским туалетом, проскользнув внутрь. Он не видел замка, что типично для туалетов с несколькими кабинками, поэтому он навалился на дверь, чтобы никто не открыл ее, и вытащил свой мобильный телефон. Быстрый поиск в Google нашел ему информацию о заведении, включая номер телефона. Он сделал звонок.

«Привет, это Остин, Остин Роу, я пытаюсь связаться с мисс Уоллес? Она должна быть в баре со своими друзьями по работе, она всегда ходит туда с ними… Я ее соседка, она не отвечает на звонки, ее собака вышла — да, я подожду, спасибо».

Он услышал, как бармен зовет Люси через дверь, а через мгновение послышалось шипение:

—Остин Роу? Серьезно?

— Эй, ты знал это имя.

—Конечно, я знал это. Все хорошо? У тебя все нормально?

—Я в порядке. Иди в женский туалет.

Последовала долгая пауза, а потом — Нет. Ты не можешь...

— Просто иди сюда. Он повесил трубку.

Через несколько мгновений после этого раздался стук в дверь. Он открыл ее, и Люси вошла внутрь. Он мог хорошо видеть, что на ней сейчас было одето: темно-синий шелковый топ на пуговицах и джинсы, ее волосы были распущены. Она выглядела… хорошо. Как она обычно выглядела. 

— Какого черта, Флинн? Что ты здесь делаешь? Это может взорвать все!

— Эмма в Вашингтоне.

Люси замерла. 

— Она… она здесь?

— Позвонила Дениз. Она хочет, чтобы вы заболели и были готовы к извлечению, если Эмма узнает, кто вы такой.

— Нет.— Люси покачала головой— Нет, я не уйду. В моем списке есть все парни из Риттенхауса, Флинн, и они дают мне все. Я имею в виду не все-все, ну ты понимаешь. Не все из них даже знают о путешествии во времени, но вы должны услышать о других вещах, которыми занималась группа…

Флинн потянулся, чтобы положить руки ей на плечи, чтобы поддержать ее, но остановился. Они не были на сессии. Теперь он не знал, каковы были правила. Здесь. Выход в реальный мир. 

— Люси, если Эмма покажет кому-нибудь из них твою фотографию, они скажут ей, кто ты, и придут за тобой. Мы не можем так рисковать.

— Мы так близко, Флинн. Я могу начать получать файлы в ближайшее время, я уже спросил Стейси, могу ли я посмотреть мои видео.

— Это не стоит твоей жизни!

— Это не тебе решать! — прошипела Люси. Флинн заметил, что ее руки были сжаты в кулаки.

Она отвернулась, ее челюсть работала, глаза блестели.

—  Я ставлю на первое место мужчин, на которых мне плевать, мужчин, которым я хочу — я хочу причинить боль, мужчин, которых я хочу стереть с лица земли за то, что они сделали со мной и со всеми остальными, за то, что они планируют сделать. Они — все, что я ненавижу, и я должна выслушивать их проблемы, помогать им расслабиться и уговаривать их освободиться, как будто мне на самом деле не наплевать. И я могу отключится, частично, я могу войти в ту зону, но это непросто и так изматывает. Меня это утомляет. И я вру этим людям, этим хорошим людям, которые водят меня на обед и в бар. Я добавляю слабительное в энергетический коктейль девушки! И она была мне симпатична! Ничего, кроме доброты по отношению ко мне. Стейси, вероятно, уволят в конце всего этого. Она даст мне доступ к файлам, и я украду их, а мадам Кэндис узнает, и упс. Стейси за то что дала мне доступ, скажут пока-пока. — Люси бесплодно жестикулировала в воздухе, как будто демонстрировала разочаровывающую картину.

— Если я делаю это. Если я лгу этим людям, причиняю им боль,имею дело с этими отвратительными сторонниками превосходства белой расы, однопроцентными, чистокровными придурками, если я вдали от тебя и всех остальных, кому я доверяю и о ком забочусь , если я живу во лжи — то я хочу, чтобы это того стоило. Я хочу, чтобы это что-то значило.

Она сделала шаг к нему, все ее лицо было искажено эмоциями. 

— Скажи Дениз, что бы она меня не тянула. Я не прикидываюсь больной. Я делаю свою чертову работу и рушу Риттенхаус. Потому что, при всем уважении, она не понимает, что это значит для меня. Она может уйти, когда захочет. Но Ты? Я? Уайетт? Руфус? Джия? Мейсон? Мы не можем уйти. Видения Джии, ее и Руфуса пилотирование, знания Мейсона, Джесс — наши близкие, которых мы потеряли, ты и я, твоя жена, твой ребенок, моя сестра — мы не можем уйти от этого. У Дениз все еще есть семья, и если она решит сбежать, я гарантирую вам, что Эмма просто отпустит ее. Потому что без Дениз у нас ничего нет. Мы не можем выйти в мир, мы были бы легкой добычей.Так что нет. Она не может меня тянуть. Я придерживаюсь этого. Я в этом сейчас, и я делаю это до конца. И если Эмма хочет пойти за мной, пусть попробует.

Люси уже трясло, ее голос был напряженным и начал опасно подниматься по высоте. К черту, к черту если она этого не ценит, у нее начиналась паническая атака, а Флинн не мог этого допустить. Он схватил ее руки, крепко сжав их. 

— Эй. Эй, дыши со мной, сожмите мои руки, как можно крепче.

Она сжала, и Флинн глубоко вздохнул, наблюдая, как Люси повторяла за ним. Несколько мгновений они просто дышали вместе, пока она сжимала его руки, пока не почувствовала, будто она перекладывает кости в его ладонях.

Наконец она ослабила хватку и вытерла глаза рукавом рубашки. 

—С тобой все хорошо? — спросил Флинн.

Люси шагнула вперед, обхватив руками его торс, обняла его. Флинн пошатнулся, но не от ее веса, а от явного удивления. Он осторожно обвил ее руками, прижимая к себе спину.

— Быть шпионом не очень весело, не так ли, — мягко сказала она — Это все… проверка через плечо и ложь хорошим людям. Использование их.

Флинн вздохнул, потирая ее спину. 

— Нет. Это… это совсем не похоже на фильмы, нет. Как правило, это очень скучно, приходится много ждать и делать маленькие странные вещи, которых ты не понимаешь. И это… да. Делать то, что, как вы знаете, может навредить людям, и говорить себе, что это для общего блага.

— Я хочу разрушить Риттенхаус во что бы то ни стало, — прошептала Люси— Но когда я подумала об этом — я подумала — это будет почти легче. Убийство людей, которые этого заслуживают. Такие люди, как Эмма. Потому что это причиняет боль людям, которые этого не заслуживают. И быть близким с людьми, которых я ненавижу.

— Это непросто, — возразил Флинн — Убить кого-то никогда не бывает легко. Даже если вы искренне верите, что… что они этого заслуживают. Это бремя, которое я не хочу, чтобы тебе приходилось нести. Стейси и все остальные здесь, с ними все будет в порядке. Но отняв жизнь, от этого уже не оправишься. Вы не можете отменить это. Стейси может найти другую работу. Вы можете заняться хорошим сексом, чтобы заменить плохой секс, или пройти терапию, или что-то еще, что вам нужно. Но когда кто-то мертв… он мертв.

— Я не какой-то нежный цветок, Флинн. Тебе не нужно меня защищать.

— Я знаю это. Но я думаю, что с моей стороны справедливо не хотеть, чтобы ты чувствовал то, что есть у меня.

Люси повернула голову, наклонив ее вверх, пока не уперлась подбородком ему в грудь. Его полностью поразило, как мешок с кирпичами в лицо, что он держит Люси на руках. Все, что ей потребуется, это встать на цыпочки, а ему наклонить голову вниз, и их губы соприкоснутся.

Темные глаза Люси уставились на него. Ее губы приоткрылись. Он подумал — выражение ее глаз заставило его подумать, что — что, может быть…

У него перехватило дыхание, когда Люси поднялась на цыпочки. Она делала это медленно, неуверенно, что совершенно отличалось от самоуверенной, властной манеры, которая была у нее в их сценах. Воздух вокруг него казался густым, тяжелым, напряженным. Он лихорадочно задавался вопросом, был ли это сон, происходило ли это на самом деле, но ее лицо было всего в нескольких дюймах от него, и она смотрела на него так, будто он был ночным небом, полным звезд, и она видела их впервые…

Кто-то постучал в дверь. "Хей! Сколько еще это займет!»

Люси дернулась назад, как будто кто-то ударил ее, и вырвалась из его рук.

 — Ты… ты должен уйти, — сказала она, потирая плечо.

— Ах. Да.— Казалось что мир накренился, воздух стал слишком разреженным. Казалось, ему не хватало кислорода. — Тогда увидимся на следующей неделе. Будь осторожна.

— Это моя фраза, — прошептала Люси, криво улыбнувшись уголком рта.

— Это не значит, что я не могу использовать его на тебе.

Люси издала звук, похожий на смех, и схватилась за ручку двери.

 — Я их отвлеку.

Флинн кивнул ей.

Она открыла дверь и выскользнула наружу, и он услышал, как она оправдывается тем, что ей нужен тампон, и воспользовался случаем, выбежав из ванной и через стойку к задней двери.

Он не оглянулся, хотя и хотел. Он мог чувствовать тяжесть взгляда Люси на его затылке, не только на его голове, но и на всем его теле, как будто она скользила по нему, запоминая его. Наверное, чтобы определить, сколько стресса накопилось в его теле на следующей неделе.

Флинн шагнул на холодный ночной воздух глухого переулка и глубоко вдохнул, прислонившись спиной к стене, его колени подкосились.

Может быть, они и не целовались, но его рот все равно обжигал.

Chapter Text

Флинн вошел в главную комнату нового убежища и огляделся.

— Ну, я надеюсь это лучшее что могли раскопать . —По крайней мере, кухня была немного лучше. — Кристофер сказала, почему было созвано собрание?

Джия и Руфус сидели за столом и пожимали плечами. Мейсон возился с только что перемещенным оборудованием Спасательной шлюпки и бормотал о тех «ублюдках из национальной безопасности, которые бьют мои вещи».

Дениз вошла как по команде, Уайетт был с ней.

—Хорошо, все, слушайте внимательно. Как вы все знаете из отчетов Люси, Эмма продвинулась в идее спящих агентов на шаг вперед. Она подсаживает детей, воспитывает их в Риттенхаусе в прошлом.

Флинн нахмурился. Уайетт выглядел так, словно не спал несколько дней, его загривок стал хуже, чем обычно, темные круги под глазами, лицо побледнело.

—Похоже, это был последний стимул, который понадобился Джессике, чтобы стать двойным агентом, — сказала Дениз.—Ей не нравится мысль о том, что ей не разрешат растить своего ребенка, или о том, через что ее ребенку придется пройти, чтобы служить Риттенхаусу. Так что она работает с нами.

Дениз взглянула на Уаёетта, который переминался с ноги на ногу.— Я знаю, что она, э-э, действительно причинила нам боль. Когда она… Джия, мне очень жаль. Но она говорит, что не хотела, что собиралась сказать нам правду, но потом забеременела и испугалась за жизнь ребенка, поэтому сбежала обратно в Риттенхаус, чтобы они не причинили вреда ребенку. Она говорит, что именно поэтому, э-э, поэтому она украла спасательную шлюпку, а не просто взорвала ее или что-то в этом роде.

— И как мы должны в это поверить?— спросил Руфус, сжимая руку Джии.

—Потому что украсть спасательную шлюпку и пилота, который мог бы сбежать и украсть ее обратно, глупо, — сказал Флинн.

Брови Уайетта метнулись к линии роста волос, очевидно, он был шокирован тем, что Флинн будет защищать его точку зрения  в споре.

Флинн закатил глаза.

— Послушайте, Джессика могла убить любого из нас той ночью. Мы все спали. Уайетт был с ней в постели, она украла его пистолет, выстрелить в него было бы легко. Я не был вооружен, как и все остальные.—Он спал в кресле, а Люси снова заняла его кровать— А Риттенхаусу не нужна еще одна машина времени. Лучший способ покалечить нас — взорвать бункер или хотя бы спасательную шлюпку. Мы застряли, но живы, проблема решена. Похищение спасательной шлюпки и Джии было буквально самым сложным способом, которым она могла напасть на нас. Это имеет смысл только в том случае, если она была агентом Риттенхауса поневоле.

— Спасибо, Флинн, — сказала Дениз.—Я согласна, и я позволяю Уайетту предпринимать контролируемые попытки связаться с Джесс, помня об этом. С этого момента она будет связываться с нами, чтобы попытаться сообщить нам больше о планах Риттенхауса. Это должно помочь нам контратаковать их, пока мы готовим информацию, которую дает нам Люси.

Люси. Желудок Флинна перевернулся.

Он не знал, что она думает о Уайетте. Если она… если она все еще испытывает к нему чувства. Но если она это сделала… это должно было стать ударом, узнать, что Уайетт и Джесс разговаривают и, возможно, находятся на пути к примирению.

— Я не… надеюсь, что вы, ребята, простите ее, — сказал Уайетт хриплым голосом.— Но я просто… она беременна моим ребенком. Я не могу… я не брошу своего ребенка.

Джия резко встала из-за стола и прошла на кухню, распахнув дверцу холодильника и сердито глядя внутрь, словно молоко только что оскарбило ее мать.

Дениз посмотрела на Флинна.— Тебе нужно рассказать об этом Люси.

Да потому, что, видимо, его работа заключалась в том, чтобы сообщать ей болезненные новости или, по крайней мере, видеть ее в те моменты, когда боль обрушивалась. "Отлично."

Он скажет ей об этом в конце сеанса, когда у него будет хороший предлог, чтобы обнять ее и, надеюсь, скрыть ее лицо от камер, если она заплачет.

***

Люси вошла в клуб, небрежно одетая и улыбающаяся.— Привет, Стейси.

Стейси улыбнулась ей.—Дерика! Ты здесь, чтобы просмотреть ваши видеофайлы?

—Угу, да, пожалуйста. Я просто чувствую, что начинаю впадать в рутину.

—Эй, некоторым нравится рутина.

— Я знаю, знаю, но… в любом случае. Спасибо, что позволили мне взглянуть на это.

Стейси встала, жестом приглашая Люси следовать за ней через правую дверь, через которую Люси никогда раньше не входила. "Это не проблема."

Люси показалось несколько ироничным, что Стейси всегда носила одежду, которая, хотя и была очень красивой, не была элегантно провокационной, как можно было бы ожидать от администратора БДСМ-клуба. Она носила узкие юбки, но они доходили до середины икры. Она носила блузки с длинными рукавами, не показывающие декольте (хотя обычно они были розового оттенка). Ее волосы всегда были собраны в какой-то пучок, и эти две шпильки удерживали их на месте.

Иными словами, она больше походила на администратора престижного интерната, чем на организатора сексуальных отношений.

Стейси провела Люси по короткому, ярко освещенному коридору — далекому от искусно приглушенного освещения в остальной части клуба — и открыла дверь, ведущую в маленькую комнату. Перед большим письменным столом стояло несколько телевизионных мониторов, удобное вращающееся кресло и портативный компьютер.

—Это моя смотровая комната. Она отделена от основной комнаты наблюдения службы безопасности по соседству.

Люси знала, что там были сотрудники службы безопасности. В основном вышибалы. Но она их никогда не видела. Она решила, что у нее никогда не было для этого причин.

Стейси включила ноутбук, вошла в систему, а затем залезла в файлы, вытащив из них файлы с Дерикой_Уоллесом. Стейси снова вошла в систему, чтобы открыть все файлы. Люси внимательно следила за своими пальцами, пока Стейси делала это.

Люси улыбнулась. "Большое спасибо."

— Просто крикни, если тебе что-нибудь понадобится!— сказала Стейси.—Не позволяйте компьютеру отключиться, иначе вам понадобится снова войти в систему.

—Понятно, спасибо!

Люси улыбнулась ей, когда Стейси помахала рукой и вышла, закрыв за собой дверь.

Потом достала из сумочки телефон.

Там действительно было приложение для всего, согласно инструкциям, которые Джия и Мейсон записали для нее на флешку. Это включало приложение, которое устанавливало на ваш телефон фильтр теплового поиска, позволяя вам видеть тепловые отпечатки, оставленные, скажем, чьими-то пальцами на клавиатуре.

Люси открыла приложение и направила камеру на клавиатуру. Итак, если бы эти клавиши загорались… и она видела, как Стейси дважды нажала кнопку «n»…

Она прокрутила до строки «поиск» и набрала имя первого клиента Риттенхауса, а затем вставила флешку. Как только она выяснила логин и пароль Стейси (Unicorn674, какого черта, Стейси), она смогла открыть все видеофайлы на этом клиенте и экспортировать их на флешку.

Тогда оставалось только повторить процесс.

Пока она шла, она старалась следить за часами. У нее все еще были свои видеофайлы, кадры ее последней сессии с Флинном, так что она могла притвориться, что смотрит его, если кто-нибудь войдет.

Какое-то движение в видео привлекло ее внимание, и она остановила загрузку.

Это было потом, когда она помогала Флинну пить воду. Качество видео было чертовски хорошим, а камер было больше одной. Она могла видеть свое собственное лицо, и она не… она не осознавала, что так выглядела. Как она была обеспокоена.

Неужели она действительно выглядела такой… такой нежной?

Она увидела, как проводит пальцем по шраму Флинна. Видела себя, спрашивая: «Как это случилось?», хотя она прошептала достаточно тихо, чтобы камера не смогла его уловить.

Она смотрела, как целует Флинна, сначала в швы, потом в губы. Неужели она была так нежна с ним? Ее эмоции играли на ее лице, ясном как божий день.

Неудивительно, что Стейси задавала ей вопросы. Она выглядела… она выглядела как…

Голоса доносились из коридора. Стейси и Кэндис.

Черт.

Люси поспешно переместила на флешку все свои видеофайлы с клиентами Риттенхауса. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, завершите экспорт…

Стейси и Кэндис стояли прямо за дверью.

— Я просто хочу, чтобы ты сначала прояснила это со мной… — говорила Кэндис.

Файлы закончили загрузку.

Люси выдернула флешку, зная, что это неправильный способ ее извлечения, и просто надеясь, что ничего не повредится в процессе, сунула ее в лифчик и вышла из окна загрузки, как только дверь открылась.

Она приостановила воспроизводимое видео. Это было как раз в тот момент, когда она коснулась своим лбом лба Флинна, его руки обняли ее.

Во рту пересохло. Они действительно не могли бы больше походить на пару, даже если бы попытались.

— Мадам, — сказала Люси, улыбаясь. — Извините, вам нужна комната?

— Прости, — сказала Кэндис, — но Стейси должна была сначала обсудить это со мной. Вам нужно, чтобы член моей службы безопасности всегда был здесь с вами, если вы собираетесь просматривать свои файлы.

—Ой, простите.—Люси закрыла видеофайл.— Я не хотела тебе докучать. Мне жаль.

Она встала, схватив сумку. Стейси, выглядевшая немного смягчившейся, вывела ее.

— Надеюсь, ты не в беде, — прошептала Люси.

— О нет, все в порядке. Мадам сурова снаружи, но внутри она такая зефирка, — тихо заверила ее Стейси.

Сердце Люси бешено колотилось. Это было очень близко — слишком близко. У нее не было возможности проверить и удостовериться, что в файлах нет записей о скачивании видео или параметров поиска. Если бы кто-то узнал, что кто-то скачал все видеофайлы определенных клиентов…

Она побеспокоится об этом позже. Сейчас ей просто нужно было сохранить флешку до завтра, когда она увидит Флинна и передаст ее.

Вообще-то, прямо сейчас ей нужно было найти ванную. Ее вот-вот стошнит.

***

Флинн проигнорировал понимающий взгляд Стейси, когда он вошел в клуб. Она была слишком резкой на его вкус. Ее наблюдательность должна была сделать ее ценным сотрудником, но это также означало, что она видела больше, чем Флинн хотел, чтобы она увидела. Он подозревал, что она знала о его чувствах к Люси или, вернее, к Дерике Уоллес.

— Веселитесь, — проворковала ему Стейси, открывая дверь и пропуская его в коридор.

Флинн вошел в спальню, его желудок скрутило в предвкушении — и не в хорошем смысле.

Как он вообще должен был это сказать? Эй, Люси, парень, который сказал, что влюблен в тебя, вернул свою жену-двойного агента в группу и, возможно, пытается наладить с ней отношения?

С чего он вообще должен начать этот разговор?

Люси вошла почти сразу после него. Флинн повернулся, и она сделала несколько шагов вперед, как будто собиралась снова его обнять, но тут же замерла. Прочистила горло.

— Я подумала, что мы могли бы попробовать завязать тебе глаза сегодня, — сказала она своим обычным командным тоном. На ней был тот же черный шелковый халат, что и на последнем сеансе, тот самый, который заканчивался на полпути к ее бедрам, но на этот раз ее волосы были распущены. Надеюсь, волосы были признаком того, что она отыграла на нем свое разочарование прошлой недели и не собиралась его наказывать.

Не то чтобы он возражал против ее формы наказания. Но он очень, очень хотел, чтобы ему позволили прикоснуться к ней сегодня.

— Вас бы это устроило?— спросила Люси, склонив голову набок.

—Да.—По его позвоночнику пробежала дрожь. Он доверял ей.— Если вы этого хотите, мэм, то этого хочу и я.

Люси ухмыльнулась ему. Учитывая, насколько он был занозой в ее боку в первый год их знакомства, это должно было быть забавным для нее.— Осторожнее с такими обещаниями, мистер Томпкинс, никогда не знаешь, что я могу с этим сделать.

— Майкл, — выпалил Флинн.

Люси подняла на него брови.

Томпкинс было фамилией его матери, да, но Майкл — или Миленко, формально — было его настоящим вторым именем. Было больше похоже, что она говорила с ним. С тем, кем он был на самом деле, когда она использовала это имя.

— Если бы вы могли называть меня Майклом, — сказал он, несмотря на продолжающийся взгляд Люси,— я был бы признателен.

—Майкл.—Люси кивнула.—Ну тогда, Майкл, почему бы тебе не лечь на кровать, и мы немного повеселимся с повязкой на глазах. И если ты будешь вести себя хорошо, я позволю тебе… — Люси замолчала, и уголки ее рта изогнулись в дьявольской улыбке.

Она подошла к нему, положила руки ему на грудь и встала на цыпочки, ее дыхание обожгло его щеку, когда он наклонил голову, чтобы она могла дотянуться до его уха.

—Если ты будешь очень добр ко мне, я позволю тебе иметь все, что ты захочешь.

Флинн потерял всякую чувствительность в ногах, когда жар пробежал по его позвоночнику, и он стал болезненно твердым. Люси мрачно усмехнулась ему в ухо, когда отстранилась, ее руки скользнули вниз по его груди.— Тебе нравится эта идея?

Флинн несколько раз сглотнул, пытаясь смочить пересохший рот. Он хотел… он хотел прикоснуться к ней с тех пор, черт возьми, он даже не мог вспомнить, когда. Уже целую вечность. Но он никогда, никогда не осмелится спросить ее. Он подумал — ну, одно дело использовать его, как он предполагал, и совсем другое — попросить его заняться с ней сексом. На самом деле, она проделала всю работу, трахнув его.

Но да, пожалуйста, он сделает все возможное, чтобы быть достаточно хорошим для нее.

— Да, мэм, — сумел он прохрипеть.

Люси указала на кровать.—Ну тогда. Ты знаешь что делать.

Он снял с себя одежду, позволив Люси взять полоску черной ткани и аккуратно завязав ее вокруг глаз. Был момент, когда тьма окутала его, и он почувствовал вспышку паники, его грудь сжалась, но затем он почувствовал, как руки Люси пробегают по его волосам и разглаживают его плечи.

На изгиб его плеча упал поцелуй.—Я собираюсь помочь тебе лечь и свяжу тебе руки, — сказала она ему.—С этим порядок? Или вы бы предпочли, чтобы вас не ограничивали?

Сейчас, проделав это с ней несколько раз и вернув себя к обычному образу мыслей, он был на том этапе, когда ощущение туго натянутых уз заставило его конечности инстинктивно расслабиться. Это было похоже на… что бы ни было противоположно дозе адреналина. Напряжение в его мышцах просто  мгновенно спало.

— Я бы… я бы хотел, чтобы меня привязали, мэм.

— Так хорошо для меня с твоими словами. —Ее голос был шелковистым, ее губы коснулись раковины его уха, а затем она поцеловала его в шею.—Тогда все в порядке.

Она направила его обратно на кровать, затем подняла его руки в правильное положение. Флинн расслабился в хватке узлов, а затем услышал, как настраивается таймер.

— Помни, твое тело, все это, — сказала Люси, проводя руками по груди Флинна, — принадлежит мне, пока не истечет время. Ты не приходишь до тех пор. Если ты хорош, то получишь свою награду. Понятно?

—Да, мэм.

—Хорошо.

Его чмокнули в щеку, а затем он почувствовал внезапный холод на соске.Флинн удивленно застонал, когда горячий язык Люси слизнул ледяную воду. Потом снова в середине груди. Он даже не знал, что у нее поблизости есть кубики льда или холодная вода.

Снова и снова холод сменялся теплом и ощущением языка и губ. Он понятия не имел, куда она собирается прикоснуться в следующий раз, потеря зрения и ожидание усиливали все.

Руки Люси свободно блуждали по его коже, ее рот опускался туда, куда ей хотелось, и он понятия не имел, не имел ни малейшего понятия…

Ее рот сомкнулся над его членом, и он застонал. Она дразнила его, не опускаясь на него полностью, облизывая бока, играя с крайней плотью, а затем лаская щель. Она опустила нос дальше, играя с ним, ее рот и руки были повсюду — а потом она исчезла, куда он не знал.

Затем ее рот требовательно прильнул к его губам, презерватив накатился на него, и ее руки скользнули повсюду, по всему ему, ее ногти немного вонзились. Это была сплошная тьма, только чувства. Его кожа гудела, нет была в огне, дрожа и воспламеняясь под ее прикосновением. Он был напряжен от предвкушения, желая чувствовать ее повсюду, задаваясь вопросом, что она будет делать дальше.

Люси отстранилась, и он задохнулся, втягивая воздух, словно почти забыл, как это сделать. Он услышал шорох ткани, когда мантия упала, а затем внезапно — о Боже, о святой гребаный Боже —

Он не понял, но на Люси ничего не было под халатом. Он мог чувствовать это. Всю ее. Ее обнаженную горячую кожу, прижатую к нему. Ее бедра, катящиеся на нем, а затем ее руки обрамили его лицо, и она яростно целовала его. Ее складки были скользкими и двигались по его члену, почти, но не совсем опускаясь на него, дразня его. И он так сильно хотел ее увидеть, он так сильно хотел прикоснуться к ней, черт возьми.

Руки Люси были теперь повсюду, а потом ее бедра отодвинулись назад, и он услышал мягкие влажные звуки ее прикосновений к себе, и она не переставала целовать его. Он хотел видеть, хотел видеть - и тогда она опускалась на него-

Таймер сработал, и Люси начала трахать его, повязка на глазах все еще была на месте, его руки все еще были связаны, но таймер сработал, и теперь ему было позволено, или, по крайней мере, он так думал…

— Продолжай, — подбодрила Люси, подтверждая это для него.—Когда ты захочешь, я хочу чувствовать тебя, вот и все, давай, Майкл, ах, ах…—Ее слова оборвались вздохами.

Сначала в армии он назывался Миленко, чтобы звучать более по-хорватски, чтобы больше вписаться.  Это было не совсем то же самое, но достаточно близко. Это имя, и одно это было для него достаточно интимным, особенно если это было все, что он получал. Ему нравилось представлять, что никто из других клиентов, с которыми она спала, не заставлял ее называть их по именам, что он был единственным, что, по крайней мере, он получил это…

Люси впилась в него ногтями и яростно крутила бедрами, подбадривая его, а Флинн хмыкнул от быстрого удовольствия-боли и кончил, его разум стал восхитительно пустым, переполненным ощущениями, его кожа пылала.

Люси дала ему минуту, прежде чем снять повязку.— Держи глаза закрытыми, — сказала она ему.— Пока я не досчитаю до десяти.

Он сделал, как ему сказали, не открывая глаз, пока она не достигла десяти, и только тогда открыл их.

Люси улыбнулась ему, развязывая галстуки.— Ты сегодня был очень хорош, — сказала она.

— Был ли я достаточно хорош?— спросил он.

Улыбка Люси стала как у Чеширского кота.— Что ты хочешь сделать со мной?

– Я хочу… я хотел бы… я хочу съесть тебя. Пожалуйста. О, Боже, так сильно.

— На сколько?Ты хорош со своими словами, давай воспользуемся ими.

Он сглотнул.— Больше… больше всего на свете, пожалуйста, мэм, позвольте мне… позвольте мне заставить вас кончить вот так.

Люси отстранилась, но галстук все еще был в ее руке.— Я не совсем уверен, что слышал, как ты достаточно умоляла.

— Пожалуйста, мэм, Дерика.— Он сел, упершись руками в кровать.— Пожалуйста.

— Это то, что вы хотите, из всего, что вы могли бы попросить?

— Да.

— Ну тогда.— Люси встала и жестом попросила его подойти к краю кровати.

Флинн так и сделал. Люси запустила руку ему в волосы и толкнула вниз, пока он полностью не соскользнул с кровати и не встал на колени.

— Руки за спину, — тихо сказала она.

Флинн сделал, как ему сказали, и Люси связала ему запястья. Затем она села на край кровати, лениво закинув ногу ему на плечо, ее рука все еще была в его волосах.

— Если ты так сильно хочешь использовать свой рот на мне, то давай. Но это все, что вы будете использовать.— Она раздвинула ногу, лежавшую на покрывале, немного шире.— И ты будешь делать это, пока я не скажу тебе остановиться, понятно?

Флинн тяжело сглотнул, его язык высунулся, чтобы облизать губы.Он был на девяносто процентов уверен, что умрет вот так."Да, мэм."

Люси потянула его к себе.— Тогда, чего же ты ждешь?

***

О Боже мой.

Люси выгнула спину, ее нога чуть не соскользнула с плеча Флинна, когда он лизнул ее.

Она понятия не имела, что Флинн хотел это сделать. Она пожалела, что он не подумал попросить ее об этом давным-давно. Но тогда она и не думала просить его о чем-то подобном. Делать с Флинн то, что выводило его из себя, — это одно. Но просить его сделать что-то для нее без какой-либо явной награды для него — это казалось не совсем правильным.

Конечно, просьба к сабу, чтобы он кончил, была типичной частью динамики. Что-то вроде «заставь меня кончить, а потом, если ты хорошо с этим справишься, я позволю тебе кончить». Но это были нетипичные отношения. Это было не потому, что они были двумя людьми, которые нравились друг другу, это была работа под прикрытием, и ей было неудобно просить его о чем-то подобном.

Вот только, как оказалось, именно этого он и хотел.

Больше чем что либо.

Ноги Люси свело, а затем неудержимо задрожали, когда Флинн сосал ее клитор. О, черт возьми, это было так хорошо, он был так хорош, о, черт возьми. Он немного дразнил ее, отстраняясь и целуя, облизывая ее бедра, всасывая в них следы, прямо в самой чувствительной части, в месте соединения складок. Но затем он нырнул обратно, вонзая в нее язык, как будто все, чего он хотел, это услышать, как она кричит о нем.

Люси не была полностью уверена, что к концу этого она не закричит. Ей приходилось быть осторожной, чтобы не произносить его настоящее имя, Гарсия и Флинн, оба были на языке в разные моменты.О, Господи, он, должно быть, действительно думал об этом, думал об этом, как еще он мог атаковать ее с такой целеустремленной преданностью?

Она крепче сжала его волосы, и ее снова охватила дрожь. Она была близко, она была так близко, она вся дрожала, и это было так хорошо, о Боже, сколько лет прошло с тех пор, как кто-то делал это с ней, и это было так, так хорошо…

Зубы Флинна слегка царапнули ее клитор, и Люси безмолвно вскрикнула, опускаясь обратно на кровать. Ее ноги неудержимо тряслись. Она чувствовала себя вялой лапшой. Иисус Христос.

Но Флинн не останавливался. Он все еще лизал ее, мокрый и неряшливый, его язык скользил по ее клитору, как кошка со сливками, оставляя новую отметину на ее бедре, пожирая ее, как будто она была его последней чертовой едой. Веки Люси дрогнули, в глазах заплясали искры. Она была слишком, слишком чувствительной, каждое прикосновение его языка заставляло все ее тело дергаться. Это было так хорошо. Это было слишком хорошо. Она не понимала, почему он не остановился, когда уже заставил ее кончить, но трахните ее, если она собиралась попросить его остановиться. Она была уже снова близко, уже… о боже, черт возьми… о боже …

Она рыдала, сжимаясь, дергая его за волосы (вероятно, до боли, упс), когда кончила во второй раз. Флинн немного отстранился, целуя вверх и вниз ее бедра, успокаивая.

— Ты можешь… — Люси резко вдохнула, пытаясь найти свой голос. Теперь она знала, почему он не остановился — она не говорила ему об этом.— Можешь остановиться, спасибо, Майкл.

Она вспомнила его фальшивое имя только в последнюю секунду, когда Гарсия завис у нее на губах. Она даже не знала, захочет ли он, чтобы она называла его по имени. Она так долго звала его Флинном… возможно, «Гарсия» действительно относилась только к его семье, той, которую он потерял.

Флинн в последний раз нежно поцеловал ее, на этот раз во внутреннюю часть ее колена, прежде чем снова сесть на пятки. Его лицо выглядело разбитым, как и ее бедра, если уж на то пошло.

Ее пальцы дрожали, когда она развязывала галстуки, отбрасывая их в сторону и помогая ему лечь на кровать, убедившись, что с его запястьями и руками все в порядке. — Я приберусь, — сказала она, доставая мочалку и воду для них обоих.

Флинн потянулся к ней, когда она снова скользнула в его объятия, играя со своими волосами.— У тебя была хорошая неделя?— спросила она ради видео.

Флинн остановился, зарывшись одной рукой в ее волосы, а другой поглаживая поясницу. — Вернулся старый коллега, — тихо сказал он.

Люси боролась с этим. Кто?

— Она ушла от нас в другую компанию, — продолжил Флинн.— Вызвала небольшой скандал. Но теперь она передумала. Что-то связанное с тем, чтобы стать матерью.

Ой.

Джесс. Джесс вернулась —  ради своего ребенка.

Люси закусила губу, положив голову Флинну на грудь. Да… с теми вещами, которые говорили мужчины из Риттенхауса, о том, что Эмма использовала детей в качестве спящих агентов в прошлом, в то время как она удвоила свои усилия в настоящем… Ребенок Джесс должен был быть одним из детей, которых Эмма планировала использовать.

Похоже, Джессика Логан не делала ставку на то, чтобы отказаться от своего ребенка, когда выбирала Риттенхаус.

— Ты можешь ей доверять?—  прошептала она.

— Думаю, да, — ответил Флинн.— Не все мои коллеги так считают, но приказ есть приказ.

Люси чувствовала себя… на удивление плохо из-за Джесс. Что бы вы сделали, когда ваш муж, который был с вами дерьмом, сказал, что он изменился? Но он был вашим врагом. Но вы любили его. Но вы беременны, а люди, которые утверждали, что вырастили вас, собирались забрать этого ребенка подальше. Но они могут навредить тебе. Но…

Что бы ты сделал?

Она погладила руку Флинна. И Уайетт… ему тоже пришлось нелегко. Она надеялась, что это означает, что к тому времени, как она вернется, он выберет сторону. Когда-то она думала, что это согреет ее, поможет ей услышав как он говорит, что любит ее. Но к тому времени, когда эти слова пришли, она чувствовала лишь пустоту.Больше для его пользы, чем для нее.

Теперь она действительно не хотела любви Уайетта. Или, по крайней мере, не той любовью, которую он, казалось, хотел дать ей. Она хотела, чтобы он уладил отношения с Джесс, будь то жена или друг. Она хотела, чтобы они вместе обрели покой и не вмешивались в это ее сердце.

— Ты в порядке?"— прошептал Флинн. Он казался обеспокоенным за нее.

Люси наклонила голову, глядя на него.— Я в порядке, — сказала она дрожащим голосом, удивляясь самой себе.

Она потянулась, обводя пальцами очертания губ Флинна. Что бы сделал Флинн, если бы Лорена была жива?

Ну, он говорил ей. Убедись, что Лорена и Айрис в безопасности, а затем уходи.

Что бы сделал Флинн, если бы был влюблен?

Она обнаружила, что хочет знать.

Ей казалось, что она висит на краю обрыва. Зная, что она собирается спрыгнуть. Просто ждет правильного толчка.

Флинн поцеловал кончики ее пальцев, когда они коснулись его губ.— Ты выглядишь расстроенным, — прошептал он, едва шевеля губами, помня о камерах.

Люси приподнялась, чтобы поцеловать его. Она была расстроена. Она была, потому что… потому что она могла проводить с ним всего час или около того в неделю. Потому что она не могла перестать целовать его, прикасаться к нему, даже в ванной бара, куда собиралась, — потому что секс закончился, а это означало, что ему почти пора уйти, а она этого не хотела. Она совсем не хотела, чтобы он уходил.

Флинн обнял ее, поворачивая, вращая ими так, что он был наполовину на ней, а она была прижата к матрасу, и он мог целовать ее, глубоко и медленно. Люси вцепилась ему в плечи, в спину, обхватила его ногой, удерживая его прижатым к себе.

Почему он всегда должен был идти?

— Если ты передашь мне мой халат, — прошептала она ему в рот, — диск будет в кармане. У меня есть все видеофайлы.

Флинн отстранился, выражение его лица было не грустным или, по крайней мере, не просто грустным, а сочувствующим. Как будто он был расстроен из-за нее. Почему?

Он передал ей халат, двигаясь достаточно плавно, чтобы она даже не могла видеть, как он забирает флешку, хотя могла сказать, что когда оделась ее больше не было. Ее вес исчез из ее кармана.

Сделай это быстро. Как будто срывают пластырь.

Она быстро завязала халат, затем поцеловала его в щеку.— Позаботься о себе до следующей недели, — легко сказала она, выдавив из себя улыбку.

Затем она повернулась и быстро ушла, не успев снова забраться к нему в объятия и сделать что-нибудь глупое, например заплакать и умолять его остаться.

***

Вот черт.

Флинн снова опустился на кровать, протирая глаза. Если он и сомневался в том, что у Люси все еще есть чувства к Уайетту… это доказало почти все.

Она чуть не заплакала сразу после того, как он сказал ей. Она цеплялась за него, как будто мир рухнул. Он был каким-то слабым утешением, заменой того, кого она действительно хотела, но он был всем, что у нее было, и он полагал, что в этот момент они были в некотором роде друзьями.

Он сделал несколько глубоких вдохов. Пытаясь успокоиться. Он всегда знал, что его привязанность была односторонней. Это было болезненным напоминанием, но в этом не было ничего нового. Он был бы в порядке.

Флинн сел, собрал свою одежду и сунул флешку в карман. Он должен быть сильным, ради Люси, в следующие несколько недель. Ей нужен был кто-то, на кого можно опереться, как это было раньше, когда она с головой погружалась в водку и депрессию.

Он не позволил бы ей погрузиться в это. Он будет рядом с ней, несмотря ни на что. Потому что, когда дело дошло до Флинна и любви, более десяти лет назад он понял, что готов стать мучеником. В этом не было ничего нового. Для Люси это ничего не значило, кроме сексуального влечения и капельки дружбы. Он ничем не отличался от других ее клиентов, и пришло время ему вспомнить об этом и найти способ принять это.

Вот только… он знал, что никогда не примет это полностью. Что это никогда не перестанет причинять ему боль и открывать рану в его груди.

Однако с этим ничего не поделаешь, кроме как найти способ продолжать идти. Русалочка была любимой сказкой его матери в детстве — оригинальной сказкой, а не диснеевской, — и если она могла ходить, когда каждый шаг был подобен ножам, разрезающим ее ноги, то, конечно же, он мог справиться с небольшим горем.

Просто продолжай идти.

Однако только когда он сел в машину и почти вернулся на конспиративную квартиру, он взглянул на календарь и понял, какой сегодня день. Вернее, какой завтра был день.

О, нет.

***

Это было 13-го мая

13-е мая.

Люси уставилась на дату на своем телефоне, собирая свои вещи на работу.

Я забрала у тебя сестру, чтобы у нас было больше времени.

Прошел год. Год, а она до сих пор даже не осознавала. Не было ни предупреждения, ни мысли о том, что это подкрадывалось к ней. Потерянной в миссии, забытой до сегодняшнего утра, когда она смотрела ей в лицо...

Я просто жалею, что не рассказала тебе обо всем этом раньше.

Прошел год с тех пор, как она потеряла мать и Руфуса — вернулся только Руфус. Прошел год с тех пор, как ее мать сказала ей, что забрала у нее Эми. Прошел год с тех пор, как умерла хрупкая надежда на примирение.

Знаешь, что она сказала мне в последний раз?

Она едва могла видеть окружающий мир, когда вошла в клуб. — Привет, — сказала Стейси.— Ты в порядке?

— Отлично.— Ее голос звучал неправильно.— Я пойду приготовлюсь.

Завяжите узлы. Проверьте на стресс. Установите таймер. «Будь добр ко мне сегодня». "Как прошла твоя неделя?" "Расскажи мне об этом." Массаж, успокоение, очищение.

Она не была уверена, дышит ли она.

Риттенхаус никогда бы не позволил этому случиться со мной.

Я забрала твою сестру.

Мне просто жаль, что я не сказал тебе раньше.

Это твоя судьба, Люси.

Каким-то образом она оказалась в комнате отдыха. Ти Джей, полностью оправившийся от слабительного, и Майя в тревоге оторвались от их разговора.

— Дерика?— спросил Ти Джей.— Дорогая, ты выглядишь зеленой.

Люси покачала головой."Я в порядке." Огонь, огонь, огонь, огонь, патроны кончились.— Она ушла, Люси, ушла.

— Я позову Кэндис, — сказала Майя, подскакивая.

Дыши. Дыши. Дыши.

Руки коснулись ее плеч, и на какое-то дикое мгновение она подумала — она надеялась, что это может быть…

— Она ушла, Люси, она ушла.   Тсс.   Я здесь."

«Дерика».

Люси подняла глаза и увидела, что Кэндис смотрит на нее сверху вниз.— Что случилось?

— Я в порядке. Мне нужна минутка.

— Нет, не надо, тебе нужно домой. Вы едва ли были самим собой во время сеанса. Я не могу доверить тебе таких людей, если ты не в том уме. Возьми выходной, мы покроем твои сессии.

— Нет.— Она не могла — она не могла потерпеть неудачу, она должна была быть здесь — Я в порядке, я в порядке, мне нужна минутка, обещаю.

Кэндис села рядом с ней. — Дерика.В чем дело?

Люси отвернулась.13 мая. «Это… моя мама умерла год назад сегодня».

Лицо Кэндис смягчилось, и она взяла Люси за руку.— Прости, моя дорогая.

— Это было… все было сложно. Наверное, мне не следует так расстраиваться.— Люси яростно вытерла глаза.— Но она все еще была… между нами были хорошие времена. Она была моей мамой.

Кэндис сжала ее руку. — Иди домой, Дерика. Это не просьба.

Люси кивнула, вставая.— Да мадам.

Она собрала свои вещи и поехала в метро, все еще в оцепенении. Ей хотелось позвонить в бункер. Или новое убежище, должно быть, они уже переехали. Переехали куда-то в новое место, и она даже не знала куда. Она хотела поговорить с Джией, которая знала, что такое потерять родителя. Она хотела поговорить с Руфусом, чтобы он отвлек ее и рассмешил. Она хотела поговорить с Дениз, иметь маму, чтобы поплакать.

Она хотела поговорить с Флинном. Она хотела чувствовать себя в безопасности рядом с ним, даже если это был всего лишь его голос.

Вернувшись домой, она бросила свои вещи, включила телевизор, чтобы фоном был какой-нибудь шум, а затем задумалась о том, чтобы заказать еду на вынос или просто пойти за мороженым.

Просто мороженое, подумала она.

Телевизор крутил глупое реалити-шоу за глупым реалити-шоу, пока она не заснула в какой-то момент, когда было время рекламного ролика, только чтобы проснуться и почувствовать, что встать с постели было невозможно.

Она просто чувствовала себя такой тяжелой. Она потеряла всех, кто был ей дорог, и некоторых из них — Эми — она потеряла из-за того, кого любила. Мать, которую она любила, несмотря на все ее недостатки, перестала существовать. Теперь эта… эта ужасная женщина была на ее месте, и именно ее запомнит мир, не ту мать, которую знала Люси, требовательную, но любящую мать. Мать, которая любила Эми так же сильно, как и Люси. Мать, которая несколько дней плакала, когда Генри умер, и сказала Люси , что он спас мне жизнь . Эта мать… она ушла так же верно, как и Эми.

И Люси никогда не вернет ее.

Она не знала, сколько времени пролежала в постели. Она просто дрейфовала. Одеяла казались тяжелыми, ее тело казалось грязным, но она не могла попасть в душ, она не была голодна, но и не была сыта, все было скучно, скучно, скучно.

Потом в дверь постучали.

Люси вспомнила, что Флинн сказал об Эмме. Что ж, если это была Эмма, Люси хотела покончить с этим.

Ей удалось подняться и выбраться из постели.— Иду, — позвала она.

Но это была не Эмма.

Это была Кэндис.

— Что ж, — бодро сказала женщина.— Похоже, я был прав, что остановилась. —  Она оглядела Люси сверху вниз.— Тогда начнем с душа.

Она провела Люси в ванную, помогла ей раздеться и отправила в душ, где помыла волосы. Люси ненадолго погрузилась в нее, чувствуя, как теплые брызги медленно возвращают ее к жизни, а когда она, наконец, выбралась, то увидела, что Кэндис сняла все с кровати и бросила  это в стирку, а теперь была в шкафу Люси, рассматривая ее одежду.

— Вот, — сказала она, протягивая Люси одно из своих платьев, бледно-розовое.— Надень это.

— Мы куда-то идем?

— Вон, — сказала ей Кэндис. — Мы накормим тебя хорошей едой, а потом пойдем по магазинам. Принесу тебе что-нибудь приятное.

У Люси было ощущение, что у нее не было выбора. Она оделась, позволила Кэндис заплести ей волосы, а затем надела туфли и последовала за ней к двери.

Кэндис поддерживала непрерывный разговор, не ожидая, что Люси присоединится к ней, пока они шли по улицам к местному торговому центру. Она говорила о клубе, о некоторых работниках, о своей надоедливой соседке.

— Что ты хочешь?— спросила она, когда они пришли.— Мексиканская, итальянская , индийская?

Люси пожала плечами. Она почувствовала себя лучше. Чистая, одетая и на улице. Но у нее все еще не было особых предпочтений.

— Хорошо. Я хочу немного самосы.

Люси заказала карри. Это напомнило ей о Дениз, как она иногда приносила еду от мамы в бункер. У нее перехватило горло, и ей пришлось быстро моргать.

— Это нелегко, — тихо сказала Кэндис.— Потеря семьи. Какими бы тяжелыми ни были наши с ними отношения.

Люси сделала глоток воды, пытаясь расслабить горло.

— Моя мама была. Она изменилась. Она больше не была тем человеком, которого я знала, когда росла. Я узнал — прямо перед ее смертью, что она помогла разлучить меня с моей сестрой. Я думала, что это все кто-то другой, но она призналась, что помогала. Потому что она хотела, чтобы я принадлежал только ей.

Кэндис долго смотрела на нее мягким взглядом.

— У меня был брат. Ближе к концу были не самые лучшие отношения. Когда мы росли, мы были очень близки, но он вел себя так, как я не одобряла. Потом он подсел на наркотики, и я отправил его в реабилитационный центр, но он продолжал падать. Он не хотел моей помощи, и он был обижен, и говорил… довольно недобрые вещи обо мне, моей профессии и моем образе жизни. Я едва узнала в нем мальчика, которого так любила, когда росла. Но когда он умер… автомобильная авария, полностью по его вине. Он ехал небрежно. Превышение скорости, торможение, въезд и выезд из пробки. Он собрал три машины, прежде чем наконец встал — во всяком случае. Когда он умер, я все еще оплакивал его. Я все еще любил его. И я подумал про себя, как это возможно? Как я могла любить кого-то, кто отвергал все мои попытки помочь? Кто называл меня шлюхой, кто был так ужасен со мной? И дело в том… иногда, особенно с семьей, мы все еще питаем надежду, что человек станет тем, кого мы когда-то знали. Тот хороший человек. Но когда этот человек умирает… надежда умирает вместе с ним. Надежда, что они снова станут лучше. И это нормально, грустить об этом. Это нормально признать, что ты все еще любишь этого человека, даже после того, что он сделал с тобой. Если бы вы остались с ними в отношениях и продолжали позволять им причинять вам боль, это другое дело. Вы должны уйти от этого. Но эмоции — штука сложная, особенно в семье, так что это нормально грустить.

Люси зажала рот ладонью, пытаясь сдержать всхлип. — Прости, — сказала она, схватив салфетку, чтобы вытереть глаза.— Это просто. Я здесь совсем один. Моя — женщина, которая вроде как мама для меня, я далеко от нее, и она… я не могу позвонить ей прямо сейчас. Мои друзья все далеко. И моя семья ушла, и я не могу…

— Ты можешь связаться со своей сестрой?

Люси покачала головой.— Я не знаю, где она. Я пытаюсь найти ее. Я пытаюсь, я всегда буду пытаться.

Кэндис потянулась и погладила Люси по волосам.— Мой дорогой. Мне жаль. Но ты здесь не одна. У вас есть мы.

Чувство вины поселилось в ее груди, как камень. Они могли быть у нее, но у них ее не было, на самом деле. Не тогда, когда она лгала им всем и использовала их.

Она чувствовала, что ее может вырвать.

— У меня никогда не было детей», — заметила Кэндис, взяв Люси за руку и нежно сжав ее.— Я была беременна три раза. Дважды выкидыш, в третий раз недоношенный мертворожденный. Полагаю, я просто не была предназначена быть матерью биологически  И компании, занимающиеся усыновлением, на самом деле не хотят отдавать ребенка незамужней женщине, которая управляет БДСМ-клубом. И я никогда не смогу заменить твою мать. Но ты и все мои люди в клубе… Мне нравится думать, что я не так уж плохо справляюсь со своей работой. Ищу вас всех. Итак, я здесь.

Люси кивнула, крепко сжимая руку Кэндис.— Спасибо, — прошептала она.

Они ели в относительной тишине, а затем Кэндис провела ее по магазинам.— Выбери что-нибудь красивое, — сказала она.— То, что вы хотите, а не то, что вам нужно.

Люси понятия не имела, что взять. Может шарф? Что-то не очень дорого…

Затем они вошли в ювелирный магазин, и она знала, чего хочет.

Люси подошла к их ожерельям, просматривая их, пока не нашла: золотой медальон. Это был не тот же самый, не совсем тот, но он был той же формы, и ей нравился дизайн в стиле модерн спереди.

— Могу я получить это?— спросила она, глядя на Кэндис.

Кэндис улыбнулась. "Конечно."

Совершив покупку, Люси надела медальон через голову. Он опустился на ее шею, слегка подпрыгивая на груди.

Это была знакомая тяжесть, которая приземлила ее. Тот, которого она даже не осознавала, что так много потеряла, пока не вернула его.

Фотография Эми — оригинальная — все еще находилась в спасательной шлюпке, но все было в порядке. Она вернет его в медальон, когда все это закончится. Было приятно просто носить его. Тем временем, когда она вернется домой, она найдет способ распечатать оцифрованную фотографию, которую дал ей Флинн, и попытаться положить ее в медальон. На всякий случай.

Кэндис проводила ее домой. — Спасибо, — сказала ей Люси у входной двери.

Кэндис улыбнулась ей. Это преобразило лицо женщины, сделало ее моложе, мягче, менее устрашающим. — Именно для этого я здесь, Дерика. Выспитесь. Увидимся завтра на работе.

Люси кивнула, входя в квартиру. Ей стало легче. Как будто у нее снова появилась энергия.

Войдя внутрь, она замерла.

На столе стоял букет цветов. Цветов, которых определенно не было, когда она ушла этим утром.

Она подошла к ним. На цветах была записка.

Получил звонок от твоего любимчика .   Сказал и , что они прислали тебе  в клуб, но тебя сегодня нет, так что я отправил их сюда.~ Стейси

Люси посмотрела на цветы. Это были лилии.

К ней не прилагалась записка, но лишь горстка людей могла знать, что для нее значил вчерашний день. А лилии — это похоронные цветы.

Это не мог быть Руфус, Джия или Мейсон. Они будут думать о смерти Руфуса и его возвращении. А «любимчик» от Стейси могла означать только одного человека.

Люси нежно погладила цветы, улыбаясь, хотя ее глаза снова заслезились.

Да, это было точно, предположила она.

Флинн был ее любимцем.

Chapter Text

Флинн действительно, действительно начал чувствовать себя плохо из-за того, что однажды оставил Руфуса, Люси и Уайетта посреди франко-индейской войны.

Потому что в настоящее время он, Руфус и Уайетт застряли посреди Не-настолько-дикого-как-Можно-думать-Запада с поврежденной спасательной шлюпкой (спасибо, Эмма), и ему действительно надоело застрять здесь.

Прошло четырнадцать дней.

Они с Уайаттом решили просто попытаться справиться со своей неряшливостью, пока Руфус все еще надрывался. По крайней мере, они не были в полной заднице. Ремонт можно было сделать здесь с Руфусом- им просто нужно было время.

—Для записи?— сказал Уайетт. —Я претендую на душ в первую очередь.

— Попробуй, — лениво ответил Флинн.

— Ты всегда можешь поделиться, — пробормотал Руфус.

Флинн не был уверен, кто быстрее посмотрел на Руфуса, он или Уайетт.

—Справедливости ради, — заметил Флинн, — у меня назначена встреча. Ты хочешь быть тем, кто объяснит Люси, почему я весь в грязи?

— Продолжай, и ты объяснишь ей, почему у тебя синяк под глазом, — проворчал Уайетт.

Уайетт в последнее время становился… сносным. На самом деле он больше не лез из кожи вон, чтобы затевать драки с Флинном, хотя дерзость осталась прежней. На миссиях он вел себя намного спокойнее, высказывая свое мнение более обдуманно и менее безрассудно. На самом деле он в кои-то веки следовал приказу Дениз.

Это не значит, что Флинн перестанет подкалывать парня.

—Может, вы двое перестанете позировать на две секунды и поможете мне вернуть эту панель?— спросил Руфус.— И тогда, я думаю, мы, наконец, сможем отправиться в путь.

Флинн встал, схватил панель и помог с ней Руфусу, пока Уайетт собирал припасы.

— Между прочим, — сказал Руфус, усаживаясь на свое место, — видя, что именно я возвращаю нас в настоящее, неустанно и неблагодарно работая над этой штукой, пока вы вдвоем играли в «Смертельное оружие: Назад в будущее»., я думаю, что первым приму душ.

Флинн закатил глаза, но молча пристегнулся, пока Руфус приводил в действие спасательную шлюпку.

Наконец-то они взлетели.

***

Люси вошла в клиентскую комнату и чуть не споткнулась о собственные каблуки.

Флинн одарил ее щенячьим взглядом, как бы говоря, не сердись на меня?

— Твои волосы, — выпалила она, потому что была идиоткой.

Волосы Флинна были мягкими и немного падали ему на глаза, и он выглядел немного обветренным, несмотря на красивую застегнутую рубашку, и он был — он был таким— ну, неряшливым— лучшее слово для этого.

Люси вздрогнула, думая о том, каково это будет между ее бедрами.

О Боже.

—Это была тяжелая неделя, — сказал Флинн, приподняв уголки рта.Она знала, что за этой историей скрывалось нечто большее, скорее всего, что-то связанное с миссией, и ей очень хотелось узнать — но она полагала, что это будет в отчетах, которые Джия писала для нее на флешке.

А жаль. Она хотела услышать все это непосредственно от Флинна.

Она не думала, когда начинала это, о том, как сильно ей будет не хватать их ночных разговоров, как они будут продолжаться часами, в основном об истории, но и о других вещах: телепередачах, Шекспире, рок-музыке. Но теперь все как будто перевернулось. Она получала от него столько физических прикосновений, сколько могла когда-либо желать, и упивалась ими, но больше не слышала разговоров.

Это было жадно с ее стороны, но она хотела и того, и другого.

Люси схватила его, притянула к себе и поцеловала, чувствуя жесткую щетину у своего рта. Флинн застонал и опустил руки ей на бедра, прижав ее к себе.

— Четырнадцать дней, — прошептал он. —Застрял в чертовом прошлом, пока чинил спасательную шлюпку.

— Ммм, тогда ты, должно быть, в отчаянии, — прошептала она в ответ. Тогда это объясняло неряшливость. Она тянула его, пока не почувствовала заднюю часть своих икр на кровати, и села, раздвинув ноги.—На колени.

Флинн сделал, как ему сказали, самодовольная ухмылка приподняла уголки его рта.—Вам нравится это?—спросил он—Я думал побриться, но немного торопился…

Люси расстегнула халат и отбросила его в сторону.—Я прошу тебя съесть меня, что ты думаешь?

Флинн поцеловал внутреннюю часть ее колена, эта раздражающая ухмылка все еще была на месте, а затем он нырнул внутрь и, черт возьми, да. На ней все еще было все белье, которое она надела, и Флинн сначала был счастлив дразнить ее, но потом она помогла ему сдернуть его и, черт возьми …

Сегодня он вел себя как настоящий самодовольный ублюдок, руками удерживая ее бедра, работая в ней, пока она не задрожала, а затем отстранилась.

О, он так собирался заплатить за это.

Сразу после того, как он позволил ей испытать оргазм.

Флинн рычал, касаясь ее кожи, вибрация усиливала царапание его щетиной прямо по ее складкам, и она вздрогнула в его рот, начиная трястись. Она запустила руку ему в волосы, крепче сжав их, пытаясь удержать его от того, чтобы он отстранился и снова дразнил ее.

Она почувствовала, как Флинн усмехнулся, как будто он точно знал, что она делает, а затем он, наконец, как следует пососал ее клитор, о Боже, о Боже, о Боже, — и все побелело.

Люси снова опустилась на кровать, притягивая Флинна к себе.— Ты можешь… ты можешь коснуться, ты можешь… — ей удалось выдохнуть, отчаянно пытаясь удержать хоть какое-то подобие ментального порядка. Флинн сразу же согласился, его руки скользнули вверх по ее телу, когда он поцеловал ее в шею. Люси обвила его ногу своей и сделала один из немногих известных ей боевых приемов, перевернув его так, что оказалась сверху.

Ее грудь все еще вздымалась, ноги были жидкими, расплавленными, но у нее были планы на него, и она не собиралась рушиться из-за них.

— Ты… — сказала она, взяв руки Флинна и прижав их к своей груди, — …разденешь меня.—Она поцеловала его в челюсть.—А потом я подумала… я могла бы трахнуть тебя.

— Ты много этим занималась, — заметил Флинн, протягивая руки, чтобы расстегнуть ее лифчик.

— Нет, я имела в виду… — Она уселась между его ног, раздвинув их коленями и прижавшись губами к его губам.— Я бы трахнула тебя.

Возможно, это были комментарии Майи и Пола по поводу того, что они взяли Флинна у нее из рук, или, возможно, это были цветы, которые он прислал на годовщину смерти ее матери, или, возможно, она просто скучала по нему.  Возможно, все или ничего. Но в данный момент она чувствовала себя довольно… по собственнически.

Она хотела, чтобы Флинн был ее, чтобы он умолял ее и был абсолютно отчаянным и бескостным ни для кого, кроме нее.

Глаза Флинна расширились и потемнели, и он вздрогнул, когда до него дошел смысл ее слов. — Если это… если ты хочешь этого…

— Дело не только в том, чего я хочу, знаешь ли, — сказала она ему. Она провела руками по его груди, расстегивая пуговицы на его рубашке.—Я хочу трахнуть тебя, очень сильно. Я думаю, ты будешь очень… красив… — Она провела руками по его обнаженной груди, расстегивая рубашку.—… полностью и отчаянно нуждающийся во мне—Она скользнула руками вверх, чтобы обхватить его челюсть.—Умоляющей меня…

Она пошевелила плечами, чтобы помочь Флинну снять с нее лифчик. — Но это касается и того, чего ты хочешь. Разве не поэтому вы пришли сюда? Чтобы вы могли удовлетворить свои потребности? Хм?"

Люси помогла снять с Флинна рубашку, а затем слегка толкнула его обратно на матрас. Флинн все еще водил по ней руками, глядя на нее так, словно она была единственным существом в комнате. — Поэтому я хочу убедиться, что это то, чего ты хочешь.

Флинн сглотнул, его руки обхватили ее лицо.—Я согласен. Я хочу — я хочу этого. Я доверяю тебе, и я хочу... чувств, которые приходят вместе с этим. То...освобождение. То, как ты…

Он поднял руку на дюйм или два выше, чтобы обхватить ее щеку—Я всегда должен контролировать ситуацию на своей работе. Независимо от того, насколько напряженным это становится. Независимо от того, насколько... отношения между коллегами становятся напряженными. Мы… мы как семья, но в семье есть ссоры, проблемы, и мы не можем позволить себе потерять контроль, мы не можем позволить себе развалиться, я не могу… я не могу развалиться. Но с тобой я могу. Я могу отпустить… все это.

Люси издала задыхающийся, дрожащий смех.—Для меня все наоборот. Я хочу — у меня нет контроля. Неизменно. Моя мать, мои… люди, жизнь — все это ускользает из под моего контроля. Но здесь у меня есть контроль. У меня есть власть, и…— Боже, она никогда не говорила этого вслух, правда.—У меня здесь есть власть. И у меня никогда не было власти в моей жизни. И я могу помочь людям здесь. Я могу помочь вам и заставить вас получить то, что вам нужно. И в моей жизни мне кажется, что все, что я делаю, это пытаюсь помочь людям и терплю неудачу, но вот что. Я могу помочь тебе с этим.

—Ты всегда отвечаешь за меня, — сказал ей Флинн. Его большой палец погладил ее по щеке.—Всегда.

Она знала, даже если он не мог сказать это прямо, что он имел в виду и их миссии. Что, несмотря на все их трудные старты, различия во мнениях, она была его капитаном. Его лидер.

Люси прижалась к нему и отчаянно поцеловала. Она была уверена, что это просто… секс. Из-за секса он начал видеть ее в новом свете. Она прекрасно понимала, что, несмотря на то, что теоретически она была лидером их команды, никто из них на самом деле не видел ее такой, за исключением, возможно, Руфуса в начале из-за ее знания истории. Но она была воспитана своей матерью, чтобы быть последователем. Люси не знала, как ее мать надеялась получить сильную королеву Риттенхауса из дочери, которую вырастила овцой, да и ей было все равно. Ее заботило лишь то, что она нашла способ утвердить свою власть по крайней мере с одним человеком, и если это был секс, то так тому и быть.

Она будет эгоистичной, она примет это, она примет все, что он готов дать ей. Она хотела его так сильно. Она хотела его мольбы. Она хотела почувствовать, как этот упрямый, умный, сильный мужчина уступает ей.

Если бы она хотела от него еще чего-то — она могла бы отодвинуть это в сторону.

У нее было это.

Люси сказала себе, что этого достаточно.

***

Флинн помог Люси снять с него последнюю одежду, пока она толкала его на кровать.

— На этот раз никаких ограничений, — сказала она ему.—Ты будешь вести себя хорошо и будешь держаться за меня спокойно. Ты прикоснешься ко мне, когда я скажу, что можешь. Понятно?

Это было свидетельством того, насколько она доверяла ему. Флинн кивнул, выдыхая « да » между требовательными поцелуями Люси. Что-то вывело ее из себя — сегодня вечером она была в довольно собственническом настроении, — но он не жаловался. Он имел в виду именно это, когда сказал, что она главная. Он принадлежал ей с самого начала. Пора бы ей это понять.

Боже, он скучал по ней. Прошло четырнадцать дней, как он застрял в этой адской дыре в пустыне, и он скучал по ней, по ее улыбке, по ее прикосновениям, по ее поцелуям и по ее смеху. Он скучал по ней, как по чертовой конечности. И теперь она снова у него, и он сделает все, что она от него попросит, абсолютно все, потому что он ничего не мог с собой поделать. Быть с ней всего пару часов было намного лучше, чем ничего. Он брал эти часы, минуты, секунды и наслаждался ими. Он будет ее на практике, а не только в мыслях.

Люси взяла его за запястья и положила руки по бокам, затем медленно целовала его тело, смакуя его, не торопясь. Флинн зарылся руками в простыни.—Оставайся спокойным, — сказала она, — я пойду за припасами.

Флинн пытался контролировать свое дыхание, когда она забирала все что нужно. Люси провела руками вверх и вниз по его бокам, забираясь обратно на кровать.

— Ш-ш-ш, — успокоила она его. Он чувствовал, как его пульс гулко стучит в ушах, предвкушение заводит его еще больше. — Все в порядке, расслабься, я не могу этого сделать, пока ты не расслабишься.

Он просто— он хотел, страстно желал, так сильно, и было трудно не поддаться нетерпению, не потребовать всего этого сейчас, немедленно, не захотеть броситься с обрыва сломя голову. Люси пристегнулась ремнями, затем поцеловала его в живот, нежно раздвигая его ноги шире.— Не стесняйтесь умолять, — заметила она, как раз перед тем, как добралась до его члена и неторопливо лизнула полоску на нем.— Мне нравится, когда ты так делаешь.

Она втянула только головку в рот, посасывая, а затем отстранилась. Флинн услышал, как открылась крышка флакона со смазкой, а затем тонкие пальцы Люси мягко массировали ее, находя путь вниз.

Он помнил, что у них с Лореной была пара фальстартов, когда они впервые сделали это. Ему потребовались недели, чтобы набраться смелости, чтобы хотя бы спросить ее. Он боялся, что она подумает, что каким-то образом подводит его, будучи женщиной. Что она не может предложить ему то, что может мужчина, но это было вовсе не так. Было  важно с каким партнером он был. Он не хотел, чтобы мужчина трахал его, он хотел свою жену.

Люси же, похоже, это понимала. Она также четко знала, что делает. Она водила пальцами по кругу, время от времени цепляясь кончиками пальцев за край, но в основном просто расслабляя его, а другой рукой гладя его живот. Время от времени Люси целовала его во внутреннюю часть бедра или в живот, просто чтобы успокоить его.

Флинн старался не извиваться, хотя ему хотелось сесть ей на пальцы и попросить, чтобы она сделала это. Чтобы она поторопилась и трахнула его сейчас же. Он крепче сжал простыни. Хорошо, хорошо, он был хорошим.

Люси просунула внутрь один палец, скользкий от смазки. На мгновение стало холодно, но она двигалась уверенно, и внутри него начало расти это горячее жидкое чувство.

Это было… черт возьми, прошли годы с тех пор, как он сделал это. В последний раз это было с Лореной почти пять лет назад. Он забыл, как это сводило его чувства с ума, как превращало его ноги в желе, как он не мог отдышаться. Это было не похоже ни на что другое, и он любил это за это, но, о Боже, было трудно сдерживаться.

— Думаешь, ты готов ко второму пальцу?— спросила его Люси, словно желая узнать, не нужна ли ему вторая порция картофельного пюре за обедом.

Флинн изо всех сил пытался разжать челюсть. Он даже не понял, что сжал его. — Да, пожалуйста, мэм.

Люси ухмыльнулась ему, делая, как и обещала, добавляя еще один палец, скручивая их, а затем двигая ножницами, медленно раскрывая его. Она не торопилась, и он чувствовал, как она целенаправленно избегает его простаты — даже если она не знала точно, где она находится, биология не сильно отличается от человека к человеку — полагаясь только на то, как она трахает его, чтобы заставить его растаять.

И, черт возьми, он тает. Ему казалось, что его позвоночник начинает превращаться в жидкость, позвонок за позвонком. Люси снова взяла его член в рот, и он застонал, сжимая простыни в кулаке, его грудь вздымалась с каждым резким вдохом. Люси покачала головой вверх и вниз в такт пальцам, и в какой-то момент она добавила третий. Ладно,ладно , он буквально чувствовал, как скованность истекает кровью из его конечностей, пока он не превратился в беспомощную, вялую груду на кровати. когда она снова и снова разжигала в нем огонь...

А потом она прижалась к его простате, и Флинн не смог бы сдержать стон, даже если бы попытался.

Люси улыбнулась, довольная, и сделала это снова, вытаскивая его член и ускоряя движение пальцами. Это было хорошо, это было так хорошо, и он был почти уверен, что говорит ей это, наряду с множеством других смущающих вещей, таких как « пожалуйста » и « больше » , и « Боже, ты прекрасна, потому что она была. Она была так прекрасна вот так, ухмыляющаяся и контролирующая. Ее темные волосы падают вокруг лица и на плечи, километры ее кожи выставлены напоказ.

Люси вытянула пальцы, затем встала с кровати и встала на край. Он слышал, как она надевает ремешок, одна рука все еще лежит на его колене, а большой палец успокаивающе поглаживает его. "Ты готов?" она спросила.

Флинну удалось прохрипеть. Он сглотнул и попробовал снова. — Да, пожалуйста, — сказал он.

— Я не уверен, что этого достаточно…

— Пожалуйста, — повторил Флинн. — Пожалуйста, пожалуйста, я хочу… я хочу, чтобы ты трахнул меня, Дерика, пожалуйста.

Глаза Люси блеснули, а затем она снова забралась на кровать, и он почувствовал, как кончик страпона начал скользить в него, раздвигая его. Словно весь воздух был выбит из его легких, сменившись ощущением растянутости и наполненности до абсолютного предела. Флинн царапал простыни, хватая ртом воздух, пытаясь расслабиться…

А потом он расслабился, начал дышать через это, и Люси мягко входила в него, пока он не почувствовал, что ее бедра становятся на одном уровне с его.— Хорошо, — прошептала она. — Отлично.

Затем она наклонилась, уперев руки по обе стороны его головы, ее рот был прямо у его уха. — Мы собираемся трахатся вот так, — сказала она, опускаясь еще ниже, пока не уперлась руками в предплечья и не смогла рукой держать их лица прижатыми щека к щеке. — И я хочу, чтобы ты сказал только одно.

Она изогнула бедра, чтобы войти в него глубже, и толкнула его. Флинн застонал, огонь наполнил его, землетрясение в животе. — Ты собираешься произнести мое имя.

«Дер…»

— Нет, — прошипела Люси. —Мое настоящее имя.

Флинн сглотнул. Его рот был прямо у ее уха. — Люси, — прошептал он.

Люси вздрогнула и снова толкнулась в него, как будто инстинктивно, как будто она не могла удержаться. — Да , — выдохнула она.

Потом она начала его трахать.

Она несколько раз меняла угол, выбирая правильный, чтобы проникнуть как можно глубже, ударить его по простате и заставить его безмолвно вскрикнуть, заставить искры плясать в его глазах. Но как только она нашла этот угол, она была неумолима. Она трахала его жестко и быстро, требуя его, без какой бы то ни было пощады. Флинн вцепился в простыни так сильно, что думал, что разорвет их, желая прикоснуться, желая закричать, но сосредоточившись на том, чтобы прошептать это слово ей на ухо резким шепотом.

«Люси, Люси, Люси, Люси, Люси… »

Она издала тихий довольный стон, пока он продолжал повторять ее имя. — Ты можешь прикоснуться ко мне, — приказала она. —Прикоснись ко мне, прикоснись ко мне, прикоснись ко мне…»

Он обхватил ее руками, скользя руками вверх и вниз по ее спине, почти царапая, цепляясь, впиваясь, его пальцы дрожали. Люси продолжала, и, о Боже, он не мог контролировать свои конечности, вообще что-либо, это было слишком. Он так давно не чувствовал себя так, так давно к нему так не прикасались, и уж точно так давно его так не трахали — как будто он целиком и полностью принадлежал кому-то.

Он продолжал шептать ее имя, сколько мог, но вскоре все это исчезло. Язык отпал. Были только нечленораздельные звуки, которые, как он чувствовал, вырывались из его горла, и случайные мольбы: больше, сильнее, да, да, да .

У Люси, должно быть, был двойной фаллоимитатор, или вибратор, или что-то в этом роде, потому что она начала издавать тихие отчаянные задыхающиеся звуки, которые, как он понял, он хорошо знал — звуки, которые она начала издавать, когда была совсем близко к оргазму .

— Не сдерживайся, — приказала она, затаив дыхание. —Не сдерживайся. Я хочу чувствовать тебя. Я хочу тебя слышать. Давай. Дай мне это. Кончи просто так,  не… касаясь своего члена, ты можешь кончить просто… вот так…

Он мог. Он действительно мог. Это было слишком много, и он был так близко, и, о Боже, черт возьми. Все было в ее руках, он был в ее руках, он не был на водительском сиденье, и ему это было нужно, ему нужно было чтобы она села за руль. Он, блядь, не мог без нее дышать. Это была Люси и то, как она заставляла его чувствовать, Люси и огонь, и плавление, и переделывание всего из нее, всей ее, Люси…

Из него как будто все вытекло. Он даже не чувствовал своих конечностей. Он был совершенно, блаженно, парящим.

***

Люси сняла ремень, заползла в объятия Флинна и поцеловала его в челюсть, чувствуя ее шероховатость, царапающую ее губы. Сначала он был слишком вялый, чтобы ответить, лишь с усилием повернув к ней лицо, но затем медленно вернулся к жизни и смог обнять ее.

 —Ммм, это было прекрасно, — сказала она ему. Он был совершенством, разваливаясь на части для нее, умоляя и умоляя, невнятно произнося слова ближе к концу, с открытым ртом и тяжело дыша, с остекленевшими глазами. Измученный и отчаянный, это выражение чертовски хорошо смотрелось на нем.

Флинн издал ленивый рык. Люси тихо рассмеялась. Действительно сбился со счета.

— Я так понимаю, тебе бы понравилось, если бы мы сделали это снова? — она спросила.

Флинн кивнул. «Хорошо».

— О, просто хорошо? — дразнила она. — Тогда мне придется продолжать тренироваться.

Флинн фыркнул, улыбаясь ей так, словно был пьян. "Ты идеальный."

Это сделало что-то с ее сердцем. Опасные вещи. Особенно, когда она знала, что он просто имел в виду, ну, трахнуть его.

 —Мы ценим положительные отзывы. Не могли бы вы заполнить нашу анкету для клиентов, прежде чем уйти?

Флинн приоткрыл один глаз и сумел поднять одну руку, чтобы игриво сбросить ее. Люси пришлось уткнуться лицом ему в шею, чтобы скрыть свой смех, хотя, видя, как она дрожит от смеха, она не думала, что ей это удалось.

 —Могу я задать вам вопрос?— спросил Флинн.

Люси снова посмотрела ему в глаза. Он начал приходить в себя, его взгляд был острым, его руки двигались по ней с большей целью и координацией.

— Ты был… надеюсь, это не… вторжение, — медленно сказал Флинн. — Но тебя это очень устраивало. Вы… вы… делали это раньше? Я просто… по моему опыту, многие женщины не… они борются с этим.

 —Ну, учитывая, что это был единственный способ трахнуть мою девушку из колледжа, — сказала Люси, полагая, что она могла бы, ах, сказать прямо.

Флинн уставился на нее. "Ты была…?"

 —Да. И это было не этапом.

 —Нет, прости. —Щеки Флинна слегка покраснели. — Я имел в виду, что у тебя были отношения с женщиной.

 —Да. Это она втянула меня в это. Я покорный с женщинами, и мы иногда приходили в клуб, чтобы сниматься в сценах, и в конце концов я понял, что я… довольно доминирую с мужчинами.

 —Действительно? Я не заметил, — сухо сказал Флинн.

Люси хлопнула его по груди.

—В конце концов мы расстались. Причин было много. Одной из них было то, что я не знал, как сказать об этом маме. Я знал, что она этого не сделает — теоретически она была не против. А на деле… Я должен был когда-нибудь подарить ей внуков. Иметь успешного мужа в бизнесе, юриспруденции или медицине. Что-то такое. И это был не тот бой, которого я хотел. Тем более вскоре после того, как умер папа, а потом была автомобильная авария… — Она вздохнула. —Так. Что есть, то есть. С тех пор я ни с кем серьезно не встречалась. У меня было несколько интрижек, мужчин и женщин, но никого я никогда не думал привести домой.

Она посмотрела ему в лицо. — Так вот… почему мне так комфортно с этим.

Флинн долго смотрел на нее, а затем сказал: «Мои первые серьезные отношения были с мужчиной».

Люси моргнула, и, честно говоря, у нее немного закружилась голова. "Кто?"

 — Его звали Иосиф. Мы вместе росли, вместе шли на войну. Мы были… мы никогда не определяли это. По разным причинам. Но мы были вместе, пока я не потеряла его в другом конфликте — это было не так. Я должен был обнять его, по крайней мере, утешить или попытаться. Потом примерно… думаю, чуть больше года спустя я встретил Лорену.

Флинн медленно выдохнул.  — Я думаю, какое-то время она чувствовала, что находится в тени Иосифа. Он был в моей жизни… так долго. И он много значил для меня. Очевидно. — Самоуничижительная, смущенная улыбка мелькнула на его лице, тут же исчезла.  — Но со временем, я думаю, она поняла — я любил ее так же сильно. Может быть, по-другому, потому что она была другой. Она была самой собой. Так же, как он был. Но я не любил ее меньше.

— Ей повезло, — прошептала Люси — Ты был счастливчиком. Чтобы получить второго такого же человека.

У нее никогда не было даже первого лица. Сара много значила для нее, конечно, но даже если Люси не приходилось иметь дело со всей мамой, Сара никогда не владела всем сердцем Люси. Она никогда не думала о том, чтобы провести с ней остаток своей жизни.

Флинн посмотрел на нее. — Да, — сказал он странно глухим голосом. — Наверное, был. Я не… уверен, что заслужил ее, но она у меня была.

Люси провела рукой по его волосам, ее рука скользнула вниз по его лицу, а ее большой палец провел взад и вперед по его щеке. — Мне жаль, что я не рассказала об этом другим, — прошептала она. — Возможно, я должна… я должна найти способ сообщить об этом. Особенно  Дениз.

— Ты никому ничего не должна, — ответил Флинн. — Это твоя личная жизнь. Вы можете поделиться им, как вы выберете. Если люди предполагают, что вы натурал, это их проблемы. Их социализация.

Она кивнула, внезапно почувствовав себя маленькой, раздетой, уставшей, напуганной и молодой. Она опустила голову, уткнувшись лицом в шею Флинна.

Он обхватил рукой ее затылок, поглаживая волосы. Продолжал делать это, пока Люси восстанавливала дыхание, вдох, выдох, осторожно, медленно и глубоко. — Спасибо, что рассказали мне, — прошептала она.

— Спасибо что сказал мне.— Наступила пауза, и она почувствовала, как Флинн собирается что-то сказать.— Мне никогда не нравились… ярлыки. Я не думаю, что… Я никогда не выбирал слова для того, кем я был. Был только я. Сам по себе.

— Лично я предпочитала би, — призналась Люси. — Я… я никому не скажу.

— Я никому не скажу. Если ты не хочешь, чтобы я это сделал.

Она кивнула. Флинн продолжал гладить ее волосы, распутывая их, его рука тяжело обнимала ее, удерживая ее. Она вдохнула его. Пыталась запомнить, как он пах. Как он себя чувствовал. Она так давно не говорила этого вслух о своей сексуальности или даже о том, что у нее когда-либо была девушка. Это просто… так и не всплыло. Но теперь она чувствовала себя так, как будто с нее сняли бремя, зная, что кто-то, кому она доверяла, знает, и зная, что этот человек поддерживает ее и понимает.

Люси купалась в нем. В этой  взаимной поддержке и понимание. — Спасибо за цветы, — тихо добавила она.

Рука Флинна в ее волосах остановилась на мгновение, прежде чем продолжить.— Мне жаль, что никто из нас не смог быть там, — ответил он так же тихо, помня о камерах. — Но я подумал… это лучше, чем ничего.

— Это было прекрасно. И Кэндис пригласила меня на обед. Так что это… помогло.

— Ох?

Люси кивнула.— Она напомнила мне, что это... это нормально - оплакивать людей, которых ты любишь, или, во всяком случае, их хорошие стороны. Это не значит, что ты забываешь или прощаешь плохие вещи, которые они сделали, но... ты можешь быть грустным.

Она почувствовала, как Флинн сглотнул. 

— С Лореной и Айрис… Меня это беспокоит. Что я забываю недостатки и вспоминаю только хорошее. И это… это неправильно, потому что они были людьми. Они могли свести меня с ума. розовые штучки... Я ненавижу, что не могу вспомнить звук смеха Лорены. Или какие-то нервные тики Айрис. Но. Я пытаюсь. Они исчезают. Но я пытаюсь. И я не знаю, может быть, это и хорошо. Все, что я помню, это... их мягкие края. Может быть, это означает... когда-нибудь ты вспомнишь о своей матери, без боли. Только с хорошими вещами. Все края смягчились.

Люси быстро сморгнула слезы. — Расскажи мн. Ты можешь рассказать мне, как ты познакомился с Лореной?— она спросила.

Флинн посмотрел на нее сверху вниз. — Если ты действительно хочешь.

— Я хочу. Я хочу знать больше… ты так много знаешь обо мне. Журнал. Наши переговоры. Я чувствую, что все, что я делаю, — это говорю о себе, а все, что ты делаешь, — это слушаешь и… и я хочу хоть раз послушать. Но только если ты этого хочешь.

Флинн, казалось, обдумывал это. "Хорошо."

Так он говорил о Лорене. О встрече с ней, когда он случайно пнул свой футбольный мяч в ее зону для пикника, разбрызгивая песок повсюду, когда он играл в пикап на пляже. О том, как она сказала ему, что беременна, намазав его на торт, который пыталась испечь сама, и сожгла его, а он пришел домой и увидел, что она плачет из-за этого. О том, как он, спотыкаясь, пригласил ее на большое свидание, а она рассмеялась и сказала ему, что он может забрать ее в семь.

Сердце Люси снова разбилось о него, когда она слушала.

Наконец, Флинну, похоже, больше нечего было сказать. Наступила тишина.

— Я недостаточно о ней говорил, — сказал наконец Флинн. — Не говоря уже о том… это позволяет им умирать снова и снова. Так что спасибо тебе.

Люси не была уверена, понравится ли этот жест, учитывая, что они только что говорили о его покойной жене, любви всей его жизни, но она нежно поцеловала его. — Это то, ради чего я здесь, — пообещала она.

Затем она отстранилась. "Мне надо идти."

Флинн кивнул. «Кстати, я побреюсь. Вы не можете остановить меня».

Она рассмеялась, пораженная. «Полагаю, я найду способ жить с этим. Но в таком случае… — Она поцеловала его в последний раз. — Еще раз, чтобы запомнить, — прошептала она.

Грудь Флинна заурчала от смеха. Она пыталась удержать это — его радость — до конца недели.

***

Флинн лениво помешивал свою миску с хлопьями, когда Руфус и Джия сели напротив него за стол.

— Привет, приятель, — осторожно сказал Руфус.

Джия толкнула его локтем.

Флинн поднял брови. "Что такое?"

«Мы хотели убедиться что ты в порядке», — сказала Джия.

— Я должен спросить тебя об этом. Джесс не похищала меня и не приводила к тому, что я застрял в Чайнатауне на три года. Она не делала этого и с моей парой.

Руфус инстинктивно потянулся и положил руку на плечо Джии. Она накрыла его руку своей, сжимая.

— Просто я просматривал видеофайлы, — медленно сказал Руфус. — В том числе те, что с Люси и агентами Риттенхауса.

Флинну стало немного не по себе. Он отодвинул тарелку с хлопьями. «Надеюсь, ты быстро перематываешь вперед».

— В той части, где она их готовит, да, но… ах… — Руфус посмотрел на Джию.

Джия вздохнула. «Флинн, что именно ты делаешь с Люси на своих сеансах?»

Флинн старался, чтобы его челюсти не сжались, а пальцы не сжались в кулаки. — Не знаю, какое это имеет значение.

Руфус и Джия молча переглянулись. Руфус закатил глаза и посмотрел на Флинна. — Смотри. Мы не собираемся рассказывать о тебе, спишь ли ты с ней на самом деле. Мы просто хотим знать.

— Почему? Какое кому-то дело до того, что мы с Люси делаем на этих сеансах?

— Гм, технически, это дело Дениз, учитывая, что она отвечает за это, и это операция под прикрытием, — заметила Джия.— И технически это дело босса Люси…

— Я понял, спасибо, — отрезал Флинн. Он чувствовал, как гнев подступает к его горлу, как желчь, и знал, что было бы нечестно злиться из-за этого на Руфуса или Джию. Это был беспорядок, в который ввязался он сам, никто другой. — Послушайте, я… если… Люси… я ничего не планировал. Я так понял — я хотел, чтобы она устанавливала условия. Я сказал ей, что она может делать все, что захочет, все, что ей удобно. Я не собирался ни о чем ее спрашивать. Поэтому, когда она… это был ее выбор — идти дальше. Все, что мы сделали, — это ее инициатива и ее выбор.

— Мы в этом не сомневаемся, — мягко сказала Джия. — Но… что будет, когда Дениз узнает?

— Она не узнает, Люси не загружала наши видеофайлы на диск.

— Да, но если дело дойдет до суда, оппозиция захочет забрать все файлы клиентов Люси, — заметил Руфус. — А если ты с ней спишь, они могут использовать это, чтобы дискредитировать ее. Скажи, что у нее есть личные предубеждения.

— Она не делает со мной ничего такого, чего не делала бы ни с какими другими клиентам», — отметил Флинн. — Как это может быть личным предубеждением?

Джия закрыла лицо руками и издала разочарованный звук.

— Слушай, я думаю, тебе следует спросить Люси, что она делает с другими своими клиентами, — сказал Руфус.— Но тем временем вам нужно удалить эти видеофайлы из хранилища клуба. У них может быть резервная копия iCloud, я не знаю. Но Люси нужно это выяснить, и она должна их удалить. Если она хочет сохранить резервную копию, я не знаю…

— Зачем ей сохранять резервную копию наших сессий?

Руфус невозмутимо посмотрел на него. — Не заставляй меня объяснять тебе этот излом. Нет.

Флинн поднял руки в знак капитуляции.

— Дело в том, — сказал Руфус, тыча пальцем в Флинна, — что если вы не хотите, чтобы ваши сеансы с ней были перенесены на слушания в Конгрессе или того хуже, вы должны удалить их.

— Я знаю, что ты положил для нее дополнительные вещи на флешку, — сказала Джия.— Как  фото Эми. Если мы поместим туда инструкции для Люси, мы можем пометить это как, я не знаю, какую-то книгу или что-то, что вы ей даете.

— В прошлый раз она едва получила видеофайлы, — сказал Флинн.

— Тогда это зависит от нее, чтобы разобраться в этом, — сказал Руфус.— У нас до сих пор нет реальных клиентских файлов.

— Они есть у Стейси, они хранятся только в компьютере на стойке регистрации, как программа бронирования ресторанов.

— Тогда Люси просто придется проявить изобретательность.— Руфус пожал плечами.— Она умная, Флинн, она может это сделать.

— Спроси ее, — повторила Джия. — Спроси ее, что она делает с другими клиентами.

— Тебе не приходило в голову, что я не хочу этого слышать? — рявкнул Флинн, паника охватила его грудь. — Я не хочу слышать о… о… о том, что Люси спит с другими людьми. Я знаю, что ты можешь это отключить, я знаю, что ты можешь мысленно уйти куда-то еще, но я не могу, я не из таких людей, и мне действительно не нужно думать о том, что Люси это сделает.

— Боже мой, ты тупица, — прошипела Джия, упираясь руками в стол. — Это то, что Руфус увидел в других видеофайлах, ты, придурок, Люси…

Сработала сигнализация бункера.

Дерьмо.

Chapter Text

Они проиграли.

Флинну, наконец, удалось избавиться от Уайетта, который сдерживал его с гораздо большей силой, чем Флинн ранее приписывал ему. И он понимал, да, логично, что Уайетт поступил разумно, но также — но также —

— Если бы ты дал мне еще десять секунд, — прорычал Флинн, оборачиваясь.

— Еще десять секунд, и тебя разнесло бы на куски, как и все остальное чертово здание, — тут же выплюнул Уайетт.

— Джентльмены, — устало сказал Мейсон, — больше нечего сделать.

«Черт возьми, нет», — ответил Флинн, поворачиваясь, чтобы вернуться к зданию. Там было много людей, некоторые из них, по крайней мере, один из них…

Уайетт снова схватил Флинна, дергая его назад. — Флинн, нам нужно идти. Полиция думает, что это сделали мы, они будут здесь через несколько секунд.

Флинн смотрел, как дым и огонь вырываются из здания.

Восстание тайпинов было… мягко говоря, грязным. Флинн не мог сказать, что он обязательно согласен с фанатичными повстанцами, но он также не согласен с авторитарным правительством. Но в тот момент ему было наплевать, с какой идеологией он согласен или как Риттенхаус хотел повлиять на результат.

Все, что он знал, это то, что в этом здании были невинные люди, и что он был экспертом по бомбам, и он не остановил это вовремя.

Это случилось под его присмотром, и люди погибли. Умирали даже сейчас. Бомбы не всегда убивали сразу. Иногда, если ты был достаточно далеко от взрыва, тебе просто отрывали руку или вываливали кишки, и ты должен был лежать и истекать кровью от мучительной боли…

— Флинн, — тихо сказала Джия, когда Уайетт снова потянул его за руку. Она положила руку ему на плечо, хотя для этого ей пришлось поднять руку.— Пожалуйста. Просто. Нам нужно идти домой.

 Зуд не покидал его, стыд бушевал, как ураган, внизу живота, но он мог видеть печаль на лице Джии и разбитую мирскую усталость на лице Коннора, и Уайетт не переставал дергать Флинна за руку. Он буквально сам бы затащил  Флинна в спасательную шлюпку, если бы это потребовалось.

Итак, он слушал. Он вернулся в бункер.

Они вышли грязными и потными, а в случае Флинна и Уайетта покрытыми пеплом и кровью, что побудило Руфуса взглянуть на них всех и спросить: «Неужели Риттенхаус прыгнул в третий круг ада?»

— Седьмой круг, — парировал Флинн, спускаясь по лестнице.— Если вы думаете об огне и крови, это шестой круг.

— Спасибо, Данте.

— Приведи себя в порядок, — сказала ему Дениз. — Вы должны идти.

Меньше всего Флинн хотел, чтобы Люси увидела его в таком состоянии. Он не был в состоянии видеть ее. Не тогда, когда все, что он хотел сделать, это найти кого-нибудь, чтобы избить его до полусмерти. Когда он не мог смотреть на себя в зеркало. Когда он хотел просто найти глубокую яму с водой и погрузиться в нее, пока все остальное не будет забыто.

Но это зависело не от него, и, может быть… может быть, Люси могла бы дать ему то, что ему было нужно. Он хотел увидеть ее, хотя и ненавидел себя за это в этот момент. Он хотел увидеть ее и заставить ее выкинуть его из головы,. Он хотел знать, что кто-то, по крайней мере, выбьет из него обиду за то, что он не смог сделать, за жизни, которые он не смог спасти, которую хотел…

Как всегда, он хотел отпущения грехов.

Флинн быстро принял душ, чуть не наткнувшись на Джию, когда выходил из ванной. Она зависла. — Я опаздываю, — предупредил он ее.

— Не хочешь-

— Поговорить? Не особенно.— Он вошел в спальню и схватил рубашку. — Если только ты не захочешь быть здесь, когда я брошу полотенце…

— Спасибо, я не упаду в обморок при виде члена, — парировала Джия, закатывая глаза. Выражение ее лица смягчилось. — Если ты не хочешь говорить прямо сейчас, это нормально, но… моя дверь открыта. Наша дверь.

Флинн и Руфус сближались, но их отношения в основном основывались на общем юморе и разочаровании, не столько… не на таких вещах. Во всяком случае, еще нет.

Он поискал галстук, решил, что не хочет его носить, и просто схватил белую классическую рубашку. Он бы оставил пару верхних пуговиц расстегнутыми, все было бы в порядке. Он поднял голову и увидел, что Джия все еще стоит там. Что напомнило ему…

— Джия, что ты собирался мне сказать перед прыжком?—  Весь разговор был выброшен из его головы во время миссии, но теперь он вернулся к нему. Что-то о том, как он должен был знать, что Люси делала со своими другими клиентами.

Желудок снова заурчал. Он не хотел знать подробности этого. Он даже не хотел это представлять. Люси не была собственностью, и она могла делать все, что хотела. Но это не значит, что ему это нравится это, особенно когда она делала это потому, что должна была, а не потому, что искренне хотела.

Джия на мгновение выглядела растерянной, ее брови сошлись вместе, а затем ее лицо разгладилось и расслабилось. — Ах. Я думаю, тебе следует, эм, самой спросить у Люси.

— Но-

Джия неловко помахала ему, а затем повернулась и вышла, закрыв за собой дверь спальни.

Черт.

В конце концов он бросил полотенце, нашел штаны, сунул ноги в туфли и вышел за дверь, взяв у Дениз ключи от машины. Его волосы были в беспорядке, несмотря на его попытки расчесать их. Однажды он видел, как клиент вошел в клуб в гребаном спортивном костюме, так что кого это волнует, если он выглядит немного взлохмаченным?

Как он ни старался, он не мог выкинуть слова Джии из головы. Что бы она ни видела с Руфусом на тех клиентских видео, это было достаточно важным для нее, чтобы накричать на Флинна об этом.

Была ли Люси… была ли она… ей причинили боль? Жестоко обращались? Желчь подступила к горлу, и он сжал руки на руле, пока они не перестали трястись. Люси чертовски много вытерпит, чтобы выполнить миссию, но уж точно она не выдержит… конечно, сам клуб не позволит…

О, Боже, если бы кто-нибудь из них причинил ей боль, если бы кто-нибудь из них прикоснулся к чертовому волосу на ее голове так, как она этого не хотела, он убил бы их всех. Ему было все равно, разрушит ли это их миссию или тщательно построенную Дениз карточную башню против Риттенхауса. Он позаботится о том, чтобы никто из них больше не увидел дневного света.

Он попытался успокоить дыхание, когда въехал на стоянку. Стейси ничего не могла заподозрить. О, конечно, она, вероятно, смогла бы сказать, что у него был плохой день, но он не мог ворваться туда с видом полного психа, иначе она справедливо беспокоилась бы за Люси. И он тоже не хотел пугать Люси.

Вдох, выдох. Вздохнуть, зная что ты вдыхаешь. Выдохни, зная что ты выдыхаешь.

Затем он вышел из машины.

Боже, он надеялся, что Люси была настроена на наказание.

***

Люси как раз собиралась выйти из комнаты отдыха и направиться по коридору к Флинну, когда вошла Стейси и закрыла за собой дверь.

— У него был плохой день, — прошептала Стейси.— На столько плохо, что  похоже он вот-вот сломается.

Люси кивнула. Хорошо. Миссия провалилась. Или бой с Уайеттом. Одно из двух. «Я справлюсь с этим. Спасибо за внимание».

Стейси улыбнулась ей. — О, это не проблема, просто подумал, что ты, возможно, захочешь подготовиться. Иногда они сопротивляются тебе в таком настроении, понимаешь?

Она знала. «Нет ничего, что мистер Томпкинс мог бы мне бросить, с чем бы я не справился».

Ведь мужчина когда-то похитил ее. В другой раз он загнал ее в затруднительное положение, а в другой раз он случайно подставил ее под арест нацистами.

Она была почти уверена, что кроме как швырнуть в нее гранату, Флинн  не мог сделать ничего такого, что сбило бы ее с толку.

Она прошла по коридору, вошла в комнату, закрыла за собой дверь… и остановилась.

Флинн откинулся на спинку кровати, праздно глядя в никуда — а Флинн никогда ни на что не смотрел праздно. Когда она вошла, он взглянул на нее, и она увидела, что он очень торопился сюда, взлохмаченный, как обычно.

"Майкл?" — осторожно спросила она.

Флинн встал, глядя на нее мгновение, как будто он даже не был уверен, что она настоящая. Люси посмотрела ему в глаза и увидела его затылок.

О, это было нехорошо.

Она взяла его лицо в свои руки. "Что случилось-"

Флинн разочарованно зарычал и поцеловал ее.

Именно такой поцелуй она всегда представляла ему, когда они еще были по разные стороны. Когда она чувствовала себя виноватой за то, что даже подумала о нем в своих фантазиях. Это был огонь и сера, грубый и настойчивый, его руки блуждали по ней так правильно, как он никогда раньше не осмеливался.

Он провоцировал ее. Она знала это, даже когда целовала его в ответ, отдаваясь изо всех сил, скользя своим языком по его и прижимаясь к нему, чтобы почувствовать напряжение в его теле. Это было хорошо, она не могла этого отрицать. Ей нравилась немного грубость, ей нравилась дикость, и она всегда знала, что Флинн может быть олицетворением всего этого.

Но не так.

Люси толкнула его. Он не двигался. Она снова толкнула его, и на этот раз Флинн отшатнулся, удивленный. Она толкнула его еще раз, заставив вернуться на кровать, а затем оседлала его, прежде чем он успел сделать что-то еще.

— Расскажи мне-

Флинн зарычал, кусая ее за шею. Хорошо. Значит он не хотел говорить.

Отлично.

Но ей было все равно, что, по мнению Флинна, ему нужно. Она не брала на себя ответственность за его ненависть к себе и не собиралась наказывать его, чего бы он ни ждал. Когда-то она, возможно, неправильно поняла это и подумала, что Флинн хочет контролировать ее, взять верх, но она слишком много раз чувствовала, как он рассыпался под ее руками, чтобы теперь ее можно было одурачить. Он хотел, чтобы она оттолкнула его, заставила его повиноваться резкими словами и грубыми прикосновениями, и она не собиралась сдаваться. Возможно, он думал, что ему это нужно, но, черт побери, она была доминантой не просто так, и она был главным, и она знала, что ему на самом деле нужно.

И она, черт возьми, собиралась дать ему это, нравится ему это или нет.

***

Флинн все пытался прикоснуться к Люси, схватить ее, грубо поцеловать, но она не поддавалась.

Она схватила его за запястья, заставив его руки опуститься на кровать, и отстранилась, когда он попытался поцеловать ее в шею. Она наклонила голову, заставляя их губы снова встретиться.

Флинн попытался нырнуть, но она вырвалась. Откинулся назад, нежно прижавшись губами к его.

Флинн почувствовал, как внутри него что-то рвется, и попытался толкнуться дальше, но Люси снова отскочила, ожидая. Ее глаза встретились с его глазами, и Флинн попытался отвести взгляд, но ее взгляд был подобен огню в ночи, и он чувствовал, что разбивается на части. Он ненавидел то, что она доставалась ему только вот так. Он ненавидел то, что она была так далеко. Он ненавидел это. Он чувствовал, как призраки окутывают его плечи…

Люси целовала его медленно, сладко, мягко. Флинн вздрогнул, закрыв глаза, чувствуя, как раскрывается еще больше.

Она отпустила его руки, медленно скользя своими руками вверх по его рукам, к его плечам, массируя, затем к его лицу, нежно обхватив его.

Люси продолжала целовать его, просто нежно и медленно, пока он снова не попытался дотронуться до нее — на этот раз осторожно, только на ее бедрах.

Она издала звук одобрения. Флинн поднял руки выше, чтобы обнять ее, притянуть к себе.

Люси ничего не сказала, но провела руками по его волосам, нежно почесывая пальцами кожу головы. Он мог слышать очень хорошо , даже если это не было произнесено.

Он не мог сказать, сколько времени они так целовались, но этого было достаточно, чтобы он почувствовал, что вот-вот разорвется по швам, как будто он вот-вот задрожит и исчезнет. Люси отстранилась, но только ее рот, ее лоб уперся в его.

— Если тебе нужно трахнуть меня, ты можешь, — пообещала она. — Но не так.—  Она взяла его лицо в свои руки и снова поцеловала. — Вот так, — выдохнула она.

Ее рука взяла его руку, ведя ее вверх по животу, мимо груди, прижимая его ладонь к ее сердцебиению. Флинну казалось, что он задыхается от всего своего гнева, своих страхов, как будто он тонет…

Люси поцеловала его, крепче сжимая его руку, но ее губы все еще двигались медленно, почти задумчиво. — Я здесь, — прошептала она. — Я не знаю, что… что ты потерял сегодня, или, может быть, это было что… может быть, это было… но по крайней мере я здесь. Это что-то, не так ли?

Что-то? Это было все.

Флинн запустил руку ей в волосы, целуя в ответ, и Люси растворилась в нем с удовлетворенным мурлыканьем. Он поцеловал ее в челюсть к уху, шепча в него ее имя, ее настоящее имя, и Люси поцеловала его в щеку и прошептала « да » , и плотина прорвалась, и он цеплялся за нее, содрогаясь, отчаявшись, но уже не злясь.

Люси дернула его за рубашку, явно не желая как следует раздеваться, поскольку это означало бы отстраниться от него, и Флинн услышал, как пуговица отлетела в угол. Она провела руками по его груди и на мгновение прижала ладонь к его сердцу, как будто пыталась передать ему что-то от себя или вытянуть из него в себя какой-то яд.

Он ненавидел, что ей приходится видеть его таким, таким грубым и открытым. Он начал ощущать соль, когда целовал ее, и  знал, что это его. Он плакал, но Люси не отстранилась. Она не создавала дистанцию. Она позволила ему обнять себя и сама обняла его в ответ.

Он хотел быть внутри нее. Он хотел раствориться в ней сейчас, пока призраки не будут изгнаны из него и он перестанет ощущать сажу во рту. Но Люси просто медленно водила по нему руками, разминая его узловатые мышцы. , слегка покачивая ее бедра против его.

Почти против своей воли он начал расслабляться. Он не хотел расслабляться, он хотел быть истощенным, он хотел…

Люси поцеловала его крепче, направляя его руки к своей одежде. «Сними это», — приказала она.

Флинн, наказанный, сделал, как ему сказали. Он пытался быть с ней нежным. Последнее, чего он хотел, это чтобы она боялась его, но он подозревал, что может сделать почти все, что угодно, и Люси скорее разозлится, чем испугается. На ней почти ничего не было, только нижнее белье, но его руки дрожали, и казалось, что он забыл, как правильно заставить свои пальцы двигаться.

Люси помогла ему, сбросив с себя одежду и отшвырнув ее, ее руки переместились к его ремню. Он опустил голову, целуя ее горло, ожидая, не отстранится ли она снова. Вместо этого она вздохнула, откинув голову назад. Флинн снова и снова прижимался ртом к ее шее, пытаясь не впасть в бешенство, пытаясь удержаться от использования зубов, как раньше. Люси подняла руку, баюкая его затылок, приподнимаясь немного выше, чтобы его рот направился к ее груди.

Он хотел раствориться в ней. Он хотел забыть обо всем, что мир был без его семьи, без тех жизней, которые он потерял сегодня, с Риттенхаусом ждущей его там, за дверью спальни. Он поцеловал мягкую выпуклость ее грудей, погладил сосок, чувствуя, как он напрягся, всасывая его в рот и чувствуя, как Люси вздрагивает в ответ. Ее одна рука все еще баюкала его, но другая ныряла ему в штаны, вытягивая его член, поглаживая его своими длинными тонкими пальцами, дразня его.

Флинн немного зарычал. Он был не в настроении, чтобы его дразнили.

Люси взяла его за волосы и резко дернула. "Ты мне доверяешь?"  спросила она.

Флинн вздрогнул, прижавшись лицом к ее горлу. Он кивнул.

— Слова, Майкл.

Он сглотнул раз, другой, заставил себя сделать глубокий вдох. — Да, — прохрипел он.

Прикосновения Люси были нежными, ее руки ласкали, поглаживали. — Тогда поверь мне, я знаю, что тебе нужно.

Любому другому он сказал бы, что они жестоко ошибались. Он бы рассмеялся им в лицо. Но он бы ни к кому другому не пошел. И Люси знала, она знала правду. Она знала, кто он на самом деле, и  могла чертовски хорошо догадаться, почему он был так близок к тому, чтобы развалиться сегодня.

Глаза Флинна были горячими и зудящими, его кожа была такой же, но слишком натянутой, и он зажмурил глаза и сильнее прижался к ней, поцеловал ее в горло. О Боже, он так любил ее, и было несправедливо сваливать все это к ее ногам. Она на это не подписывалась. Он должен был поддерживать ее, помогать ей и быть ее партнером в этом, а вместо этого он просто разваливался на ней…

Люси взяла его лицо в свои руки, направляя его так, чтобы он снова посмотрел ей в глаза. — Позволь мне помочь тебе, — сказала она, и голос ее звучал разбито, когда она говорила это, как будто ее разрывало то, что она не могла облегчить его боль.

Она всегда была слишком снисходительна, слишком сострадательна, слишком готова пожертвовать кусочками себя, чтобы дать другим то, в чем они нуждались.

Но если это было то, чего она хотела, как он мог ей отказать? Он никогда не был способен сказать «нет» Люси Престон с момента их первой встречи.

Большие пальцы Люси водили туда-сюда по углам его скул, и он мог ошибаться, но ее глаза выглядели влажными, как будто его боль причиняла ей тоже боль.

— Ты упрямый человек, — прошептала она. Она отвела руку в сторону, чтобы поцеловать его в челюсть, пока он сидел там, застывший, ноющий. — Гарсия, — произнесла она, едва вздохнув, и произнесла это слово прямо ему в ухо.

При этом Флинн свернулся калачиком в ней, его руки обвились вокруг нее, крепко прижимая к себе, сжимая — не для того, чтобы причинить боль, а для того, чтобы удержать — и Люси вела его, переместив свой вес так, чтобы оказаться под ним, раздвинув ноги, взяв его за руку и направляя между ними.

— Прикоснись ко мне, — приказала она, и он это сделал, о, черт возьми, он это сделал. Его пальцы нашли пульсирующее, гладкое сердце ее и скользнули прямо внутрь, как будто он имел право сделать это с ней. Как будто он имел право прикасаться к ней вот так.

Люси целовала его шею, горло, плечи, ни разу не укусив, жесткость, которую она обычно придавала ему, теперь исчезла. — Это… а, вот, — приказала она, ее голос сорвался, когда он сжал пальцы, и она дернулась в его объятиях.

Флинн почувствовал, что воздух вышел из комнаты, но, наконец, он не задохнулся, наконец, он смог вдохнуть, сосредоточившись на том, чтобы разжать пальцы, прижав большой палец к ее клитору, ныряя в ее удовольствие и теряя себя. и это, это, это было то, что ему было нужно.

Люси была не особенно громкой, давая ему знать короткими вздохами и прерывистым дыханием, как он себя чувствует. Флинн последовал ее примеру, медленно прикасаясь к ней, пытаясь соответствовать заданному ею ритму. Ее бедра начали качаться на его пальцах. Из нее начали вырываться тихие звуки, и он задавался вопросом — хотела ли она, чтобы он остановился или... Но она ничего не говорила, и о Боже, он хотел ее видеть. Он хотел слышать ее. Чувствовать ее. Поэтому он продолжал. Вся его боль изливалась на нее. Руки Люси впились ему в плечи, когда он скользнул внутрь безымянным пальцем. Ее рот открылся, красный и скользкий от его языка, поцелуев.  Ее темные волосы рассыпались под ним, окружая ее ореолом, и, черт возьми, он этого не достоин, но он никогда в жизни не видел ничего на столько красивого…

Люси издала сдавленный стон, сжимаясь вокруг него. Ее пальцы еще сильнее сжались в его руках, и он знал, что у него останутся следы от нее, возможно, даже синяки.

Она посмотрела на него сквозь полуприкрытые веки, ее пальцы пробежались по его лицу, по его волосам, как будто она изучала его черты.

Он подумал, что, может быть, этого будет достаточно на сегодня. Он знал, что он был… он не был тем, кем она хотела его видеть. Он знал, что она не очень довольна его поведением, так что, конечно, если он просто служил ей сегодня, это было хорошо, что было более чем хорошо…

Люси слегка вздохнула, как будто она могла читать его мысли и была нежно раздражена им, а затем притянула его обратно к себе. Ее рука обвила его шею, а другая рука нырнула между ними, ее ноги еще больше раздвинулись.

Флинн резко вздохнул, когда Люси снова обняла его, поглаживая. Ему пришлось переместиться, опершись на обе руки. Он застыл, пытаясь отвести взгляд от ее лица, но Люси не позволяла ему. Свободной рукой она порылась в одном из прикроватных ящиков (количество мебели в этой комнате было откровенно безумным) в поисках презерватива. — Продолжай смотреть на меня, — мягко приказала она. — Тебе нельзя исчезать.

Обычно он бы пошутил о том, что еще не совсем овладел этой сверхспособностью, но слова застряли у него в горле — и, кроме того, он знал, что она на самом деле имела в виду. Он пытался исчезнуть в своей голове все это время сегодня, и она не собиралась позволять ему. Она собиралась сохранить его присутствие в данный момент, с ней, и она собиралась заботиться о нем таким образом.

А может быть — возможно, это было то, что ему действительно было нужно.

Люси усадила его между своих бедер, баюкая его, направляя его в себя. «Действуй так сильно, как хочешь», — сказала она ему. «Так быстро, как хочешь. Я могу выдержать это."

Флинн инстинктивно зарычал. Он знал, что она сделана не из стекла, но была на фут ниже его. Он не собирался рисковать причинить ей боль.

Люси впилась в него ногтями, яростно целуя, и теперь, наконец, в игру вступала грубая грань. «Ты будешь трахать меня так сильно, как захочешь», — сказала она ему. «И я собираюсь взять все, потому что я могу и хочу».

Это напомнило ему об их многочисленных ранних столкновениях, когда Люси отказывалась быть запуганной, отказывалась отступать, принимая на себя весь гнев и боль, которые он обрушил на нее, и стреляя из рогатки прямо в него. Я могу взять все, что выдадите.

Она не только приняла его — она раскусила его. Она удерживала их. Она не списала его со счетов и не бросила.

Флинн притянул ее к себе и толкнулся, всего один раз, пробуя. Его зрение затуманилось от ощущения ее, горячей, скользкой и тесной вокруг него, но он внимательно слушал, ожидая малейшего дискомфортного звука.

Вместо этого Люси издала легкий ободряющий стон, целуя его в плечо. — Да, вот так, — проинструктировала она.

Флинн делал это снова, потом снова, пока не начал теряться в этом. Люси целовала его везде, куда могла дотянуться, осыпая его прикосновениями, а в промежутках она что-то говорила — что-то, что он не мог разобрать из-за спешки. внутри него —

Он был жестче, быстрее, чем ему хотелось бы быть с ней, но, наконец, это была та грубая грань, в которой он нуждался. Никакой настоящей утонченности, просто трахал ее без каких-либо реальных мыслей, просто инстинкт. Люси продолжала напевать ему на ухо, и он не знал, что это было, но ее тон был нормальным, ободряющим, довольным. Он доставлял ей удовольствие, и это было важно, это все, что имело значение.

— Останься со мной, — приказала она.— Как меня зовут?

— Люси, — прошептал он, как будто мог когда-нибудь забыть, как будто хотел быть с кем угодно, кроме нее. Он терял это, терял контроль над всем, а Люси держала его и шептала ему, и о Боже , все было потеряно, и он свободно падал в небытие.

Ему хватило присутствия духа, чтобы откатиться в сторону, но Люси перекатилась вместе с ним, держа его, прижимая его голову к своей груди, и он знал, что она сейчас говорила, шепча ему: «Я здесь, все в порядке. Я здесь, все в порядке. Я здесь, Гарсия, я здесь.

***

Люси гладила волосы Флинна, обвивая его, держа его так сильно, как могла, пока он трясся в ее руках. Она даже не была уверена, знал ли он, что делает, или знал, что плакал, когда трахал ее.

Это не имело значения. Она была здесь, и собиралась позаботиться о нем.

Флинну уже не так не хватало прикосновений, как в первый раз, когда он пришел к ней. Что бы ни происходило между ним и остальными в бункере, это помогало. Но она все еще могла сказать, что в такой ситуации ему нужно было держаться и быть удержанным.

И она действительно не хотела прекращать держать его в любом случае.

Она целовала его снова и снова. Ее собственные глаза жгло, когда она слегка покачивалась. Она не знала, что произошло на какой бы миссии они ни были, и, возможно, на самом деле не имело значения, каковы были подробности. Может быть, что-то напомнило ему о Лорене и Айрис или Иосифе, о том старом шраме, о котором она только что узнала, или о каком-то другом воспоминании об одной из многочисленных войн Флинна. Может быть, Эмма залезла ему в голову — у нее это хорошо получалось, — или, может быть, была какая-то историческая личность, которую Флинн не ожидал, как Грейс Хьюмистон для нее.

Это не имело значения.

Важно было то, что в этой комнате он принадлежал ей, а она была здесь ради него, и вот что имело значение.

Она не могла сказать, как долго они так лежали. Были часы, как и во всех клиентских комнатах, отдельно от любого таймера, который она ставила на отсрочку оргазма и тому подобное. Он отслеживал, сколько времени осталось до встречи, и звонил, если она все еще была на месте и время истекло.

Но это не сработало, и наконец Флинн начал дышать глубоко и медленно. Его дрожь утихла.

Люси продолжала гладить его по волосам, лениво целовать. Она чувствовала себя цепкой коалой, цепляясь за него вот так, но если Флинн не возражал, то и она тоже.

На этот раз, когда она наклонилась, чтобы поцеловать его, Флинн наклонил голову и встретил ее, его губы медленно скользнули по ее губам, его язык высунулся, как будто он боялся просить разрешения поцеловать ее глубже. Люси открыла рот, прижимаясь к нему. Флинн издал тихий стон, а затем они целовались как следует. Его руки начали блуждать по ее телу, словно напоминая себе, что она настоящая.

Когда она посмотрела ему в глаза, то больше не видела его затылка.

Люси вздохнула с облегчением.

Взгляд Флинна искал ее. — Разве я… я не…

— Ты меня не напугал, — заверила она его твердым голосом. — Но ты… ты не знал, что для тебя хорошо, там.

Если бы она проделала какой-нибудь из своих обычных трюков, в глубине души она знала, что он не произнес бы стоп-слова. Он позволил бы ей подтолкнуть себя к тому, что он мог выдержать, он заставил бы ее сломать его. И она никогда, никогда не собиралась этого делать.

— Нет, — через мгновение признался Флинн. — Я… я не говорил.

— Вы хотите поговорить об этом?

Он покачал головой, целуя складку между ее бровями. — У меня… у меня… могу я спросить тебя кое о чем?

Люси кивнула.

— Это довольно личное.

— Все нормально.— Он трахал ее уже несколько раз, как это может быть более интимным?

Ох.

О, было — хорошо. Она никому не рассказала о… о том, что сказала ее мать. О ее наследии. О том, что она была не просто Риттенхаусом. Она была Риттенхаус .

Чувство вины подкатило к горлу, и Люси сглотнула. Прошло так много времени, и она пыталась похоронить это знание вместе со всем остальным, что произошло за время ее пребывания в плену. Ее никто никогда не бил, не морили голодом и не насиловали. Но они заперли ее в комнате, в одиночке, и давали ей вещи — таблетки, она была почти уверена, — которые делали ее слабой и послушной, вызывали сонливость. Бог знает, что она говорила или слушала, находясь в этом тумане, пока мать не отучила ее от этого и не сочла ее достаточно ослабленной, восприимчивой к учению.

Она пыталась заблокировать все это. Но если бы Флинн застрелил Джона Риттенхауса — она даже представить не могла, что бы это с ней сделало. С самим ее существованием. И в то время как другие могут отмахнуться от этого или не беспокоиться… Флинн не мог.

Ее семья уничтожила его. Ее семья создала организацию, которая забрала у него все. И у нее — или у ее другого, или у ее будущего «я» — хватило бы наглости попросить его о помощи? Втянуть его в войну?

Что он подумает о ней? Как он мог даже смотреть на нее снова, зная, что она наследница тирании, которую он презирал и отдал свою жизнь, чтобы бороться?

— Дерика? — спросил Флинн. Он понизил голос. "Люси?"

Она моргнула. "Ох. Я. Мне жаль."

Уголок его рта на мгновение дернулся вверх. — Ты ушел ненадолго.

— Я здесь, — быстро сказала она.

Она должна была сказать ему, не так ли? После всего, что они разделили, после всего доверия, которое он оказал ей…

Но что, если она потеряла его?

Что, если он возненавидит ее?

— Я хотел знать… — Флинн глубоко вздохнул. Его рука поднялась, чтобы нежно погладить прядь ее волос между большим и указательным пальцами.— Кто… ты … ты спишь с другими клиентами?

Люси несколько раз моргнула, настраиваясь, пораженная. Нет, конечно, не знала… но ведь он же знал об этом? Он ведь знал, что он единственный?

Она изо всех сил пыталась вспомнить. Она думала, что сказала это в какой-то момент. Должна была сказать всем им, или, может быть, это было только Дениз. Говорила ли она вообще Дениз?

Люси поняла, что Флинн ждет ответа.

Она взяла его руку в свою, переплетая их пальцы.

— Нет.— Она поняла, что ее голос дрожит, стал мягким, поэтому откашлялась.— Нет, я… я сделала это своей политикой. Я всегда так делала. Я не позволяю им прикасаться ко мне, не занимаюсь оральным сексом, и  не позволяю им проникать в меня. Ты… ты единственный.

Флинн уставился на нее. Он выглядел так, будто она только что сказала ему, что мир плоский. — Но… мы спали вместе с самого начала…в самый первый раз…

— Я знаю.

Флинн по-прежнему выглядел как компьютер, который не мог произвести вычисления. — Но ты — почему?

Люси удалось робко улыбнуться, ее уверенность в себе испарилась перед лицом его замешательства. — Я хотела, — слабо признала она.

— Я…—  Флинн, казалось, изо всех сил пытался подобрать слова, которые бы описали, кем он был, по крайней мере, для нее.

Люси сжала его руку. — Я хотела тебя, — прошептала она. — Я не позволяла себе думать об этом, но я — неделями. Я знала, что это не так — я была не в лучшем месте после Уайетта, и я подумала, что ты никогда не будешь… но я была.

— Как… как долго?

Люси задумалась.— Я думаю о… времени до тебя… до того, как мы поехали в Чикаго. Хотя Чикаго и помешал этому. Я был очень зла на тебя.

Флинн имел честь выглядеть немного смущенным. "Что ж."

Люси попыталась улыбнуться, но у нее не получилось. — Это все, что ты хочешь сказать? Что ж?"

Флинн посмотрел на нее, его рот приоткрылся, и ох. Он как будто впервые смотрел на луну, видя что-то, что наконец-то освещает темноту. Он выглядел так, будто хотел что-то сказать, но вместо этого подошел и поцеловал ее.

Люси вздохнула, обхватив руками его лицо, и ей стало интересно, не так ли чувствовали себя жрицы, когда люди приносили подношения к алтарю.

Ну, теперь это вышло наружу. Она хотела его и была готова поспорить, что он хочет ее, учитывая, каким ошеломленным он казался и как он до сих пор уступал ей. Но это означало…

Она должна была сказать ему.

И теперь все должно было измениться.

Может даже все испортиться.

***

Флинн не мог перестать целовать ее.

Он бы никогда… он бы никогда не осмелился… он был единственным?

Должно быть, это то, что пытался сказать ему Джия, что с тех пор снедало его от любопытства. Люси делала это не потому, что чувствовала себя обязанной, и не делала этого ни с кем из других клиентов. Она была с ним, только с ним, потому что хотела его.

Нет, это была не ее любовь. Он знал, что для большинства людей существует разница между сексом и любовью, и мог принять тот факт, что Люси не отдала ему свое сердце, когда она отдала ему, ну, другие вещи.

Но по крайней мере… по крайней мере, ее желание было искренним. По крайней мере, он получил эту связь с ней.

Он был так близок к тому, чтобы сказать это, ошеломленный выражением ее лица, тем, насколько она нерешительна, как будто он мог отвергнуть ее.

Но он вовремя опомнился. Признание в сексуальном желании не было признанием в любви, и он не собирался разрушать это или расстраивать ее, изливая на нее свои чувства, когда она их не просила. Он не собирался причинять ей такую боль или быть с ней таким эгоистичным.

Так что он просто целовал ее, и целовал, и целовал, и упивался тем, что она приняла их.

Но тут Люси отстранилась. — Флинн?

Ему нравилось, как она называла его имя, а упоминание последнего заставило его задуматься. Он искал ее лицо.

Люси выглядела… она выглядела испуганной. Она закусила губу, ее глаза опасно потемнели.

В чем дело?

— Я кое-что тебе не сказала, — прошептала она. — Любому из вас. О… о том, когда я был с мамой.

Флинн инстинктивно сжал ее. Он не знал, что Риттенхаус сделал с Люси, пока она была у них, но он заставит каждого из них заплатить за это. Он слышал от Руфуса о том, что она чуть не сделала, о том, что она была склонна к самоубийству. И он сам видел, как это помогло ей нырнуть в бутылку. Один Уайетт не был ответственен за этот штопор.

Риттенхаус сгорит за нее.

— Все в порядке, — успокоил он ее, убирая волосы с ее лица. Что бы они с ней ни сделали, она могла рассказать ему. Теперь она была в безопасности. Они никогда больше не доберутся до нее.

Люси еще мгновение смотрела на него, а потом уткнулась лицом ему в шею. – Моя мать сказала мне… она сказала, что… я… — Люси сделала глубокий, болезненный вдох, от которого ее затрясло в его объятиях.— Я потомок Дэвида Риттенхауса. Я не просто член общества. Я наследница.

Флинн замер.

Она — что?

— Моя мать сказала, что это… это мое право по рождению. Моя судьба. Что когда-нибудь я возглавлю Риттенхаус. Как и вся моя семья. Что я была… принцессой. — Последнее слово было почти выплюнуто, несмотря на попытки Люси говорить шепотом, чтобы камеры не уловили его.

Его мир, казалось, наклонился, закрутился назад.

Итак, когда он чуть не застрелил Джона — если бы он…

А Люси все это время она...

Знали ли остальные? Нет, она сказала, что никому не говорила.

Ему нужно… ему нужно мгновение, ему нужно пространство, ему нужно…

— Гарсия? — прошептала Люси.

Она подняла голову, и он увидел слезы, блестевшие на ее лице.

— Ты уверена? — спросил он.

Она кивнула.— У моей матери не было причин лгать. Она была так горда сказав мне. Как будто это был какой-то… подарок.—  Лицо Люси скривилось, будто слова обожгли ей рот.

— Я понимаю.—  Его голос казался далеким для его собственных ушей.

— Ты… ты не… — Люси шумно сглотнула. — Пожалуйста, не…

— Все в порядке, я просто… — Его немного тошнило, странно — странно опустошенно. Ирония была так проста. Это сводило с ума. Скручивало. Неизбежно.

Он был влюблен в женщину, которая олицетворяла все, что он ненавидел, все, что разрушило его семью, его жизнь.

— Мне нужно время, — сказал он наконец. — Я… я уверен, что мы все равно почти закончили сеанс, я… — Он не знал, что еще сказать. — Я увижу тебя…

Он отстранился, сел, пытаясь восстановить дыхание.

— Да, — сказала Люси, и ее голос звучал напряженно и глухо. — Да, увидимся на следующей неделе.

Он хотел утешить ее, сказать что-то, но сказать было нечего.

Как могла — почему — вселенная снова смеялась над ним?

Ему нужно было дышать, ему нужно было подумать, прогуляться или что-нибудь ударить или что-нибудь еще.

Флинн схватил свою одежду. Люси уставилась на пятно на кровати, ее глаза покраснели, но она больше не плакала. Выражение ее лица было непроницаемым.

Он остановился, нагнулся, достал из кармана флешку и сунул ее в груду одежды Люси, чтобы она нашла ее, когда возьмет.

Люси по-прежнему ничего не говорила, не двигалась.

Флинн заставил себя не оглядываться, когда вышел.

Каким-то образом он добрался до машины и скользнул на водительское сиденье, а потом случился приступ паники, и он не мог дышать, его грудь вздымалась, но воздух не поступал, он закрыл лицо руками и просто не мог… Не переставай задаваться вопросом , почему, почему, почему ?

Почему не сказала первая Люси, та, что в Сан-Паулу? Почему она не сказала ему? Предупредила его? Почему этого не было в журнале? Почему Люси не сказала об этом ему или остальным членам команды давным-давно?

Почему это так важно для него?

Он знал, что Люси не с Риттенхаусом, он знал, что она ненавидит их так же, как и он, он знал, что ее родословная не помешала им найти способы причинить ей боль и оскорбить ее.

Но это имело значение.

Флинн взял себя в руки и завел машину.

Это имело значение.

***

Люси села на край кровати. Ее ноги тряслись и тряслись, она не могла перестать трястись.

Он не… он не отверг ее напрямую. Это было что-то другое, не так ли? Он просто… он сказал, что ему нужно время, и это нормально, это… она могла с этим справиться.

Люси закрыла лицо руками. О Боже, если бы она потеряла его — если бы она потеряла его, потому что была так глупа, так труслива, что так долго ничего не говорила, если бы она потеряла этого мужчину, она — она…

Она знала, что камеры были включены и ненавидела это. Она ненавидела, что кто-то мог видеть ее такой, но не могла остановить рыдания, которые разрывали ее грудь. Они были приглушены ее руками, но она была уверена, что никто из зрителей этого не перепутает.

Это было похоже на брызги холодной воды в лицо когда смотришь на приближающуюся волну. Чего еще она ожидала?

Она спала с ним. Она держала его, он держал ее, они разговаривали, целовались снова и снова. Он был ее безопасным местом после Уайетта, он поддерживал и ободрял ее, а она была последней дурой.

Она была влюблена в Флинна.

И теперь он никогда не собирался даже смотреть на нее снова.

Chapter Text

Люси не знала, как долго она сидела и плакала. Но в какой-то момент дверь открылась, и она почувствовала на своих плечах пару рук.

— Эй, Дерика?

Это была Стейси.

Люси тяжело вздохнула, пытаясь вытереть глаза. — Эм, извини, я…

— Нет все в порядке. Иди сюда.

Стейси села рядом с ней и обняла ее. Люси на мгновение прижалась к ней, положив голову на плечо Стейси. — Хочешь я позову Кэндис? — прошептала Стейси.

Возможно, это была плохая идея, но она скучала по маме, той которую знала. Она скучала по Эми. Она хотела этого снова, хотя бы на мгновение. "Да, пожалуйста."

— Так давай . Нам нужно убраться в комнате, но я отведу тебя вперед, а потом приведу для тебя Кэндис.

Стейси помогла Люси подняться на ноги, затем отошла и почтительно отвернулась, пока Люси одевалась. Она почувствовала флешку среди нижнего белья и торопливо засунула ее в лифчик, похлопав Стейси по плечу, как только та оделась.

Когда Стейси взяла ее за руку и повела в вестибюль, до нее дошло, что ее вот-вот оставят наедине с компьютером Стейси.

Компьютер с файлами клиента.

— Подожди здесь, — мягко проинструктировала Стейси, прежде чем исчезнуть.

Люси вздрогнула, все еще в нижнем белье. Ей нужно было получить свою обычную одежду.

Боже, все развалилось. Флинн, вероятно, теперь ненавидел ее за то, что она так долго лгала ему и скрывала это от него . Она не знала, как сказать ему или кому-либо еще. Она хотела притвориться, что это даже неправда, ей не хотелось смотреть на это, поэтому она ничего не сказала. Теперь она расплачивалась за это. Ей не с кем было поговорить о правде, никому она не могла полностью довериться.

Но она могла преуспеть в этой миссии. Она все еще может помочь уничтожить Риттенхаус.

В тот момент, когда Стейси исчезла, Люси вытащила флешку и проскользнула за стойку регистрации, найдя место для ее подключения. О, слава богу, вход Стейси на этот компьютер был таким же, как и на другой. Хорошо.

Люси нажала на записную книгу. Она могла это сделать. Просто перенесите его…

Она быстро открыла другие файлы, пытаясь убедиться, что у нее все есть. Финансовые отчеты, доказывающие, что все это было оплачено, ей нужно было это…

О господи, отзывы клиентов, личные заметки. Определенно это то, что нужно.

Индикатор выполнения издевался над ней. На полпути, только наполовину…

Она слышала, как дергается дверная ручка.

Люси выдернула флешку, закрыла окно с предупреждением о загрузке и отошла в сторону, засунув флешку в лифчик как раз в тот момент, когда вошли Кэндис и Стейси.

Черт, черт, черт , она получила только половину того, что ей нужно, во всяком случае. Выдергивание диска до того, как он был закончен, могло все испортить. И ей придется вернуться домой и вставить диск в свой ноутбук, чтобы посмотреть, какие файлы она вообще получила, а какие ей еще нужно получить. Тьфу, тьфу, черт возьми.

Кэндис подошла к ней, глядя на растрепанное состояние Люси, на ее несомненно красные, опухшие глаза. "Что случилось?"

— Клиент не произнес стоп-слово, когда ему было нужно, — сказала Стейси прежде, чем Люси успела открыть рот.

Люси старалась не смотреть на Стейси. Была ли она… была ли Стейси ее прикрытием?

— Дерика была расстроена, потому что считает, что это ее вина, — добавила Стейси.

Кэндис цокнула языком.— Моя дорогая. Давай, давай оденем тебя как следует. Стейси, будь впереди.

— Да мадам.

Кэндис отвела ее обратно в раздевалку, помогая одеться. — Были ли у вас раньше такие ситуации?

Люси покачала головой. Она честно не знала. Раз или два она замечала, что кто-то не сможет сказать ей стоп-слово, как это сделал Флинн на этом сеансе, но затем она позаботилась о том, чтобы они не оказались в ситуации, в которой им, возможно, придется это сделать.

— Мы делаем все, что в наших силах, — сказала Кэндис, хватая расческу и указывая Люси повернуться, чтобы она могла позаботиться о своих волосах. Люси стояла неподвижно, пока Кэндис отмахивалась. — Но хорошая сцена требует должного участия обоих людей. Это не на сто процентов в ваших руках, хотя, кажется, все так думают.— Она издала язвительный звук, который каким-то образом, без слов, передал приговор полнейшие плебеи— Ваша работа — заботиться о них, а их работа — общаться с вами. Вы не можете заставить их сделать это. Никто не может по-настоящему отнять чью-то свободу воли. Так что не вини себя. Хочешь, я поговорю с…

— Нет, нет, я думаю… я думаю, он усвоил урок, — быстро сказала Люси. О господи, она даже представить себе не могла, как пойдет разговор между Флинном и Кэндис. Она подозревала, что для Кэндис это будет не очень хорошо.

 —А как у тебя дела?

 —Я в порядке. Я просто потрясена —Ложь слетала с ее губ легко. Масло, по ее мнению, не таяло бы у нее во рту.

Кэндис заплела волосы в косу, двигая руками быстро и эффективно, но мягко. Люси ни разу не почувствовала не дергания не спутывания волос. — Что ж, я рад это слышать. Вам нужно взять выходной? Я знаю, что у тебя еще одна сессия…

 —Нет, нет, я в порядке. Я просто… я знаю, что это не моя вина. — За исключением того, что это было. —Я просто… это сбило меня с толку — Это все ее вина.

Почему она позволила своему страху так управлять ею? Почему не — из всех людей, которых наверняка поймет она выбрала Флинна? Неужели она могла доверять Флинну?

Но она была слишком напугана. Ей это не нравилось, и поэтому она не хотела рассказывать об этом другим. Если бы она сказал им, это стало бы реальностью.

Это было так просто, на самом деле. Она была напугана и эгоистична. И хорошо. Теперь она потеряла доверие единственного человека, которого хотела в своей жизни больше всего на свете.

 —Именно так. —Кэндис закончила заплетать косу и снова повернулась, похлопывая ее по щеке и расправляя рубашку на плечах. — Выпей воды и отдохни перед следующей встречей, хорошо?

 —Так и сделаю.

Кэндис тепло улыбнулась, такой улыбкой, на которую Люси и не подумала бы, что она способна изобразить ее, когда впервые встретила эту женщину. «Не может быть, чтобы одна из моих лучших девочек не заботилась о себе».

Она обняла Люси, которая немного подпрыгнула от испуга, но затем погрузилась в объятия, обняв Кэндис за плечи и вдохнув ее. Она чуть не расплакалась снова от этого ощущения. Если она достаточно сильно притворялась, это было похоже на объятия ее матери, только без лишнего налета манипуляции. Последние объятия матери были наградой за хорошее поведение, за соблюдение правил Риттенхауса, и Люси каждый раз чуть не рвало.

Ничего этого в этом объятии не было. Было только тепло и материнская защита.

Кэндис отстранилась, и Люси удалось восстановить дыхание. Она чувствовала себя наполовину облегченной, наполовину опустошенной. Каждое ободряющее прикосновение было подобно ножам, царапающим ее кожу, потому что она знала, что не заслуживает этого. Не со всей ложью, которую она делала. Не тогда, когда она вполне могла бы разрушить это место каждой уликой, которую собрала против Риттенхауса.

— Расслабься сегодня вечером, хорошо? — проинструктировала Кэндис. — Я буду в своем кабинете, если понадоблюсь.

Люси кивнула. "Спасибо."

"Конечно." Кэндис дала ей последний раз, проверяя ее, как будто Люси могла получить царапину на колене, когда Кэндис не смотрела, а затем вышла из комнаты, ее каблуки мягко цокали по полу.

Люси испустила медленный вздох облегчения, как воздух, выходящий из воздушного шара.

Потом она пошла искать Стейси.

Стейси, как и ожидалось, сидела в приемной, закинув ноги на стол и делая ногти. "Привет."

Стейси посмотрела вверх. — Эй, тебе лучше?

 —Большое спасибо. Эм… Я хотел поблагодарить вас за то, что вы меня прикрыли.

Стейси пожала плечами. «Это не имело большого значения. Но эй, будь осторожен, хорошо?

Люси кивнула. "Я буду."

 —Знаете, если вы влюбляетесь в клиента, это портит вам настроение. Никогда не бывает хорошо. Не верь Красотке .

Люси невольно рассмеялась. "Хорошо."

 —Эй, хочешь пообедать? Если у вас есть время до следующей встречи.

Люси взглянула на стрелки часов на стене. — У меня должно быть время, да.

 —Отлично, я угощаю.  —Стейси улыбнулась ей и поднялась на ноги.

Желудок Люси скрутило. Она не была уверена, сможет ли вообще что-нибудь съесть.

Но она все равно последовала за Стейси за дверь.

Только время покажет, сможет ли Флинн простить ее. Теперь ей ничего не оставалось делать, как ждать.

***

В ту ночь он мало спал.

Флинну никогда не везло со снотворным. После этого он всегда чувствовал себя разбитым и дезориентированным. Последнее, что ему было нужно, это не встать, если тревога сработает посреди ночи. Так что, черт возьми, он собирался сделать это сегодня вечером.

В какой-то момент он задремал. Он знал это, потому что проснулся, но в основном  просто смотрел в темноту на слишком жестком матрасе и на слишком маленькой кровати и думал о Люси. Что она сказала.

Это не было… после того, как первоначальный шок прошел, он не злился на ее отношение к Риттенхаусу. Это расстраивало. Он не мог этого отрицать. Знать, что женщина, в которую он был влюблен, была прямым потомком человека, который создал целый ряд людей, целую организацию, посвятившую себя контролю и разрушению жизней, как они разрушили его семью… это было слишком много для восприятия.

Однако Люси не была Риттенхаусом. Она ненавидела их, ненавидела мстительной и всепоглощающей страстью, которая в последнее время начала пугать его, заставлять бояться того, что она сделает и на что пойдет. Он мог преодолеть это. Это заняло у него несколько часов, но он справился.

Больнее всего была ложь.

Люси могла бы предупредить его в Сан-Паулу. У нее было много времени и возможностей. Они трахались, и не один раз. Люси ненадолго задремала у него на груди, прежде чем заставить себя встать и сказать ему, что ей пора идти. И ни разу в какой-то момент она не подумала предупредить его? А в журнале? Нигде об этом не упоминается?

Никто не знал, сказала Люси. Она никому не сказала. Но люди в Риттенхаусе должны были знать. Если бы они использовали это — особенно в прежние дни, когда Флинн просто просматривал журнал, когда он постоянно спорил с Люси — или даже после ее заключения с ними, как уловку, чтобы заявить, что Люси теперь стала двойным агентом. Они могли разорвать команду изнутри.

И она ничего не сказала. Для нее было опасно молчать о чем-то подобном. И более того… это показало, что она ему не доверяет. Не совсем.

Если бы она знала, она бы наверняка сказала ему раньше.

Однако к тому времени, когда он проснулся утром, он знал кое-что еще: Люси была совершенно одна в том, через что она прошла в Риттенхаусе.

Может быть, она ничего не сказала, потому что никто не подумал спросить.

Он ждал на кухне, пока не пришла Дениз. "Кристофер."

«Флинн».

Уайетт и Руфус что-то просматривали на компьютере последнего. Услышав этот тон, Руфус тут же захлопнул ноутбук и начал уходить.

Уайетт выглядел так, словно собирался наблюдать за надвигающейся бурей. На его лице было какое-то радостное щенячье выражение, но тут Руфус буквально схватил его за шиворот и потащил по коридору.

Дениз повернулась, чтобы посмотреть на Флинна, сложив руки на груди. "Что случилось?"

Флинн уперся рукой в стойку. — Какого черта ты не настоял на помощи Люси после того, как спас ее из Риттенхауса?

Дениз нахмурилась. — Не могли бы вы уточнить?

— Я слышал от Руфуса, каков был ее план. Она собиралась взорвать материнский корабль с собой внутри , это самоубийство. Она попала в ловушку с жестокой матерью, Эммой и бог знает кем еще, а ты не подумал нанять ей психотерапевта?

— И кого я должен был привести? — потребовала Дениз.  —Она не могла ни с кем поговорить, не упомянув о Риттенхаусе и путешествии во времени, и кто бы мог в это поверить? Кому я вообще мог доверять?»

— Так почему ты не поговорил с ней?  —Флинн выстрелил в ответ. —Есть ли у вас какие-либо идеи-"

— Она тебе что-то сказала? Когда вы встретились на этой неделе?

Флинн сделал паузу. Он не был уверен, что это его секрет. —Достаточно. Она рассказала мне достаточно. Но она не должна была никому ничего говорить, вы должны были знать, что ей нужна помощь. Вы должны были протянуть руку!

 —Сможет ли она справиться с этой миссией?

 —Кого, черт возьми, это волнует! — Флинн понял, что кричит, и попытался понизить голос. — Миссия не имеет значения. Что важно, так это здоровье Люси!

Дениз долго смотрела на него. Он не мог прочитать выражение ее лица. Не мог сказать, было ей стыдно или же безразлично. —Люси выглядела нормально. Я предположил, что она говорила об этом с остальными.

— Что ж, это была твоя ошибка. Она ни с кем не разговаривала. И пока ты занят погоней за своим хвостом с Риттенхаусом, она страдала и никто этого не заметил.

Он отстранился, повернувшись, чтобы идти обратно по коридору. — Когда она вернется, тебе нужно поговорить с ней. Найди ей помощь. Мне все равно, как. Может быть, она поговорила бы с нами, если бы мы дали ей понять, что хотим ее выслушать.

Затем он должным образом повернулся к ней спиной и ушел.

***

Люси, свернувшись калачиком на диване в пижаме, грызла печенье, просматривая исторические отчеты, которые Джия присылал ей на флешке.

Они были довольно простыми: так было раньше, а так сейчас.

Но на этот раз отчет был небрежным. Набрано наспех, без заботы о грамматике, без цитат и ссылок на статьи. Джия торопился.

Должно быть, они вернулись с миссии как раз перед тем, как Флинн должен был пойти к ней на встречу. Это… это частично объясняло, почему он был в таком плохом состоянии. У него не было возможности все обдумать, прежде чем он появился у ее двери.

Если бы они могли встречаться по-настоящему, будучи самими собой, если бы…

Очевидно, на этот раз они попытались помешать Риттенхаусу вмешаться в восстание тайпинов. Люси рылась в памяти, пытаясь вспомнить, что она знала об этом. Не так уж много — китайская история была далеко не ее коньком, — но потом она поняла, что это не имеет значения.

Все это не имело значения.

Она не собиралась прыгать. Что бы она ни помнила об истории, это было измененной версией того, что бы ни сделал Риттенхаус или как бы команда времени не исправила это.

Люси оттолкнула от себя ноутбук.

О Боже.

Она не могла доверять себе. Не могла полагаться на собственную память. Что, если… что, если во время прыжка что-нибудь случится, и вдруг она не вспомнит Эми? Что, если она вспомнила о других отношениях с матерью? Что, если она… о Боже, что, если она больше не будет любить Флинна?

Если история могла измениться, и отношения могли измениться — просто посмотрите на Уайетта и Джесс — тогда, конечно же, это означало, что ее чувства к кому-то, ее воспоминания о них тоже могли измениться.

Она не хотела этого. Нет, ее воспоминания были ее собственными, ее воля была ее собственной, у нее был выбор в жизни, она распоряжалась своей судьбой…

Но не больше.

Теперь, теперь это может зависеть от воли кого-то другого. Теперь это могло быть результатом изменений, которые никто не мог предсказать. Волновой эффект.

Паника подступила к горлу, словно огромный пузырь, который никак не мог лопнуть. Она хотела позвонить… хотела позвонить Эми, но Эми не было.

Она хотела позвонить Флинну.

Но и до него она не могла дозвониться . Она знала номер телефона бункера, но если она звонила, как она могла объяснить тому, кто взял трубку, что она хочет поговорить с Флинном, и нет, это не было чрезвычайным происшествием, связанным с миссией? Как она должна была сказать им, что у нее просто экзистенциальный кризис, все в порядке, не могли бы они сейчас же позвать Флинна к телефону?

Не похоже, чтобы он даже хотел с ней разговаривать. Он практически сбежал от нее.

Люси неуверенно снова взяла ноутбук, быстро пролистывая его. Риттенхаус заложил бомбу на важной встрече. Флинн был единственным, кто понял это (к большому разочарованию Уайетта), но он не смог придумать как вовремя его обезвредить. Уайетту пришлось вытащить Флинна из здания. Оба мужчины получили удар от взрыва, когда выбегали — никаких травм, но немного побитые.

Ее сердце подпрыгнуло к горлу. Флинн был крупнее Уайетта, и их встречи, когда они были на противоположных сторонах, доказали, что в рукопашном бою Флинн был лучшим бойцом. Должно быть, он был не в себе, если Уайетту удалось его вытащить — или Уайетт просто был особенно полон решимости, — но как бы то ни было, она благодарила вселенную за это. Если что-то во вселенной вообще слушало. Иногда она уже не была уверена. Если бы Уайетт был немного медленнее, если бы Флинн боролся немного усерднее…

Люси поняла, что не дышит, и резко вдохнула.

По крайней мере, он был в порядке. По крайней мере, он выбрался.

Она добралась до конца документа и остановилась.

Была еще одна заметка, написанная заглавными буквами, на несколько абзацев ниже остальных.

ЛЮСИ

УДАЛИТЕ ВАШИ ВИДЕО С ФЛИНОМ

ПОДКЛЮЧИТЕ НАКОПИТЕЛЬ К КОМПЬЮТЕРУ В СЕТИ КЛУБА

ЛЮБОЙ КОМПЬЮТЕР

ОТКР ОЙ  ФАЙЛ С НАЗВАНИЕМ ТРОЯН

ПЕРЕСТАТЬ СМЕЯТЬСЯ

ВВЕДИТЕ НАЗВАНИЯ ФАЙЛОВ ВСЕХ ВИДЕО, КОТОРЫЕ ИМЕЮТ ВАШИ СЕССИИ С ФЛИННОМ

ВИРУС НАХОДИТ ИХ И УДАЛИТ С КОМПЬЮТЕРА / ОБЛАКА / СЕТЬ БАДА БИН БАДА БУМ ГОТОВО

СДЕЛАЙТЕ ЭТО ДО ТОГО, КАК АДВОКАТЫ РИТТЕНХАУСА  ПОЛУЧ АТ ЭТО В  СВОИ РУКИ

Люси уставилась на текст.

Джия не давала особых объяснений, но Люси могла соединить точки, учитывая упоминание адвокатов Риттенхауса.

Если… если это дело дойдет до суда, то файлы, которые Дениз получила от Люси, будут представлены в качестве доказательства. Но Риттенхаус будет сопротивляться. Они могли дискредитировать ее, как главного свидетеля и единственного свидетеля из клуба.

И ее видео с Флинном, или то, что они на них увидят, могли все уничтожить.

Люси закрыла глаза, словно пытаясь отгородиться от сцены, разыгравшейся перед ней, но она не могла вырваться из воображения. Они узнают Флинна и используют его. Укажут, что он разыскиваемый террорист, кто-то, кто, конечно же, попытается заполучить глупую девчонку, глупого секс-работника, отчаянную шлюху, чтобы манипулировать кучей высокопоставленных правительственных деятелей. О, Боже, даже сейчас она могла слышать их слова, звенящие у нее в голове, ужасные, несправедливые, женоненавистнические вещи, которые они говорили. Они очернят их обоих, и ей некого будет винить, кроме самой себя, за то, что она стала такой личной, за то, что так тщательно размыла границы. Дело было бы испорчено.

Ей нужно было достать видеофайлы, стереть их, чтобы никто другой не смог к ним добраться.

Она должна была сделать это сейчас.

***

У Флинна появилась привычка лежать в постели и смотреть в потолок.

В конспиративной квартире, когда они не прыгали, особо нечего было делать, кроме изучения истории, а на сегодня с него было достаточно, спасибо. Руфус играл в видеоигру с Джией, так что это выбило их обоих из стремления к социальному взаимодействию. Мейсон бормотал себе под нос, как сумасшедший ученый, и строчил уравнения — что-то о дестабилизации временной шкалы, парадоксах и червоточинах. А с Дениз  Флинн не сильно хотел проводить время. В любом случае, он был почти уверен, что она отслеживает разговор Уайетта с Джесс. Ее должны были извлечь и поместить на конспиративную квартиру, но только по мере приближения срока. Это явно сводило с ума Уайетта, опасавшегося за безопасность своего ребенка.

Именно поэтому он меньше всего ожидал, что Уайетт откроет дверь спальни и скажет: «Ты откусишь мне голову, если я войду?»

Флинн перевел взгляд на дверь. Уайетт ходил взад-вперед, явно нервный. — Нет, если ты этого не заслуживаешь.

Тот вошел внутрь, закрыв за собой дверь. — Я, ммм, я просто хотел спросить, как дела у Люси. Я немного слышал, что ты сказал Дениз, и подумал…

— Не знаю, — ответил Флинн, снова глядя в потолок. — Как дела у Джесс?

Была пауза. — Она солдат, — сказал он, удивив Флинна своей честностью.— Она напугана, но не хочет в этом признаваться. Говорит, что бы Риттенхаус отправился в психушку. Ей на самом деле все равно — я имею в виду, что ее действительно волнует, что происходит с миром, но больше всего она заботится о нашем ребенке. Но у нее все хорошо. Она хороший двойной агент.

Флинн проглотил свой ответ о том, как она много тренировалась. Казалось, Уайетт искренне предлагал оливковую ветвь. А Флинн был слишком измотан, чтобы драться прямо сейчас. 

— Люси… она сказала мне кое-что. И я не уверен, что она хотела бы, чтобы я рассказал тебе об этом в обычном порядке. Но я думаю — если бы мне пришлось угадывать — я думаю, что она держала это в себе, потому что никто не дал ей возможности поделиться этим, и она не знала, как просто поднять эту тему. Я думаю… — Он выдохнул— Я просто предполагаю, но я думаю, что она думала, что если она расскажет нам, это сделает это чем-то реальным.

— Кто… черт, ее кто-то обидел? — Уайетт подошел, сжав руки в кулаки. — Флинн, если ее кто-то, блять, трогал…

— Она в порядке, никто на нее не нападал.—  Флинн сел, упершись локтями в колени и обхватив голову руками. — Поверь мне, это была и моя мысль. Нет, дело было не в этой миссии, дело было в ее пребывании в Риттенхаусе. Я не думаю, что кто-то оскорблял ее и тогда. Во всяком случае, не физически.

Сквозь пальцы он наблюдал, как поникли плечи Уайетта. — О-ладно, — прохрипел он. — Значит, она… она в безопасности.

— Насколько она может быть в безопасности.

— Что же это было? У нее появился еще один член семьи, о котором она не знала?

Флинн поморщился. — Да, на самом деле.

Уайетт уставился на него.— Я просто нес чушь. Это сестра? Двоюродная сестра?"

— Она прямой потомок Дэвида Риттенхауса. Она наследница всей операции.

Рот Уайетта приоткрылся еще больше, чем прежде, его глаза слегка вытаращились. При других обстоятельствах это было бы забавно. "Что!?"

— Очевидно, ее мать рассказала ей, и Люси не думает, что у нее были причины лгать об этом.

Уайетт провел дрожащей рукой по волосам. "Ух ты. Хорошо. Итак, значит, она наследница Слизерина.

— Похоже на то.

— А ты… ты сказал ей, что нам все равно, верно? Ты сказал ей, что она может рассказать нам? Потому что мне похуй на это, и я не думаю, что для других это  будет иметь значение.

Флинн поднял голову с рук, его рот скривился. — Ах, в том-то и дело.

Уайетт уставился на него. — Ты этого не сделал.

— Я просто сказал ей, что мне нужно время, чтобы подумать об этом.

Уайетт вздрогнул. Флинн махнул рукой в жесте « я знаю ».

На несколько минут воцарилась тишина.

— Мой старик был дерьмом, — тихо сказал Уайетт. — Вы, наверное, уже это знали. Из дневника или еще откуда-нибудь. Но он был… он просто был. Он был злым .

Флинн подождал, пока Уайетт глубоко и дрожаще вздохнул.

— Послушай, я знаю, что напортачил, и думаю, это из-за… из-за него и того, чему он меня научил. Но я не он, и я бы не хотел, чтобы кто-то посмотрел на меня как на  него и решил что можно просто списать со счетов.

Флинн потер челюсть.— Мой папа тоже никогда не собирался выигрывать награду отца года, — признался он.— Моя мама… взяла много для меня. Я пообещал себе, что никогда не стану таким, как он. Я… я понимаю, и я не за это ее осуждаю. Я не… я не думаю, что я осуждаю ее вообще. Но… больно, что она скрывала это от меня. Люси, или ее версия, дала мне этот журнал, объясняющий все миссии, которые мы выполняли в какой-то временной шкале, чтобы остановить Риттенхаус. Она не просто вошла, бросила его мне на колени и ушла. Она успела рассказать мне о своей семье. Она могла бы поместить это в журнал. И она этого не сделала. Возможно, в своей жизни она так и не узнала, что она Риттенхаус по материнской линии. У нашей Люси была сестра Эми. Возможно, в оригинальной временной шкале Эми никогда не исчезала, поэтому ей никогда не приходилось узнавать, что ее мама тоже была Риттенхаус.

Это правда, что в журнале никогда не упоминалось об исчезновении Эми или о том, что Кэрол была Риттенхаусом. Флинн попытался вспомнить. «Гинденбург» в журнале был отмечен как корабль, на котором находились бы несколько видных членов Риттенхауса, если бы он благополучно приземлился и был готов к путешествию на следующий день, и поэтому Флинн выбрал его в качестве своей первой цели.

Возможно, тогда она просто никогда не знала о своей матери. Только о Кэхилле.

— Я не знаю, почему Люси никому из нас не сказала после того, как мы ее спасли, — добавил Уайетт.— Возможно, я не лучший человек, чтобы спрашивать, что думает Люси. Думаю, я доказал, что я не эксперт. Но просто — я знаю, что не имею права просить тебя ни о чем, и я не вправе, я не пытаюсь сделать все… Я просто беспокоюсь о ней. Так что, пожалуйста, не… постарайся не повторять мою ошибку, ладно?

— Вы допустили несколько ошибок, Уайетт, мне нужно небольшое уточнение.

Уайатт оттолкнул его.— Я предложил ей все. Я сказал ей, что до нее у меня не было причин жить. Что я взял этот пост, потому что это было равносильно самоубийственной миссии. Я положил все это на тарелку и отдал ей, а потом дернул обратно, и это было неправильно. Даже если у меня не было контроля над этим, я выбрал Джесс, понимаете? А потом я трахнул Люси. Я был мудаком, и последнее, что ей нужно, это чтобы кто-то проделывал с ней такую же ерунду. Так что, что бы ты ни предлагал ей, убедись, что сможешь дать ей это. Потому что ей не нужен еще один человек, выдергивающий ковер из-под нее. Не после ее мамы и не после меня. Люси не любит показывать людям, что ей больно. Я не уверен, почему. Я думаю, либо потому, что это какая-то извращенная версия того, как она думает, что должна быть лучшей во всем, либо потому, что она всегда думает обо всех остальных, а не о себе. Я не знаю, может быть, это и то, и другое, черт возьми, если я мог бы сказать. Так что, если она сказала тебе это, это значит, что она доверяет тебе, так что не… не отнимай у нее этого.

Флинн посмотрел на Уайетта. К чести другого человека, он действительно выглядел немного разбитым. Флинн не знал, каково положение Уайетта с Джесс в их отношениях и каковы его чувства к Люси в настоящее время. Но он знал, что когда-то тот был влюблен в Люси,и она любила его. И Уайетт в глубине души не был злонамеренным человеком. Просто безрассудный, а иногда и эгоистичный.

— Обещаю, — заверил он его.— Я рядом с ней. И я не вернусь к этому.

Уайетт отрывисто кивнул, засовывая руки в карманы. — Это, э-э, это хорошо. Ты в порядке?"

Флинн склонил голову. Было приятно, подумал он, немного поговорить об этом с кем-нибудь. Даже если это выходило за рамки нормы, что он разговаривал об этом с Уайеттом, из всех людей.

Ну, по крайней мере, теперь Уайетт знал. Люси не придется беспокоиться о том, что он отвергнет ее, когда она вернется в бункер. С его стороны было эгоистично хотеть, чтобы Уайетт уладил отношения с Джесс. Люси заслужила быть с человеком, которого любила. Но какая-то часть его действительно хотела этого, цеплялась за глупую, смехотворную надежду, что…

Флинн откашлялся. Уайетт вздрогнул. — О, хорошо, да, я просто… — Он поспешно подошел к двери и распахнул ее. — Тогда увидимся.

Флинн снова лег на кровать, уставившись в потолок.

Он чувствовал оскорбленным ее доверием. Казалось, Люси не доверяла ему так, как он доверял ей. Что она боялась, что не сможет отдать ему всю себя, что если это будет падение доверия, он позволит ей рухнуть.

Это… это просто не сработает. Ни в их сценах, ни в их общем товариществе.

Он должен был найти какой-то способ доказать ей, что она не может сделать ничего такого, что могло бы ухудшить его мнение о ней, и какой-то способ выяснить, насколько она доверяет ему.

Он мысленно вернулся к комнате, к тому, что, как он знал, было в ней, обдумывая мебель и оборудование.

Потребовалось время, но у него появилась идея.

Теперь ему просто нужно было дождаться их следующей встречи и посмотреть, сработает ли это.

***

Люси ходила по комнате, ожидая сигнала от Стейси о прибытии Флинна. Что она должна сказать? Должна ли она извиниться? В каком настроении он будет? Захочет ли он прикоснуться к ней, трахнуть ее? Или он просто хотел бы самое безличное, основное, что им сойдет с рук, а затем уйти, без разговоров, без объятий, ничего?

О, Боже, ей стало плохо.

А потом пришло время.

Люси молилась, чтобы за это время не было еще одной неудачной миссии, чтобы Флинн был в лучшем настроении. Она не нервничала так перед сеансом с тех пор, как впервые начала работать доминантой. Она сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться, и открыла дверь.

Флинн явно расхаживал взад-вперед так же, как и она, и увидела, как он остановился, наполовину отвернувшись от нее, когда дверь открылась, и она вошла. Люси заметила, что он был одет более небрежно, чем обычно, в черной водолазке и брюках.

Возможно, это был хороший знак? Признак того, что он все еще чувствует себя комфортно рядом с ней, достаточно, чтобы быть неформальным?

Затравленное выражение лица прошлой недели исчезло, и он выглядел немного менее уставшим. Люси закрыла за собой дверь, пошла к нему — и остановилась.

Должна ли она? Могла ли она?

Они смотрели друг на друга какое-то неловкое время, достаточное для того, чтобы Люси задумалась, не следует ли ей просто попросить его лечь на кровать и связать его, чтобы она могла быстро отсосать ему или что-то в этом роде. Что, конечно, было весело, но не… не то, чего она хотела сегодня, и от этого пахло бы безличностью, дистанцированностью, механическим исполнением.

Флинн глубоко вздохнул, достаточно, чтобы она увидела, как двигается его грудь и поникли плечи, и она уже собиралась что-то предложить, когда он заговорил.

— Мне показалось, что ты мне не доверяешь, — сказал он.

Дыхание Люси застыло в груди. Чего бы она ни ожидала, это было не так.

— Я должен был… так сильно доверять тебе, — продолжал Флинн.— Я висел на волоске. Я даже не знал тебя в то время, и мне просто нужно было… верить, что, когда ты сказала «все будет хорошо» что так и будет.

Люси сжала губы, когда поняла, что он говорит. И он поступил очень умно, представив все так, что любой, кто слушает и смотрит, может подумать, что он имеет в виду их отношения здесь, в клубе, — но она знала, что он имел в виду на самом деле.

Флинн сделал шаг к ней, маленький, неуверенный, словно она была оленем, который мог напугать.— И я думал, что доверие начало действовать в обе стороны. Потому что… я показывал тебе, как сильно тебе доверяю. Вы спросили меня, буду ли я слушать вас, сделаю ли я, как вы сказали, и я пообещал вам, что буду, и я сдержал это обещание. Так что думать, что ты… что-то такое важное, что ты так долго держал в себе, что не подумал рассказать мне об этом… из-за страха или из-за мысли, что я не пойму… это было похоже на предательство. Потому что я был здесь, отдавал тебе все, а ты не думал, что я достойна получить то же самое взамен.

— Это было не то, — выпалила она. Она поняла, что ее голос, вероятно, был слишком громким, и понизила его, сделав несколько шагов вперед, чтобы Флинн все еще мог ее слышать, но стараясь сохранять уважительное расстояние. — Это было не… я не хотел об этом думать. Я боялся, что ты посмотришь на меня по-другому, потому что, когда я смотрю на себя в зеркало, я не вижу — я тоже вижу себя по-другому. И я не хотела этого, не тогда, когда…—  Черт, она чувствовала, как ее глаза становятся горячими и зудящими. — …не тогда, когда ты единственный, кто принял все. Не когда ты человек, с которым я чувствую себя в безопасности. Я не могла, я был эгоисткой, но я не могла потерять это…

Флинн двинулся вперед, притягивая ее к себе. Люси уткнулась лицом ему в грудь, изо всех сил пытаясь заглушить всхлип, ее пальцы сжались в его свитере. — Я смотрю в зеркало и больше не знаю, кто я, — прошептала она.— Вся моя семья — ложь. Тот, кто я есть, кажется ложью. Как будто все смотрят на меня и видят того лидера, ту хорошую, лучшую девочку. Но я не та, я нехорошая, я не лучше всех…

— Ты-

— Я застрелила Джесси Джеймса, — выпалила она шепотом.— Я выстрелила в него. Я убила его, не Басс или Уайетт, я. Я это сделала. И выражение их лиц после этого… и Уайетт все еще пытается вести себя так, как будто я какой-то… как будто я невиновна во всем этом, но я не такая. Я хотела бы, чтобы так и было. Хотела бы вернуться к тому, кем я была раньше, но все это было ложью. Моя семья и я, кто я сама по себе. Я даже не знаю, кем была эта женщина и была ли она самой собой. И не знаю, кто я теперь, и я не могу… — Дыхание начало становиться затрудненным. — Я не могу…

Флинн поцеловал ее.

Она обвила руками его шею, цепляясь и не заботясь, резко вдыхая через нос, когда она поцеловала его в ответ. Флинн держал руку на ее затылке, баюкая ее, а другой рукой нежно баюкая ее локоть, как будто он не решался прикоснуться к ней более близко, несмотря на то, что целовал ее так, словно пытался утонуть в ней.

— Что ты хочешь? — спросила она, отчаянно пытаясь помириться с ним и уйти от этой темы. — Что угодно, что угодно, только скажи мне…

— Ты здесь главный…

— Но ты хочешь быть, не так ли? — предположила она.

Флинн сглотнул, его руки мягко легли ей на плечи, на секунду поплыли вокруг них, прежде чем приземлиться.— Я всегда хочу, чтобы ты все контролировала. Ты контролируешь ситуацию, я сказал тебе это, и я имел это в виду. Но я подумал — может быть, на этот раз будет немного правильней. Возможно, я мог бы… показать тебе то, что я вижу, женщину, которую я знаю.

— И я могу доказать, что доверяю тебе, — сказала она. Это был выстрел в темноте, но, судя по потемневшим щекам Флинна и печальному наклону головы, она попала в цель.

Что ж, это было справедливо. И она не знала, как еще перестать бешено крутиться с орбиты. Она была той, кто потерялся сейчас, и именно ей нужно было немного успокоиться.

— Что у тебя на уме?— спросила она, беря руки Флинна и прижимая их к своей талии, перекатываясь бедрами по его бедрам.

Флинн коротко ухмыльнулся, впиваясь зубами в ее нижнюю губу. — Я подумал, может быть, я мог бы раздеть тебя.

Она беспокоилась о том, как Флинн отреагирует на нее, поэтому не надела ничего модного, только темное нижнее белье, поверх которого накинула черный шелковый халат. Она сделала минимальный макияж и даже не надела каблуки. Теперь она жалела, что не сделала что-нибудь поизысканнее, чтобы поразить его. Потому что ей так нравился выражение его лица «синий экран смерти», которое появлялось, когда он видит ее в каком-нибудь действительно красивом нижнем белье — но, по крайней мере, это облегчало вход и выход.

— Думаю, я могла бы это допустить, — сказала она, чувствуя себя немного легче от дразнящего тона в голосе Флинна. Она направила руки Флинна ниже, к своим обнаженным бедрам, а затем засунула их под халат, так что его длинные пальцы скользнули по ее коже, чтобы схватить ее за задницу. — Прикасайся ко мне, как хочешь, — выдохнула она. Она отпустила его руки и потянулась к его груди, плечам, чувствуя игру мускулов под мягкой тканью. — Я скажу тебе остановиться, если мне нужно.

Потому что она доверяла ему. Она доверяла и хотела, чтобы он это увидел. Если ей суждено было упасть, она знала, что он подхватит ее.

Флинн сжал ее задницу, затем использовал свою хватку, чтобы развернуть ее, одна рука тяжело опустилась вокруг ее талии, чтобы прижать спину к его груди.— Удобно с их стороны, — заметил он, задумчиво скользя губами по ее шее, — иметь зеркало прямо напротив кровати, вот так.

Люси даже не подумала о зеркале, кроме того факта, что она может использовать его, чтобы присматривать за своим клиентом, пока достает игрушки из комода. Теперь ее глаза метнулись к нему, и она увидела свое раскрасневшееся лицо, ее слегка расширившиеся глаза, когда Флинн потянулся и расстегнул галстук ее халата.

Разница в росте между ними была поразительной. Она могла видеть, насколько большими были его руки, когда он осторожно стягивал с нее халат. Его пальцы скользили по ее животу, обхватывали ее груди, сжимали ее бедра. Возможно, другую женщину могло бы напугать кто-то намного больший, чем она сама, но Люси просто почувствовала трепет силы. Этот мужчина мог бы поднять ее, как тряпичную куклу, если бы захотел. Но вместо этого он касался ее так медленно, так нежно. Целовал ее шею и плечо, как будто он боготворил ее. Хотя он делал с ней то, что хотел, она знала что самое простое прикосновение или слово от нее успокоит его. Он был под ее контролем. Он направлял всего себя на то, чтобы она чувствовала себя хорошо, и это был порыв, который никогда не устареет.

Она прислонилась к нему спиной, перенеся на него свой вес, когда Флинн просунул руку между ними и ловким движением запястья расстегнул ее лифчик. Она чуть не рассмеялась, понимая, что ему, возможно, было не так легко на первом занятии, но, слава богу, за практику. Он стянул с нее лифчик, отвел ее волосы в сторону — Люси услужливо наклонила голову назад и в сторону — один из его больших пальцев медленно провел круг вокруг ее соска, пока он посасывал место соединения ее шеи и плеча, заставляя ее колени слабеть.

Ее глаза начали закрываться, но Флинн ущипнул ее за сосок, заставив ее задохнуться. — Открой глаза, — прорычал он. — Пожалуйста, — добавил он.

Люси засмеялась, затаив дыхание, и открыла глаза. — Раз уж ты так красиво это сказал.

— Я хочу, чтобы ты увидела, — смущенно признался Флинн, целуя ее за ухом. Его рука оторвалась от ее груди и скользнула вниз между ее бедер, протирая ее сквозь нижнее белье. — Я хочу, чтобы ты знал, что я вижу.

Низкий стон вырвался у нее, когда Флинн провел пальцем вверх и вниз по ее складкам на ткани, зацепившись за ее клитор в конце, но не сосредотачиваясь на нем, дразня ее. Люси чувствовала, что с каждым глотком становится все более влажной, и ей приходилось изо всех сил стараться держать глаза открытыми. Это отличалось от показухи перед партнером, отличалось от ее обычной уверенности. Ей не нравилось смотреть на себя — ни во время пения, ни во время чтения лекций, ни когда-либо еще. Но теперь ей пришлось это сделать, поскольку Флинн начал с большим вниманием сосредотачиваться на ее клиторе, а его свободная рука блуждала по ее телу.

— Посмотри на себя, — прошептал Флинн, прижавшись губами к ее уху. Его руки, наконец, спустили ее нижнее белье, полностью обнажив ее. — Ты хоть представляешь, какая ты красивая?

У нее перехватило дыхание, и ей пришлось быстро сглотнуть. Флинн сжал один палец внутри нее, двигаясь медленно, нарочито. « Divan* . Великолепная.»

Контраст между ее собственной наготой и небрежно элегантным видом Флинна, все еще в одежде, не ускользнул от ее внимания. Она чувствовала себя незащищенной: никакого причудливого макияжа, волосы свободно ниспадали на плечи, никаких украшений или сексуального белья.

И он называл ее красивой.

Флинн добавил второй палец, и ее колени как следует подогнулись. Теперь весь ее вес приходился на него. Его рука снова обвила ее талию, удерживая ее, прижимая к себе, когда он начал двигаться немного быстрее, вплоть до костяшек пальцев. 

— Мы не смотрим на тебя, потому что видим невинность, — прошептал он.—Мы смотрим на тебя, потому что видим компетентность. Продолжай смотреть, — приказал он, увидев, что она начала отводить взгляд.

Люси следовала его указаниям. Она могла видеть, как румянец заливает ее шею и грудь. Как ее тело вздымается с каждым вдохом и дрожат мышцы живота. И всегда пальцы Флинна входили и выходили из нее, поглаживая без колебаний, как будто он точно знал, что заставит ее развалиться.

— Я собирался покончить с этим, — прошептал он. — И ты вытащил меня из этой ямы. Ты бросил мне спасательный круг. Потому что ты всегда будешь делать все возможное, чтобы спасти людей. Ты поднимешь их. Ты самый сострадательный человек, которого я когда-либо встречал, и никто другой не смог бы убедить меня спасти себя. Никто.

Она потянулась, схватила его за плечо, взяла горсть его рубашки и вонзила в нее ногти. — С-сильнее.

Флинн согласился, добавив третий палец, вытянув ее, ускорив. Она мертвой хваткой вцепилась в руку вокруг ее талии. О, Боже, в этот момент она даже не чувствовала своих ног. И все время, пока она разваливалась, она смотрела на себя, разваливающуюся на части. Смотрела, как Флинн прикасается к ней со свойственной ему тщательностью, как будто он вел осаду. И она беспомощно стонала, вздрагивая, и отдавалась этому.

—Я никому другому не позволил так прикасаться ко мне, — пообещал он ей.—Только ты. Ты можешь чувствовать себя потерянной, но ты намного сильнее, чем ты думаешь. Ты была достаточно сильна, чтобы спасти меня. Ты продолжаешь спасать меня, Люси . Я был бы уже десять раз мертв, если бы не ты.

Слава богу, он шептал ей низко на ухо, где камера не могла слышать, ее волосы и изгиб ее лица скрывали движение его губ.

—Ты хочешь контролировать ситуацию, и ты можешь это. Ты заслуживаешь этого. Ты эксперт и лидер. Они все должны тебя слушать, они должны, — заверил ее Флинн. Его большой палец прижался к ее клитору, и она вскрикнула от удивления, ее бедра тряслись. — Но это не значит, что ты одна. Не думай, что мы здесь не для того, чтобы поддержать тебя. Мы здесь. Обопрись на меня. Позволь мне помочь тебе.

Он ускорил движение большого пальца, как следует согнул пальцы, и она выдохнула: «Там, там… прямо… да, там…» И тогда он не сдавался, о Боже, он действительно не сдавался. Она больше не могла понять, что он говорил, только его голос все еще успокаивающе шептал ей на ухо, устойчивый полутон, когда он прикасался к ней снова, и снова, и снова…

Она вздрогнула, и рука Флинна крепко сжала ее талию, ее пальцы ног подогнулись, а голова откинулась назад, когда она кончила. Она заставила свои глаза оставаться открытыми, наблюдая, как трясется ее тело, наблюдая, как бешено толкаются бедра, наблюдая, как ее рот открывается в еще одном стоне.

Флинн поцеловал ее в макушку.—Я буду переживать за тебя. Потому что я забочусь, и мне позволено заботиться. Мы все. Ты наш друг, и это то, что делают друзья. Но ничто — ничто не изменит того, насколько вы удивительны, как мы думаем. Ничто не может затмить твой свет.

Люси повернула голову и поцеловала его, не в силах слышать — то, что он говорил, то, как они заставляли ее чувствовать, что она парит…

Он поцеловал ее в ответ, одной рукой обхватив ее лицо, а другой слегка повернув ее и помогая им двоим пройти на кровать задом наперед. — Я собираюсь трахнуть тебя, — прошептала она. Черт возьми, она собиралась трахать его до тех пор, пока он не сможет ходить.

— Тогда не думай, что я знаю, в каком ящике презервативы, — ответил Флинн.

Она слегка толкнула его локтем, и он отпустил ее, позволив ей подойти к правому ящику и вытащить один из них вместе с маленьким тюбиком смазки. — Самодовольный ублюдок, — сказала она ему.

Флинн притянул ее к себе и развернул, когда она попыталась посмотреть ему в лицо. — Нет, ты все еще смотришь.

Она передала ему удивление, глядя на свое лицо в зеркале, пока Флинн помогал ей направить ее на себя. Она не осознавала, что ее веки так трепетали, когда она принимала его внутрь себя, или что ее щеки вспыхивали, когда она чувствовала, как он проскальзывает внутрь. Люси издала легкий вздох, когда устроилась, чувствуя, как он наполняет ее — ощущение, к которому она привыкла.

Ощущение, к которому она никогда не хотела переставать привыкать.

Флинн провел рукой по ее волосам, снова нежно целуя ее в шею.—Если ты не видишь себя ясно, — сказал он ей, — тогда тебе придется видеть себя так, как вижу я. Потому что эта женщина…

— Женщина в дневнике, — прошипела Люси, чувствуя, как страх, злость и разочарование сжимают ее сердце.

—Нет. Женщина, которой вы являетесь сейчас , — настаивал Флинн. Их взгляды встретились в зеркале. Боже мой, он говорил ей посмотреть на себя, но смотрел ли он на себя? Он был чертовски красив. Его волосы слегка взлохмачены. Его глаза были такими темными, что казались черными а слегка загорелая кожа контрастировала с ее. Его облегающая темная одежда. Большие руки на ее теле. Он был похож на чертов влажный сон.

Ммм, и он был весь ее. Она резко вдохнула от ощущения силы, которое принесло. Ей хотелось бы знать, как сказать ему, как много это значит для нее, зная, что по крайней мере в одной вещи в своей жизни она все контролирует. Что есть хотя бы один человек, на которого она может положиться.

Но разве не в этом был смысл того, что он делал? Показать ей, что она может довериться ему, несмотря ни на что?

Она позволила своей голове упасть ему на плечо, целуя его шею. — Ты единственный, кому я доверяю, — мягко пообещала она ему. Она почувствовала, как Флинн встряхнулся в ней, и о, Господи, это было резко и сладко, и так, так хорошо. — Делать то, что я говорю, защищать меня, прикрывать мою спину, ты — единственный…

Флинн застонал, наклонив голову вниз, и она встала, повернув лицо в сторону, чтобы он мог поцеловать ее, медленно и глубоко, даже когда она начала прижиматься к нему вверх и вниз. Он проникал в нее полностью, как будто немного расщепил ее, и, черт возьми, это не было похоже на какую-то глупую метафору.

Она почувствовала, как пальцы Флинна запутались в ее волосах, а затем он отдернул ее, повернув ее голову так, что ей пришлось наблюдать за собой, пока она трахала его, используя его почти как свою личную секс-игрушку. Ее губа была твердо зажата между зубами, когда она забрал его так глубоко, как только могла. — Смотри, — прошептал Флинн.

Да, да, черт возьми, она смотрела, как она начала разваливаться. Руки Флинна были единственным, что удерживало ее в равновесии. Флинн все еще бормотал ей на ухо, хваля ее, и она чувствовала, как слезы наворачиваются на ее глаза, потому что он действительно доверял ей. Она понимала, он доверял ей, и она могла доверять ему, потому что он никогда, никогда не повернется к ней спиной. И это было уже чересчур, потому что она любила его, а она не... не могла...

Из нее вырвался сдавленный крик, и Флинн зарычал, снова ныряя одной рукой между ее ног, его пальцы скользили вверх и вниз по внутренней стороне ее бедер. — Пожалуйста, — его голос был немного хриплым, — позволь мне рассказать тебе как ты себя чувствуешь. Как ты выглядишь. Ты хоть представляешь как ты сводишь меня с ума …

О, да, пожалуйста, она хотела это услышать, она хотела уйти от эмоций, грозящих утопить ее, на более безопасную территорию. — Да, — приказала она. — Как ты чувствуешь себя во мне. Скажи мне, как… как это…

Флинн сильно укусил ее за плечо, и о, у нее там будет отметина. Она вздрогнула. Ей понравилась эта идея, даже слишком. Он лизнул это место в извинении, успокаивая красную кожу.

— В тебе так хорошо, — признался он, как будто ему было немного стыдно говорить ей, как сильно он хочет ее плотски. Не было ли это так весело и странно мило, что он мог так легко сказать ей, как сильно он ею восхищается. руководителем группы, но не мог заставить себя сказать ей, что находит ее сексуальной.

— Еще, расскажи мне еще, — приказала она. — Это не просьба, Майкл.

Она бы назвала его настоящее имя, но сейчас она не могла сдержать свой голос. Не тогда, когда он буквально, черт возьми, задыхался и стонал из-за нее. Когда он сильно толкался в нее и она толкалась к нему в ответ.

Флинн застонал, водя указательным пальцем по ее клитору, другой рукой крепко сжимая ее бедро.—То, как ты лежишь в моих объятиях. Блять. Как ты пахнешь. Звуки, которые ты издаешь — звуки, которые я могу заставить тебя издавать. Как ты выбрасываешь меня из головы. Как ты заставляешь меня умолять тебя… ты как огонь и мед, и я просто хочу охватить тебя своим ртом, хочу пробовать тебя каждый день…

Люси вцепилась в его руки, изо всех сил пытаясь удержать взгляд в зеркале. Ее взгляд метался повсюду, наблюдая, как он прикасается к ней, как его член входит и выходит из нее, как его губы формируют эти слова…

Она позволила бы ему. Она позволила бы ему сделать это, трогать ее всю и засовывать голову ей между ног каждый день, одного раза в неделю было недостаточно, Боже , она бы хотела, чтобы она…

— Тебе нравится быть первым, — размышлял Флинн.—Мне это нравится. Мне нравится, что о тебе заботятся в первую очередь. Я хочу помочь тебе чувствовать себя хорошо. Я хочу, чтобы ты следила за собой и видел то, что вижу я. Ты выглядишь чертовски идеально, когда кончаешь.

Люси так сильно прикусила губу, что почувствовала укол, а затем взрыв железа и соли. Пальцы Флинна ускорились, и она прижалась к нему всем телом. За глазами что-то взорвалось, и она не была уверена, что назвала бы себя идеальной, судя по изображению в зеркале.

Она выглядела разбитой.

Она опустилась в объятия Флинна, наблюдая в зеркале, как ее конечности отяжелели и обмякли. Ее глаза остановились на Флинне, когда он ускорился. Его руки на ее бедрах, чтобы помочь ей сохранить равновесие, пока он трахал ее как следует. — Вот так, — подбодрила она.—Боже, используй меня так. Я хочу чувствовать каждый дюйм тебя, пожалуйста, Га… Майкл, трахни меня, трахни меня.

Он сделал, как ему сказали. Он всегда делал то, что она ему говорила. Он кончил жестко, быстро, грубо, именно так, как ей нравилось. Она действительно не собиралась кончать снова, но, черт возьми, если это заставляло ее чувствовать, будто она расширяется. Кайф просто шел, шел, шел и шел, пока Флинн не содрогнулся. Он уткнулась лицом в ее шею, и она могла видеть . Она могла видеть, как он распадается и изливается в нее и теряет себя в ней, и ей хотелось сжаться вокруг него и никогда не позволять ему покидать ее.

Люси откинулась на него, неудержимо дрожа, а Флинн держал ее, водя по ней руками. На этот раз именно он успокаивал ее, шепча бессмысленные слова на английском и хорватском ей на ухо и в горячую кожу ее шеи.

Когда он обнимал ее вот так, хвалил ее вот так, она почти могла поверить всему, что он говорил о ней. Что ее хватало для команды, для этой миссии, для всего этого такой, какой она была.

Что она не сломалась.

В конце концов ему все-таки пришлось выскользнуть из нее, хотя это и вызвало у нее неловкое хныканье. Она повернулась в его руках, притягивая его к себе, снова как следует поцеловав его. — Мне кажется, я должна напомнить тебе, что ты чертовски красив, — прошептала она. — После всех тех милых вещей, которые ты мне наговорил.

— О, как ужасно, что ты это признаешь, — сухо ответил Флинн.

—Эй, мне пришлось отбиться от остальных, они все хотели откусить от тебя кусочек.

При этом Флинн покраснел. — Ты преувеличиваешь.

— Нет, — ответила Люси, чувствуя себя самодовольной, когда целовала его лицо.—Приходилось отбивать их палкой. Или смертельный взгляд, если честно.

—Мм, как мило с твоей стороны бороться за мою честь.

—В любой момент.

Флинн провел руками по ее бокам, затем вниз по спине, затем снова вверх. — Я имел в виду все, что сказал, — сказал он ей. Его голос приобрел тот торжественный тон, в котором его слова были тщательно выговорены, а его акцент стал еще более выскальзывающим.—Мы не ищем невиновных. Мы ищем лидера, и ничто из того, что вы сделаете, не заставит нас бросить вас.

— Я доверяю тебе, — сказала она ему. — Да, я доверяю тебе свою жизнь. Я просто не стала — мне было так стыдно. Я хотела забыть все, что было, все, что мне говорили, и что… это было включено. Я была напугана, потому что… потому что, если я не могла принять это о себе, как мог кто-то другой?

—Ты сама себе худший критик, — напомнил ей Флинн. Он осторожно убрал ее потные волосы с ее лица. — Как и большинство из нас.

Его большой палец водил туда-сюда по ее скуле, и ее сердце переполняло то, как сильно она любила, любила, любила его.

— Спасибо, — прошептала она.

— Спасибо, — ответил Флинн так же тихо. —За мою жизнь—Следующие слова были едва слышны даже шепотом.—Для моей души.

Она обвила руками его шею и страстно поцеловала, прижавшись к его губам.

***

Флинн целовал Люси снова и снова. Столько раз, сколько она, казалось, нуждалась в этом. Если бы они вышли из этого дня и она хотя бы наполовину знала, как сильно он ею восхищается, то он назвал бы это победой. Она никогда не должна так ненавидеть себя. Не она, из всех людей.

— Я читала о том, что произошло, — прошептала она. —На последнем задании.

Флинн замер.

Люси взяла его лицо в свои руки. — Я… я знаю, что это может быть неправильно, но я рад, что с тобой все в порядке. Джия сказал, что…что Уайетт вытащил тебя как раз вовремя, и я просто хотела, чтобы ты знал, что… что ты говоришь, что я нужен команде, но и ты нужен нам, даже если они дерьмово признаются в этом. Если бы мы потеряли тебя, это было бы… я думаю, мы потеряли бы наш лучший актив.

Актив. Верно. Вот кем он был для нее. Конечно.

Флинн проглотил горечь в горле.

— И мы теперь друзья, да?— Люси слегка улыбнулась ему, а потом нервно рассмеялась.—Я имею в виду. Технически друзья с преимуществами.

Флинн заставил себя улыбнуться. "Да."

— Не бросай свою жизнь, — настаивала Люси.—Пожалуйста. Вы говорите, что я вас спас. Ну, я не для того спасла вас, чтобы вас взорвали. Я хочу, чтобы ты возвращался каждый раз.

Он хотел сказать ей, что его жизнь ничего не стоит по сравнению с остановкой Риттенхауса. Что он отдал бы ее целиком или по частям, если бы это означало, что он внес свой вклад в уничтожение этой чумы на земле.

Но другая Люси, Люси, которая дала ему дневник, — он знал, почему она дала его ему. Он знал настоящую причину, по которой она рисковала всем, включая собственную жизнь и рассудок, путешествуя по собственной временной линии. И он не думал, что достоин этого, но он должен был уважать это.

В конце концов, он всегда делал то, что она ему говорила.

Ради этой Люси и ради этой, такой одинокой, такой ненавидящей себя и так нуждающейся в друге, он будет осторожнее.

— Я буду, — сказал он ей.—Я приду снова.

Морщины на лице Люси разгладились, расслабились, и она улыбнулась ему. Боже, она была как чистый солнечный свет. — Хорошо, — прошептала она. Она поцеловала его в последний раз. —Мы, гм. У нас почти нет времени, но. Хорошо.

Флинн держал ее так крепко, как только мог, одну секунду, две секунды, три секунды…

А потом он отпустил ее.

***

Люси ждала в комнате отдыха, потягивая чай, пока не увидела, как Стейси просунула голову. — Я бегу на обед, хочешь пойти?

— У меня поздний обед с подругой из колледжа, — солгала Люси. —Но получайте удовольствие!»

—Нет проблем, надеюсь, будет весело!— Стейси улыбнулась ей, а затем исчезла.

Люси подождала еще десять минут, просто на всякий случай.

Затем она встала и пошла в приемную. На столе висела маленькая табличка с надписью « Ушел на ланч » на тот случай, если кто-то не увидит табличку « Закрыто » на входной двери. Кэндис настояла на закрытии клуба на час, чтобы все могли поесть.

Она протянула руку за стойкой администратора и нажала кнопку, открывающую дверь в зону безопасности, затем проскользнула внутрь.

Люси понятия не имела, какое оправдание она придумает, если кто-нибудь из службы безопасности найдет ее здесь. Она даже ни с кем из службы безопасности не разговаривала, кроме краткого представления, когда Кэндис проводила инструктаж. Их было человек пять, две женщины и трое мужчин, все около шести футов и выглядели устрашающе, когда все выходили. Они как будто бросили ММА ради более спокойной работы, но все равно выбивали дерьмо из людей в тренажерный зал по выходным.

Она действительно не хотела столкнуться ни с одним из них.

Однако в коридоре никого не было, когда она проскользнула в комнату для просмотра и вошла в учетную запись Стейси.

Люси подключила флешку — как она и подозревала, когда выдергивала ее вчера, файлы скачались лишь частично, и все было в полном беспорядке. Она сомневалась, что Руфус и Джия смогут что-то из этого использовать. Если бы только файлы клиента были где-нибудь еще, кроме проклятого ноутбука Стейси, но единственным человеком, у которого они были бы, была бы Кэндис, и теперь Люси собиралась проникнуть в офис Кэндис, не будучи арестованной.

Ей просто нужно найти способ.

Появились видеофайлы сеансов Флинн, и она открыла троянский файл. Все, что ей нужно было сделать, это ввести имена файлов в троянскую программу, и все копии этих файлов будут стерты.

Люси некоторое время смотрела на компьютер.

Как только они исчезнут, исчезнут и все доказательства ее отношений с Флинном. И обычно… какая разница, если есть документальные доказательства? Обычно ей не нужны файлы с ее личными моментами. Она не была эксгибиционистом.

Но эта фотография Эми была всем, что у нее было сейчас — не только ее сестры, но и доказательством существования ее сестры. У Уайетта и Флинна были напоминания в виде надгробий, фотографий, воспоминаний других. У нее не было ничего, кроме этой фотографии, которую она могла задержать и сказать: смотри, смотри, она была здесь! Моя сестра была здесь! Она была личностью, и она существовала, и ее любили.

Что, если что-то случилось, пока остальные прыгали, а она забыла? Что, если однажды утром она проснется и ничего не почувствует к Флинну?

Даже если он не любил ее в ответ, она не позволила бы судьбе так играть со своими эмоциями. Ее эмоции были ее собственными. Ее выбор был ее собственным. Она не позволит ничему отнять это у нее.

Люси взяла троянский файл и импортировала его на компьютер, а затем перенесла копию видеофайлов на флешку. По дороге домой с работы она покупала новую флешку и переносила на нее все видеофайлы, чтобы она была отделена от флешки, которую Флинну и Дениз приходилось смотреть. Один только для нее.

Теперь она никогда не забудет.

Благополучно отключив флешку, она ввела в троянскую программу все имена файлов.

Она наблюдала со странным стеснением в груди и прерывистым дыханием, как видеофайлы удалялись один за другим. Только ее флешка теперь содержала хоть какое-то доказательство того, что Флинн был здесь, что он трахал ее, что они обнимали друг друга и шептали друг другу правду и секреты.

Люси переделала троянскую программу так, чтобы она была отключена от компьютера, после чего спрятала флешку в карман. Итак, дело было сделано.

У нее было странное ощущение, что она несет что-то гораздо более тяжелое, чем маленький кусок металла и пластика, когда она выскользнула обратно к стойке регистрации и в комнату отдыха. Как и медальон на ее шее, в нем был целый мир.

Chapter Text

Люси ненавидела эти групповые занятия. Не потому, что она не любила своих коллег. Отнюдь нет. Как раз в этом и заключалась  проблема.

Все это время ей приходилось лгать, носить маску, обманывать их, и она ненавидела это.

Жизнь скольких из них оказалась бы в центре внимания, если бы план Дениз сработал? Суть этого заключалась в том, чтобы попытаться сделать так, чтобы Люси была единственным свидетелем и чтобы все оставалось внутри бункерной семьи. Но насколько хорошо это на самом деле сработает? И даже если бы никому из них не пришлось обращаться в суд, если бы у них конфисковали видеозаписи… что стало бы с клубом, когда треть клиентуры вдруг арестовали? Когда они узнали, что Дерика, их подруга, все это время лгала им, выкачивая из них информацию?

Она все еще чувствовала укол предательства своей матери. Она любила свою мать, доверяла ей. Люси не хотела делать этого ни с кем другим.

И все же, она была здесь.

— Куда мы идем?— спросила она, когда Стейси и остальные окружили ее на тротуаре. Ей только что сказали «надеть что-то, в чем вы сможете быть активными», и она молилась, чтобы они не взяли ее на занятия йогой.

— Скоро увидишь, — сказал ей Пол с плутовской ухмылкой.

— Я говорю вам,—  Ти Джей говорил Майе.— Они выглядят так, будто являются частью какого-то секретного клуба или что-то в этом роде.

— Кто? — спросила Люси. Она полезла в сумочку и схватила телефон, открыла камеру, переключила ее на видео и нажала запись.

— Некоторые из наших клиентов, — сказала Майя со скучающим видом.— Ти Джей думает, что это что-то вроде тайного общества или что-то в этом роде.

— Если вы говорите «Иллюминаты…» — предупредил Пол.

— Люди у власти всегда создают свои маленькие клубы, — сказала Стейси странно резким тоном, который не соответствовал ее обычной игривой манере.— На самом деле это ничего не значит. Целое тайное общество, стремящееся уничтожить мир, инопланетяне в Зоне 51, что угодно — никогда не бывает так организовано, как все это. Это просто кучка парней, прикрывающих друг другу задницы, потому что они ходили в одну и ту же Лигу плюща.

— Я просто говорю, — настаивал Ти Джей, — что некоторые вещи, которые они говорят, подозрительны.

— В смысле? — подсказала Люси.

Ти Джей, по-видимому, некоторое время обдумывал эту теорию, потому что она принялась за нее с удовольствием.

Телефон Люси лежал в ее сумочке, все записывая.

— И мы здесь! – с облегчением сказал Пол.

Люси посмотрела вверх.

Они были перед каким-то додзё. "Что мы здесь делаем?"

— Записываю тебя на занятия по самообороне, — сказала Майя. Она открыла дверь и придержала ее, чтобы все могли войти.— Это традиция.

— Потому что никогда не знаешь, что эти придурки попытаются сделать в следующий раз, — пошутил Ти Джей, идя впереди.

Желудок Люси скрутило. — Ты… ты купил мне урок?

— Ну, мы так же будем там. Это не значит, что мы будем просто сидеть и есть попкорн, — сказала Майя.

— Хотя это было бы весело, — добавил Пол.

Стейси взяла Люси за руку. — Пошли, Дерика. Это будет весело.

Люси сглотнула желчь. Она уже почти привыкла к чувству вины, рефлекторно оттолкнула его — и это ее не пугало.

Думаешь, я сплю по ночам?

Флинн однажды спросил ее об этом. Теперь она сама начала задаваться вопросом.

Стейси потянула ее за руку, и Люси позволила провести себя внутрь, остальные болтали, смеялись, шутили. Другая ее рука скользнула в сумочку и прервала видеозапись.

— И эй, ты нам должна, раз ты не даешь нам поиграть с твоей игрушкой, — добавила Майя.

Люси посмотрела на нее, и все засмеялись.

— Давай, — сказала Стейси, — оставь ее в покое. У тебя был один парень два года назад, Майя, ты была в обмороке.

— Это было не так!

— Он был похож на Энтони Маки, — прошептал Пол.— Она была вся в нем.

— Если хочешь попытаться забрать его, — сказала Люси, — тогда будь моим гостем.

— Оооооох — захихикала Стейси— И когти выпущены!

— Хорошо, они ей понадобятся. Представьте, что инструктор только что сказал, что собирается взять вашего парня, и он будет лежать на полу ровно через шесть секунд—  Ти Джей смеялся.

Люси улыбнулась им. "Хорошо. Игра началась."

И до сих пор эта вина таилась в глубине ее разума. Видео сейчас у нее в телефоне. Флешка всегда в кармане. Ложь у нее в горле. Это не то же самое, что продавать оружие нацистам, но…

Думаешь, я сплю по ночам?

***

Флинн провел рукой по волосам, ожидая Люси. Он любил и ненавидел эту комнату. Ему это нравилось, потому что теперь она ассоциировалась в его сознании с Люси. Но он ненавидел это, потому что это казалось тюрьмой, лимбом. Единственное место, где он мог быть с ней, было здесь, и за ними все время наблюдали.

Он начал понимать клаустрофобию Люси.

Люси вошла позади него. Он знал это не только потому, что услышал, как открылась дверь, но и потому, что она уже говорила.

— Я подумала, после того, как хорошо ты позаботился обо мне на прошлой неделе, — говорила Люси, когда он обернулся, — ты заслужил небольшое угощение.

Мысли Флинна перебрали все возможности для этого — и замерли, как только он действительно увидел ее.

Люси неторопливо сбрасывала мантию в сторону и… о, черт возьми .

Во рту у Флинна пересохло, а в штанах стало невыносимо тесно. Откуда Люси знала, что у него будет чертова слабость к винтажному белью, или конкретно к ней в винтажном белье? Он не знал, но сейчас ему было все равно, потому что он был занят, поглощая ее вид в красном: чулки до бедер, соответствующий бюстгальтер и нижнее белье, а также корсет под грудью, который обнимал ее повсюду, демонстрировали все ее изгибы…

Люси перебросила тщательно завитые волосы через плечо, уголки ее рта изогнулись в понимающей ухмылке. Хрупкость прошлой недели ушла, и он знал, что она знает, как сильно он хочет ее прямо сейчас.

— Видишь что-нибудь, что тебе нравится? — спросила Люси, скользя руками по бокам, пока они не легли на бедра.

Пальцы Флинна наполовину сжались в кулаки. Он так сильно хотел прикоснуться к ней, что даже не мог думать. "Может быть."

Люси небрежно пожала плечами. — Тогда возьми.

Флинн сделал паузу. — Вы… мэм?

Люси изогнула бровь. «Должна ли я сделать это приказом? Если ты хочешь меня, то иди за мной. Трахни меня». Она сделала паузу, как будто эта идея только что пришла ей в голову. — И не утруждай себя нежностью.

Когда Флинн поколебался еще мгновение, а затем Люси рявкнула своим самым твердым, властным голосом: « Сейчас ».

Это сделало свое дело.

Флинн двинулся, схватил ее и поднял. Одна рука легла на ее задницу, а другая нырнула в ее волосы, притягивая ее рот к своему. Люси зарычала ему в рот, яростно целуя в ответ, ее ноги обвились вокруг его талии. Флинн повернулся, прижав ее к стене, подтолкнув ее вверх, чтобы он мог наклониться и поцеловать ее горло и грудь. Его руки стянули ее лифчик и обнажили  грудь.

Люси тяжело дышала, выгибая спину, чтобы прижаться к его рту, пока он целовал ее грудь, ее руки яростно дергали его за волосы. — Боже, ты понятия не имеешь… пожалуйста … — выдохнула она, ее бедра извивались и вращались против его, как будто она просто волшебным образом избавилась бы от их одежды, если бы могла.

Флинн отпустил ее грудь с влажным хлопком и снова выпрямился, чтобы поцеловать ее. Он буквально чувствовал, как ее губная помада размазывается по его губам, когда ее язык скользнул по его. Рука Люси змеилась между ними, дергая за его ремень и штаны, пока она не смогла обхватить рукой его член. Флинн яростно выругался по-хорватски, кусая губы. Люси лишь задыхаясь рассмеялась, поглаживая его, водя большим пальцем по головке.

Он толкнулся ее бедра, прижав к стене. Схватив и потянув ее трусики, он пытался отодвинуть их в сторону, потому что ее ноги были у него на талии, а Люси, казалось, не очень-то собиралась ими двигать ( и он все равно не склонен позволять ей двигаться). Он снова потянул, пытаясь убрать их с дороги…

Раздался отчетливый звук разрыва и да-а-а, у него будут проблемы из-за этого,  позже, намного позже. Он разберется с этим после того, как Люси не будет скандировать «да блядь» ему на ухо. Она не помогала ему скользить в нее, и он не сходил из-за нее с ума, черт возьми .

Люси вцепилась в его плечи и грудь, пытаясь снять с него одежду без всякой координации. Ее пятки впились в его задницу и поясницу, когда он уперся одной рукой в стену и начал толкаться. Люси вскрикнула, и он закрыл ее рот своим, инстинктивно думая, что они не могут шуметь, а потом вспомнил, что они не в бункере, и поэтому Люси может шуметь столько, сколько захочет.

Он отстранился, чтобы вдохнуть воздух, чувствуя, как он вдыхает огонь, и Люси дернула бедрами в него, как будто она каким-то образом пыталась впитать в себя больше его. — Прижми меня, — приказала она.

Флинну потребовалась секунда, чтобы понять, что она имеет в виду, поскольку он уже прижал ее к стене. Но потом он спохватился. Он взял ее запястья в свои руки, прижал их над ее головой, и, возможно, это было из-за разницы в размерах, или просто из-за того, что ее прижали, или из-за того и другого, но Люси издала отчаянный стон и вздрогнула с головы до ног.

Поскольку у него был рычаг, удерживая ее запястья одной рукой, Флинн скользнул другой вверх по ее бедру, прижимая его вниз, шире. Люси выдохнула что-то, что звучало как искажённая смесь слов " бля " и " да " , продолжая встречать его толчки. Флинн был почти уверен, что ему грозит постоянное косоглазие. Обычно он ненавидел бы отсутствие утонченности, которую он демонстрировал, чувство, что он на грани выхода из-под контроля. Но Люси подбадривала его, и он хотел дать ей то, что она хотела, и если то, что она хотела, быть грубым и безрассудным, то он сделает именно так.

Он врезался в нее, теряя себя, и Люси отдавала ему все это, брала его. Напрягалась не так, как будто хотела кончить, а как будто хотела почувствовать его силу, и целовала его так, как будто она целую неделю ни о чем другом не думала , и Боже , она чувствовала себя так хорошо. Такой гладкой, горячей и тугой, и он хотел, он жаждал ее так сильно …

Флинн укусил Люси за шею, вздрогнув, и он почувствовал, как Люси снова вскрикнула, когда он полностью вошел в нее. Он отпустил ее бедро, двигая рукой между ними, его пальцы тут же скользили по ней, находя ее клитор, нажимая, поглаживая. Люси издала совершенно нечестивый звук, и он почувствовал, как она сжимается, выгибается, когда кончает, и его мир побелел.

***

О, пресвятая Богородица.

Люси вздрогнула, ее запястья разжались, когда Флинн вцепился в нее, целуя ее дико, беспорядочно. Она чувствовала, как он входит в нее, ее бедра были скользкими, и она чувствовала себя бескостной, расслабленной и такой очень насыщенной. Она думала об этом больше раз, чем могла сосчитать. Мысль о том, что он пожирает ее и просто скользит в нее, была горячей и собственнической, и Флинн определенно не разочаровал ее.

И если у ее коллег было что-то вроде ментального  взгляда , ну, это было просто для нее, чтобы знать. Она имела в виду это, когда сказала, что они могут попытаться связаться с ним. Даже если бы она не встала у них на пути, она знала, что Флинн не взглянул бы на них даже второй раз. Когда дело дошло до его сердца, может быть, его держала только умершая женщина и оно было закопано вместе с ней в землю. Но когда дело доходило, по крайней мере, до его тела, которое он отдал… он был у нее, именно так. Она держала его на ладони. Она и только она.

Как будто ей нужно было еще какое-то доказательство, Флинн только что трахнул ее, как будто по ее приказу не было завтра, хотя до сих пор он был только нежным и уважительным. Все потому, что она сказала, что хочет жесткости.

Это было восхитительно.

Флинн еще несколько раз слабо вошел в нее, инстинктивно, заставляя ее дрожать, когда его член скользил по ее чувствительным нервам. Она не чувствовала своих ног.

Чертовски горячо.

Флинн обнял ее за талию и оттолкнулся от стены, сумев донести ее до кровати, где они чуть не рухнули. Ее лифчик каким-то образом оказался на полу и трусики, судя по тому, что он их разорвал (что, опять же, чертовски горячо). Так что она быстро расправилась с корсетом под грудью и чулками, отбросив их в сторону, а затем начал вытаскивать Флинна из его одежды.

И только когда она перевернулась на него и оседлала — она окинула его удивительно развратный взглядом с растрепанными волосами, испариной на лбу, ее губной помадой, размазанной по всему его рту — и почувствовала себя более скользко,когда что- то стекало вниз она поняла.

Флинн тоже это понял, его глаза расширились. "Мы-"

Она приложила палец к его губам. — Я на противозачаточных, — прошептала она. — Я в порядке.

— Я чист, — прошептал в ответ Флинн.— Но-

— Ты единственный, с кем я сплю, — напомнила она ему. Он был первым человеком после Уайетта, что было вечность назад, а до этого однажды был Ной, и они пользовались презервативом, а до этого… вау, ее сексуальная жизнь была жалкой.

Кэндис пришла бы в ярость, если бы узнала, что Люси нарушила правила таким образом, но это было только один раз, и, надеюсь, это останется незамеченным?

Флинн расслабился, и она лениво потерла пятно от губной помады на его губах большим пальцем. Господи, это было все, чего она хотела. Флинн, трахающий ее у стены, было мечтой номер один с ним, как только она позволила себе признать, что на самом деле у нее были фантазии о нем. И он был так любезен в том, чтобы быть таким грубым, как она хотела.

— Однако ты разорвал это, — заметила она, указывая на обрывки кружева, которые когда-то были нижним бельем.— Тоже такой хороший материал.

Флинн поднял бровь. — Я мог бы извиниться, но подозреваю, что вам этого будет недостаточно, не так ли, мэм?

Люси ухмыльнулась, расстегивая его рубашку, чтобы скользнуть руками по его груди. — Ммм, нет, нет, не будет.

— А если я укажу, что тебе понравилось, это только навлечет на меня еще больше неприятностей, не так ли?

— Что ж, да, может быть.

Флинн изо всех сил пытался сдержать улыбку. Его руки скользили вверх по ее телу, исследуя кожу, которую она только что обнажила, сняв чулки и корсет. «У меня отчетливое впечатление, что кто-то всю неделю строил планы».

— Ты мой любимчик, — игриво пожала плечами Люси. Это была правда, скрытая за ложью об игре для камер. Она могла выговориться, и Флинн никогда не узнает, как сильно она это имела в виду. — Почему я не могу немного повеселиться с тобой?

В глазах Флинна что-то мелькнуло, его челюсти слегка сжались, прежде чем он снова расслабился. Это было всего мгновение, но она заметила. Ему не нравилась идея быть ее любимчиком, даже если он знал, что она больше ни с кем не спит. Но было ли это слишком для него? Слишком близко к настоящим отношениям?

Люси подавила свои страхи и заставила себя сохранить улыбку на лице. Флинн не переставал прикасаться к ней, проводя руками вверх и вниз по ней, как будто это он ее успокаивал, а не наоборот. — Так что ты имела в виду? — спросил Флинн немного мягким голосом.

Он, должно быть, почувствовал, что в ней что-то пошло не так, что она снова начала замыкаться в себе.

Она заставила себя быть в настоящем моменте. В этот момент, прямо здесь, прямо сейчас, он принадлежал ей. Она могла держаться за это.

Люси провела рукой по груди Флинна к его горлу, нежно поглаживая его пальцами. Она еще не собиралась трахать его — она все еще могла чувствовать фантомное ощущение его внутри себя, гладкого и твердого, растягивающего ее — и она вздрогнула. Это была адская поездка, и она все еще хотела немного восстановиться.

Но не было ничего плохого в том, чтобы воспользоваться этим временем, чтобы выкинуть Флинна из головы, заставить его перестать думать со скоростью мили в минуту. Трах ее у стены снял остроту, но она все еще могла видеть, как вращаются мысли в его мозгу как белки в колесе, и это просто не годилось.

Глаза Флинна потемнели, когда она нежно провела большим пальцем по его горлу. Когда он сглотнул, она почувствовала его пальцами. "Ты мне доверяешь?" прошептала она.

— Да, мэм.

Она выскользнула из его рук и подошла к комоду. — Ты хочешь, чтобы тебя связали или оставили на свободе?—  Ей скорее нравились его руки на ней, но видя, как он натягивает веревки, а затем медленно расслабляется в них, контраст ткани с его кожей…

Глаза Флинна пожирали ее, когда он приподнимался на кровати, его взгляд скользил по ее коже, как прикосновение, которое она могла чувствовать.— Если мы делаем то, что я думаю мы делаем, будет лучше, если я буду связан.

— Я планирую задушить тебя, — прямо сказала Люси, решив, что будет лучше, если она заявит об этом вслух.

Флинн выглядел так, будто мог бы трахнуть ее снова и снова, если бы она позволила ему, просто за то, что он сказал это. Люси ухмыльнулась ему, доставая из ящика стола уже знакомые веревки. — Тебе нравится эта идея?

Ухмылка Флинна соответствовала ее ухмылке. "Да, мэм."

Она открыла другой ящик, рассматривая ряд игрушек практически всех цветов, форм и размеров, какие только можно вообразить. «И я подумал, если ты готов… мы могли бы сделать это, пока я использую тебя».

Она взяла выбранный вибратор, перекатывая его вперед-назад между двумя пальцами. Он был не слишком толстым. Она хотела, чтобы речь шла о вибрациях, державших Флинна в напряжении, пока она играла с дыханием. О чем-то, что заставило бы его еще больше отчаиваться. О чем-то, что сделало бы эти несколько секунд удушья еще более похожими на короткое замыкание.

На лице Флинна появилось выражение, очень похожее на то, которое у него было, когда она закончила устраивать разнос какого-то исторического идиота мужчину или что-то в этом роде. — У тебя действительно есть планы.

— У меня всегда есть план.— Она вскинула голову. — Думаешь, ты сможешь вести себя хорошо и продержаться, пока я не скажу, что ты можешь прийти?

— Ну, раз вы были так любезны, что позволили мне снять остроту…

Взгляд Флинна скользнул вниз между ее ног, где она все еще не убрала вещи. Она знала, что ей, вероятно, следует это сделать, но ей нравился собственнический жар в глазах Флинна, когда он смотрел на нее, отмеченную им во всем. Однако для второго раунда ей придется вспомнить о презервативе. Да, она была на противозачаточных средствах, и да, она доверяла ему, а он доверял ей, и для них обоих не было никого другого, но не было причин испытывать судьбу, когда дело касалось Кэндис.

 — Тогда я приму это как «да», — сказала она, закрывая ящик, хватая другие необходимые предметы и принося припасы.

Флинн услужливо закончил снимать с себя остальную одежду. — Да, мэм, — добавил он явно поддразнивая.

Люси направила на него вибратор, словно это была палочка. «Не испытывай меня».

— Испытывать? Никогда.

Она забралась на кровать, следуя за Флинном, когда он откинулся на подушки, перекинув ногу, чтобы оседлать его, ее руки прижали его к плечам. «Ты самый невозможный человек на свете, не смей притворяться, что ты совсем другой».

— После того, как хорошо я относился к тебе все это время? Вы, должно быть, меня с кем-то путаете.

Люси усмехнулась.— После того, как ты провел столько времени, будучи человеческим воплощением абсолютного мусора…

Флинн поднял запястья над головой в правильном положении, а затем сделал ей самое невинное лицо, какое только можно себе представить. — Видишь? Приятный и послушный. Очевидно, вы меня с кем-то перепутали.

— Ты действительно пожалеешь обо всей этой дерзости через несколько минут, — предупредила она его, хватая веревки.

— Я полагаю, что если вы все равно собираетесь наказать меня, я могу действительно заслужить это.

— Я бы хотела, чтобы вы хорошенько подумали о том случае, когда вы, как бы это сказать, прокололи шину нашей машине, а затем бросили нас в лесу. Или когда ты, мягко говоря, объединился со школьными хулиганами и сказал им, что я украл их деньги на обед.

— Ваши метафоры очаровательны.

— Я просто говорю, что ты уже это заслужил, так что, может быть, не испытывай удачу.

Флинн подмигнул ей. — Но это мое любимое время в прошлом.

Люси потянула за узел немного сильнее, чем нужно, просто чтобы заставить его слегка вздрогнуть. — Вы на тонком льду, мистер.

— Тогда докажи это.

О, она определенно собиралась.

***

Сказать, что он намеренно нажимал на кнопки Люси, было бы преуменьшением.

Но она явно получала от этого удовольствие, отбрасывая свои собственные удары прямо в него. Улыбка постоянно поднимала уголки ее губ, как бы она ни пыталась быть суровой.

Его кожа гудела от нервного ожидания. Не то чтобы он не доверял ей или был действительно не уверен. Но независимо от того, сколько раз вы прыгали с высокого прыжка, все равно был момент головокружения сводящего желудок, когда ваше тело спрашивало вас,  могу ли я действительно сделать это?

Люси попросила его проверить завязки, затем пошла, закрепила ему ноги и попросила его проверить их. Он имел в виду это, когда сказал, что будет лучше, если она свяжет его. Он был больше, чем она, и с вибрациями и игрой дыхания… он не хотел случайно оттолкнуть ее или слишком крепко схватить ее в середине рефлекса.

— Если ты будешь хорошим, — сказала она ему, и это действительно был уже какой-то павловский рефлекс, как слова, сказанные ею таким тоном, заставили что-то в нем развернуться и расслабиться, — тогда ты можешь трахнуть меня, и ты можешь прийти.

Он смотрел, как Люси гладила пальцы, а другой рукой массировала его бедра. — Десять минут за каждое нарушение. А благодаря твоему умному языку у тебя их было несколько.

Она медленно погладила его член, который определенно интересовался всем этим, затем опустила руку ниже, нежно массируя, согревая его. Это было то, что он ценил в Люси. Вот почему он доверял ей, что она не причинит ему вреда тем, что они собирались сделать — она не торопилась, убеждалась, что он действительно готов.

Первый оргазм определенно снял остроту. А ему это нужно. У него было ощущение, что Люси не успокоится, пока на следующий день у него не возникнут проблемы с ходьбой.

— Ты понимаешь? — спросила Люси, в ее голосе звучала нотка знойной уверенности, которая сделала ее здесь такой популярной, что у него закипела кровь.

Флинн резко вдохнул, его мышцы напряглись в предвкушении. "Да, мэм."

— Тогда приступим.

Люси приподнялась и поцеловала его, таким медленным, сосущим поцелуем, который приходит с комфортом, с осознанием того, что у тебя есть время. Таким, который говорит : « Ты, да ты, ты мой».

Флинн старался не напрягаться, вести себя хорошо и расслабляться, но было трудно не преследовать губы Люси, не требовать от нее еще таких поцелуев. Но у нее явно был план, поэтому, когда она отстранилась, он остался неподвижным, расслабившись на матрасе.

Люси, казалось, была сосредоточена на поцелуях вдоль его груди. Одна рука обхватывала его плечо и слегка сжимала (похоже, у нее была склонность к этому, и, ну, Флинн, возможно, начал бить боксерскую грушу в конспиративной квартире немного дольше. из-за этого, но никто не должен был знать об этом), что он практически забыл о том, что у Люси действительно была другая рука, которой она могла бы пользоваться. пока он не почувствовал, как она нежно нажимает на него, и ему внезапно пришлось заставить себя чтобы снова расслабиться.

— Хорошо, — пробормотала Люси едва слышным голосом, когда она добралась до его бедренной кости, оставив след на тонкой коже. Было очень хорошо, что никто из команды не видел Флинна голым (когда им приходилось переодеваться для миссий, Уайетт отворачивался лицом к стене, а Руфус освоил способность притворяться, что двух других мужчин не существует). ), потому что Люси любила оставлять на нем свои метки.

Она скользнула свободной рукой вниз, пока не смогла использовать свое предплечье, чтобы прижаться к его животу. Не давая ему вздрогнуть, пока она ласкала его член ртом, ее палец теперь точно входил в него. Она не торопилась, что резко контрастировало с бешеным, отчаянным трахом, который они устроили всего десять минут назад, и Флинн чувствовал, что его медленно, но верно расплавляют. Люси делала это с ним только однажды прежде. Она была тщательной, поглаживала, пока не почувствовала, что если бы она попросила его говорить, все, что он смог бы сделать, было бы невнятным бормотанием.

Он не мог этого видеть, но чувствовал, как она наблюдает за ним, и мог легко представить выражение ее лица, когда она добавила еще один палец, растягивая, действительно начиная готовить его сейчас. Хорошо, что он был связан, ему удавалось думать, когда туман начал поглощать его, начал делать связное мышление невозможным. Привязь заставляло его чувствовать себя приземленным, защищенным, в то время как остальная часть его вздрогнула и беспомощно отпрянула от ее прикосновения, чувствуя себя невесомой и отчаянной.

Люси издавала успокаивающие звуки, когда добавляла еще один палец, надавливая на его простату и заставляя Флинна громко ругаться, а его бедра пытались сильнее согнуться от прикосновения. Она продолжала, иногда поглаживая это место, а иногда касалась лишь в скользь, пока он не почувствовал, что связывающие его узы были единственным, что удерживало его на чем-либо, например на его собственном теле, а все остальное распутывалось.

Хорошо, что он переключился на хорватский, когда становился таким. Переходя на свой родной язык  он  не мог бы говорить на камеру какие-то чертовски опасные вещи. Люси все еще лениво лизала его член, кончик, но в основном избегала его. Потому что она была умна и раздражающе знала, что слишком сильная стимуляция будет означать, что он не выдержит.

Он потерял из виду комнату, все, кроме того места, где она прикасалась к нему, и тяжести взгляда Люси, всегда следившего за ним. Всегда следившего за тем, чтобы он был там, где она хотела его видеть.

— Думаю, ты готов, — размышляла Люси, садясь и хватая вибратор.

Флинн совершенно не представлял, сколько времени прошло. Он чувствовал, что балансирует на краю, и будто только тончайшая веревка удерживала его. Он изо всех сил пытался дышать, когда Люси осторожно вставила вибратор внутрь, пока не включив его, а затем подошла, чтобы оседлать его грудь.

Ему пришло в голову, что у Люси довольно тонкие руки, и он не видел, чтобы она брала ошейник. Как она собиралась на самом деле справиться с этим, он не был уверен. Он никогда не делал этого с Лореной, а руки Иосифа были, ну, намного больше.

Но Люси совсем не выглядела смущенной. Она выглядела голодной, взволнованной, словно собиралась съесть его заживо.

Флинна это вполне устраивало.

Люси, казалось, заметила инстинктивное напряжение в его конечностях, потому что она наклонилась и снова поцеловала его. Ее рука скользнула вверх, чтобы нежно погладить его горло. Флинн глубоко вдохнул, затем выдохнул, расслабляясь в ее прикосновениях. Позволить ему закрепить его, как она закрепила его здесь, и на протяжении времени, с тех пор, как она вошла в тот бар.

— Помни, — прошептала она, целуя уголок его рта, — прямо сейчас ты мой. Это значит, что я могу играть с тобой столько, сколько захочу. Вы согласны с этим?

Если у него и было время произнести стоп-слово, то сейчас. Она давала ему этот шанс. Он мог произнести слово, и Люси остановится, отступит, возможно, просто заставит его трахнуть ее, но, возможно, даже нет. Она пересмотрит то, что они делают.

Но он не хотел. На прошлой неделе она полностью доверилась ему, а теперь он полностью доверял ей. Он чувствовал, что между ними  туго натянутая нить, и он ни за что ее не разорвет.

Флинн сглотнул, пытаясь вернуть немного влаги в рот. — Да, мэм, я не против.

Люси осторожно вытерла пот с его лба, откинула волосы назад и поцеловала в висок.— Тогда все в порядке. Пока я не скажу, что можно.

— Да, мэм.

Люси поцеловала его. Ее губы вжались в рот так быстро и сильно, что он мог получить синяк, а затем все его тело вздрогнуло , когда он почувствовал, как сквозь него пробежала вибрация.И о, о, черт, как он мог не заметить, что у нее есть чертов пульт дистанционного управления, подключенный к этой штуке!?

Люси выглядела явно радостной, когда он издал испуганный звук, инстинктивно толкаясь в никуда, его глаза широко распахнулись. — С тобой просто слишком весело, — пробормотала она, зацепившись двумя пальцами за его подбородок, чтобы откинуть голову назад.

Флинн почувствовал, как в его крови, животе, позвоночнике вспыхнул огонь, пока вибрации не прекратились. Он немного поборолся, не в силах найти нужный рычаг, чтобы толкнуть его вниз, когда он был вот так связан.

— Ах, ах, ах, — пробормотала Люси, нажимая кнопку, снижающую интенсивность вибраций. — Не двигайся, пока я не разрешу.

Она положила руку ему на горло прямо под подбородком, слегка надавив на место соединения большого и указательного пальцев. «На самом деле…» Флинн почувствовал, как что-то внутри него замкнулось, «…ты не дышишь, пока я не скажу, что можешь».

Технически Флинн все еще мог так дышать. Он мог бы даже говорить, подумал он, если бы захотел. Но не было ощущения , что он может. Люси снова увеличила вибрации, а затем надавила рукой, и дыхание Флинна сбилось в груди.

— Ты не дышишь, когда я это делаю, — проинструктировала Люси.

О Боже, да, да, мэм .

Ее рука, покоившаяся на его горле, была достаточно плохой, вибрации, вздымающиеся внутри него, были достаточно плохими, ощущение растянутости и наполненности было достаточно плохим. Но все это и... и ритмичное давление, заставляющее его ждать и держаться. его дыхание, пусть даже всего на несколько секунд, ощущение, что, может быть, она была или могла перекрыть ему кислород, то, как она смотрела на него все это время, как проклятая королева на троне…

Флинн даже больше не парил в воздухе, он был так остро погружен в настоящий момент, что не мог его избежать. Не мог избежать ощущений, пронизывающих его вверх и вниз, заставляя его дрожать и дергаться, о Боже, о Боже . А Люси развлекалась с пультом, понижая вибрации, снова повышая их, заставая его врасплох, так что каждый раз, когда он думал что справился с этим, она снова отправляла его в штопор. Давит вниз, заставляя его задыхаться, чувствуя, что вся его жизнь, все его существование находится в ее руках, и зная где-то, глубоко внутри, что он может позволить ей играть с ним вот так, потому что она никогда не позволяла ему упасть.

Он задыхался, невидяще уставившись в потолок, издавая довольно смущающие и бессвязные звуки, когда понял, что с его груди свалился груз.

Люси отошла.

Флинн напрягся, чтобы увидеть, но Люси снова увеличила вибрацию, и его пальцы на ногах согнулись, его запястья и лодыжки натянули веревки, заставляя их туго натягиваться. И черт возьми, черт возьми, он действительно , действительно , не собирался продлевать это, черт возьми…

Вес вернулся на его грудь, и ему пришлось сморгнуть пот со своих глаз, чтобы как следует разглядеть Люси. Она подняла ошейник. «Запрокиньте голову назад».

Флинн сделал, как ему сказали, и почувствовал, как ошейник встал на место, слегка надавив, не так твердо, как рука Люси, но все еще там, все еще вездесущий. Он с трудом сглотнул, почувствовав, как она напряглась, и его зрение затуманилось. О, черт возьми.

Люси скользнула вниз по его телу, и он почувствовал, как его ноги развязались. Затем вибрации не прекращались, но он почувствовал, как она надевает что-то на его член, презерватив, который его мозг сумел вспомнить. А затем о Господи Иисусе 

Люси села на него, почти неторопливо, как будто он не был в двух секундах от того, чтобы кончить, пока не потерял сознание. — Трахни меня, — сказала она легко.

Он не мог заставить свой рот произнести хоть слово, даже слова согласия, но он вонзился в нее. Люси одобрительно застонала, и теперь, когда у него были ноги, он мог собраться и сделать это как следует. Застав ее врасплох, когда он сделал это снова, и она бормотала слова похвалы, говоря ему « да, прямо здесь», и он знал, что раньше он был жадным , но он хотел снова прикоснуться к ней. Он хотел, чтобы его руки были на ней, он хотел так сильно…

— Да, — сказала Люси, и он понял, что просил вслух. Она потянулась и развязала веревки, а потом он схватил ее, поцеловал, все это было слишком много, и он услышал странный шум где-то смутно, как в глубине своего сознания, и Люси кусала его рот и шептала: «Сейчас, теперь ты можешь, — и ему казалось, что он чувствует все сразу, кроме того, что все было Люси.

Она позаботилась о нем потом, он знал, что она это делала, потому что Люси всегда так делала. Но на самом деле его там не было, он просто дрейфовал в приятном супе эндорфинов, его конечности отяжелели до такой степени, что практически онемели. Она что-то говорила… он пытался понять слова. Идеален для меня , говорила она. Восхваляя его.

— Tvoj* , — выдавил он.

Он мог сказать, что Люси не понимала, что это значит, но все равно нежно поцеловала его. Все было в порядке. Возможно, он расскажет ей позже по-английски. Вероятно.

***

Люси лежала свернувшись калачиком рядом с Флинном, ее рука лежала на его груди, пока Флинн медленно приходил в себя. Сегодня она действительно работала над ним, доводя его до предела, и это было не чем иным, как удовлетворением. Она собиралась сохранить образы сегодняшнего дня в своем воображении до конца своей жизни.

Флинн сказал в начале этого, что есть вещи, которые он не делал, если он не был действительно доволен своим домом, если он действительно не доверял им. И, может быть, это было немного собственническим с ее стороны, но она сделала все это с ним.  Она разобрала его на части, и никто, никто больше не мог этого сделать. Ни у кого другого не было такого доверия.

Это заставило ее почувствовать, что внутри ее груди сидит довольный тигр, свернувшись калачиком и удовлетворенно мурлыча.

Никто больше не видел его таким лишенным разума. Ни в клубе, ни где-либо еще. Только она.

Она наблюдала, как Флинн снова смог вытянуть свои конечности, как его глаза из ошеломленных превратились в пронзительные и настороженные. Она заметила, что его первым движением было обнять ее рукой и сильнее прижать к своему боку.

Чувствительный, до самого конца. Она не была уверена, была ли физическая привязанность тем языком любви, который Флинн чаще всего демонстрировал другим, но точно так же он любил получать ее от людей.

Она лениво погладила его грудь, поцеловала в плечо. Флинн нежно сжал ее в ответ, но, похоже, его способность говорить — или, по крайней мере, говорить по-английски — еще не восстановилась, потому что он молчал.

У Люси с этим проблем не было. Она просто продолжала прикасаться к нему, хваля его своим телом, если не словами. Он был добр к ней сегодня, так добр, и она ненавидела то, как это заставило ее сердце сжаться, как заставило ее хотеть крепко сжать его и никогда не отпускать, потому что где еще она могла найти кого-то, кто так верил в нее. Такое доверие. Кто заставит ее чувствовать себя такой наполненной и удовлетворенной, под контролем и в безопасности?

И она прекрасно понимала, что имела в виду не только в спальне.

Наконец Флинн заговорил. — Дениз просила передать тебе, — прошептал он, — что нам просто нужны остальные файлы клиента, и тогда мы сможем извлечь тебя. Она начала двигать вещи со своей стороны. Твоя часть почти закончена.

Люси сглотнула. — Я пыталась, — призналась она.— Я еще не сделал этого. Но я сделаю."

— Я знаю, — заверил ее Флинн. Его рука поднялась, чтобы поиграть с ее волосами. — Ты сможешь успеть к тому времени, когда мы снова встретимся?

— Я могу попробовать.

— Как только ты доставишь их мне, так и будет.

Его голос был тяжелым, и у Люси сжалось сердце.

Как только она достанет ему файлы, у нее не будет оправдания оставаться здесь. А значит, не будет оправдания приходу Флинна, не будет оправдания и тому, чтобы переспать с ним.

И она не была дурой. Она не думала, что Флинн заставлял себя спать с ней. Но она не собиралась обманывать себя, думая, что он продолжит это, как только они вернутся в бункер или где-то еще, где находится их новый убежище. Это было то, в чем он нуждался, то, что она дала ему. Освобождение, психологическая подпитка.

Она была его спасательным кругом на протяжении всего этого, и она это понимала. Но это не означало — иметь кого-то в качестве проводника или что-то в этом роде, это не было — это не то же самое, что…

Она не собиралась совершить ошибку, думая, что это нечто большее, чем оно есть на самом деле. Он не хотел, не хотел жить с эти. Они едва успели стать чем-то вроде друзей, когда все это началось. Она не могла обманывать себя.

Но теперь, когда миссия, на которую она так отчаянно надеялась, закончится, теперь она также хотела, чтобы она продолжилась. Потому что она была эгоистичной. Когда она была с Флинном вот так, она чувствовала, что может быть тем человеком, которым хотела быть. Человеком, которым, по ее мнению, она должна была быть для борьбы с Риттенхаусом. Когда она была с ним, она чувствовала себя защищенной и ценной.

— У меня есть кое-что для тебя, — сказала она ему. — это на панели скромности сзади корсета.

— Что это?

— Еще одна флешка. На ней только личные вещи. Если бы вы могли отдать его Руфусу и попросить его безопасно положить его на спасательную шлюпку для меня… в любом месте, где он держит флешку Дениз, это было бы… я был бы признателен.

Флинн погладил ее по волосам и кивнул.— Я могу это сделать.

— Спасибо.

Флинн посмотрел на нее сверху вниз, ему пришлось немного вытянуть шею.— Ты получишь эти файлы. Не будь так строг к себе.

Она приподнялась и нежно поцеловала его, потому что была слаба, глупа и безнадежна. — Я достану их, — пообещала она.

Тогда бы все это закончилось. Как будто срывают пластырь.

И она будет продолжаться. Так она всегда поступала, когда вещи или люди, о которых она заботилась, отнимали у нее. Она нашла способ продолжать.

Chapter Text

Флинн не знал чего он ожидал когда Люси вошла в клиентскую комнату, но броситься на него и поцеловать было далеко не на вершине его списка. 

Он поцеловал ее в ответ, потому что, конечно, он это сделал. Обняв ее за талию и прижав ее к себе, когда Люси встала на цыпочки, и поцеловал снова и снова. Он чувствовал, что под халатом у нее ничего нет — неужели она в нетерпении? Нет, такого ощущения не было…

Что-то было не так, что-то было очень не так, но он не мог сказать, что именно.

— Поцелуй меня, — Люси впилась ему в рот. — Просто… просто продолжай… целуй меня, не останавливайся.

Ну тогда ладно. Технически он должен был выполнять ее приказы.

Он поцеловал ее, когда она сняла с него одежду, когда расстегнула халат, позволив всему упасть и потянув его на себя на кровать. Он попытался опереться на руки, но Люси дернула его, пока он не навалился на нее своим весом. Что происходило?

Ну, они должны были иметь какую-то сексуальную активность, иначе у кого-то возникнут подозрения. Он начал отстраняться, двигаться вниз по ее телу, чтобы проникнуть ртом между ее ног…

— Нет, — прошептала Люси, притягивая ее к себе. — Нет, ты тоже… это слишком далеко, пожалуйста…

Флинн снова поцеловал ее, позволив ей обнять себя. Если это было то, чего она хотела, то, конечно, конечно, он хотел дать ей только то, что сделало бы ее счастливой.

Люси обвилась вокруг него, и со временем ее поцелуи стали менее безумными. "Что это?" он прошептал. — Draga* , что такое?

О, черт, он не хотел, чтобы эта нежность выскользнула наружу. К счастью, Люси этого не заметила. — Это одна из наших последних встреч, — ответила она. — И я просто — и до сих пор не получила — я не получила файлы. Я пытаюсь, но Стейси как будто знает, что я их ищу или что-то в этом роде, потому что она сейчас даже обедает за своим столом…

— Все в порядке, — прошептал он.—Все в порядке. Ты справишься. У тебя все получиться, — пообещал он.

Люси издала горловой звук, который звучал опасно близко к рыданию, и он поцеловал ее, медленно и глубоко, обнимая ее — и он продолжал целовать ее, целовать и целовать, пока она не перестала дрожать в его руках. и он мог бы прижать ее к матрацу и замедлить его.

—Что ты хочешь?"— спросил он ее. — Люси, чего ты хочешь?

Он поднял руку, чтобы провести большим пальцем по ее щеке. Люси взяла его руку, целуя ее, кончики пальцев, костяшки пальцев, ладонь. — Только это, — прошептала она. — Просто обними меня, пожалуйста.

Он мог это сделать.

Он держал ее и целовал, снова и снова, пока Люси не потяжелела в его руках, ее слезы не высохли, и она не уснула.

А потом он продолжал держать ее.

***

Люси проснулась, чувствуя себя удивительно тепло. — С возвращением в страну живых —она услышала грохот своей подушки.

Она посмотрела вверх.

Флинн мягко улыбнулся ей, наблюдая за тем, как она, очевидно, лежит у него на груди. — У тебя была тяжелая неделя, — прошептал он. Это был не вопрос.

Она поднялась и поцеловала его, и она знала, что он знал, что это было признанием. — Как долго я спала?

— Всего двадцать минут.

—Мм, хорошо, у меня полно времени, чтобы сделать это…—Она толкнула его на кровать и еще раз поцеловала.

Что? Он очень хорошо целовался.

В итоге они оказались с головой Флинна у нее на коленях, когда она играла с его руками, а он смотрел на нее мягко светящимися глазами. — Расскажи мне, — прошептал он.

Она предпочла бы продолжать прикасаться к нему повсюду. Предпочла бы снова вздремнуть у него на груди, целовать его руки, проводить пальцами по его волосам и смотреть на его улыбку.

Флинн легонько постучал ей по носу указательным пальцем. «Эй, да ладно. Поговори со мной."

Это напомнило ей о том, как Флинн велел ей прийти в его комнату вместо того, чтобы топиться в водке. О том, как Флинн открыл дверь и впустил ее с мягким, бесшумным после тебя голосом. О том, как Флинн принос ей кофе в то утро и пошутил (и ее собственное смятение, потому что эй, она была чертовски хорошей любовницей, но нежной и отзывчивой? Ошиблись номером) и улыбался ей, как солнечный свет.

Она сглотнула.

Если она не могла поговорить с ним, то с кем она могла говорить?

— Ты знаешь, почему я выбрал имя Дерика? — спросила Люси.

Она чувствовала, как дрожит внутри, как начало землетрясения. «Это означает «любимый лидер». Я посмотрел это. И… и имя Эми означает… значит возлюбленная…

Взгляд Флинна смягчился. Он хотел было что-то сказать, но она рванула вперед.

—Уоллес было для моего отца. Настоящий. Тот, кого я знала и тот кто воспитал меня. И я… я потерял их обоих. Генри, жив он или мертв, в любом случае, он никогда не знал меня. Он никогда… он никогда не проводил часы, играя со мной в чаепитие, или стоя под деревьями, чтобы поймать меня, если я заберусь слишком высоко и упаду, или покачивая меня на качелях. Он никогда не читал мне сказки вслух. Он существовал, но не для меня, а я не существовала для него. Я потеряла его так же, как потеряла Эми.  И чем больше… чем больше мы боремся, тем больше я боюсь, что никогда не верну их. Что мы так сильно изменили временные рамки и так все испортили, что это слишком большой узел, чтобы его распутать. И поэтому я думаю, что если я не могу вернуть их, я могу хотя бы отомстить за них. Особенно Эми. Потому что она заслужила существование. Это было отнято у нее, и это так несправедливо, что это иногда меня душит. Как будто я не могу дышать, как моя клаустрофобия, только хуже, потому что она внутри меня, а не вокруг меня. Потому что я даже этого не могу сделать правильно. Я даже не могу правильно выполнить это дурацкое задание под прикрытием,  даже с этим не справляюсь. Я должна была войти и выйти отсюда за половину времени, а вместо этого я здесь… — Она горько усмехнулась.—Единственное, в чем я хорош, — это в сексе. Ух ты. Так здорово с моей стороны, верно. Моя мама была бы так горда.

Флинн взял ее лицо в свои ладони, прижал пальцы к ее щеке и осторожно повернул ее лицо так, что ей пришлось снова смотреть ему в глаза. 

— Ты никого не подведешь, — пообещал он.—Вы делаете все возможное, и это все, что от вас могут требовать, особенно с такими шансами.

— Историю не так увидят, — прошептала Люси.—В истории увидят только то, что мы потерпели неудачу. И мы тоже не были счастливы, когда делали это. Если нам не позволено быть счастливыми, можно подумать, что мы, по крайней мере, выиграем.

Флинн вздохнул. Его рука переместилась вниз, чтобы переплестись с ее. 

—Когда Иосиф умер… я винил себя. Я винила себя за то, что не сказала ему о своих чувствах, что не был лучшим партнером, что не убрал его с дороги или не оказала ему более качественной медицинской помощи… что угодно. И когда я потерял Лорену и Айрис, часть меня долго думала, что надо было поступить по-другому. Я должен был бороться сильнее, когда пришел Риттенхаус, или я должен был заранее знать, что Риттенхаус придет.

— Для тебя это было просто имя, случайное имя, откуда ты мог знать…

—В яблочко.—Флинн нежно сжал ее пальцы.—Люси, это больно, но иногда мы ничего не можем сделать. И я знаю, что это не то, что ты хочешь услышать. Я знаю, что это, вероятно, заставляет тебя чувствовать себя более беспомощным, и нет ничего, ничего страшнее, чем чувствовать себя беспомощным в нашей жизни или с людьми, которых мы любим. Но это также означает, что вы не можете винить себя.

Она поняла момент, когда Флинн увидел ее слезы, потому что выражение его лица изменилось с осторожно-мягкого на откровенно расстроенное. Люси ненавидела то, что онатак это сваливает на него. Она всегда сбрасывала на него, всегда выдавала ему все свое личное дерьмо, и  чувствовала себя такой слабой и бесполезной…

Флинн двигался, словно читая ее мысли, снова притягивая ее в свои объятия, удерживая ее. Убаюкивал ее, опускаясь на подушки и держа в своих объятиях, будто ни для чего другого он не был предназначен.

Люси наклонила голову, уткнувшись ему в шею. —Прости, прости, прости. Ты тоже… ты тоже потерял всех. И ты продолжаешь идти, и ты так добр ко мне  поддерживая меня. Мне очень жаль.

Флинн погладил ее по волосам. — Люси, я здесь именно для этого.

— Но ты ведь знаешь, что я здесь и за это тоже, верно? Если ты когда-нибудь… что бы тебе ни понадобилось, я тоже здесь для тебя.

—Я ценю это.—Она чувствовала, как Флинн ищет слова.—Ах, это один из тех моментов, когда… хотелось бы…хотелось бы мне лучше выражаться на английском. Некоторые вещи просто… до сих пор непереводимы для меня.

—Я понимаю. В каждом языке есть вещи, которые нельзя перевести на другие языки. Может быть, мне стоит выучить хорватский.

Она почувствовала, как он усмехнулся. «Не сердитесь на себя за то, что вы человек. В основном.»

Люси обняла его за шею. Она активно цеплялась за него, и ей было ужасно стыдно за это, но она не думала, что в данном случае Флинн будет возражать. 

— Сколько времени у нас осталось? — спросила она.

Флинн немного пошевелился, взглянув на часы. "Пятнадцать минут."

Они просто целовались около часа.

Люси пыталась убедить себя, что это ничего не значит.

У нее не совсем получилось.

Потому что если… если это что-то значило, если все это что-то значило… была ли она достаточно сильна для этого?

Безответная любовь, она была с этим хорошо знакома. Она могла бороться с этим, чтобы подчиниться. Она могла справиться с этим.

Но мысль о том, что кто-то еще любит ее — люди, которые ее любили, не выживали. Одна исчезли, как Эми и ее отец. Другие утверждали, что любят ее, а затем предпочли ей что-то другое, например, Уайетт выбрал Джесс, а ее мать выбрала Риттенхаус.

На самом деле им никогда не удавалось остаться.

—Вы хотите что-нибудь? — прошептал Флинн.

—Нет. Ты?

Была пауза. Она услышала, как Флинн сглотнул. — Могу я… могу я поцеловать тебя?

Он целовал ее все это время, но она предположила, что это она была инициатором. "Да."

Она запрокинула голову, и Флинн поцеловал ее, нежно, как падающий снег, так, как она ловила хлопья языком в детстве, тающие и согревающие ее.

Просто немного дольше. Только немного. Она была бы слабой и позволила бы ему скрепить свои зазубренные, дрожащие кусочки.

***

Он был так близок к тому, чтобы рассказать ей.

Если когда-либо было время — но он все еще не был уверен. Люси Престон не производила на него впечатление женщины, которая готова провести час, целуя кого попало, даже если она была намного свободнее в сексуальных отношениях, чем большинство людей.

Но она должна была уже знать, не так ли? Он был до боли очевиден в своем поведении. Даже оглядываясь назад, до того как он понял что влюблен в нее, его действия в ретроспективе были настолько очевидны, что он мог с тем же успехом держать неоновую вывеску, выражающую его чувства.

А если она знала и ничего не говорила об этом — ну, это был достаточный ответ, не так ли?

Но после сегодняшнего дня он начал думать, что сердце Люси так часто разбивали, что она уже даже не признавала свои собственные чувства.

Наверное, он должен сказать ей. В этот момент было справедливо, что бы она знала. Со всем тем, что они сделали вместе, как неловко будет в конспиративной квартире, как только она вернется. Он был в долгу перед ней, если честно. Даже если часть его чувствовала, что это он навязывает ей свои чувства.

Но нет — не сегодня. Не из-за того, какой хрупкой она была. Это был бы неподходящий момент. Она не могла справиться с чужими эмоциями, когда явно была так подавлена собой.

Тогда на следующей неделе. Это была бы их последняя встреча, если бы Люси получила файлы. У них уже было много всего, что она им давала — ее отчеты, видео, записи ее коллег, — и они искушали судьбу, чем дольше удерживали Люси там. Может быть, Дениз все равно захочет ее вытащить.

Он расскажет ей на следующей неделе. Это будет то время, когда он вынесет свои чувства на всеобщее обозрение и даст вещам идти своим чередом.

***

Люси вышла из раздевалки, снова в уличной одежде, и чуть не столкнулась с Кэндис.

Она выглядела… громоподобной.

— За мной, мисс Уоллес, — приказала она.

Люси сглотнула, дыхание остановилось в ее легких. Ее желудок скрутило. "Да, мэм."

Она последовала за Кэндис к стойке регистрации, где Стейси с любопытством подняла глаза, когда они проходили мимо нее. — Мы будем в комнате для просмотра, — сказала Кэндис.

Стейси кивнула, с тревогой взглянув на Люси, когда Кэндис потащила ее через защитную дверь и по коридору в комнату для просмотра.

Кэндис подошла, что-то набирая в компьютере.

Все экраны на стене были заполнены видео — видео Люси с Флинном с прошлой недели.

Ох, блять.

Она не осознавала, в каком отчаянии была, приказывая ему грубо трахнуть ее. Как Флинн прижал ее к стене. Выражение ее лица, когда он трахал ее так, словно пытался сломать чертову штукатурку.

—Прежде всего, не было презерватива, — сказала Кэндис. Голос у нее был тихий, но с тем же успехом это мог быть удар хлыста. Люси буквально вздрогнула.—Во-вторых, мисс Уоллес, хотя технически вы приказали ему сделать это, для меня это больше похоже на любовное свидание, чем на приличную клиентскую сессию.

На видео Флинн и Люси отчаянно целовались, словно пытаясь поглотить друг друга. Люси буквально хотела, чтобы пол поглотил ее. Она почувствовала рвоту.

—В-третьих, я нахожу удивительным, что все предыдущие видеозаписи ваших сеансов с мистером Томпкинсом таинственным образом исчезли. Я не могу их найти где-либо—Кэндис поставила видео на паузу и повернулась, чтобы посмотреть на нее, приподняв бровь. —У Стейси довольно доброе сердце, не так ли? Не позволяйте пеналу Hello Kitty обмануть вас и все такое.

Люси сглотнула. "Мадам-"

— Я еще не закончила.— И снова голос Кэндис был тихим, но Люси вздрогнула. Она почти предпочла бы пощечину.

Кэндис повернулась и открыла другое видео — о Боже, видео сеанса, который у нее только что был с Флинном.

—Странно. Для меня это совсем не похоже на секс, — заметила Кэндис, как будто она пыталась выяснить, в какой форме находится то или иное облако. —Конечно, это не настоящая БДСМ-сцена. Даже не старый добрый мужчина платит за секс. Нет, бам-бам, спасибо, мэм.

Глаза и горло Люси горели, ее желудок скручивался, когда она смотрела, как практически бросается в объятия Флинна. Смотрела, как он держит ее, как будто кто-то угрожает оторвать ее от него. Смотрела, как они целуются, целуются и целуются, как будто это все, чего они когда-либо хотели. сделать.

Она оторвала глаза, уставившись в пол, моргая от укуса.

Кэндис поставила видео на паузу. «Дерика. Посмотри на меня.»

Люси тяжело сглотнула, медленно поднимая голову, чтобы посмотреть Кэндис в глаза.

Голубые глаза Кэндис вонзились в нее, хотя ее тон стал еще мягче, чем прежде.—Вы не первый работник, который влюбляется в клиента. И мистер Томпкинс не первый клиент, который думает, что влюбился в работника. Но никогда эти двое не встретятся по какой-то причине. Это никогда не срабатывает и заканчивается болью для всех. И я руковожу местом, где происходит много-много всего, но рандеву между влюбленными не входит в их число. Если вы и этот клиент серьезно настроены на отношения, вы можете сделать это в свободное время. Но это?—Она указала на экран.—Этому не позволено продолжаться. Это не то, чем мы здесь занимаемся.

—Мадам…

— Вам не разрешено видеться с ним.— Голос Кэндис был подобен стали, и Люси вспомнила Кэрол, ее мать, которая говорила ей, что она поедет в Стэнфорд, что она больше не увидит эту девочку Ремингтон, что она будет есть свои овощи.

—Нет.—Слово вылетело раньше, чем Люси успела остановить его, ее голос был сдавленным, влажным и ужасно грубым. — Кэндис , пожалуйста .

—Ты не выполняешь с ним свою работу, — ответила Кэндис. — Это не обсуждается, Дерика, это окончательно. Я руковожу определенным заведением, и для того, чтобы это заведение существовало, необходимо соблюдать правила. Это карточный замок. Одна дрожащая рука, один сильный порыв ветра, и он падает вниз. Я сделаю все возможное, чтобы этого не произошло, и чтобы все мои работники были в безопасности, и для этого иногда одному или двоим из вас придется стиснуть зубы.

—Но-

— Со временем ты поблагодаришь меня за это. —Плечи Кэндис слегка опустились. —Я видела, как это происходит снова и снова. Ты идешь по опасной линии, Дерика. Пожалуйста. Вытащите себя из глубины, прежде чем вы окажетесь в ситуации, из которой не сможете выплыть.

Люси хотела что-то сказать, поругаться, но слова не шли. Она чувствовала себя пустой. Она только что... она только что начала по-настоящему думать о том, что Флинн был всем, что у нее осталось, он был всем, что у нее было, он был всем, что у нее  было...

—Я просматриваю видео других ваших клиентов, — сказала Кэндис. — Насколько я заметила, в твоем поведении с ними нет ничего сверх правил. Я не отстраняю тебя. Но вам больше не разрешено иметь мистера Томпкинса в качестве клиента. Это мое окончательное решение.

В груди Люси было тесно. — Да, мадам, — прошептала она.

Кэндис выглядела сочувствующей. —О, моя дорогая. Ты же не думала, что я не знала, что происходит все это время, не так ли? Что я не просматривала все видео? В этом месте ничего не происходит без моего ведома. Ничего такого.

Она прошла мимо Люси, открывая ей дверь.—Иди домой, отдохни. Дайте ему немного времени, и вы увидите, что я был прав, делая это. Я защищаю тебя.

Люси не видела, что еще она могла сделать.

Она вышла обратно по коридору к стойке регистрации. Она чувствовала себя мертвой внутри. Онемевший. Как будто кто-то ударил ее наркотиком, и ее тело еще не совсем поняло, что пора рухнуть на пол и потерять сознание.

Стейси лениво делала покупки в Интернете, когда мимо прошла Люси. — Эй, Дерика, — небрежно сказала она, — ты когда-нибудь читала « Искупление »?

Люси остановилась.—Я не.—Она старалась сохранять спокойный тон. — Стейси, я действительно не в…

—Вы должны прочитать это.—Стейси достала книгу из сумочки и передала ей.—Действительно. Это великолепно.

Стейси помахала ей книгой. Люси вздохнула и взяла его. —Спасибо.

—Конечно—Стейси улыбнулась ей. — Хорошего вечера, Дерика.

—И тебе тоже.

Люси сунула книгу под мышку, пошла за сумочкой и вышла.

Она была довольно горда собой за то, что сделала это, пока не добралась до своей квартиры, чтобы поплакать.

Она была взрослой женщиной, черт возьми, она могла бы найти способ снова увидеть Флинна. Она может это сделать. Она не какая-то пятнадцатилетняя девочка, которую мать заперла в башне или что-то в этом роде нелепое и мелодраматическое. Она знала номер службы экстренной помощи нового убежища, он был на флешке, так что она могла позвонить…

Ох, черт. Миссия.

Люси даже не подумала об этом. Это может поставить под угрозу миссию, не так ли? Она должна сказать Дениз. Ей придется получить файлы клиента самостоятельно, а затем просто попросить Дениз или Флинна вытащить ее из квартиры первым делом, вместо того, чтобы отдавать ему флешку, как обычно.

Что это говорило о ней, что она думала только о своих отношениях с Флинном. Только о ужасающей мысли о том, что больше никогда его не увидит, а не о миссии, которая должна была помочь ей уничтожить людей, уничтоживших ее жизнь?

Она чувствовала, как стены ее квартиры смыкаются, и ей было трудно дышать. Хорошо. Хорошо, она… она возьмет вечерний выходной. Она прочитала дурацкую книжку, которую ей дала Стейси, и найдет способ расслабиться, а утром позвонит на конспиративную квартиру и поговорит с Дениз, и все каким-то образом уладится.

Люси достала книгу из сумочки и открыла ее на первой странице.

Выпал лист бумаги.

С запиской.

От Стейси.

***

Флинн вошел в вестибюль. Это может быть последняя встреча. Если все пойдет хорошо, то он получит флешку, и Люси будет извлечена Дениз где-то на следующей неделе или около того. Это не могло быть сразу, иначе это было бы слишком подозрительно.

Вероятно, это был последний раз, когда он и Люси встречались таким образом. В последний раз у него будет повод обнять ее, поцеловать, провести по ней руками. Последний раз, когда он будет так близко к ней.

Иногда он ненавидел свою жизнь.

Он улыбнулся Стейси, когда вошел. «Привет, Стейси. Мне просто войти?

Лицо Стейси застыло. «Ах. Мистер Томпкинс. Боюсь, мисс Уоллес недоступна.»

Сердце Флинна замерло. Нет . Нет . — С ней все в порядке?

— Она в порядке, — ответила Стейси.

Ну спасибо блять за это.

— Она просто недоступна, — продолжила Стейси.

Флинн прислонился к стойке. — Что это значит, она недоступна? — спросил он, позволяя едва заметному рычанию просочиться в его голос.

—Это означает, что вы можете посмотреть наш каталог и выбрать одного из наших других работников, — весело сказала Стейси, как будто она делала рекламное предложение. Она взяла одну из их папок с распечатанными профилями рабочих и положила перед ним. Если клиент не знал, чего он хочет, или любил смешивать вещи, он (или она, или они) могли просмотреть профили в холле и выбрать кого-то с помощью Стейси или даже Кэндис.

— Я не хочу видеть никого из других ваших рабочих, — сказал Флинн, паника и раздражение начали расти в нем. — Я хотел бы, как обычно, встретиться с мисс Уоллес.

—Это просто невозможно, — сказала Стейси вежливым, благовоспитанным тоном извинений, доведенным до совершенства всеми работниками службы поддержки клиентов. — Но, пожалуйста, взгляните на каталог.

—Я не-

—Возьми и взгляни.— Глаза Стейси сверкнули.—В каталог.

Флинн слегка нахмурился, но взял папку и сел на один из диванов.

Он пролистал несколько страниц, задаваясь вопросом, что, черт возьми, имела в виду Стейси и как, черт возьми, он должен был исправить этот беспорядок, и особенно, почему, черт возьми, он не мог видеть Люси — когда он добрался до страницы Люси в каталоге.

На ней была записка.

Скажи, что вернешься в другой раз. Зайдите по этому адресу:

Была указана квартира.

Записка не была подписана, но было совершенно очевидно, кто ее написал.

Флинн пролистал еще несколько страниц, затем закрыл папку, встал и вернул ее Стейси. —Думаю, я вернусь в другой раз. Если вернусь.

—Я могу составить несколько рекомендаций и отправить их на адрес электронной почты, который вы указали при регистрации, — весело сказала Стейси.

—Сделайте это.— Флинн кивнул ей.

Стейси подмигнула.

Затем он развернулся, адрес врезался в его память, вышел и сел в машину.

Он не знал, что его ждет здесь. Это может быть ловушка. Риттенхаус может напасть на него. Люси могли похитить или… нет. Он не собирался думать об этом. Она была жива, она должна была быть. Со всем, через что они прошли во времени… он знал, что это глупо, но не мог не думать, что если бы с ней что-то случилось, он бы знал.

Адрес оказался не просто квартирным, а очень красивым. Флинн был рад, что надел хороший костюм. Он поднялся на лифте, добрался до двери и стоял там, как идиот.

Должен ли он постучать?

Он попробовал ручку. Она была разблокирован.

Он вошел, готовый ко всему…

«Гарсия».

Флинн замер.

Люси сидела за столом в одних джинсах и рубашке, ее волосы были распущены по плечам. Впервые за несколько недель он увидел ее в уличной одежде.

О, слава богу.

Он закрыл за собой дверь и подошел к ней. Люси встала. "Ты в порядке? Что случилось?"

—Я в порядке.—Люси судорожно вздохнула, заправив волосы за ухо. — Кэндис запретила мне видеться с тобой. Она заметила, что мы становимся немного… нестандартными в наших сессиях. Она решила, что мы стали слишком личными, и приняла меры.

Блядь.

—Это моя ошибка.

Любой идиот, смотрящий эти видео, мог понять, что Флинн влюблен в Люси.

—Нет, нет, это я виновата. Я главная и  никогда не должна была пересекать столько границ с тобой. Я должна была придерживаться своего распорядка.

— Ты хотела приличного секса, Люси, это не преступление. —Это было чертовски облегчение — иметь возможность говорить открыто, произносить ее имя, не понижая голоса и не прибегая к двусмысленностям. Он провел рукой по волосам.—Хорошо. Я скажу Дениз, и мы тебя вытащим. Если Кэндис заметила наши сеансы, она должна была заметить и другие вещи.

—Что?—Люси выглядела возмущенной.—Нет, нет, я никуда не пойду, пока не получу эти клиентские файлы.

— Они на одном компьютере во всем чертовом комплексе, Люси, у нас и без них достаточно улик.

—Нет.—Люси покачала головой.—Риттенхаус побеждал нас снова и снова, я не позволю им переиграть нас в этот раз. Они могли бы сказать, что это был актер, что эти видео являются подделкой или постановкой, нам нужны эти файлы, чтобы доказать это! Там где имена, медицинские записи, номера кредитных карт, электронные письма — все юридические вещи находятся в этих файлах, и если вы не хотите штурмовать офис Кэндис или проводить полицейский рейд…

—Компьютеры сотрут все, если будет рейд, в таких клубах есть сейфы. И друзья в полиции.

—Хорошо, гений АНБ, тогда разберись, скажи мне, что делать. —Люси широко раскинула руки. 

—Хм?— Она указала на него пальцем. —Поскольку я не уеду без этих файлов, вы не имеете права вытаскивать меня. Не тогда, когда мы так близко.

—Каждый день, проведенный там, ты рискуешь быть пойманной. Эмма уже однажды заезжала в город, мы не знаем, не сделает ли она этого снова, я явно был скомпрометирован…

—Я не была скомпрометирована…

— Я не могу защитить тебя! — взревел Флинн.

Люси уставилась на него, ее щеки порозовели.

Блядь. Он хотел провалиться под пол. — Я не могу защитить тебя, — грубо сказал он. — Если они не подпустят меня к тебе в том месте, если что-то пойдет не так. Господи, Люси, эти люди не стоят твоей жизни. Если Риттенхаус поймает тебя, они выиграют. Ты хочешь этого? Ты хочешь еще одну победу для них?

— Не смей пробовать это со мной, — прошипела Люси, теперь ее лицо по-настоящему покраснело, глаза блестели от слез, которые она упорно отказывалась проливать. — Не смей, Гарсия Флинн. Я сделаю все возможное, чтобы уничтожить этих людей, и если вам позволено делать все то дерьмо, которое вы делали и пытались сделать, если вам разрешено оправдывать это, тогда мне разрешено делать это, я позволено делать все, что захочу!

— После всего, что ты мне говорила…

—И мне очень жаль. Мне жаль, что я сделал это, что я взял такое моральное превосходство, Гарсия, мне жаль, но нет.—Люси покачала головой.—Меня не вытаскивают. Я остаюсь.

— И это стоит твоей жизни?

—У меня нет жизни!—Люси яростно вытерла глаза.—У меня ничего не осталось, никого. Я потерял всю свою семью, работу, друзей, всех и все, о чем я когда-либо заботился, Риттенхаус нашел способ отобрать у меня».

Ну, это был гребаный удар под дых. После всего. Он все еще был здесь.

Тогда он предположил, что обманывал себя. Актив. Друзья. Это было лучшее, что он когда-либо значил для нее. По словам Люси, он был никем.

Может быть, эта другая ее версия любила его. Он не мог забыть, как она смотрела на него в Бразилии, как целовала его, как отчаянно цеплялась за него. Никто не был настолько хорошей актрисой. Но где-то по пути он запутался. Все изменилось, и он упустил свой шанс или так и не получил его.

Эта версия Люси не любила его.

Флинн сглотнул. — Я полагаю, это твоя жизнь и твой выбор. Ты взрослая. Ты можешь сделать это. Но я хочу, чтобы ты знала, что я считаю это опасным, и что ты совершаешь ошибку.

Люси поникла. — Не говори со мной таким тоном, — устало сказала она. — Просто… не надо. Я знаю, что ты не одобряешь, я не… Я пришел сюда не спорить.

— Тогда зачем ты пришел сюда?

—Стейси устроила это. Я думаю, что она думает… мы…— Голос Люси оборвался, и она издала нечленораздельный звук в глубине своего горла, ее рука делали петлеобразные движения в воздухе .

Что ж, Стейси, вероятно, заметила его полную и идиотскую тоску. "Верно."

—Я просто хотел сказать вам, что  в порядке и собираюсь получить файлы. Я позвоню по номеру, который дала мне Дениз, когда придет время для извлечения.

—Конечно.—Конечно, Люси хотела только бизнеса. Ничего больше. — Я… дам ей знать.

— Стейси могла бы снова позволить нам пользоваться ее квартирой, — мягко добавила Люси. — Если хочешь, приходи на следующей неделе.

—Я не думаю, что это будет необходимо, — ответил Флинн. Он заставил себя сохранять нейтральный тон. — Будь осторожна, Люси.

Ему хотелось схватить ее в свои объятия и обнять, хотелось погладить ее спутанные волосы и проработать все локоны, хотелось целовать ее, пока у нее не подкосились колени.

Но это все было в клиентской комнате, шоу и побег одновременно, и они больше этим не занимались.

Он сжал руки в кулаки и резко кивнул ей. До сих пор он доверял ей. Он должен был верить, что она переживет это. — Ты можешь сделать это, — сказал он ей. Потому что если кто и мог, так это она.

Что-то одновременно мягкое и разрушительное отразилось на лице Люси. «Гарсия…»

— Будь осторожна, — повторил он, поворачиваясь и выходя, прежде чем сделать что-то феноменально глупое, например, поцеловать ее.

И он собирался сказать ей, что любит ее.

Ну, по крайней мере, он знал, что претендует на звание «Идиот года».

***

Люси снова опустилась на стул.

Лицо Флинна, его голос, все это было как нож в ее груди.

Я не думаю, что это будет необходимо.

Как будто он разговаривал с коллегой, которого едва терпел.

Что... что только что произошло?

Она надеялась… что ж. Это было глупо. Но она надеялась на нечто большее. Может, не секс, а хотя бы поцелуй? Даже объятия?

Только теперь, когда его оторвали от нее, она могла признаться, что начала надеяться, что лгала себе, защищая себя от боли, и что Флинн все-таки действительно любил ее.

Его холодный тон только что сказал об обратном.

Люси закрыла лицо руками, из нее вытекло еще больше слез. Она пошла и сделала это сейчас. Попал прямо в дерьмо.

Она сделала несколько глубоких вдохов.

Отлично.

Хорошо, хорошо, она настроила себя на это. Флинн был зол на нее и явно не интересовался ею за пределами клиентской комнаты. Он не сделал ни единой попытки прикоснуться к ней, когда увидел ее, даже не взял ее за руку. Хорошо. Она справится с этим. Она отложит это в сторону, куда запихнула все другие обиды, боль и осколки, и разберется с этим намного, намного позже, когда Риттенхаус потерпит поражение и ей будет позволено развалиться.

У нее все еще была миссия.

И она собиралась завершить его, черт возьми, чего бы это ни стоило.

***

— Что ты имеешь в виду, они не позволили тебе увидеть ее? — спросила Дениз, когда Флинн объявил о том, что произошло, пока он ходил по кухне убежища.

— Я имею в виду, — отрезал Флинн, дергая галстук и отбрасывая его в сторону, — что они не позволили мне увидеть ее.

—Почему  нет?

— Потому что… — Флинн глубоко вздохнул. Буквально все смотрели на него, включая Мейсона, и он действительно не хотел сообщать Дениз какую-то очень личную информацию. Если он вообще должен был сказать ей. — Потому что хозяйка публичного дома заметила, что мы с Люси вели себя не как типичные клиенты и работники.

У Уайетта был приступ кашля. Руфус уронил голову на руки, а Джия лишь закатила глаза.

К счастью, Дениз не могла видеть Руфуса и Джию с того места, где ее глаза впились в Флинна, а дискомфорт Уайетта из-за всей этой БДСМ-истории был хорошо известен, так что она, вероятно, ничего об этом не думала. — Значит, она закончила.

—Она запретила Люси больше иметь меня в качестве клиента. Если я хочу, я могу использовать одного из их других сотрудников.— Флинн знал, что его тон был язвительным, но ничего не мог с собой поделать. — Но ничего, я ее видел.

Дениз нахмурила брови. "Как?"

—Одна из ее коллег, Стейси, дала нам свою квартиру.

— И ты отправился туда? Вот так просто?—Дениз сложила руки. — Флинн, а что, если бы она была Риттенхаусом?

— Она все еще может быть, — заметил Мейсон. — Прежде всего заслуживает твое доверие.

— Я поищу ее, — сказал Джия, подходя к компьютерам. — Мы провели предварительную проверку данных сотрудников, я сейчас поищу ее дело. Может быть, мы что-то упустили.

Флинн подошел к ней.—Она хороший человек. У Люси сложилось впечатление, что она сделала это, потому что думает, что мы с Люси… ах… вместе.

—Ты? — спросила Дениз.

Уайетт подошел к компьютеру, а Джия открыла фотографию Стейси, что избавило Флинна от необходимости отвечать.

— Подожди, подожди, подожди, — выпалил Уайетт, хватая Флинна за руку и указывая на экран.—Кто она?

—Это Стейси. Она секретарша, правая рука босса, она предоставила нам свою квартиру для встреч, — медленно сказал Флинн.

— Стейси? — спросил Уайетт. — Стейси Мартиндейл?

— Откуда ты знаешь ее фамилию? — спросила Дениз резким голосом.

Уайетт ткнул пальцем в экран.—Потому что я ее знаю. Это сержант Мартиндейл, отряд Дельта. Она ушла тогда же, когда и я, после смерти Джесс, ушла в частную охрану.

Желудок Флинна выпал. Он развернулся, глядя на Дениз, в его легких горел огонь. — Я думал, ты сказала, что проверяла биографию.

—Ничего не нашли, — призналась Дениз.

— Значит, ты недостаточно усердно копал…

—Мартиндейл поссорилась с вышестоящим начальством, — сказал Уайетт. —Мы никогда не знали наверняка, но я думаю, что это было… Я думаю, что кто-то что-то пытался сделать с ней, и она защищалась. В некоторых миссиях, которые она выполняла, требовалось чертовски много исследований, чтобы найти любую информацию. Они довольно глубоко закапывают наше дерьмо из Дельты.

— Она опасна для Люси? — спросила Дениз.

—Я так не думаю. Она не из Риттенхауса.

— Но мы не знаем, — заметил Флинн.

Уайетт сглотнул. — Нет, — признал он хриплым голосом.—Мы не знаем.

Флинн посмотрел на Дениз. — Я за Люси, — сказал он. — И я ее сейчас вытащу .

***

Люси вошла в комнату для клиентов, на ее лицо уже приклеилось  улыбка. Еще день или два, и она будет готова, и, как бегун, который видит финиш в марафоне, она начала терять терпение теперь, когда конец был близок.

Она закрыла за собой дверь. — Джек, — протянула она, небрежно щелкнув замком и положив руку на бедро, когда повернулась. "Как-"

Люси замерла.

Клиент, Джек Льюис, был сотрудником Риттенхауса. Она знала это. Его брат был спящим агентом, которого не было три месяца — она узнала об этом от Джека, который не говорил этого прямо, но она достаточно ясно читала между строк. Джек вырос в Риттенхаусе, и его преданность им была абсолютной.

И все же она действительно не ожидала, что он направит пистолет ей в лицо.

— Ты действительно думал, что Эмма приедет в город и не узнает, что ты здесь? — спросил Джек. Люси заметила, что его рука не дрожит. Ему было удобно обращаться с этим оружием и направлять его на нее.—Нам потребовалось несколько недель, чтобы понять вас, браво. Но теперь ты идешь со мной. Эмма хочет немного поговорить с принцессой.

Chapter Text

Люси осторожно отошла в сторону, опершись рукой на комод, словно для равновесия. «Эмма была в городе несколько недель назад. Почему тебе потребовалось так много времени, чтобы схватить меня?»

— Дама, которая управляет этим местом, поддерживает жесткую дисциплину, за что ей нужно отдать должное, — сказал Джек. Рука Люси поползла к нижней части рамы зеркала.— Эмма хотела, чтобы мы были уверены. Но после того, как она показала мне вашу фотографию — что ж. Я узнаю эти изгибы где угодно.

— Быть женоненавистником, чтобы сбить меня с толку, не сработает, — сообщила ему Люси, позволяя жалости просочиться в ее тон. Она провела рукой по нижней части рамы — вот!

Люси нажала тревожную кнопку — одну из нескольких, разбросанных по комнате, — которая включала тихую тревогу в комнате охраны и на ресепшене.

— Ненавижу говорить вам, — добавила она, не обращая внимания на свое бешено колотящееся сердце, — но через какое-то время все становится пресыщенным, когда все, что вы, ребята, делаете, это угрожаете мне сексом. Честно говоря, мне почти хочется, чтобы кто-нибудь из вас сказал, что отрежет мне ухо или что-то в этом роде?

Джек уставился на нее. — Ты же понимаешь, что я направляю пистолет тебе в лицо?

— И что? Думаешь, ты именно тот человек, который может это сделать? — Люси вздохнула, пытаясь казаться наигранной. Это просто еще одна сцена, сказала она себе. Она имела здесь контроль и была чертовой доммой, а не эта ласка. — А тебе не приходило в голову, что, может быть, сделать это, когда ты поставил меня в более выгодное положение? Спроси, могу ли я быть связанным на этот раз или что-то в этом роде?

Она изо всех сил старалась вспомнить боевые приемы, которые выучила на занятиях, куда ее привели другие, но все это было все еще таким новым. Это еще не укоренилось в ее теле. Она не доверяла себе двигаться, действовать и заставить это работать так, как должно.

Но она должна была что-то сделать. Мужчина направил пистолет ей в лицо, черт возьми, и она не думала, что Эмма будет слишком недовольна, если Люси принесут к ней в мешке для трупов.

Дверь была распахнута ногой, и на секунду Люси подумала: « Флинн », а затем тонкий, острый как бритва кинжал пролетел по воздуху и ударил Джека в руку.

Джек уронил пистолет. Люси взвизгнула, уворачиваясь, но ей удалось упасть, не сходя с места. Джек схватился за руку, крича от боли, его глаза были широко раскрыты и суровы, как будто он не мог до конца поверить в то, что видел.

Люси обернулась и увидела Стейси. Ее фирменный пучок все еще был на месте, но две заколки для волос, которые Люси ,похоже ошибочно, приняла за украшения, исчезли. Один был в руке Стейси, и теперь Люси могла видеть, что конец его, который был спрятан в волосах, был другим кинжалом, таким же, как тот, что был  в руке Джека.

Это было не единственное изменение. Стейси была босиком, ее ярко-розовая блузка с длинными рукавами и длинная юбка в какой-то момент пропали, обнажив полностью черный наряд, сделанный из… чего-то, Люси не знала из чего, но выглядело так, будто оно могло выдержать удар. Ей казалось, что если она попробует проткнуть эту ткань, лезвие не войдет.

Она думала, что сможет сложить кусочки воедино, но, видимо, это не пришло ей в голову, потому что она выпалила: «Где кавалерия?»

Стейси подняла бровь. — Я и есть кавалерия.

Джек с воплем выдернул кинжал из его руки и ударил Люси. Люси инстинктивно вскрикнула, пригнувшись, когда Стейси встала между ними и заблокировала удар. Ударив Джека кулаком в живот, а затем схватив его за запястье и выкручивая его пока его рука не оказалась за спиной, она смогла ударить его сзади по коленям, отправив его на пол.

Стейси обхватила другую руку и вонзила кинжал в шею Джека, достаточно сильно, чтобы он почувствовал это. "Не. Двигайся."

Черт возьми.

— А как насчет службы безопасности? — спросила Люси, задыхаясь.

— Протокол заключается в том, чтобы зачистить клуб в случае вооруженного преступника, — ответила Стейси. — Никто не хочет повторного импульса.—  Она сильнее завела руку Джека за спину. — Их задача — эвакуировать. Моя работа — нейтрализовать угрозу.

— Так ты… ты…

— Вы действительно думали, что администратору можно доверить все то дерьмо, которое мне дает Кэндис? — спросила Стейси. — Я Дельта. Меня выгнали после того, как какой-то мудак попытался повеселиться со мной. Кэндис взяла меня к себе, дала здесь работу. Кто дважды смотрит на секретаршу, я права? — Она одарила Люси обаятельной улыбкой.

Послышался топот ног, и появились два члена службы безопасности. — Сержант Мартиндейл?—  сказал один из них.

Стейси кивнула Джеку. "Позаботиться о нем."

Она отпустила Джека, которого тут же схватили двое охранников и уволокли прочь, плюясь и крича всю дорогу. Люси смотрела ему вслед. — Ты не собираешься звонить в полицию?

— Этот клуб легальный? — ответила Стейси. — Вы можете заниматься сексом только со своим мальчиком-игрушкой, но многие люди здесь занимаются сексом со всеми или большинством своих клиентов. Все разные. И если бы люди, которые идут сюда, знали, что здесь была полиция, они бы никогда не вернулись.

— Тогда что ты собираешься с ним делать?

Стейси пожала плечами. — Если он из влиятельной семьи? Наверное, ничего физического. Однако у Кэндис было много шантажа на него. Он больше никогда не придет в клуб. Если он никто… — Стейси осторожно вытерла кинжалы салфеткой из одного из ящиков, а затем воткнула их обратно в волосы. — Разберемся с этим завтра.

Люси уставилась на нее, когда Стейси начала уходить. "Но ты-"

— Закон нас не защищает, — сказала Стейси, жестом приглашая Люси следовать за ней.— Поэтому мы должны защитить себя.

Люси последовала за ней по коридору к стойке регистрации, где стояла Кэндис с другим сотрудником службы безопасности. — Дерика? — резко спросила она, подходя. — Ты в порядке?

— Да мадам.— Люси позволила Кэндис обыскать ее и проверить на наличие синяков или травм.

— Пойдем со мной в офис. Ты явно не можешь вернуться домой. — Кэндис взяла ее за запястье и увела. — Убедись, что с остальными все в порядке, Стейси, и проверь, нет ли поблизости сообщников. И кто-нибудь, избавьтесь от этого пистолета, пожалуйста.

— Да, прямо сейчас, — кивнула Стейси.

Это был первый раз, когда она была в офисе Кэндис после ее интервью. Флешка все еще была при ней. Она никогда не позволяла этому покидать ее личность. Если бы Кэндис оставила ее одну в офисе всего на несколько минут…

— Хочешь воды? — спросила Кэндис, поворачиваясь к мини-холодильнику.

— Да, пожалуйста. — спросила Стейси, — ты действительно собираешься избавиться от этого человека?

Кэндис налила ей стакан воды. Она вздохнула. 

— Он не очень высоко в правительстве, но я слышал, что его брат скорее… опозорил семью и был отправлен куда-то с каким-то заданием, чтобы на время убрать его с дороги. Значит, его родители будут возлагать все свои надежды на этого сына, а значит, мы от него, скорее всего, не избавимся. Мы просто поговорим с семьей и убедимся, что против нас не будет репрессий.

— Ты будешь шантажировать их.

— Я хотела бы посмотреть, как вы попытаетесь заставить MPD* сделать что-нибудь, — ответила Кэндис. Она передала Люси воду.

Люси проглотила его. У него был странный вкус. «У меня никогда раньше не было ничего подобного на сеансе».

Она знала, что просто тянула время, пока… потому что все должны были услышать, что сказал Джек в… видеотрансляции…

Почему… комната…

Люси попыталась заговорить, но ее язык отяжелел, и все, что она могла сделать, это невнятно бормотать.

Комната закружилась, кто-то поймал ее, зашикал, сказал, что все в порядке…

Гарсия?

Все почернело.

***

Когда Флинн вошел в клуб, у него было не менее четырех пистолетов, и, честно говоря, он подумал, что этого недостаточно. Однако Дениз не санкционировала ничего, что было бы трудно скрыть, и не позволила искренне протестующему Уайетту присоединиться к Флинну.

— Вы входите, вытаскиваете ее, гладко и легко. Без суеты и фанфар, — сказала Дениз.— Понятно?

Так вот он на месте.

Он открыл дверь в вестибюль и остановился.

Все двери были открыты. В потолке вспыхивали тихие красные огни. Стейси не было на стойке регистрации, и судя по беспорядку бумаг на столе, она оставила ее в спешке.

Флинн вытащил один из своих револьверов и пошел дальше с осторожностью, каждый мускул был напряжен, настороже. Что-то было серьезно не так.

Он почувствовал приближение человека и увернулся, кинжал со свистом пронесся над его головой и вонзился в стену позади него. Флинн повернулся.

— Упс? — сказала Стейси с искренним извинением. — Думал, ты кто-то другой.

— Кто? — спросил Флинн.

На Стейси было какое-то гибкое кевларовое боди, и да, Флинн был прав — ее заколки для волос были кинжалами. Она подошла и выдернула один кинжал из стены, другой легко сжался в ее руке. — Ты здесь ради Люси.

Его кровь похолодела. — Откуда вы знаете ее имя, сержант Мартиндейл?

Стейси вздрогнула.— Откуда ты знаешь мое имя? Они похоронили меня глубоко после моего резкого ухода. Хотя всю Дельту они закапывают глубоко.

— Уайетт Логан передает привет.

Стейси тонко улыбнулась.— Ах. Хороший парень. Человеческая версия ванильного мороженого. Достойный парень.

— Что ты сделал с Люси?

— Я ничего с ней не делала. Какой-то идиот наставил на нее пистолет, сказал, что ведет ее к кому-то по имени Эмма, и что ее разоблачили. Я проникла внутрь, обезвредила его, заставила охрану позаботиться о нем, и пока я отворачивалась, мой босс и Люси пропали без вести. Я как раз собирался проверить записи с камер наблюдения, когда вы ввалились.

— Ну, проверь это чертовски быстро. Люди, которые ее преследуют, убьют ее, если до нее доберутся, и твоего босса они тоже убьют.

Стейси закатила глаза. — Я знаю, что ты влюблен в нее, но разве ты должен так драматизировать? Да ладно.— Она махнула ему рукой, чтобы он следовал за ней.

Флинн последовал за ним с пистолетом в руке на случай, если это была подстава, а Стейси повела его в своего рода смотровую комнату.

— В офисе Кэндис нет никаких камер, но камеры есть у каждой двери, и это должно сказать нам…—  Стейси сделала паузу, когда появилось видео.

— Что?— спросил Флинн, оглядываясь через ее плечо.

На видео видно, как пожилая женщина — Кэндис — выносит бессознательную Люси через заднюю дверь и помогает ей сесть на переднее пассажирское сиденье автомобиля.

Его желудок скрутило. Кэндис была Риттенхаусом?

— Какого черта, — прошептала Стейси.

— Она им помогает, — прорычал Флинн.— Этот идиот с пистолетом был ее шансом похитить Люси.

— Кэндис не является частью какого-то сумасшедшего общества, — отрезала Стейси.

— Никто не неприкасаемый, у нее есть семья?

— Ее единственная семья мертва.—  Стейси сделала паузу. — Если не считать нас.

— Как я и сказал.— Флинн направился к двери, запомнив марку, модель и номерной знак машины.— Нет неприкасаемых.

Он вернул Люси, и да поможет Бог этой женщине, если Люси тем временем причинит вред.

Он разорвет ее на части.

***

Люси пришла в себя, прижавшись щекой к прохладному стеклу, ее тело слегка вибрировало от… от мотора автомобиля.

Она открыла глаза, в голове у нее стучало, и повернулась, чтобы посмотреть на того, кто был за рулем.

Кэндис, спокойная как удав, сидела за рулем, ориентируясь в обычных вашингтонских пробках.

Сердце Люси болело так же сильно, как и голова. Она доверяла Кэндис. Она чувствовала… она чувствовала, что Кэндис может стать для нее еще одной матерью. Кэндис была такой доброй, такой понимающей — даже ее решительное вмешательство в сеансы Люси с Флинном было из-за чувства защиты.

И сейчас…

Люси закрыла глаза от укуса. Затем она открыла их, и на ее лице появилось смущенное, невинное выражение. «Кэндис? Где мы? Что происходит?»

— Не валяй со мной дурака, милая, это тебя дискредитирует.—  Кэндис вздохнула. — И вы действительно неплохо справляетесь, учитывая отсутствие у вас опыта. Вы явно никогда раньше не занимались шпионажем.

Что ж. Этот план вылетел в окно. Но ведь если бы Кэндис была Риттенхаусом, то Дениз узнала бы об этом?

— Но… — Люси уставилась на нее. — Ты не можешь быть…

— Я не Риттенхаус, — ответила Кэндис.— Что это за цитата? «Как и все представители древнейшей профессии, я капиталист». Я знал о них. Как я мог не сделать этого, когда половина из них использует мой клуб, моих сотрудников? Я позволила им заниматься своими делами, а они позволили мне заниматься своими.

— Как ты могла-

— О, пожалуйста, не начинайте с морального превосходства, дорогая, оно вам не идет. Они не хуже половины мужчин в этом городе. Тебе повезло, что я позволил тебе продолжать заниматься твоей маленькой фишкой Нэнси Дрю так же долго, как и я.

— Почему ты помогаешь им сейчас? — спросила Люси.

Вспышка боли пробежала по лицу Кэндис — и Люси поняла.

— Твой брат, — прошептала она. — Они обещали, что вернут его, не так ли? Что у тебя будет еще один шанс с ним.

Морщины на лице Кэндис углубились от боли, а затем выражение ее лица разгладилось. — А какая разница, почему? Предательство есть предательство, и я не собираюсь притворяться, что не подорвала твоего доверия. Но потом ты все это время морочила мне голову, так что, полагаю, мы квиты. Честно говоря, этим людям повезло, что они спросили меня, наставив на тебя пистолет вот так? Это лучшее и самое яркое, что может предложить этот Риттенхаус? Неудивительно, что они в таком отчаянии.

Она протянула руку и нежно погладила Люси по щеке. Люси старалась не вздрагивать. — Мне действительно больно, — прошептала Кэндис. — Я всегда стараюсь заботиться о своих девочках. И моих мальчиках. — Затем она убрала руку, пожимая плечами. — Но с твоей сестрой, я думаю, ты бы поняла.

Люси почувствовала в себе вспышку гнева, как искру в пороховой бочке. — Нет, — отрезала она.— Я не понимаю.

Она любила Эми. Она любила ее, она всегда будет любить ее. Она найдет ее снова. Но Эми не хотела бы… этого. Она не хотела бы, чтобы Люси предала кого-то, помогла Риттенхаусу ради жизни Эми.

— Думаешь, я хотел это сделать?—  Кэндис ответила. — Думаешь, мне не больно? Ваша маленькая группа не единственная, кто использует мой клуб. Они не первые, и они не последние. Я пыталась защитить тебя. Я сказала тебе покончить с этим, и я имела это в виду. Вы действительно думали, что вчера я впервые увидел вас и мистера Томпкинса, или как там его на самом деле зовут? В тот момент, когда ты его трахнула, я поняла, что между вами что-то есть, и с тех пор тебе стало только хуже. Но я разрешила. Я ничего не сказала и прикрыла тебя. А теперь ты пошла и связала им руки, и я не могу тебя защитить.

— Ты не понимаешь, что делаешь, — ответила Люси, стараясь не показывать своего отчаяния. — Вы не знаете, какие они, на что способны.

— Я знаю, что они способны разрушить мой бизнес, — отрезала Кэндис. — Вы думаете, что все клубы так же хороши, как этот? Я не позволю своим сотрудникам стоять на углах улиц. Я не позволю им разрушить все, что  построила. И как бы я не ненавидела, если кто-то пострадает, то лучше девушка, которая лгала мне неделями, чем мои верные сотрудники. Они предложили мне второй шанс с моим братом. Я не могу отрицать, что… что… этого было много. Но я бизнесвумен и буду защищать свою семью.

— И я не-

— Ты лгала мне с самого начала. Использовали меня и всех остальных в этом клубе. Манипулировал нами. И ты смеешь спрашивать, член ли ты семьи?—  Кэндис усмехнулась. — Может быть, если бы ты был немного лучше в шпионаже, моя дорогая, или немного быстрее, до этого бы не дошло. Но вот мы здесь, и если мне придется выбирать между тобой или моим братом и людьми, о которых я обещал позаботиться…

Разочаровывало то, что Люси могла понять. Она не сомневалась, что наряду с их обещаниями Риттенхаус также угрожал.

— Прости, — честно сказала Люси.— Мне очень жаль. Я не хотела лгать тебе. Но эти люди, они ужаснее, чем вы думаете. Вы можете думать, что защищаете клуб и вернете своего брата, но всегда есть другая цена, которую нужно заплатить. Как только вы с ними, они не отпустят вас, они…

Что-то врезалось в машину сбоку, и они развернулись.

Люси закричала, мир закружился вокруг нее, и о Боже, о Боже, это происходило снова, она собиралась оказаться в воде, в глубокой темной тонущей воде, черной, холодной и всепоглощающей, и она не могла выбраться.  Она не могла выбраться, она не могла...

Она отчаянно дернула дверь, когда вращение остановилось, и она открылась. Она бы вывалилась на бетон, если бы ремень безопасности не удерживал ее на месте.

Ее обед, однако, прошел прямо на тротуар. Просто отлично.

"Люси!"

Она вздрогнула, чувствуя головокружение, дезориентируясь, всматриваясь сквозь дым. Кэндис стонала рядом с ней, подушка безопасности сработала прямо ей в лицо. Люси нащупала ремень безопасности. Она знала этот голос…

"Люси!"

Она начала плакать, борясь со своим ремнем безопасности, едва сумев расстегнуть его, как Флинн появился из того места, где он был, схватил ее и вытащил. «Гарсия». Она вцепилась в него, позволив ему обнять ее за талию и унести от места крушения. "Что, как-"

— В твоей флешке трекер—  Флинн баюкал ее на сгибе руки, направив пистолет на машину, где все еще лежала Кэндис. Его глаза горели огнем, а грудь вздымалась. — Ты действительно думала, что я допущу риск твоего исчезновения? Мейсон сделал это, вставьте его в кончик.

— Кэндис не Риттенхаус, — выдавила Люси, кашляя. Боже, у нее болела голова. У нее будет синяк… где-то, и она почувствовала, как что-то теплое скользнуло по ее виску. — Они угрожали клубу, обещали ей — вернуть ее брата...

Стейси вышла из машины, которая, по-видимому, врезалась в машину Кэндис. У нее тоже был пистолет, хотя он был направлен в землю, и ее лицо было жестким и злым, на что Люси не думала, что Стейси способна. — Я за Кэндис. — сказала Стейси. — Вытащите ее отсюда.

— Я… — начал было Флинн, но Стейси что-то им бросила.

Люси поймала его. Это была флешка.

— Вы двое работаете под прикрытием, — сказала Стейси. — Федералы, да?

— Национальная безопасность, — ответил Флинн.

— И все говорят мне, что вся эта история с правоохранительными органами — это голливудская чушь, — пробормотала Стейси. — Смотрите, это клиентские файлы, которые Люси пыталась загрузить с моего компьютера на прошлой неделе.

Люси уставилась на нее. Стейси подмигнула. — Да ладно. Когда вы вытаскиваете флешку, программа выводит на компьютер предупреждение о том, что устройство было извлечено неправильно.

Ох. Что ж. Значит так.

— Возьми эти чертовы файлы и разберись с этими ублюдками, хорошо? — сказала Стейси. — Обещай мне это.

— Что насчет этого? — спросил Флинн, указывая рукой на, о да, настоящую автомобильную аварию посреди шоссе. — А как же Кэндис?

В глазах Стейси вспыхнула глубокая невыразимая боль.— Я позабочусь об этом. Это то, для чего я обучен. Вы двое идите.

Люси потянулась, все еще чувствуя головокружение и ощущение, что ее вот-вот снова вырвет. «Стейси…»

— Все в порядке, — мягко сказала Стейси. — Все нормально. Я понимаю.

Люси наблюдала, как Стейси с пистолетом в руке обошла машину, чтобы проверить Кэндис. — Что она собирается с ней делать? — прошептала Люси.

Флинн убрал пистолет, поднял ее на руки и унес. «Это больше не наша проблема. Ты в порядке?"

— Она дала мне что-то. Голова болит.— Люси положила голову на плечо Флинна.

— Мы как бы разбили машину Стейси, так что нам придется найти попутку—  Флинн осторожно встряхнул ее.— Люси? Люси?

— Я думала, что снова в реке…—  пробормотала она, а затем снова потеряла сознание.

***

Флинн прижал Люси к груди и поспешил вниз по шоссе, найдя съезд и круглосуточный магазин. Стейси, к счастью, привлекала больше народу, оставаясь рядом с автокатастрофой и занимаясь Кэндис. Он не знал, что Стейси сделает с ней или что это значит для будущего клуба, да ему было все равно.

Все, что имело значение, это Люси.

Она выглядела бледной, по лицу из пореза стекала кровь, а на ноге был сильный синяк. Ее вырвало в ту же секунду, как она открыла дверцу машины, и Флинн не знал, насколько это было вызвано аварией или тем, что Кэндис сделала с ней, чтобы вырубить ее.

— Извините, — сказал он, проходя мимо довольно встревоженного мужчины за прилавком и направляясь в ванную, захлопывая дверь ногой.

Он осторожно поставил Люси на пол, намочил несколько полотенец для рук и вытер порез. Вытащив одноразовый телефон, который дала ему Дениз, он позвонил на конспиративную квартиру.

Ответили раньше чем прозвучал даже один гудок. — Она у тебя? — спросил Уайетт.

— Она побита, но в порядке, — сказал Флинн. Он осторожно погладил Люси, проверяя, нет ли сломанных костей, затем поднял ее рубашку, чтобы осмотреть ее живот на наличие признаков внутреннего кровотечения. Не найдя ничего, он стянул с нее рубашку и снова нежно поднял ее.— Было грязно. Я вернусь в клуб на такси…

— Почему ты ушел из клуба?

— Уайетт, сделай мне одолжение и позволь кому-нибудь еще закончить предложение, прежде чем ты перебьешь его, хорошо?

Покаянная тишина на другом конце провода очень порадовала.

— Я вернусь на такси в клуб и поведу машину оттуда. Мы должны вернуться через несколько часов.

— Ах хорошо.—На заднем фоне послышалось волнение.— Хорошо, хорошо !»— крикнул Уайетт кому-то другому. — Я иду , дай мне пять секунд!

— Мама сказала, что время твоего телефона истекло?

— Мудак. Просто… Люси действительно в порядке?

— Она будет в порядке. Обещаю.

— Хорошо. Эм. Веди осторожно.

— Ты тоже, — машинально сказал Флинн, прежде чем повесить трубку.

Подожди, ты тоже ?

Черт возьми.

Он позвонил в такси вынося Люси из магазина. Парень за прилавком все еще выглядел обеспокоенным, как будто Флинн был каким-то торговцем людьми или что-то в этом роде. «День выпивки», — сказал Флинн. «Ужасная зависимость».

Затем он вышел.

***

Люси пришла в себя, прижавшись щекой к прохладному стеклу, ее тело слегка вибрировало от… от мотора автомобиля.

Она резко проснулась. Нет, нет, не снова, не…

— Люси.— Флинн положил руку ей на запястье, не сводя глаз с дороги. — Ты в порядке, ты со мной.

Она сдулась, как сдувшийся воздушный шар, перевернула руку, сжала пальцы Флинна, убедившись, что он настоящий. "Я думала…"

— Ты снова был в реке. — Флинн все еще смотрел на дорогу. — Мне жаль. Я должен был… это было в журнале. Я должен был подумать об этом, прежде чем позволить Стейси протаранить машину. Я пытался стрелять по шинам, но не смог сделать точный выстрел.

— Все в порядке, — мягко сказала она.— Спасибо.

Он взглянул на нее краем глаза. — За то, что пришел за тобой? Люси. Конечно.

Она посмотрела в переднее окно. Она могла видеть только деревья. "Где мы?"

— Рядом с убежищем, должен быть там через несколько минут. Вы немного поспали. Я думаю, что остатки препарата выводятся из вашего организма, но мы не можем исключить сотрясение мозга.

Она задавалась вопросом, почему Флинн не стряхивает ее руку. Она все еще держала его пальцы так, словно от этого зависела ее жизнь. «Я не помню, чтобы ударился головой, но мне кажется, что я истекал кровью…»

— Так и было, немного. Может быть это и ничего, но Дениз должна была проверить тебя.—  Судя по тому, как напряженно он произнес ее имя, Люси заподозрила, что Флинн и Дениз сейчас не в лучших отношениях.

— Я была глупа, — прошептала она. — Я вошла прямо в это.

— Ты сделала все, что могла. Люси, ты ничему этому не обучена. Люди проходят подготовку для работы под прикрытием. Они получают недели и месяцы для такого рода вещей. Тебя бросили прямо в бездну.

— Я слишком долго получал файлы. Я отвлеклась.

Флинн съехал на грунтовую дорогу, о существовании которой Люси даже не догадывалась, а вокруг них густо сомкнулись деревья. — У нас есть файлы, Люси, это главное. И у вас есть так много еще до этого для нас. Ты была одна, и тебе понадобилось много времени, чтобы тебя обнаружили. Вы должны гордиться собой за это.— Он сделал паузу. — Твоя сестра гордилась бы тобой.

Машина завернула за поворот и остановилась перед раскинувшимся ветхим домом, который выглядел так, будто время почти забыло о нем. — Ты в порядке, Люси, — сказал он ей.

«Гарсия…»

Флинн выглянул в переднее окно и слабо улыбнулся. «Ваш фан-клуб здесь».

Люси села и увидела, как Руфус и Джия сбегают по ступенькам. Она хотела поговорить с Флинном — она должна была сказать ему…

Но тут дверь машины открылась, и Руфус обнял ее. Ее вытащили, и сказали, что она скучали. Джия поцеловала ее в щеку произнося «расскажи нам все», «ты в порядке», «ты выглядишь чертовски плохо». А затем Уайетт спускался по ступенькам и улыбался ей, а она обнимала его, потому что была зла на него, но она также скучала по нему, а потом…

"Люси?"

Она посмотрела вверх.

Джессика Логан стояла на крыльце, опираясь на перила. Она была, вау, сильно беременна. Она неуверенно улыбнулась, неловко помахав рукой. — Рада видеть, что с тобой все в порядке, — тихо сказала она.

Люси смотрела. Она услышала, как Флинн выходит из машины позади нее. "Когда ты пришла?" — спросил он не слишком мягко.

— Пока тебя не было, — сказал Уайетт. Он звучал застенчиво. — Это было немного в последнюю минуту».

— Мы с Эммой поссорились, — сказала Джесс.

Флинн посмотрел на Уайетта. Тот посмотрел на него в ответ. « Я убью тебя » в глазах Флинна не было произнесено, но, судя по абсолютному стопроцентному страху в глазах Уайетта, он все равно понял это сообщение.

— Люси.—  Все ушли с дороги для Дениз. — Если вы пойдете со мной, нам нужен отчет.

— Ей следует отдохнуть, — возразил Флинн, переводя взгляд с Уайетта на Дениз. — Ее накачали наркотиками, похитили…

Дениз взяла Люси за руку и повела в дом.— Руфус, пожалуйста, убедись, что Уайетт и Флинн не убьют друг друга.

— Как будто Руфус действительно может остановить меня, если я захочу, — усмехнулся Флинн.

Люси оглянулась на него, пока ее вели в дом. Она думала, что он сердится на нее, но как он взял ее на руки и держал так легко, как он позволял ей держать свою руку — она должна была спросить…

Но Дениз втянула ее в дом, и дверь закрылась, и она больше не могла его видеть.

***

Флинн собирался задушить Уайетта.

Первое, что увидела Люси, когда вернулась, была беременная жена мужчины, в которого она была влюблена, и никто, никто не подумал написать ему? Дать ему знать, чтобы он мог подготовить Люси? Какого хрена?

— Я не знал! — прошипел Уайетт. — Флинн, прости!

— Черт возьми, ты не мог мне написать?

— Как будто ты бы ответил!

– Дети, – устало сказал Мейсон.

Флинн изо всех сил старался не пронестись мимо Джесс, поднимаясь по лестнице. Она все это время играла для них двойного агента, и он понимал желание защитить своего ребенка. Но заставить Люси пройти через это снова…

Меньше всего ей хотелось бы, чтобы он, из всех людей, усугублял беспорядок. Ее этакий вынужденный друг с льготами.

Он поднялся в свою комнату и закрыл дверь.

Ну, по крайней мере, он всегда верил в то, что нужно бросить все сразу.

***

Люси отвечала, как могла, пока Дениз задавала ей вопросы, сидя на диване в комнате, которая, казалось, была отведена под кабинет Дениз, сохраняя нейтральный голос. Она думала, что у нее все хорошо, но Дениз остановилась где-то на полпути. "Люси?"

Она посмотрела вверх.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — спросила Дениз.

Люси кивнула.

— Это не имеет никакого отношения к Флинну, не так ли?—  Голос Дениз был твердым, но осторожным. Как будто знала, что идет по минному полю. — Он сказал, что ему запрещено видеться с вами…

— Нет.— Люси была честна в этом. Флинн был… он был… но ее расстраивало не это.

— Тогда что это?

Она сглотнула. — Кэндис, — прошептала она.

Взгляд Дениз смягчился. — Она предала тебя.

Люси расплакалась и тут же оказалась в объятиях Дениз. – Я думала… я думала, что она будет… я хотела маму, я думала, что она… будет… Она начала икать.

— Мне жаль.—  Дениз крепко сжала ее. — Прости, меня не было рядом с тобой, и мне очень жаль.

— Я доверяла ей. Я доверяла ей, а она просто… и я знаю, что солгала ей, но все равно… больно… она была так  добра …

— Среди нас очень мало черных и белых, — пробормотала Дениз. — Ш-ш, прия , все в порядке. Просто поплачь. Теперь ты в безопасности, просто выплесни это.

Люси уткнулась лицом в плечо Дениз и плакала, пока ничего не осталось.

Chapter Text

Флинн избегал ее.

Это было довольно очевидно. Все это замечали. По общему признанию, Дениз немного отвлекала, присматривая за ней .Они начали вместе пить чай один раз в день и вместе работали над тем, что бы подготовить Люси использовать всю информацию против Риттенхауса. План состоял в том, чтобы создать команду по задержанию, а затем просочиться в различные новостные агентства, которые не контролировались членами Риттенхауса, чтобы история разразилась. Затем они могли бы быстро перейти к этапу судебного разбирательства, не давая никому времени на выбор адвоката.

Итак, первые несколько дней Люси была занята этим и совершенно не замечала того факта, что Флинн выходил из комнаты всякий раз, когда она входила. Каким-то загадочным образом в этот момент он заканчивал завтракать/обедать /ужинать, или свою партию с Мэйсоном в шахматы. или необходимо было «прихватить что-нибудь из его комнаты»  чтобы показать Джие.

Но теперь. О, она определенно заметила.

Все остальные выглядели как группа нервных гиен, наблюдающих со стороны, как два льва кружат друг над другом. Ни один из них не желал на самом деле присоединиться к ним, но определенно все пытались сделать свой вклад. Джесс, которая все это время играла роль двойного агента по телефону, казалось, была той, кто меньше всего знал о том, что происходит, но она довольно быстро почувствовала напряжение.

На самом деле она извинилась перед Люси в их первую ночь, приготовив для Люси алкогольный молочный коктейль.

—Я боялась, что если я повернусь, они найдут меня и убьют, — сказала она тихо. — А это означало, что они убьют ребенка. Так что я… я сделала то, что считала нужным. Но я надеялась, что Джия сбежит и ты победишь. Я просто не увидела, как они оказались такими могущественными. Я не знала, как еще защитить своего ребенка. Но с Эммой… я не думаю, что мой ребенок будет в безопасности, если она будет присматривать за ним. Риттенхаус, тот Риттенхаус который я знала, работал из тени, тонко. Это война, и я не позволю, чтобы моего ребенка так использовали.

 Люси приняла молочный коктейль (это было восхитительно) и извинения, хотя все еще чувствовала себя настороженно рядом с Джесс. Та, казалось, смирилась с тем, что она находится в самом низу тотемного столба и на самом деле не разговаривала, если к ней не обращаются. С Джией они, казалось, были посреди войны, более холодной, чем мороз в Сибири. Но она чувствовала любопытство Джесс всякий раз, когда Флинн снова быстро уходил, а Люси оставалась ни с чем.

Мэйсона это, казалось, искренне забавляло. Руфус и Уайетт обменивались взглядами, но так или иначе ничего не говорили. Люси все ждала, что Уайетт скажет ей, что Флинн все равно ей не подходит, но теперь  казался что он чувствует себя на удивление удобно в присутствии Флинна. Казалось, что три месяца многое сделали для того, чтобы изменить отношение мужчин друг к другу. Так же стоит упомянуть о чрезвычайно неуклюжих, но искренних, попытках быть вежливыми друг с другом. Один раз Флинн приготовил Уайетту чашку кофе, и тот был так потрясен, что уронил кружку и разбил ее.

Дениз, казалось, вежливо игнорировала последние романтические трения между ее подопечными. Что казалось лучше, подумала Люси, учитывая то дерьмо, которое они уже натворили.

Джия, с другой стороны, казалась довольно взволнованной из-за всего этого.

Но никто ничего не сказал. Это просто… оттягивалось на тот момент когда части встанут на свои места, чтобы опозорить Риттенхаус. Люси начала опасаться, что забыла, как ощущалась кожа Флинна под ее пальцами.

Не помогало и то, что ублюдку явно требовался сеанс. На сколько она могла судить, Флинн становился все более напряженным с каждым днем. Его плечи были напряжены, руки сжимались, челюсть тикала. Когда она впервые узнала его, она не осознавала, что чрезвычайно напряженный и взвинченный мужчина, который был перед ней, не был стандартным для Флинна. Он был свободным, грациозным, мягким. Он растягивался на стульях, жестикулировал руками, с важным видом входил в комнаты. Таким, каким он был сейчас — он нуждался в ней, черт возьми, по крайней мере сексуально, если ничего больше он не хотел от нее. Ему нужен был кто-то, кто выбил бы из него все это напряжение.

Ее пальцы жаждали прикоснуться к нему, заставить его лечь на кровать или даже прижаться к стене, она не была придирчивой. Люси просто хотела изгнать из него всю эту скованность, пока он снова не расслабится и не обмякнет.

Следующем утро будет суд.

У Дениз все было готово. Она приедет на следующее утро, чтобы забрать Люси. Она снова и снова повторяла свои речи с Мейсоном, лучшим оратором в группе, пока он притворялся, что допрашивал ее, а она тренировалась отвечать на вопросы. Дениз заставила ее вспомнить о прошлых событиях и превратила Дерику Уоллес в законного (по крайней мере по документам) агента национальной безопасности. Люси Престон глубоко похоронена в уровнях защиты свидетелей.

Завтра в это время половина нынешнего Риттенхауса окажется за решеткой. Удачи в управлении организацией без членов, Эмма.

Во всяком случае, если повезет.

Боже, ей нужно было выпить.

Люси спустилась в гостиную, где Уайетт и Джесс занимались вопросами об опеке. Эти двое были… ну. Люси не была уверена. Они относились друг к другу с некоторой дистанцией, но также и с фамильярностью, которая возникает, когда знаешь кого-то два десятилетия. Были времена, когда один из них что-то говорил, а другой тихонько смеялся, улыбаясь, но также было отсутствие прикосновений и близости. Люси заметила, что Уайетт делил комнату с Мейсоном, пока Джесс была в его собственно.

— Привет, — сказал Уайетт, когда она вошла. Он листал какие-то бумаги. — У нас есть хоть какое-то имущество, которое можно разделить?

—Я имею в виду, я не думаю, что когда-либо официально расторгал договор аренды…

—Но если перестают платить, они лишают права выкупа. Ты  платила?

— Не думаю.

— Кто-нибудь из вас видел Флинна? — спросила Люси.

Уайетт и Джесс переглянулись. — Они с Джией просто пошли прогуляться, — медленно сказал мужчина, переводя взгляд с Джесс на Люси.

—Я понимаю.—Злость начала бурлить в ее животе. — Он говорил тебе что-нибудь о… нас?

—Нет?—Уайетт выглядел немного застенчивым. — Я имею в виду, мы с ним на самом деле… мы не говорим о таких вещах. Во время нашего последнего разговора он пытался вовлечь меня в разговор о футболе, и это настолько глубоко, насколько это возможно для нас.

— Может, он просто хочет дать тебе место? — предположила Джесс, подписывая ту или иную форму, положив бумагу на свой растущий живот. — Уайетт, у тебя ужасный вкус в именах для детей.

— Спасибо, дорогая, — саркастически ответил тот.

— Мне не нужно пространство, — сказала Люси, понимая, что звучит жалобно.

Джесс подтолкнула Уайетта ногой, как бы говоря  твой ход . — Тогда подожди в его комнате или что-нибудь в этом роде. Люси, — сказал Уайетт.—Парень подумал, что правильный способ представиться — это взорвать дирижабль, а затем зловеще сказать вам, что он знает вас, стоя перед обломками. Затем он использовал тебя как живой щит. Я не думаю, что социальные сигналы — его сила.

Люси хотела сообщить ему, что он не тот человек который может об этом говорить, учитывая совершенно ужасное время его признания в любви. Судя по тому, как вел себя Уайетт (и по тому, как Джесс вонзила ногти в его бедро), он уже понял. —Верно. Не говори ему, что я говорил с тобой об этом.

— Говорил с тобой о чем? — сказала Джесс. Она подмигнула Люси.

Было действительно трудно злиться на Джесс, когда она вела себя так мило. — Тогда я оставлю вас, ребята.

Она поднялась наверх, в комнату Флинна, и села ждать. Она чувствовала испуг, нервозность и злость одновременно. Почему он решил, что ей нужно пространство? Разве она не ясно дала понять, насколько он ей нужен? Насколько она на него полагается и хочет, чтобы он был рядом? И вместо того, чтобы просто говорить об этом, как взрослые, он убегал от нее?

Боже, она могла ударить его по глупому красивому лицу.

Люси села на кровать Флинна, отметив отсутствие декора в комнате. Флинн заслужил немного украшения, чтобы его комната была уютной. Если бы она жила с ним в одной комнате, то обязательно повесила бы плакаты, занавески на окно, ковер на пол.

Она откинулась на подушки и стала ждать. Он хотел избежать ее? Ему пришла в голову другая мысль.

***

Флинн не планировал ни с кем говорить о Люси, но когда Джия буквально схватила его за руку и сказала: «Ты пойдешь со мной», он заподозрил, что спорить бесполезно.

Вот почему он сейчас шел по лесу с Джией, когда она спросила его, о чем именно, черт возьми, он думал, избегая Люси? И неужели он ничего не понял? И собирался ли он набраться смелости и просто сказать ей, что он чувствует, или ей стоит это сделать?

— Я должена сделать это для нее, потому что я сделаю это для тебя, Гарсия, второе имя, Флинн. Не думай, что я этого не сделаю.

—Мое второе имя — Миленко, — отметил Флинн.

— Так не в этом дело! — крикнула Джия. Несколько птиц испуганно взлетели над ними. — Эта женщина хочет, чтобы ты…

—Она влюблена в Уайетта. Ты бы видела ее, когда я сказал, что Джесс сбежала…

—Уайетт? Уайетт !? —Джия выглядела так, словно готова ударить его по-настоящему. — Ты имеешь в виду парня, на которого она ни разу не взглянула с тех пор, как вернулась? Парня, которого она обняла самым платоническим образом за всю историю объятий, когда вышла из машины? парня, который тратит все свое время. который проходит через бракоразводный процесс с женой и даже не выпил чашечку кофе с Люси? Этот парень? Флинн, у тебя было больше взаимодействий с Уайеттом, чем у Люси с тех пор, как она вернулась. Ты сделал ему кофе! Кажется, вчера Люси даже не поздоровалась с ним!

— Она не может…

—Она может и делает. Она хочет тебя , идиот, — отрезала Джия. —Подумай об этом, из всех ее клиентов она спала с тобой. Единственный парень, с которым ей определенно не следовало спать. Парень, с которым она больше всего скомпрометировала бы себя, но она все равно пошла и сделала это. Может быть, это тебе о чем-то не говорит?

Флинн выдохнул, пытаясь скрыть землетрясение в груди. —Послушай, Джия, даже если бы у нее были чувства ко мне…»

— Так и есть, но продолжай.

Флинн уставился на нее. — Даже если у Люси были чувства ко мне, она не может. Ты понимаешь? Она не должна.

— А почему?

— Потому что… потому что я солгал ей. Я не сказал ей — я не сказал ей всей правды. О журнале.

Джия уставилась на него, ее глаза сузились. —Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду… — вздохнул Флинн. —Я имею в виду, что Люси, которая дала мне дневник, ясно дала понять… что я не выживу.

Часть цвета отхлынула от лица Джии. "Что?"

— Я не выживу, — повторил Флинн. —Я не знаю, как и когда, но я умру.

***

Люси медленно выплыла из своего сна. Это было… что-то о кошках. Не имеет значения. Она почувствовала, как прогнулась кровать, услышала, как кто-то осторожно сглотнул. "Люси?"

Она открыла глаза. Она заснула на кровати Флинна, ожидая его. "Ой." Она откашлялась, сосредоточившись на Флинне. Он сидел на краю кровати и смотрел на нее так, словно она была змеей, готовой ударить. «Гарсия».

—Все хорошо? — спросил он осторожным тоном и настороженным взглядом.

Люси села, протирая глаза. — Я ждала… Прости, я не хотела засыпать.

—Все в порядке. Я был на прогулке с Джией.

— Удобно быть везде, где меня нет, — указала она, сложив руки на коленях. Она уставилась на него. —Что происходит? Что случилось? Что я сделала?

На лице Флинна отразилась боль. — Ты не сделала ничего плохого.

 —Ты уверен в этом? Потому что с тех пор, как мы вернулись, ты… ты убегаешь от меня каждый раз, когда я вхожу в комнату.— Она крутила простыни в руках, стараясь не казаться такой обиженной и потерянной, как она себя чувствовала, стараясь говорить спокойно и по-взрослому. — Я думала, что мы… что, может быть…

"Люси-"

— Ты не забыл Лорену? Потому что если так, то я уважаю это. Я действительно так думаю. Она много значила для тебя, она была… я бы никогда не хотела заменить…

— Ах, нет, это не… — Флинн поморщился. —Я всегда буду любить ее и Айрис. Но это не значит, что она не хотела бы, чтобы я снова двигался дальше и обрел счастье. Я действительно боролся с этой концепцией, когда потерял Йосифа. Мне потребовалось много времени, чтобы перестать чувствовать вину и понять, что двигаться дальше не означает, что ты больше не любишь человека, которого потерял.

—Тогда что это? — выпалила Люси. —Потому что тебе это нужно. Я знаю, что тебе это нужно. Я вижу это каждый раз, когда ты выбегаешь из комнаты. Ты напряжен, ты взвинчен…

—Ты тоже. Дениз заставила тебя пройти через это предстоящее испытание…

— Но мне не нужно — то, что нужно тебе, — сказала Люси, добавляя веса своим словам.

Флинн отвел взгляд.

— Гарсия, — сказала она, придав своему голосу властный тон. —Посмотри на меня.

Флинн поднял на нее глаза, инстинктивно следуя ее приказу.

— Тебе это нужно, — прошептала Люси. — Если ни в чем другом ты не нуждаешься, то по крайней мере, позвольте мне помочь тебе с этим. Позволь мне… помочь вам получить это освобождение.

Флинн смело посмотрел ей в глаза. — А что насчет Уайетта?

Она остановилась, растерянная. "Что насчет него?"

Какое-то время они смотрели друг на друга. Люси нахмурила брови. — Ты… ты думал, что я… я влюблена в него? Я думала, что была. Я была… потеряна, и он сказал, что нуждался во мне, и я очень забочусь о нем. Я до сих пор люблю, но… потом у меня выдернули ковер из-под ног и… я просто хотела, чтобы кто-то полюбил меня. Любовница, мать, хоть кто-то. Вот почему… — Ее голос дрожал.—Почему из-за Кэндис так больно.

Глаза Флинна стали темными и мягкими. "Люси…"

— Мне не нужна жалость, — отрезала она. —Из всех людей только не от тебя . Не жалей меня. Бедная маленькая богатая девочка, ни в коем случае.

— Это не было моим намерением.

Люси глубоко вздохнула.—Но я не люблю Уайетта. Я хочу, чтобы он был счастлив. Я беспокоюсь о нем, и о нем и Джесс. Но я не затаю дыхание и не буду плакать в подушку или что-то еще, что вы думаете.

— Значит, ты предлагаешь сохранить наши сексуальные отношения, — сказал Флинн с ноткой горечи в голосе.

— Ну, что еще я должна предложить? — потребовала Люси. Как будто он не отдалялся от нее на каждом шагу, пока они были вдали от камер. Как будто его поведение не давало понять, что он не проявляет интереса за пределами клиентской…

Флинн посмотрел на свои колени. — Люси, мне… мне нужно тебе кое-что сказать, и тебе это не понравится.

Она смотрела на него, готовая услышать его официальный отказ. Мне жаль, что я не могу ответить на твои чувства. Мне жаль, что я не могу чувствовать то же, что и ты…

Флинн посмотрел на нее. —Я не был честен с тобой насчет Сан-Паулу. Я не сказал тебе всей правды. И поначалу, может быть, я смогу… извиниться, потому что было бы неловко тебе все рассказывать. И я хотел защитить твою — ее — личную жизнь. Но учитывая… все… я должен был тебе сказать.

О Боже. В голове Люси крутились ужасные возможности. "Что?" прошептала она. Что может быть такого ужасного, что он скрывал от нее это после всего, что она ему доверила, всего, что они разделили?

—Ты была очень расстроен, когда пришел ко мне в бар. Когда ты дала мне дневник. Ты, а... ты сказала, что знаешь обо мне все. Что ты знала, почему я спиваюсь до смерти. Что ты знала, что я потерял, и что во мне есть нечто большее, чем… чем это. Что я был героем и могу снова им стать. Я могу дать отпор людям, которые забрали у меня все. И ты выглядела… ты выглядела так близко к слезам, когда говорила это.— Флинн почти рассмеялся. —Мне было больно просто смотреть на тебя. Когда я спросил, кто вы и почему я должен вам доверять, ты сказала, что все ответы есть в дневнике. А потом я спросил тебя, почему ты пришел ко мне, и ты сказала, что…

Флинн сглотнул, глядя в сторону противоположной стены. — Ты сказала, что любишь меня. Что ты любила меня с тех пор, как я впервые поцеловал тебя. В журнале сказано, что это было после Титаника , в той первой временной шкале. Что-то в этой миссии нас сблизило.

Люси не могла дышать. Она была заморожена. Она была голой перед Флинном, и все же она никогда не чувствовала себя более незащищенной, чем в этот момент.

— После этого ты пыталась уйти из бара. —Голос Флинна был грубым, напряженным.—Я последовал за тобой. В итоге мы… мы провели ночь вместе.

Внутри Люси что-то упало. Они… Флинн спал с ней? Или ее версия? Он ничего не говорил все это время… — Тебе стыдно?

Голова Флинна дернулась вверх, его глаза расширились. "Нет." Он издал звук разочарования в задней части горла. «Это просто…»

— Тогда почему ты мне не сказал?

— Как я должен был сказать тебе, что спал с тобой? Что ты трахнула меня? Как я вообще… как это должно было вообще всплыть?

—О, я не знаю, Флинн, может быть, когда мы занимались сексом в один из многих раз? —Люси выпалила в ответ, ее голос сорвался — к ее ужасу. — Тогда ты не мог поднять этот вопрос? Вот почему ты… как ты узнал…

Он был так хорош для нее, так хорош … все, чего она когда-либо хотела от сексуального партнера, и… было ли это потому, что он знал?

— Она рассказала тебе, как меня трахнуть?— прошептала она. Она подтянула колени, обхватив их руками. — Она говорила тебе… как мне нравилось, вот как…

Флинн выглядел так, будто надеялся, что появится черная дыра, в которую он сможет броситься. "Что-то на подобии этого."

Люси хотелось истерически, жестоко смеяться, пока звук не разобьет ей легкие. — Итак, ты был полностью готов к этому заданию. Ты уже прошел обучение.

Флинн обратил на нее горящие глаза. «Это была не тренировка », — выдавил он. "Ты был-"

— Она не я, — отрезала Люси, вставая с кровати и расхаживая взад-вперед, пытаясь что-то сделать с безрассудным ураганом нарастающей внутри нее энергии.—Мы с ней не один и тот же человек. В журнале говорилось, что мы впервые поцеловались после Титаника . Ну, я не вижу по близости тонущих кораблей, и мы целовались в чертовом секс-клубе, чтобы сохранить прикрытие. Так что проясним сразу что бы ничего не вышло из под контроля. Она не я.

— Хорошо, — сказал Флинн, и она возненавидела его взвешенный голос. —Она была расстроена. Она была в трауре и я тоже, это было… это было некрасиво, но это было то, что нам было нужн».

— Мы проиграли? — прошептала Люси. Траур . Это было единственное, о чем она могла думать. Почему она вернулась в прошлое, путешествовала по своей собственной временной шкале и рисковала собой, когда Мейсон сказал, что это так опасно.—Риттенхаус…

—Она не сказала бы этого вслух, — признал Флинн. —Но когда я вышел за ней из бара, она поцеловала меня…— Он сглотнул. — Тот поцелуй, и то, как мы… как она, э-э… а потом мы какое-то время дремали, и она не переставала трястись и держаться за меня, и так… я имею в виду. О некоторых вещах не нужно говорить.— Он провел рукой по лицу. —Она носила мое обручальное кольцо на шее под рубашкой.

Дыхание Люси стало холодным в легких.

—У нее не было кольца на пальце, поэтому я предполагаю, что мы не поженились в то время. Может быть, просто не было времени, я не знаю, но… я бы не дал ей это кольцо, просто так . Если я когда-нибудь перестану носить его как обручальное кольцо, я все равно оставлю его себе. Я ничего не мог взять с собой, когда бежал. Это все, что у меня осталось от Лорены и Айрис. Так что, если бы он у был у нее…— Флинн пожал плечами. — Это означало только одно. И ее поведение было довольно очевидным.

Так.

В другой временной шкале Флинн умер.

Он умер и вернулась ее другая сущность. Она трахала его и учила как трахать ее. Она же убедила его бросить свою жизнь ради безумной миссии. И даже сейчас он говорил о ней с этот опустошенностью во взгляде  и словами о том, что она и Люси были одним и тем же человеком, когда они не были…

Ох.

—Вы можете понять, почему… было несправедливо рассказывать вам о чем-то, когда я шел к определенному финалу.

— Так ты только что принял это решение за меня? Я думала, что это работа всех остальных. Я думала, что ты другой. —Люси сглотнула желчь. —Ты должен был быть тем, кто на самом деле, я не знаю, уважал мою способность делать свой собственный выбор?

—Я знаю. Я пытался… защитить тебя, я полагаю. Как бы ошибочно это ни звучало. Мне жаль. Если это имеет значение. Мне жаль.—Флинн провел рукой по лицу.

Повисла мучительно неловкая, густая тишина. Она не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала это не синхронизировано с Флинном, так больно, так грубо.

— Ты не кажешься мне человеком, у которого есть связи на одну ночь, — тупо заметила Люси.

—Нет, — ответил Флинн.—Она скорее сделала себе исключение. Трудно отказаться от чего-то подобного, когда ты потерян, когда другой человек так явно… нуждается в тебе.— Она смотрела, как его грудь вздымается и опускается, когда он дышит.—Она просила меня быть осторожным. На самом деле заставила меня пообещать ей. Я не думаю, что действительно очень хорошо сдержал это обещание.

— Значит, все это действительно было для нее.

—Лорена и Айрис тоже, — добавил Флинн. —Несмотря ни на что… связь была налажена, одна ночь не заменит семь лет брака.

—Нет конечно. Я не… подразумевала это. —Люси сделала паузу, а затем сделала решительный шаг. — Однако ты влюбился в нее. В ту Люси.

Флинн тщательно избегал ее взгляда. "Да."

Так оно и было.

Она не была другой Люси. Та, другая она, не была ею. У них не было такого же опыта. Она была возможностью, которая исчезла, когда события сместились, изменились, превратили Люси в кого-то другого. Но когда-то она существовала, и у нее было две версии Флинна, которые влюбились в нее.

— Я понимаю, почему ты мне ничего не сказал, — тихо сказала Люси. Довольно неловко объяснять женщине, что ты любишь другую ее версию.

Она подозревала это еще тогда, когда спорила с ним в отеле, пока Мейсон и Коннор ходили в бар. Когда он сказал, что она не такая, как женщина в журнале, и что Флинн ее не знает. Она подумала, что чувства, которые он питал к журнальной версии Люси, были чем-то большим, чем просто восхищение. Но была такая вещь, как платонический спаситель, ангел или священник, или ребенок, или какой-то случайный незнакомец. Она не знала наверняка, где женщина в журнале попала в этот спектр, и все между ними было достаточно хрупким, что она не хотела разрушать это.

Теперь она получила свое подтверждение.

Как же жестоко по отношению к ним обоим, что все это время она спала с мужчиной, который не любил ее в ответ, а он спал с призраком?

—Я должен был, но я не хотел…— Флинн издал звук разочарования, а затем вздохнул, как будто заставляя себя оставаться спокойным. — Я не хотел доставлять тебе неудобства. Особенно после нашего разговора в отеле. После того, как вы сказали, что я не знаю вас, и вы были правы, я подумал — ну, если бы я сказал вам — вы бы подумали, что я снова утверждаю, что знаю вас. И я не хотел, чтобы ты беспокоился о… о том, что случилось со мной. Что еще может случиться.

— И ты не думал, что я имею право знать, что ты можешь умереть?

—Будущее не определено, но если оно есть, то я не хочу, чтобы оно повлияло на какие-либо наши планы, наши решения. Наша цель — Риттенхаус, а не моя жизнь.

—Значит, ты можешь просто выбросить свою жизнь, вот так?

—Ты хочешь что бы я тебе сказал об это так: «Эй, мы трахались в Бразилии, и я влюбился в тебя за шесть часов?» Было бы лучше?

— В последний раз, — отрезала Люси. — Она не я

Она была другим человеком. Флинн не влюбился в нее, он влюбился в другую Люси. Хотя временами казалось, что он этого не совсем понимает.

Люси глубоко вздохнула. Хорошо. Так. Флинн был напряжен, настолько напряжен, что казалось, он вот-вот начнет вибрировать. Ему нужно было высвободиться, и, честно говоря, ей нужно было подумать о чем-то другом, кроме завтрашнего выступления против Риттенхауса. Если это означало, что ему нужно, чтобы она притворялась другой собой, если это была та, за кем он гнался все это время, женщина, с которой он провел одну идеальную ночь, прежде чем встретил другую, ущербную, неполноценную версию — тогда ладно.

Она могла это сделать.

***

Флинн ждал, когда Люси снова огрызнется на него. Честно говоря, он заслужил это за то, что сохранил от нее такой большой секрет. За то, что не сказал ей, как близко он знал ее с самого начала, особенно после того, как они начали спать вместе. За то, что предположил, что она похожа на другую версию себя, что она любила или могла любить его. За то, что поставил ее на пьедестале и в коробке.

Вместо этого Люси тихо спросила: «Что она с тобой сделала?»

Флинн посмотрел вверх. "Что?"

Люси издала влажный смешок. "Прости. Это звучит так, как будто это было без вашего согласия. Что вы вдвоем делали?

Флинн был… в замешательстве. Зачем ей это знать? —Она связала меня, заставила вылизать ее, а потом трахнуть сзади. Думаю, нам обоим было немного легче, если мы не видели лица друг друга. Я не был ее Флинном, а она не была Лореной.

Он одновременно хотел, чтобы это была Люси, и хотел, чтобы это была Лорена. Половину этого времени он думал о своей жене, появляясь и исчезая в настоящем моменте, настоящие и прошлые желания смешивались в его сознании. Он был почти уверен, что пару раз назвал не то имя, но если Люси заметила, она была достаточно любезна, чтобы ничего не говорить.

—Тогда все в порядке.—Люси кивнула. Она подошла к двери спальни и повернула засов, запирая ее.

—…Люси?

— Если ты скажешь «нет», то, конечно, я остановлюсь, — сказала Люси, все еще отвернувшись от него. Ее голос был нейтральным. Он ничего не мог в нем прочитать. — Но ты выглядишь так, словно вот-вот выпрыгнешь из кожи. Или сразу взорвешься. Тебе нужен сеанс, Флинн, и ты не можешь солгать мне и сказать, что не хочешь. Если ты не хочешь , то я понимаю, но…

Флинн уставился на нее. Ему чего-то не хватало, он знал это. Он только что ясно дал понять: он влюбился в нее в Сан-Паулу. С тех пор он преследовал ее.

Люси действительно была так зла на него? Был ли это в каком-то смысле последний… прощальный трах? Он действительно нуждался в этом, блять, он чувствовал, что его позвоночник скручивается так туго, что он вот-вот сломается. Ему нужно было перестать думать на две чертовы секунды, особенно когда Люси завтра войдет в логово льва, и никто из них не мог точно предсказать, чем это закончится.

— Тебе это тоже нужно, — заметил он, когда она подошла к нему.

Люси раздвинула его ноги и встала между ними. "Может быть."

Затем она поцеловала его.

Это было совсем не похоже на поцелуи, которыми они делились в последнее время. Это было сломленным, злым, всепоглощающим лесным пожаром, вышедшим из-под контроля. Флинн чувствовал себя поглощенным и осужденным.

Похоже, Люси закончила говорить.

Он знал, что что-то не так. Что часть головоломки сложена не так, но ему также надоело говорить. Надоело, что Люси смотрит на него так, будто он вонзает в нее нож, и она явно перестала говорить, и все в порядке. Если бы она хотела секса, а не этого аргумента, то он принял бы его, потому что он был слаб, и он хотел ее, и ему нужно было перестать думать .

—У меня есть несколько галстуков в ящике стола, — сказал он ей. Это были настоящие галстуки, надетые на шею, а не обычные галстуки, связывающие запястья с изголовьем, но они сработают в крайнем случае.

Люси окинула его взглядом. — Тогда раздевайся.

У Флинна перехватило дыхание. Они действительно этим занимались.

В этом было что-то одновременно такое приземленное и такое сюрреалистическое, вне клуба, в его спальне, в их скучных джинсах и рубашках, в их уличной одежде. Люси была на грани потери контроля, и это казалось темным зеркалом той ночи. Той, где ее другая версия цеплялся за него, целуя его, в то время как она слепо связывала его запястья, соль на их губах, их глаза горели. Она делала это сейчас, кусая его рот, срывая с себя одежду, царапая ногтями его тело.

Она прижалась к нему, и он лизнул ее, растворился в ней, позволил себе поклониться ей в последний раз, потому что он не сомневался, что после этого она не позволит ему даже обнять себя. Люси тряслась над ним, слегка покачивая бедрами на его языке. Он знал, что ей нравится когда немного грубо, и не был в настроении быть нежным, как и Люси, которая вздрогнула, когда он укусил ее бедро, и кончила, когда он царапнул зубами ее клитор.

Пока она не развязала его и не проверила, в порядке ли его запястья, ему не пришло в голову, что она имитирует время в Сан-Паулу.

—Ты уверена?—он спросил. Что-то в… произнесение ее имени казалось табу в данный момент, как будто он не мог не произнести это прямо сейчас.

— Ты не подчиняешься приказу? —Люси выстрелила в ответ.

Затем он поцеловал ее, почти рыча ей в рот, потому что она подстрекала его и приближалась к тому, чтобы по-настоящему использовать его, как никогда раньше. Казалось, что каждый раз, когда они прикасались друг к другу, они размазывали смолу по коже друг друга, подливая огонь друг другу своим ртом. Он повернул ее, яростно дергая за волосы, чтобы наклонить ее голову под правильным углом, чтобы поцеловать ее в шею, и скользнул в нее пальцами — удостоверяясь, на всякий случай. Люси была маленькой, и как бы они ни злились друг на друга, он не собирался причинять ей боль.

Звук, который издала Люси, когда он скользнул внутрь нее, был подобен ножу в сердце. — Боже , да, — прошипела она, толкаясь в него. Она протянула руку и схватила его за бедро, заставляя двигаться.

Даже без того, чтобы она произнесла это вслух, он услышал приказ: не смей быть нежным.

Он лизал синяки вдоль ее позвоночника, когда трахал ее, растворяясь в ней, желая видеть ее выражение, пока не уткнулся лицом ей в шею и просто сосредоточился на ее диком жаре и звуках, которые она издавала.

В какой-то момент его руки накрыли ее, когда она устроилась на кровати, и Люси сжала его пальцы сильно, болезненно сильно, как будто пыталась вырвать их.

Он почувствовал, как она кончает одновременно с ним, и подумал, конечно, что это был единственный момент, когда они были на одной волне.

***

Она не осталась там на ночь.

После этого они упали вместе, и она подождала, пока Флинн заснет, чтобы выскользнуть и быстро принять душ, оттираясь, как будто  могла избавиться от воспоминаний о нем вместе с потом и спермой.

Они с Дениз ушли рано утром, пока никто еще не встал. Она все время смотрела в окно машины, автоматически отвечая на контрольные вопросы Дениз.

По крайней мере, она была слишком истощена, чтобы нервничать из-за суда.

Люси вышла из машины, наклонившись к Дениз, когда старшая женщина обняла ее за плечо. — Просто держи голову опущенной, — тихо сказала Дениз.—Мы должны пройти через парадные ступени, но внутри не будет репортеров.

— А как насчет убийц из Риттенхауса?

— Думаю, я могу помочь с этим.

Дениз выхватила пистолет быстрее, чем Люси успела моргнуть, повернулась и направила его на…

Стейси.

Волосы она заплела в косу и была одета в сшитый на заказ костюм. Позади нее стояла слегка измученная Кэндис.

— Агент Кристофер, я полагаю, — сказала Стейси. — Я сержант Мартиндейл. Мы с моим другом хотели бы выступить в качестве свидетелей на следующем судебном процессе.

Дениз медленно опустила пистолет. Люси посмотрела на Кэндис.

Кэндис слегка кивнула.

— Мы можем им доверять, — сказала Люси. — Мы можем использовать их как свидетелей.

Дениз положила пистолет обратно.—Хорошо. Тогда давай позаботимся об этом.

Люси опустила голову, глубоко вздохнула и позволила Дениз вести себя в здание суда.

Настало время.

Chapter Text

Флинн стал прятаться в своей комнате.

Люси все еще была в Вашингтоне с Дениз, пока они разбирались во всей этой неразберихе. Стейси и Кэндис обе, по-видимому, стали свидетелями, и это создало целую кучу шумихи. Средства массовой информации были повсюду и, даже если бы Риттенхаус был просто искалечен, эта история не собиралась исчезать в любое время. Не так скоро.

Хорошо, что Дениз создала столько документов для Люси, как Дерика Уоллес. По крайней мере, когда она вернется в мир как Люси Престон, люди не будут ее преследовать.

Когда бы это не произошло. Материнский корабль не совершал прыжков, так как Эмма, очевидно, была занята всем этим испытанием, но это не значило, что этого никогда не произойдет. Изменить прошлое — вот все, к чему Риттенхаусу оставалось прибегнуть после этого второго огромного удара за два года. Все нервничали, ожидая момента, когда сработает сигнализация.

Он не мог перестать думать о Люси. Все ли с ней в порядке? Чувствует ли она клаустрофобию в зале суда? Были ли  юристы добры? Сумеет ли Дениз действительно уберечь ее от нападения с стороны Риттенхауса?

Он должен быть там с ними, черт возьми, чтобы убедиться, что с Люси все в порядке. Даже если она все еще злилась на него и не хотела его видеть.

Она улизнула, пока он спал. Он даже не успел попрощаться — полагая, что заслужил это. Ее гнев на его ложь была ощутим. Он мог бы ощутить его вкус на своем языке.

Если она была близка к тому, чтобы влюбиться в него, он предположил, что это больше не так. Он подорвал ее доверие так же, как и Уайетт.

Дверь спальни открылась, и Руфус просунул голову. — Эй, Флинн? Приятель? Не могли бы вы взглянуть на кое-что для меня?

Флинн заставил себя сесть. "Да, конечно."

Он последовал за Руфусом вниз и туда, где стояла спасательная шлюпка. Руфус подвел его к компьютерам и нажал кнопку воспроизведения.

— Воу, — завопил Флинн, нажимая на клавиатуру, чтобы выключить видео которое заполнило экран. О Боже, это были он и Люси, это было их видео .

Руфус шлепнул руки Флинна. — Ты знаешь, что это за дерьмо? — спросил он.

 —Это причина, по которой я  убью  тебя, если ты не выключишь это прямо сейчас, пока кто-то еще не увидел!— прошипел Флинн. Люси никогда бы не хотела, чтобы кто-нибудь это увидел. Она была бы унижена, подавлена…

— Я просто их переношу, — сказал Руфус.

Это была видеозапись того, как Люси наказала его за то, что он порвал ее нижнее белье (и выбрал такое льстивое стоп-слово, за то, что он умница, и…), и она была на нем сверху. Он был совершенно не в себе, на сколько он мог вспомнить, но совершенно не помнил выражения своего лица.

Что ж, «одурманенное обожание» было, вероятно, лучшим способом описать это.

Флинн хотел найти угол, в котором можно было бы умереть.  —Выключи.Это, — выдавил он.

Руфус выглядел немного, ну, испуганным, но стоял на своем. — Ты знаешь, где я это нашел?

 —В архивах клуба.

 —Неа. На флешке, которую дала тебе Стейси, с файлами клиентов. Это видео и то, где вы, ребята, только что вздремнули, были единственными двумя, которые Люси не удалила. Ты знаешь, куда я их переношу?

Желудок Флинна скрутило. — Дениз видела это?

— Нет, Флинн, и ты упускаешь главное. Куда я их переношу?

 —Вы должны  удалить  их…

Руфус выключил видео и поднял флешку.

Он узнал ее. Это была флешка, которую Люси попросила отдать Руфусу, чтобы тот оставил ее на Спасательной шлюпке.

— Я переношу их сюда.  —Руфус подключил флешку к компьютеру. —Ты знаешь, что здесь находиться? Я этого не знал, потому что конфиденциальность и все такое, но когда я просматривал файлы, которые дала нам Стейси, и нашел эти два видео, я понял, что они должны быть здесь.

Он открыл файлы на флешке, и выскочил ряд видео. Все они были просто помечены датой — датой, когда Флинн приходил к Люси.

 —Она должна была удалить их из памяти клуба, и она это сделала, — сказал Руфус. —Но она поместила копию на эту флешку и заставила меня положить ее в спасательную шлюпку. Спасательную  шлюпку , Флинн.

— Просто… — пробормотал Флинн, его сердце колотилось в груди. — Это материал для мастурбации или…

 —Серьезно? — Руфус уставился на него. — Ты серьезно такой непробиваемый? Люси хранит фотографию Эми на спасательной шлюпке, тупица! — Он дико махнул на экран компьютера. — Если она просит меня оставить это в машине времени, то это значит, что она хочет, чтобы они сохранились, несмотря ни на что. Например, как  диском для Дениз, на котором есть фотографии ее чертовой жены и детей. О чем это тебе говорит, Флинн? Что именно это вам говорит?

Он ударил Флинна в грудь. — Это говорит о том, что она считает это настолько чертовски важным, что не хочет, чтобы какая-либо временная шкала меняла это. Она хочет, чтобы этот черт возьми сохранилось. Из всех вещей в мире, которые она могла бы оставить себе, она выбирает фотографию своей сестры, единственное доказательство того, что та существовала, и ее сеансы с вами! Она влюблена в тебя, ты абсолютная куча дерьмового когнитивного мышления!

Руфус ткнул его. — И ты собираешься рассказать ей об этом, ясно? Ты посмотришь ей в глаза и скажешь,  я люблю тебя, Люси Престон . Никаких других слов, или сочетаний слов, или  мямления. Потому что, да поможет мне Бог, если мне приходиться иметь дело с видео где вы двое занимаетесь этим, то по крайней мере, избавьтесь от этого глупого романтического напряжения, которое сводит нас всех с ума!

Флинн смотрел, как вздымается грудь Руфуса. — Тебе нужна вода или что-то в этом роде?

— Я ненавижу тебя, — слабо сказал Руфус.  —Я серьезно. Ты такой глупый. Я не могу в это поверить. Она влюблена в тебя. Тупица. Она рисковала всем, чтобы получить эти видео, а Стейси очень рисковала, чтобы передать ей два последних, потому что она видела, как вы относитесь друг к другу. Не потрать все это, ладно?

Он закончил переносить видео на флешку, вынул ее и сунув Флинну в руки  вышел.

***

Люси была истощена.

Она так устала. Очень устала. Это продолжалось, казалось, годами.

Но наконец это было сделано.

Дениз пришлось остаться в городе, чтобы покончить с этим, но… они сделали это. Люси могла идти домой.

Каким бы ни было данное значение «дома» сейчас.

Кэндис не обязательно собиралась простить ее. Она это понимала. Но она и не собиралась прощать Кэндис. В этом они причинили друг другу примерно одинаковое зло. Люси не могла винить женщину за то, что она пыталась сдержать ущерб, когда именно Люси принесла ущерб к ее порогу.

Но в зале суда они достигли своего рода… примирения с тем, что произошло. Когда Люси встретилась взглядом с Кэндис, гнева не было. Просто мягкость.

Стейси, с другой стороны, активно просила Дениз присоединиться к команде. — Давай, давай, пожалуйста? Я, наверное, скоро останусь без работы, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста? Пожалуйста?

Люси просто надеялась, что клуб продолжит свое существование. Она не хотела, чтобы другие работники, и особенно Кэндис, облажались из-за этого. Она надеялась, что у них все будет хорошо.

Она рухнула на кровать в отеле, ожидая, пока Уайетт заберет ее. Дениз настояла, чтобы это был Уайетт. — Думаешь, я не заметил, что происходит между тобой и Флинном? — сказала она, когда Люси попыталась спорить за кого-то другого.

Она просто… очень не хотела, чтобы ей сделали еще одно несвоевременное признание в любви или что-то в этом роде. Уайетт все это время относился к ней с уважением, но это не означало… ну. Честно говоря, она понятия не имела, где он с ней.

Послышался стук в дверь.

— Открыто, — крикнула Люси. Если это была Эмма, то давай, давай, Люси честно чувствовала себя мертвой внутри.

Уайетт вошел. — Я, э-э, принес тебе ужин. Подумал, что ты можешь съесть его в машине.

 —Я не голодна.

— Да, Дениз сказала, что ты не ела. Это не было просьбой.  —Уайетт передал ей пакет с едой, а затем схватил ее чемодан.  —Ты в порядке? Держишься?

 —Я полагаю.

 —Суд прошел очень хорошо. Эти ребята утонули.

 —Я полагаю.

Уайетт нахмурился. — Вы с Флинном поссорились?

— Я настолько очевидна? — прошептала она, болезненно улыбаясь.

Уайетт вздохнул, ставя сумку. — Слушай, что бы это ни было, ты разберешься.

Она глухо рассмеялась. «Мало шансов на это». Она упала на кровать, зажав ладонями глаза. «Это та же старая история, я упала*, а он нет».

Был долгая пауза. Достаточно долгая, чтобы Люси выглянула из-за пальцев.

Уайетт смотрел на нее так, будто у нее только что выросла вторая голова.

— Прости, — пробормотал он. — Ты только что сказала, что, по-твоему, Флинн тебя не любит?

— Я имею в виду, что он вроде как любит. Если мое второе «я» имеет значение. — Люси опустила руки по бокам. — Он влюбился в нее, когда она дала ему дневник. Он не любит меня.

— Люси.—  Уайетт в раздражении развел руками.— Идиот не любит другую версию тебя, он любит тебя , и точка! Нам всем приходилось месяцами смотреть, как он тоскует!

— Ты не знаешь…

— Я знаю это, хорошо? Потому что он сказал мне, хорошо?—  Уайетт уперся руками в бедра и покачал головой.— Иисус Христос. Слушай, я не могу поверить, что именно я говорю тебе это, потому что, будем чертовски честны, я хотел, чтобы он был подальше от тебя. Меньше всего мне хотелось, чтобы он приблизился к тебе. Потому что у меня были чувства к тебе, и я эгоистично относился к ним. Но он делает тебя счастливой. Люси, ради всего святого, этот человек вырвал бы себе сердце, если бы ты его попросила. Когда ты поверишь, что заслуживаешь счастья?

Желудок Люси скрутило. Она села. — Я не… я в это не верю.

— Ты уверена? Потому что ты прошла через настоящее дерьмо Люси. Я понимаю, и мне жаль, какую бы роль я ни сыграла во всем этом. Но ты заслуживаешь счастья. Насколько сложно поверить, что мужчина любит тебя? Потому что он это делает, блять, это… даже я cмог увидеть это  — Уайетт подошел к ней и обнял за плечи. — Люси. Хей.—  Он слегка потряс ее. — Поверьте мне. Он обожает тебя.

Люси посмотрела на свои руки на коленях. — Что, если ты ошибаешься? — прошептала она.

— Я не ошибаюсь. Я имею в виду из всех людей, верно? Если я говорю тебе, что этот чертов Флинн влюблен в тебя, ты должна мне поверить.

Люси посмотрела ему в лицо. Когда-то она доверяла Уайетту. Она действительно, очень доверяла ему. И прямо сейчас в его лице она увидела Уайетта, к которому у нее появились чувства, того, кто поддержал ее, когда она была подавлена.

— Все обещали мне что-то, — призналась она. — Ты сказал… ты сказал, что я не потеряю тебя. Но потом так и произошло. Я потеряла маму, сестру, папу… и Люси из дневника, она… она потеряла Флинна, он умер. Что, если я потеряю и его? Что, если это еще не время? Как это происходит с ним? Могу ли я это остановить? Риттенхаус искалечен, но у Эммы все еще есть Материнский корабль.

— Нет, если конфискация имущества пойдет так, как надеется Дениз, то не будет, — заметил Уайетт. — Но Люси, никто из нас не знает, когда придет наше время. Чем это отличается от того, если бы Флинна сбила машина? Или заболел раком?

Она почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза, и яростно вытерла их. «Я не могу поверить, что твои слова действительно имеют смысл».

Уайетт ухмыльнулся. "Можешь в это поверить? Слушай, если я ошибаюсь, ты можешь меня побить, я даже сопротивляться не буду. Бог свидетель, Джесс будет держать меня за руки.

Он нежно сжал ее. — Он так влюблен в тебя, Люси. Обещаю. Эй, ты сказала ему, что влюблена в него?

Она уставилась на него. "Почему-"

— Он идиот, Люси. Ему нужны вещи на простом английском языке. Или на простом хорватском, но мы на нем не говорим. Скажи ему это. Скажи, я люблю тебя — Лицо Уайетта стало серьезным, голос тихим. — Потому что я гарантирую тебе, это то, что он должен услышать.

Люси не ответила на это, но думала об этом всю дорогу домой.

***

Флинн сидел на диване в гостиной, снова и снова вертя флешку в руках.

Люси сохранила эти видео.

Он не смотрел их, кроме той части, которую показал ему Руфус. Он не хотел вторгаться в частную жизнь Люси. Даже если технически он полагал, что имеет право наблюдать за ними, ведь он тоже есть на них.

Но он не мог выкинуть из головы выражение лица Люси. То, как она смотрела на него, когда трахала его.

Он почти не смел надеяться.

Входная дверь открылась, и он услышал топот ног. — Я разбит, — услышал он слова Уайетта. — Поспи хорошо, ладно? Ты это заслужила.

Он не слышал точно, что сказала Люси, только бормотание ее голоса, а затем он услышал более мягкие шаги и понял, что она входит сзади него.

— Гарсия?

Он сглотнул. Повернулся к ней лицом.

Люси выглядела измученной. Под глазами у нее были круги, волосы были собраны в усталый хвост, а блузка и брюки от костюма были помяты.

— Люси.— Он встал, флешка сжалась в его пальцах. — Ты в порядке?

— Я в порядке. Вымотана, но… Я бы не хотела сейчас говорить о суде.

— Нет конечно. Тебе… тебе нужна вода или…

— Я люблю тебя, — выпалила Люси.

Флинн уставился на нее. Он не был уверен, что правильно расслышал. — Ты… ты…

Люси издала звук отчаянного разочарования и подошла к нему, схватив его спереди за свитер и притянув к себе, прижавшись губами к его губам. Свободная рука Флинна, та, что не держала флешку, приземлилась ей на бедро. Осторожно обхватив ее, как будто он не осмеливался прикасаться к ней слишком сильно, но он бы уплыл, если бы как-то не закрепился.

— Я не знаю, как и когда, — призналась Люси. — Я не могу… я не могу сделать то, что сделала она, и назвать вам конкретную дату. Я просто знаю, что в какой-то момент это произошло. Я клянусь, когда узнала - я плакала, потому что ... потому что я думала, что ты не можешь... и это как будто что-то острое в моей груди. Я чувствую это каждый раз  когда  дышу. И я и-извини, но я знаю, и я бы ничего не сказала, если бы Уайетт не сказал, что ты… и я подумала…

Флинн обнял ее за талию, удерживая ее, изо всех сил стараясь, чтобы его прерывистое дыхание не вышло из-под контроля и не заставило его потерять дар речи. — Я знаю, что сравнил тебя с ней, и мне очень жаль. Но я люблю тебя — больше, чем я могу выразить словами. На любом языке.

Он поднял другую руку, коснувшись изогнутыми костяшками ее щеки.— Ты для меня… самое прекрасное в мире. Ты точка света в абсолютной темноте, ты… ты все, Люси, ты абсолютно все…

Она снова поцеловала его, встав на цыпочки, и он чуть сжал свою руку вокруг ее талии, когда она открыла рот. Ее язык скользнул по его языку, и Люси издала такой звук, как будто умирала.

 — Дело не в сексе, — прошептала она ему в губы. — Я просто хотела, чтобы ты знал, что это не так, это было… ты здесь, ты был здесь ради меня, и я чувствую себя в безопасности с тобой. Я просто… я имела в виду, что секс прекрасен, но…

— Я спал с тобой, потому что любил тебя, — пообещал он ей. — С тобой. Я знала, что ты не она, я никогда… я никогда не думала об этом таким образом. Я бы не… позволил тебе сделать что-нибудь, но я думал, что ты этого хочешь, и я любил тебя…

Она снова поцеловала его, и после этого ни один из них не разговаривал некоторое время.

Это был далеко не первый раз, когда они целовались, и это не обязательно было более волшебным для их признаний. Флинн не видел радуги и не слышал фейерверков. Но ему казалось, что что-то в нем наконец-то ослабло, нож выпал, и он наконец-то смог свободно вздохнуть.

Люси целовала его снова и снова, словно хотела напиться от него. — Draga , — пробормотал он, невольно улыбаясь, пока она продолжала. « Uspori , помедленнее, moja lijepa , у нас есть время». Не было ни таймера, ни часов, ни видео.

— Я не знаю, что означают эти слова, но я не хочу, чтобы ты переставал их произносить, — с замиранием сердца призналась Люси, скручивая руки в его свитере.

Флинн глубоко вздохнул, крошечная часть его все еще уклонялась, не привыкая открыто говорить ей о своих чувствах. — Я сказал… Я сказал, дорогая, помедленнее, моя… моя красавица, у нас есть время.

Глаза Люси сияли, улыбка на  лице мягкая и светлая, какой он никогда раньше не видел. Если это была счастливая Люси Престон, то он никогда не хотел видеть ее другой. «Для протокола, я приветствую все ласкательные имена».

Он пошел погладить ее по волосам, как делал это раньше, только чтобы вспомнить, что флешка все еще в его руке. «Ах. Руфус… рассказал мне, что там было.»

Он протянул ей.— Я ничего не смотрел. Я думал — я не хотел вторгаться. Но он сказал, что вы хотите, чтобы он поместил ее на Спасательную шлюпку, и если это так, значит, это важно для вас… и что я должен подумать о том, что, возможно, вы чувствуете то же, что и я.

Люси взяла флешку, закусив губу. — Я не хотела никогда забывать, — прошептала она. — Я не участвовала в прыжках, поэтому я боялась, что что-то может изменить мои чувства к тебе. Например, как моя мама забыла об Эми. И я не хотела, чтобы кто-то другой так распоряжался моей судьбой.

Она оторвалась от него, подошла к спасательной шлюпке и забралась внутрь, вынырнув без движения. «Это наша история. И я думаю, что это — это странно, но нам повезло, что это было записано, потому что теперь никто не может отнять это у нас с помощью путешествий во времени. Они в безопасности.

Люси остановилась примерно в футе от него, словно все еще колеблясь по привычке.

Флинн понял, чего она ждала, и раскрыл объятия.

Люси шагнула в них, уткнувшись головой ему в грудь, и он почувствовал, как она обмякла, когда обнял ее, целуя в макушку. — Ты устала, тебе пора спать.

Она прильнула к нему, обхватив руками его грудь, ладонями обхватив его спину. — Еще нет, — прошептала она.

— Я пойду с тобой.—  Он не возражал против того, чтобы расслабиться в течение дня, пока он был с ней.

Люси подняла голову, упершись подбородком ему в грудь.— Мы действительно не сделали это правильно, не так ли? Наш первый раз без камер».

Флинн почувствовал отголосок боли. "Не совсем."

— Тогда давай на этот раз сделаем все правильно, — прошептала она.

Он нежно провел кончиками пальцев по изгибу ее уха, вниз по подбородку.

 — Ты уверена, что должна быть главной прямо сейчас? — Он верил, что она не причинит ему вреда и не пренебрежет им, но не хотел, чтобы она напрягала свои силы, когда явно была уже измотана.

— Мы могли бы заниматься регулярным сексом. Это то, что есть у людей.

— Или… тебе понравилось, когда я прижал твои запястья к стене.

— Так и было.

— Тебе… нравится, когда тебя связывают?

Щеки Люси слегка порозовели. "Да."

— Тогда, может быть, моя очередь. Не… не для того, чтобы быть главным, но… позволь мне позаботиться о тебе. — Пусть он сделает ей приятно, снимет с нее весь стресс. Ей нужно было держать себя в руках, быть такой осторожной в эти последние дни суда. Он хотел помочь ей избавиться от всего этого, сделать ее бескостной и сытой.

Щеки Люси немного потемнели, и он почувствовал, как ее ногти вонзаются ему в спину. — Хорошо, — прошептала она.

Флинн нежно поцеловал ее. Он любил ее, он любил ее, он любил ее, и теперь ему было позволено показать ее.

***

Первое, что сделал Флинн, к удивлению Люси, потащил ее в душ.

Она понимала, почему когда они попали под брызги. Она буквально чувствовала, как ужасное ощущение зала суда сходит с нее, как старая кожа, оставляя ощущение свежести, больше себя. У них повсюду было мыло и шампунь, пока она пыталась вымыть волосы Флинна, вставая на цыпочки, когда он наклонялся, смеясь. Затем, она позволяла ему водить руками по себе с мылом, нежно массируя ее плечи, пока она не почувствовала себя сплошной лужей.

Целовать его под теплой водой тоже было чудесно. Это было похоже на поцелуй под дождем, только лучше, потому что дождь был холодным.

Она украла его банный халат, чтобы надеть его на короткую прогулку в его комнату. Флинн был только в спортивных штанах, игриво потянув за галстук халата и велев ей вернуть его.

— Ты хочешь меня? — засмеялась она, как только дверь в спальню закрылась. Она чувствовала легкость, такую легкость внутри, как будто она парила.— Так?

Она позволила слишком большому халату упасть с ее плеч и пнула его ногой. Флинн, как и ожидалось, был слишком занят, глядя на нее, чтобы поймать вещь, поэтому он прилетел прямо в его лицо.

Он практически повалил ее на кровать, и она безудержно захихикала, остановившись только тогда, когда он поцеловал ее. О, да, именно так и должно было ощущаться влюблённость. Она поклялась, что могла бы сделать все что угодно в тот момент. Она могла бы полететь, если бы кто-то попросил ее об этом. Вся боль, которая тяготила ее, как железное ярмо на шее, наконец ушла. Флинн любил ее. Он любил ее. Он любил ее так же, как она любила его, и казалось, что ничто другое не имело такого значения, как это.

Она не могла сказать, как долго они целовались, но этого времени было достаточно, чтобы Флинн устроился между ее бедрами. Она идеально подходила ему и уже стала влажной. Она выгибалась навстречу его рту и прижалась к его члену, когда он затвердел у ее бедра, а его руки скользили вверх и вниз по ее бокам.

— М-м-м, — промычал Флинн, качая головой. — Я не тороплюсь с тобой, draga .

Она вздрогнула. Ей нравился как звучат слова, слетающие с его языка, клубящиеся возле ее уха. Но теперь, когда она знала что они значат, ей они нравились еще больше.— Я могла бы приказать тебе, знаешь ли.

— Можешь, — согласился Флинн самодовольным тоном, который сказал ей, что он знает, что на самом деле она этого не сделает. У нее просто не было энергии, чтобы максимально правильно все сделать прямо сейчас.

Но она доверяла Флинну, чтобы он позаботился о ней и снял с ее плеч все дневные заботы.

Он целовал ее шею, мягкими, покусывающими поцелуями, от которых она крутила бедрами и задыхалась. Затем взяв ее волосы и потянув так, как ей нравилось, он спустился к груди и облизнул сосок, потом взял его в рот и провел по нему языком, посасывая и слегка теребя зубами. Люси провела рукой по его волосам, слегка постанывая, когда он перешел к ее другой груди, явно решив по-настоящему осыпать ее вниманием.

Не то чтобы она жаловалась.

— Я думала… ты что-то говорил о том, чтобы связать меня? — спросила Люси. У нее перехватило дыхание, когда Флинн сильно сосал ее грудь, прежде чем отстраниться.

— Я обещал, не так ли?

Люси провела рукой по его волосам и взяла за щеку. — Было бы грубо с вашей стороны нарушить обещание, данное вашей любовнице, не так ли?

— Очень грубо с моей стороны, мэм. Улыбка Флинна была греховной еще до того, как он подмигнул ей.

— Тогда почему бы тебе не быть хорошим и не связать меня?— приказала она. — А потом закончи начатое.

Флинн повернулся лицом к ее руке, целуя внутреннюю сторону ее запястья, а затем отодвинулся, чтобы схватить галстуки, которые она использовала на нем прошлой ночью. Им нужно будет получить подходящее оборудование — у нее уже есть несколько идей для хорошего ошейника, — но пока эти подойдут.

Люси протянула руку и схватилась за поручни кровати, а Флинн склонился над ней, тщательно переплетая ткань под и над, через и вокруг, завязывая ее. — Потяни на меня, — тихо попросил он.

Она так и сделала, кивнув ему, когда почувствовала, что путы затягиваются. Они закрепили ее, но в случае опасности она могла согнуть руку, потянуть за один из концов узла и развязать его.

Флинн встал на колени на кровати, упершись одним коленом между ее бедрами, и медленно провел ладонями по ее телу. Люси прижалась к нему, ей нравилось легкое прикосновение его мозолистой руки. Теплое, грубое ощущение того, как его раскрытая ладонь могла охватить ее живот.

Он добрался до ее бедер и слегка прижал их, затем прошел по пути своих рук своим ртом. Целуя  нарочито медленно, спускался все ниже и ниже, пока его рот не завис прямо над тем местом, где она была неприлично мокрой и вся пылала.

Она инстинктивно потянулась, выгибаясь, не в силах пошевелиться под нежным, но твердым давлением рук мужчины. Флинн усмехнулся на ее бедре, слегка прикусив, прежде чем пососать, его язык успокаивал жжение. Она практически чувствовала, как метка начинает расцветать на ее коже, цвет поднимается на поверхность, и о, это была прекрасная мысль. Теперь Флинн мог оставлять на ней свои отметки, сколько хотел, и никто не мог их остановить, да это и не волновало.

Он медленно продвигался к центру ее тела, уделяя много внимания ее бедрам и низу живота, Его руки удерживали ее так, что ее кровь пульсировала восхитительным огнем. Возможно, она немного поругалась, пытаясь заставить его продолжать, но она также пообещала, что Флинн позаботится о ней, и его явно не удастся уговорить поторопиться сегодня вечером.

Первое скольжение его языка по ее складкам заставило ее задохнуться, а затем он изогнул язык внутри нее так, как он уже хорошо знал, учитывая все те разы, когда она заставляла его делать это с ней. Теперь, когда ее зависть была отброшена, она могла быть благодарна своему альтернативному «я» за то, что она дала ему четкие инструкции, потому что, о Боже, этот человек знал, что делал.

Хотя, если быть откровенной, она сомневалась, что ему вообще нужны были какие-то инструкции в этом отделе.

Флинн избегал ее клитора, мелкий засранец, лишь изредка щелкая по нему языком, пока Люси почти не сходила с ума. Ее тяжелое дыхание и стоны определенно доставили ему удовольствие, судя по рокоту вырывающемуся из его груди. Но черт возьми, она бы сделала что-угодно, чтобы заставить его действительно позволить ей кончить, черт возьми.

Наконец, наконец , он прижался ртом к ее клитору, посасывая. Его язык царапал его и она вздрогнула. Ее руки сжались вокруг поручней, дрожа и тая, когда она практически прижалась к нему. Флинн продолжал, потому что, конечно же он продолжал, ничуть не сломленный ее энтузиазмом. Она не была уверена, считается ли это вторым оргазмом или он просто продлил ее первый, но ей было все равно, когда ее рот открывался, а пружина внутри нее раскручивалась и раскручивалась, пока она не превратилась в абсолютный беспорядок. Она чувствовала себя чертовски фантастично. Ее пальцы на ногах скручивались, а пальцы практически разрывались от электричества.

Она жадно втянула воздух, когда мир расплывался и ее ноги тряслись от толчков, пока Флинн нежно массировал ее бедра. Он что-то бормотал, и, судя по его теплому тону, это было что-то довольно лестное, но язык в данный момент был ей не по силам.

Флинна это не смутило. Он поцеловал ее тело обратно к груди, не торопясь с тем, как два пальца скользнули в нее, изогнувшись, убедившись, что она готова и свободна, прежде чем он приподнялся и устроился между ее ног.

Затем он сделал паузу.

Люси обвила его задницу ногой и ударила его пяткой. « Гарсия ».

— Вы хотите, чтобы я использовал… — Флинн сделал паузу. — На самом деле у меня их нет, я должен получить их от Руфуса или Джии.

— Ты спрашиваешь меня, хочу ли я, чтобы ты воспользовался презервативом? — Они уже дважды трахались без него.

— Когда мы не… в первый раз, я даже не думал об этом. И во второй раз ни один из нас не был в правильном состоянии.

Она может признать это. В тот первый раз у нее самой случился сердечный приступ, после того как он трахнул ее у стены, и она поняла, что они сделали.

— Я чиста, и я люблю тебя, и я не хочу быть ни с кем другим, — пообещала она ему. — И я надеюсь, что то же самое и с тобой. Итак… — Она еще немного раздвинула ноги и уперлась бедрами в его член, заставляя его скользить между ее складками, почти, но не полностью входя в нее. — Не церемоньтесь, матрос.

Флинн одарил ее беззаботной,  она даже осмелилась бы сказать дьявольской ухмылкой, прежде чем медленно погрузиться в нее. Похоже, сегодня вечером он собирался не торопиться. Люси не могла сказать, что возражала — она была нетерпеливой и жадной в постели, и она первая призналась бы в этом, но только не тогда, когда Флинн смотрел на нее с таким удивлением в глазах. Она буквально видела, как он думает о прекрасном , когда он смотрел на нее, и это заставляло ее сердце бешено колотиться в груди.

Она сказала ему, что любовь к нему ощущалась как боль, осколки льда, застрявшие в ее груди, и она имела в виду именно это. Тайна этого тяготила ее, не помогало и чувство вины и уверенность в том, что она была в этом одна.

Но сейчас она словно закутался в одеяло. Она чувствовала заботу, обожание, безопасность.

Люси только надеялась, что она заставила его почувствовать половину той глубины, которую она чувствовала, когда смотрела на него.

Флинн наклонился, целуя ее, его бедра неторопливо покачивались. Люси застонала ему в рот, чувствуя его внутри себя, наслаждаясь этим глубоким растяжением. Она уже кончила. Она была в порядке без очередного оргазма, но она жаждала этого чувства связи, острого познания каждого его дюйма, который был внутри нее.

Она попыталась получить еще немного рычага, но галстуки и руки Флинна удерживали ее, и все, что она могла сделать, это держаться, пока он трахал ее, медленно и глубоко, размеренно, его рот задумчиво целовал ее лицо и шею. Она скандировала его имя снова и снова, единственное слово, которое она знала. Единственное слово, которое она хотела знать, пока Флинн — как никогда тщательный — не нашел эту точку внутри нее. И она чуть не закричала и все стало размыто, и единственное, что она знала благодаря удовольствию, что его рот у ее уха произносит ее имя и говорит ей, что любит ее.

Ее руки безвольно упали на подушки, когда он развязал ее, нежно подхватил на руки и усадил на свою грудь, прежде чем массировать ее руки и запястья. Люси свернулась к нему.

— Я так понимаю, тебе это понравилось? — пробормотал Флинн.

Люси хмыкнула. — Очень хорошо, — похвалила она.— Я могла бы даже ожидать повторных выступлений.

Он усмехнулся. Она чувствовала себя очень сонной, сытой и расслабленной впервые за несколько дней.— Я возьму тряпку для мытья. Я скоро вернусь.

Она бесстыдно лежала, пока Флинн мыл их двоих, обхватив руками его шею, когда он снова скользнул в постель. Его рука поднялась, чтобы погладить ее волосы, другая рука удерживала ее, и между одним вздохом и другим она счастливо спала.

***

Люси спала, а он нет.

Он просто держал ее, слегка проводя кончиками пальцев вверх и вниз по ее руке, пока она лежала, свернувшись калачиком, у него на боку, спрятав голову под его подбородок.

Если бы он мог, он собирался провести с ней остаток своей жизни. И он не собирался терять ни секунды.

Флинн не был уверен, сколько времени прошло между тем, когда она заснула, и тем, когда она проснулась. Он просто держал ее, лениво гладя по волосам и просто поражаясь тому факту, что он действительно получил это, пока Люси не шевельнулась.

Был момент замешательства, ее брови нахмурились, а затем ее глаза стали острыми и настороженными. Она посмотрела на него и уголки ее рта приподнялись в мягком восторге. — Привет, — прошептала она.

— Привет.

Она потянулась, ее большой палец коснулся уголка его рта, линии подбородка. «Мы сделали это», — сказала она. «В основном мы победили Риттенхаус».

— Мы достанем Эмму и остальных, — пообещал он ей. Теперь они бежали испуганно. И на этот раз у них не будет шанса нанести ответный удар и навредить Люси.

Он чуть крепче сжал ее при воспоминании о тех шести неделях, что она была их пленницей. Нет, никто больше никогда не причинит ей такой боли.

— Я все еще чувствую себя ужасно, — тихо призналась Люси. — За Кэндис и остальных. Что я сделала.

— Она предала тебя.

— Потому что у нее не было другого способа защитить клуб. После того, как она позволяла мне заниматься своими делами неделями. Она знала о нас, о том, что я делаю, и позволила мне это сделать. Что еще ей оставалось делать, Гарсия?

Ему понравилось, что она назвала его имя. Прошло так много времени с тех пор, как кто-то сказал это, но с Люси это казалось правильным. Как будто он мог быть мягким, близким, мужчиной, которым когда-то был, или, по крайней мере, какой-то версией этого мужчины для нее.

— Так бывает на войне, — прошептал он. — Это нелегко или весело, и я мог бы сказать вам, что становится легче, но это не так. Но они хорошие люди. Они найдут способ восстановиться. И это было для большего блага.

— Я просто не знаю, достаточно ли этого, чтобы оправдать это перед собой.

— Ты сделала то, что должна была, Люси. В боях наступает время, когда нет морально справедливого и хорошего решения, когда вы должны отказаться от высоких ценностей, чтобы сделать то, что на самом деле правильно .

— Как ты. — Голос Люси едва дышал. — И ты сделал все это один.

Флинн отвел глаза, но Люси поцеловала его — в шею, под челюсть, потом в губы.

— Все это сделал ты, — тихо сказала она. — Это из-за тебя Риттенхауса больше не будет. Ты знаешь это, не так ли?

Флинн посмотрел в ее мягкие темные глаза. — Ты знаешь, что бы кто ни сказал … я не…

— Ты он и есть, — твердо сказала Люси. — Ты герой— Она поцеловала его.— Мой герой, — добавила она, слова впивались ему в рот.

Флинн чувствовал, как просыпается его тело, когда она продолжала целовать его, ее руки скользили по его груди, ее волосы падали на них. Она была мягкой и теплой в его объятиях, она видела его самые темные стороны и все еще думала, что он был хорошим человеком, она выбрала его… — Я люблю тебя, — прошептал он. Он говорил бы это каждую минуту, если бы ей нужно было поверить ему.

— Я люблю тебя, — прошептала Люси в ответ. Она потянула его, вращаясь так, что его рука все еще была вокруг нее, удерживая ее, но теперь она была в основном под ним, когда его вес придавил ее к матрацу. — А теперь… я думаю, пришло время заняться настоящим праздничным сексом, не так ли?

Флинн рассмеялся ей в рот, когда она обняла его за шею, и он, как всегда, позволил ей вести себя.

Chapter Text

Шесть месяцев спустя

Нога Люси нервно постукивала по полу кафе, пока она ждала. Она, конечно, пришла первой. Она была воспитана так, чтобы считать «на десять минут раньше»— «вовремя», а «вовремя» — «опозданием».

Она расправила блузку и погладила волосы. Иронично, что она так нервничала, проверяя свой внешний вид. Не то чтобы ее не видели ни в чем, кроме обрывков кружева, предназначенных для показухи, а не для прикрытия или поддержки, корсетов и чулок, предназначенных для возбуждения.

Дверь в кафе открылась, и Люси затаила дыхание, выпустив его только тогда, когда Кэндис села перед ней.

— Мисс Уоллес—  Кэндис помолчала— Люси.

— Кэндис. Мадам.

Какое-то время они смотрели друг на друга.

— Не хотите ли…— Люси неловко подала знак официантке.

— Спасибо— Кэндис заказала кофе и булочку, затем повернулась к Люси.— Ты хорошо выглядишь. Расслабленно.

— Я, спасибо. — Люси сглотнула.— Эм, люди… те, за которыми мы охотились. Они ушли. Окончательно.

— Вы имеете в виду Риттенхаус?—  Кэндис подняла бровь. — Я не уверена, что они ушли, если ты боишься произнести это имя вслух.

— Это не так. Я просто. Мне надоело о них говорить.—  Люси пожала плечами.— Они управляли моей жизнью три года. Я лучше оставлю все это позади.

— Как ты? Мир ничего не слышал о Дерике Уоллес, так что я полагаю, вы создали для себя новую жизнь.

— Больше похоже на то, что я вернула себе прежнюю жизнь. Я возвращаюсь в район залива, в Калифорнию. Я была профессором истории. Может быть я и не останусь там. Мне может быть… нужно сменить темп. Мы с женихом подумывали… провести год где-нибудь в Европе. Я никогда там не была.— Во всяком случае, не в 21 ^веке .— Мы хотели бы путешествовать до того, как у нас появятся дети.

— Твой жених? — Проблеск улыбки скользнул по лицу Кэндис. — Я полагаю, под этим ты имеешь в виду человека, который явно был по уши влюблен в тебя и врезался в меня машиной, чтобы вернуть тебя?

— Формально Стейси протаранила машину, — заметила Люси. — Она была в ярости.

— Да, ложь женщине, с которой ты обращалась как с дочерью, обычно вызывает гнев. — Кэндис сказала немного резко, затем вздохнула. — Прошу прощения. Я не… горжусь своим поведением, но я также не могу извиняться за это, так что, если вы на это надеетесь…

— Нет, нет, совсем нет. — Люси положила ладони на стол. — Я только хотела...я никогда полностью не извинялась. Я использовала вас, весь клуб, вас всех могли закрыть, арестовать или того хуже, и я знала это, но все равно сделала это. И поэтому я хотела убедиться, что вы все приземлились на ноги. Что с тобой все в порядке.

— Потребность в наших услугах есть всегда, — сказала Кэндис. Она кивнула в знак благодарности официантке, когда перед ней поставили кофе. — Мы принимаем наши удары, но мы никогда не уйдем по-настоящему. Риттенхаус был не единственной группой людей, которая использовала мое заведение, и я думаю, что испытание показало, что мы обеспечиваем то, что обещали предоставить. Они никогда не использовали нас для передачи информации или тому подобного. Это было просто из уст в уста.

Это имело смысл. Если одному человеку в группе нравился определенный ресторан, он рассказывал об этом всем своим друзьям. Слово распространилось.

— Как Стейси? — спросила Люси.

— Хорошо. Думаю, ей немного скучно, но она… несмотря на то, как я ее обидела, она все еще верна.

— Не то чтобы я пытался переманить ее у тебя, но мой… Флинн — его настоящее имя. Он собирается основать частную охранную фирму, как только мы остепенимся.

Не то, чтобы была какая-то спешка, чтобы получить доход. Мейсон заботился о них, цитирую, до конца их нелепых жизней. Он сказал, что это его изобретение вызвало все эти проблемы, поэтому он настаивал на том, чтобы, по крайней мере, обеспечивать всех финансами.

Кэндис вскинула бровь. — И ты хочешь, чтобы я передала Стейси, если она захочет присоединиться к нему.

— Это произойдет не скоро, но… да.

— Я дам ей знать. — Кэндис налила в кофе немного сливок и размешала.— Единственное, о чем я сожалею, это то, что я позволил им добраться до меня по поводу Себастьяна. Так звали моего брата. Я стою на том, что они обидели бы моих сотрудников, что я сделала все, что могла, но… позволить себе быть таким глупо-сентиментальной.

— Я знаю об этом кое-что, — хрипло признала Люси. — Они предложат вам второй шанс, которого вы больше всего хотите, единственное, чего мы не можем — мы не можем получить.

Это было одновременно и благословением, и проклятием — снова стать рабом времени, иметь возможность двигаться только вперед в медленном темпе, как и все остальные, иметь только настоящий момент и ничего больше.

— Твоя сестра, — медленно произнесла Кэндис. — Они забрали ее у тебя.

Люси посмотрела в бледные пронзительные голубые глаза Кэндис. "Да."

— Ты вернула ее?

Люси глубоко вздохнула, улыбка скользнула по ее лицу, когда она подумала о молодой женщине, которая в настоящее время помогает Флинну упаковать все книги по истории Люси в конспиративной квартире. "Да."

Кэндис протянула руку и взяла Люси за руку. — Я рада, моя дорогая. Я. Я не... я была зла на вас. Но ты мне нравилась. Я беспокоилась о тебе.

— Я знаю.

Ничто из этого не изменило то, что они сделали друг с другом, но, по крайней мере… по крайней мере, им было не все равно. И, возможно, это означало, что они могли двигаться вперед вместе. Люси заставила себя улыбнуться.

 — Я знаю, что сейчас это неловко, но я хотела бы… если я когда-нибудь буду в городе, я хотела бы зайти.

— Значит, вы с Флинном хотите арендовать одну из клубных комнат? — спросила Кэндис.

Люси проигнорировала румянец, который, как она чувствовала, заливал ее щеки. — Ты только что дразнила меня?

— Ты должна признать, что заслужила это после того, через что вы двое заставили нас пройти. Это было похоже на просмотр самой грязной романтической комедии.

— Я… достаточно честно.

Кэндис сжала ее руку, затем отпустила. 

— В любом случае, да, пожалуйста. Остальные будут рады тебя видеть.—  Она отхлебнула кофе. — Из всех людей в мире мы лучше всех понимаем, что не всегда есть правильные и неправильные, хорошие и плохие. Есть только то, что вы должны сделать. И учитывая то, что мы узнали о них на суде, я бы сказала, что миру будет лучше без Риттенхауса.

— Одна группа ужасно избалованных белых мужчин повержена, осталось еще с дюжина, — сказала Люси, грустно улыбаясь, приподняв уголок рта.

Кэндис мягко рассмеялась. «Да, точно. Но я думаю… — Ее взгляд искал лицо Люси. «…что мы уже достаточно задержались на этом. Почему бы тебе не рассказать мне все об этой твоей сестре?»

Люси ухмыльнулась. «Ее зовут Эми…»

***

Люси посветлела, когда вышла из кафе. Флинн прислонился спиной к машине, скрестив руки на груди, и почувствовал, как нелепая, одурманенная улыбка расползлась по его лицу, когда он увидел ее.

— Все прошло хорошо, я так понимаю? — спросил он, когда Люси подошла к нему.

Она уперлась руками ему в грудь в качестве рычага, встала на цыпочки и подняла лицо вверх. Флинн уже понял, что это значит, и наклонил голову, его руки легли на ее бедра, нежно целуя ее. Люси радостно замычала, отстраняясь. «Да, это так. Она передает привет».

— Значит, ты готова?

Глаза Люси танцевали. Он наблюдал, как тяжесть на ее плечах медленно поднималась по мере того, как они приближались к разрушению Риттенхауса, начиная с суда, и теперь… сейчас половину времени он мог поклясться, что она шла по воздуху.

— Да.

Флинн знал, что она думает о фургоне, набитом всеми их вещами, об Эми и остальных, ожидающих, готовых к обратному путешествию на западное побережье. 

— Пошли домой.