Chapter Text
На ярмарке Выходных дней шумно, людно и пыльно — а ещё светло, даром что поздний вечер и последние петушиные крылья заката прогорели полчаса назад. Его темнейшеству господину Лино срочно понадобился "самый крупный кусок висмута, который только можно найти в этом городе", а значит, он, Ян Чонин, за этим куском отправится. В ночи. "Ты чернокнижник, Иэни, — учил его Лино, — ты не должен бояться ночи. Ты должен быть тем, кто делает ночь страшной".
На ярмарке можно найти всё. Буквально всё, ведь город М — один из крупнейших во Вневременном Свете, и торговые сети сплетаются здесь подобно паучьим силкам. Ярмарка вьётся вдоль улиц мёртвыми петлями, змеиным клубком, расставляя во все стороны когти разномастных ларьков. Их так много, что найти конкретный товар не представляется возможным.
Парадоксально, не правда ли?
Чонин знает правила: никаких украшений, аксессуаров, сумок и внешних карманов; нищим не подавать, истинного имени не называть, дёшево не покупать, в карты и прочее не играть; видишь гвардейцев — повесь на рукав лисий хвост и беги без оглядки. Нет лучше места и времени, и нет хуже. Как последние лучи солнца растворяются во мраке небосвода, так добрый люд рассасывается с наступлением темноты, и остаются личности отчаянные, азартные или глупые. Чонин сегодня в категории первых.
Самый крупный кусок висмута, который только можно найти в этом городе. Ну кто в здравом уме продаёт на рынке висмут?
Никто, очевидно. Ян отправляется искать предполагаемого сумасшедшего не на главные улицы, а в самые мрачные закоулки с самыми жирными крысонами*. Закоулков этих немало, но чернокнижнику везёт набрести на подвальную лавку с простым и лаконичным названием "Минералы" достаточно скоро. С мощёной грубым булыжником дороги на уходящую вниз лестницу капают нечистоты. Юноша спускается по ней осторожно, с изрядной долей брезгливости, и проверяет каждую ступень — тут и там в них зияют провалы.
Отверзаясь, дверь приветствует его скрипом и музыкой ветра. В лавке нет других посетителей, что Чонин назвал бы облегчением. Чёрт знает, на кого можно напороться в таком месте в такой час. Продавец не скрывает ни лица, ни рук — хороший знак. Есть даже надежда, что поблёскивающий неровными гранями товар не проклят.
— Самый крупный образец висмута, пожалуйста.
Продавец кивает и идёт уже доставать злосчастный кусок металла, но вдруг разносятся слова:
— Убедительно прошу продать самый крупный образец мне.
Спокойный, благозвучный голос прокатывается по лавке, как шар по бильярдному столу. Он будто звучит одновременно везде, но его источник, определяет чернокнижник, стоит прямо у него за спиной. Почему музыка ветра не предупредила о его приближении? Накаркал Чонин, ой накаркал. И какого-то дьявола незнакомцу тоже нужен самый крупный кусок висмута. Проклятье.
Дабы посмотреть на невообразимого нахала, пытающегося увести его покупку, чернокнижник резко разворачивается. Человек, предстающий его глазам, невелик ростом и облачён в чёрную мантию, капюшон которой закрывает голову. Пальцы увешаны драгоценными перстнями. Лицо не выглядит угрожающим; напротив, черты его чрезвычайно мягки. Он мне по зубам, — думает Чонин. Тем временем голос подаёт продавец.
— Здравствуйте. Возможно, вы назовёте причину, по которой мне следует пренебречь купеческим этикетом?
— Безусловно, — отвечает незнакомец. — Сколько бы вам ни предложил этот молодой человек, я заплачу больше.
Для вида Чонин торгуется с таинственным богачом минуты две-три, но выигрывать на деле не собирается. Этот человек, кем бы он ни был, говорит уверенно и веско, так, что каждое слово, верно, оставляет на языке его привкус истины. Вполне возможно, что он действительно способен заплатить любую сумму.
Что касается Чонина, то у него бешеных денег нет. Зато у него есть карманный томик проклятий в обивке из кожи карликового дракончика. "У каждого чернокнижника есть такой томик, Иэни, — сказал Лино, когда он успешно завершил своё первое переходное испытание, и вручил книжечку. — Именно это отличает нас от прочих волшебников".
Чонин обиженно выпячивает нижнюю губу и покидает подвал, скрываясь в одной из многочисленных теней переулка. Вытащив томик из рукава, он осознаёт, что не сможет разобрать ни строчки в этой кромешной тьме. Тогда он поднимает колено, осторожно прижимает к нему книжечку и раскрывает её пальцами левой руки, а пальцами правой негромко щёлкает, зажигая на большом огонёк.
С пламенем у Чонина тесная, но не вполне понятная связь, проявившая себя в восемь лет. Тогда он ещё жил в Новом Свете, и инквизиция возвела его на костёр — как можно догадаться, безуспешно. Мальчишка там просто не горел. Такая неожиданность распугала и палачей, и зевак. Из всех толпы остался один лишь чародей Лино. Он потушил костёр и извлёк оттуда до смерти напуганного Чонина; так он попал чернокнижнику в ученики. Под чутким руководством наставника он научился зажигать и тушить одним усилием воли всё подряд, за исключением, пожалуй, воды. Сам учитель этого не умеет, но мелки его изобретения позволяют проделывать нечто подобное. Он и диссертацию по стихийной магии писал.
Чернокнижник спешно долистывает до нужного места, тушит огонёк в кулаке и со всей возможной аккуратностью вырывает страницу. Книжечка, обедневшая на один лист, отправляется на покой обратно в рукав волшебника, когда счастливый обладатель самого крупного куска висмута наконец выплывает из подземелья.
"Никогда не используй страницы, если ты с незнакомой жертвой один на один, — учил Лино. — Она заметит, как ты пытаешься к ней что-то прилепить. Мастера скороговорения могут делать это, потому что способны быстро произнести соответствующее заклинание, но я, увы, тебя этому не научу".
Из тени в тень, Чонин бесшумно преследует свою цель, надеясь, что та пройдёт через людное место, а не скроется сразу в своей холодной и мрачной норе. Как показывает практика, такие капюшонники обитают обычно в зловещих подземных лабораториях. Хотя, если он богат… кто знает.
Удача улыбается чернокнижнику. Путь жертвы пролегает через оживлённую улицу с разноцветными флажками, покачивающимися на ветру. Это не центральное место ярмарки, но здесь красочно, и народ восхищённой гурьбой толпится вокруг фокусника-шпагоглотателя. Идеальное место для наведения порчи.
Чонин приближается к богачу и мягким движением вжимает страницу "помрачение" в его спину. Тот дёргается и оборачивается на мгновение, но юноша уже не виден ему, растворённый в толпе. Заклинание чернокнижник бормочет шёпотом, стараясь не выпускать жертву из вида. Если он вот так потеряет висмут, будет очень обидно.
И… да! Возле поворота в очередной тупик цель плавно оседает на землю — вернее, осела бы, не окажись Чонин рядом. С осторожностью он затаскивает незадачливого покупателя в переулок и обшаривает его мантию. Он чувствует себя неловко, залезая во внутренние карманы незнакомца, но в одном из них всё-таки обнаруживается искомый висмут, и чернокнижник вздыхает с облегчением. На место украденного он кладёт деньги — в точности ту сумму, которую продавец изначально потребовал за свой товар. Лино всегда говорил, что опускаться до воровства следует лишь в отчаянные часы.
С лёгким сердцем юноша спешит домой.
Удовольствовавшись добычей Чонина и выслушав его удивительный рассказ, учитель достаёт с полки какой-то фолиант и задумчиво принимается его листать. Наконец он останавливается.
— Скажи, мой мальчик… не этого ли человека ты видел в подземелье "Минералов"?
Чонин заглядывает в книгу, куда указывает палец учителя. Лицо нарисованного там чародея моложе, нежнее выражением и острее линией челюсти, чем лицо встреченного в лавке незнакомца, но это, определённо, тот же самый человек.
— Это он, — подтверждает Чонин. Лино с усмешкой качает головой.
— Поздравляю, Иэни, — щурится он, — ты околпачил величайшего алхимика нашего столетия. Я могу гордиться тобой.